Волшебный корабль (Робин Хобб). Глава 34

Глава 34

Восстановление

Старпом разбудил крепко спавшую Альтию, осторожно потянув ее за рукав.

– Просыпайся, – полушепотом сказал Грэйг Тенира. – Капитан зовет. Он с вахтенными, на палубе. Беги живенько!

И удалился, не дожидаясь, пока «юнга Этт» повинуется.

Альтия босиком вылетела на палубу едва ли не в следующее мгновение. На носу корабля было темно, тихо и пусто. Почти всю команду отпустили на берег, и матросы веселились по кабакам. Альтия с ними не пошла: возможность отдохнуть в относительном уединении влекла ее больше, чем пиво. Потому она сослалась на отсутствие денег – и осталась на борту бездельничать и отсыпаться.

«Офелия» стояла в порту островного городишки, называвшегося Ринстин. Это было одно из немногих признаваемых государственной властью поселений на островах Внутреннего прохода. Некогда основанный близ оловянных залежей и вдобавок щедро снабженный пресной водой, процветающий городок рудокопов ныне постепенно превращался в оживленный торговый центр. Местные жители даже могли позволить себе купить кое-что из диковин Дождевых чащоб, привезенных на продажу Тенирой. А еще он наверняка выгодно продаст здесь бочонки с солониной, взятые в Джамелии, и отправится в Удачный с грузом олова и изделий из жести. Капитан Тенира был купцом понимающим. Альтии довелось провести под его началом совсем немного времени, но она уже начала им восхищаться.

Она выбралась на палубу и стала высматривать капитана, и тут до нее дошла вся странность происходившего. Корабль стоит в порту – а капитан вахту несет? Да еще старпома за нею посылает? Что-то тут не то!

Альтию охватило самое жуткое из всех мыслимых подозрений. Стало быть, Офелия выдала ее тайну! Когда она наконец разглядела капитана Тениру, покуривавшего трубку возле носового изваяния, ее подозрение сменилось уверенностью. А молодой моряк, сидевший на фальшборте неподалеку, был, вне всякого сомнения, Грэйгом, с нетерпением ожидавшим ее разоблачения.

Сердце Альтии упало.

Она чуть помедлила в темноте, чтобы пригладить волосы, выбившиеся из косицы, и хорошенько растереть ладонями лицо. Еще не хватало выглядеть заспанной! Одернула потрепанную одежонку… Вспомнила, как ее выкидывали со «Жнеца». Сейчас все повторится, только во сто крат хуже. Эти люди знают ее близких. И уж конечно, они не откажут себе в удовольствии все им рассказать. «Ну так что с того? Выше голову! – сказала она себе. – Ни гнева, ни слез! Пусть они увидят только гордость и достоинство». Хорошо бы еще в животе перестало противно урчать. Вот если бы все хотя бы не так внезапно случилось…

Она пошла вперед, и почти сразу ее ушей достиг звучный голос Офелии: та как будто нарочно постаралась, чтобы Альтия ее услышала.

– А ты, Томи Тенира, что-то начал превращаться в старого ворчуна да еще с прибабахами. Никакого вкуса к приключениям! Куда это годится?

– Офелия! – предостерег ее капитан.

– И чувства юмора ни на грош, – доверительно пожаловалась Офелия Грэйгу.

Молодой старпом сидел вне круга света от палубного фонаря. Альтия не могла рассмотреть выражение его лица, вслух же он ничего не ответил. Альтия почувствовала, как ее губы кривит язвительная усмешка. Вот бы знать, что Грэйг Тенира теперь думает о своей былой партнерше по танцам?

Она стерла усмешку с лица. И самым бесстрастным образом обратилась к капитану:

– Юнга Этт прибыл, кэп!

– Да уж, – проворчал капитан Тенира. И вытащил изо рта короткую трубку. – И похоже, ты уже знаешь, зачем тебя вызвали?

Альтия постаралась не вздрогнуть.

– Боюсь, что так, кэп.

Тенира с тяжким вздохом откинулся на поручни. Он сказал:

– Мы с Грэйгом все обсудили. И с Офелией посоветовались… Причем, как обычно, советами она не ограничилась, такая уж она у нас. Так вот, дорогая моя, я хочу сделать так, как для тебя будет лучше. Собирай вещи, короче. Грэйг даст тебе денег и проводит на берег. На Ракушечной улице есть гостиничка, там чисто… Грэйг тебя там поселит.

– Слушаюсь, кэп, – безнадежно кивнула Альтия.

Хорошо хоть он не орал на нее, не оскорблял. Сам сохранил достоинство – и таким образом и ей позволил его сохранить. Спасибо ему хотя бы за это. Она посмотрела мимо капитана, туда, где, полуобернувшись, на нее через пухлое плечико застенчиво поглядывала Офелия.

– Я же просила не выдавать меня… – тихо упрекнула ее Альтия. Она пристально смотрела в лицо изваяния. – Поверить не могу, что ты так со мной поступила…

– Солнышко мое, ну не суди так предвзято! – всплеснула руками Офелия. – Я же честно предупреждала тебя, что навряд ли смогу утаить от своего капитана такой важный секрет! И я говорила тебе, золотко, что попытаюсь придумать для тебя способ остаться на борту – уже под твоим собственным именем. Ну и как, по-твоему, я должна была все это организовать, не сообщив ему, как тебя по-настоящему звать-то? – И Офелия напустилась на своего капитана: – Томи, старый безобразник, да ты, никак, потешаться вздумал над девочкой? Ай, бесстыдник! Немедленно скажи ей все, слышишь? А то бедняжка решила уже, что ты намерен высадить ее на берег и тут бросить!

– Вообще-то, – сознался капитан неохотно, – мысль принадлежит Офелии, а не мне. Она в тебя прямо влюбилась. За что – ума не приложу… – И Тенира присосался к трубке, пока Альтия ждала, боясь шевельнуться. – Так вот. Грэйг даст тебе денег, чтобы могла в порядок себя привести. Ну там, ванну принять, одежду какую следует прикупить… А завтра после полудня ты вернешься на борт уже как Альтия Вестрит. И отправишься с нами домой.

– И, – взволнованно подхватила Офелия, – и вот еще что, ой, милочка, это ж самое важное, ой, не могу, ну так прямо волнуюсь! Вообрази только, я весь язык отболтала, уговаривая Томи, что именно так нам и следует поступить! С Грэйгом было легче, ну так ведь это ж милый Грэйг, сокровище мое! – Юный старпом что-то буркнул себе под нос, но Офелию его ответ вовсе не интересовал. – Так вот! – ликуя, продолжала она. – До самого дома ты у нас будешь старшим помощником!!! Потому что через денек-другой после выхода из Ринстина у бедняжечки Грэйга ну так разболится зубик, что он, горе такое, будет просто в лежку лежать. И вот тогда-то Томи попросит тебя занять его место! Ведь он знает, как ты ходила в море со своим папой!

Тут Грэйг наклонился вперед, чтобы лучше разглядеть выражение ее лица при этих словах. Наверное, совершенно потрясенная Альтия выглядела очень забавно – он от души расхохотался. Его синие глаза так и блестели – он все поглядывал на Офелию, веселясь с ней на пару.

– Вы в самом деле… имеете в виду… так поступить? – пробормотала Альтия, запинаясь. – Как… как мне отблагодарить вас?

Капитан Тенира вновь выпустил из зубов трубку.

– Единственный способ – работать, – сказал он. – И работать настолько здорово, чтобы никто не сказал, будто я вконец спятил, взяв тебя в команду. А еще ты можешь навсегда сохранить в тайне, что сумела проникнуть на борт моего корабля под видом мальчика-юнги, а я и не догадался. – И он круто повернулся к носовому изваянию. – И ты на сей счет тоже обещай слово держать, слышишь, старая перечница? Никому ни звука, понятно? Ни человеку, ни кораблю!

– Томи, счастье мое, да как же ты можешь сомневаться во мне? – оскорбилась Офелия.

Закатила глаза и прижала руку к груди – ах, мол, она этого не перенесет… А сама покосилась на Альтию и украдкой ей подмигнула.

Грэйг просто помирал от смеха, и капитан на него цыкнул:

– Ты-то прекрати хихикать, щенок! Если об этом узнают, ты будешь таким же посмешищем, как и я!

– Да я и не смеюсь вовсе, кэп, – ответил Грэйг весело. – Я просто нарадоваться не могу, предвкушая, как весь переход до Удачного буду на койке валяться и книжки читать!

И он посмотрел на Альтию, желая узнать, как она относится к его шутке. Его глаза задержались на ее лице, и она поняла: он пытался рассмотреть девушку, которую некогда знал, в юнге, стоявшем перед ними в мешковатой мальчишеской одежде. Альтия невольно потупилась, а к Грэйгу обратился его отец:

– Лучше приготовься быстренько воскреснуть в том случае, если все-таки потребуешься мне на палубе! – Капитан Тенира перевел взгляд на Альтию и добавил почти извиняющимся тоном: – Вообще-то, я не думаю, чтобы такое случилось. Слыхал я, будто на снастях ты от лучших матросов не отстаешь… Ладно. Ну так как? Не будет никаких затруднений… с превращением из мальчика обратно в девочку?

Альтия задумалась.

– Я могу пойти в гостиницу как моряк с корабля и там как следует вымыться. Завтра утром я пойду по магазинам якобы за подарками для сестры. Потом переоденусь, уложу волосы – и удеру через заднюю дверь. Если повезет, никто ничего и не заметит.

– Что ж… будем надеяться, что все пройдет без сучка и задоринки.

– Право, не знаю, какими словами вас благодарить… всех вас! – Теплый взгляд Альтии обежал капитана, его сына и, конечно, Офелию.

– На самом деле я еще кое о чем хотел попросить, – тяжело проговорил капитан Тенира.

Что-то в его тоне заставило Альтию напрячься… Она спросила:

– О чем же, господин капитан?

– Офелия нам рассказала, что у вас там произошло с твоим кораблем. Так вот, если мне будет позволено взять на себя такую смелость, прими совет: пусть это дело не выйдет за пределы вашей семьи. Ну то есть я, конечно, подниму за тебя голос, если покажешь себя дельным старпомом. Я даже встану за тебя в Совете торговцев и приму твою сторону, если понадобится… Только лучше бы до этого не доводить. Хорошо бы решить семейное дело Вестритов, не вынося его за домашний порог… Я ведь знал твоего отца, не очень хорошо знал, но достаточно для того, чтобы сказать: именно этого он и пожелал бы.

– Так я и сделаю, господин капитан, если только удастся, – серьезно ответила Альтия. – Мне и самой был бы по сердцу такой исход дела. Но если нет… Чтобы отвоевать свой корабль, я на что угодно пойду.

– Ну? Говорил я или нет, что именно так она ответит? – возликовал Грэйг.

Они с Офелией обменялись победными взглядами.

– Я знавала твою прабабку, золотко, – добавила Офелия. – Уж до чего ты на нее похожа, прямо не передать! И не только лицом, но и характером! Уж она бы всенепременно благословила тебя взять корабль. Вот женщина была! Всем мореплавателям мореплаватель. Как сейчас помню тот день, когда она впервые привела «Проказницу» в гавань Удачного. У меня это даже в судовом журнале отмечено, можешь посмотреть как-нибудь на досуге. Ветер, помнится, был довольно-таки свежий, и…

– Потом поболтаете, – перебил капитан Тенира. И вперил в Альтию пристальный взгляд. – У меня, знаешь ли, свои причины желать, чтобы Вестриты всё утрясли у себя дома. Причины, прямо скажем, шкурные. Не хочу, чтобы мне пришлось вставать за одного члена старинной семьи против других… – Альтия озадаченно смотрела на него, и Тенира покачал головой. – Ты долго не приезжала в Удачный, а там такая каша заваривается… В общем, не время старинным семействам лбами сталкиваться.

– Я знаю, – тихо согласилась Альтия. – «Новые купчики» одолевают.

– Да если б только это! – с горячностью отмахнулся Тенира. – Боюсь, как бы чего похуже не было. Дошли до меня в стольной Джамелии кое-какие слухи… Знаешь, что выкинул наш дурачок сопливый, сатрап? Пригласил калсидийских наемников, чтобы они каперствовали во Внутреннем проходе. И якобы дал им право останавливаться у нас в Удачном – водой и съестным запасаться. Задаром причем. И объявил, что это якобы самое малое, что Удачный может и должен сделать ради очистки Внутреннего прохода от пиратов. Когда мы уходили из Джамелии, посыльное судно сатрапа два дня как отправилось… Оно везет все необходимые бумаги, и отныне таможенный чиновник сатрапа будет уполномочен присматривать, чтобы с калсидийскими наемниками у нас хорошо обращались. Официально это называется новым налогом им на пропитание.

– Калсидийские военные корабли никогда прежде не допускались к нам в гавань, – негромко заметила Альтия. – Только торговые.

– Быстро соображаешь, девочка. Я тоже полагаю, что мы их и впредь не допустим. А вот к кому примкнут «новые купчики» – это мы посмотрим. Боюсь, большая часть захочет поддержать сатрапа и его цепных псов, калсидийцев, а не…

– Томи! – перебила Офелия. – О политике – после. Переход отсюда до Удачного неблизкий, успеешь еще заговорить ее до зевоты. А сейчас первым делом нам надо Эттеля назад в Альтию превратить! – И она посмотрела на Альтию. – Беги, девочка, собирай барахлишко! Грэйг проводит тебя на берег и там до самой гостиницы, чтобы с тобой ничего не случилось! – Тут она расплылась в нахальной улыбке и подмигнула уже старпому. – А ты, Грэйг, смотри там, веди себя чинно-благородно! Если Альтия мне пожалуется, я тебе не завидую! Иди провожай ее, да только у дверей остановиться не забудь!

Ее откровенная шуточка смутила Альтию гораздо больше, чем Грэйга. Юноша, по-видимому, к такому обращению давно привык.

– Спасибо, кэп, – сказала Альтия капитану Тенире. – Спасибо еще раз!

И побежала прочь, в потемки, пока они не разглядели ее лица.

Когда она вновь появилась на палубе, возле люка ее уже ждал Грэйг. Она вскинула на плечо свою морскую кису и испытала несказанное облегчение, когда Грэйг явил здравый смысл и не стал предлагать ей поднести тяжелый мешок – ведь пока еще она была по-прежнему «юнгой Эттом». Они спустились по трапу на берег и вышли в город. Он шагал очень быстро. Они не разговаривали. Альтия никак не могла придумать, что бы сказать, да и его, видно, одолевала застенчивость. Ночь была не холодная, улицу заливал свет из раскрытых дверей матросских таверн. Когда они добрались до гостиницы, Грэйг остановился.

– Ну вот, пришли, – сказал он.

И помялся, словно хотел добавить что-то еще, да духу не хватало.

Альтия решила прекратить его муки.

– Может, – сказала она, – я хоть пивком тебя угощу?

И кивком указала на таверну напротив.

Он глянул в ту сторону, и его синие глаза округлились.

– Боюсь, не очень удобно получится, – ответил он честно. – И потом, отец шкуру с меня спустит, если я ДАМУ поведу в подобный клоповник! – И добавил, помолчав: – Но все равно спасибо.

Однако он медлил, не торопясь уходить.

Альтия склонила голову, пряча улыбку.

– Что ж, – сказала она. – В таком случае… спокойной ночи.

– Ага. – Он переступил с ноги на ногу, потом подтянул брюки. – Мне… это самое… велено завтра как бы случайно встретить тебя где-нибудь и доставить назад на корабль. «Как бы случайно» – это Офелия придумала. – Он смотрел себе под ноги. – Я бы не хотел бегать по всему городу, разыскивая тебя… Может, встретимся где-нибудь?

И он снова отважно поднял глаза, чтобы посмотреть ей в лицо.

– Мысль хорошая, – согласилась она негромко. – Где ты предлагаешь?

Он смотрел куда-то вбок.

– Тут на улице есть хорошее местечко. – И Грэйг указал в нужную сторону. – Заведение Элдоя. Они там готовят похлебку из моллюсков и рыбы и свежий хлеб пекут. Славное местечко. Вот там мы и могли бы «случайно» встретиться. Я бы тебя обедом угостил, а ты мне о своих приключениях рассказала… С того самого дня, как ты из Удачного исчезла! – Он снова посмотрел ей в лицо и улыбнулся. – Или с того дня, когда мы тогда с тобой танцевали!

«Помнит, значит!» Альтия улыбнулась в ответ.

Славное было у него лицо. Такое честное, открытое. Альтия подумала о том, какими они предстали перед нею все вместе: он, его отец и Офелия. Любовь, приязнь и открытость, царившие между ними, вызвали у нее внезапную тоску по таким простым и милым вещам, как добрые шутки и дружеский разговор. Грэйг заметил ее улыбку, и его собственная сделалась в два раза шире. Потом он вновь отвернулся, смутившись.

– Хорошо. Значит, заметано, завтра после полудня у Элдоя, – согласилась она.

– Отлично! Заметано! Спокойной ночи!

Грэйг не без некоторой поспешности повернулся идти. Вновь зачем-то подтянул брюки и сдвинул шапочку на затылок. Альтия улыбалась про себя, глядя ему вслед. Походка у него была самая что ни есть моряцкая, лихая и враскачку. У нее всплыло в памяти, что когда-то он был очень хорошим танцором…

– А з-знаешь что? – пьяно вопросил Тэрлок. – Я знаю тебя! Знаю! Вот.

– Да откуда бы тебе? Я же всего-навсего старпом на твоем корабле, – отозвался Брэшен брезгливо.

И повернулся, не желая оставаться носом к носу с напившимся моряком. Но Тэрлок намека не понял.

– Не, не… то есть да. Ты, точно, старпом на «Кануне весны»… Но я не про то. Я т-тебя еще раньше… еще намного раньше знавал!

Он приподнялся и пересел поближе к Брэшену. И поставил кружку на стол, едва не расплескав.

Брэшен не стал к нему поворачиваться. Взяв свою кружку, он отпил из нее, делая вид, будто не замечает, что Тэрлок к нему пересел. Как хорошо ему было за этим столиком в одиночку, пока этот пьяница, поседевший, таскаясь по кабакам, его не приметил. Брэшену хотелось побыть одному. Это был первый порт, где «Канун» причалил после Свечного, и Брэшен хотел обо всем поразмыслить.

Служба оказалась примерно такой, как он и предвидел. Каждодневная работа на мелкосидящей посудине отнюдь не требовала всех без остатка его знаний. К тому же большинство команды оказались не новичками и неплохо знали свои обязанности. Ему, конечно, по первости пришлось несколько раз кулаками отстаивать право командовать – но он, в общем, такой поворот дела предвидел. Новому старпому всегда устраивают «проверку на вшивость», причем без разницы, новый это человек на борту или выбился из матросов. Ничего не попишешь, моряцкий обычай. Знания и способности – это не все, чем должен обладать добрый старпом; у него обязаны иметься еще и кулаки. У Брэшена они имелись. Так что тут – никаких сложностей.

Сложности, причем беспокоящие, были с его внесудовыми обязанностями. Поначалу корабль двигался вдоль джамелийского побережья на север, огибая все более изрезанные берега. Теперь же он ходил от островка к островку, то приближаясь, то напрямую внедряясь в места, всем известные как «пиратские территории». Здешний городишко был весьма типичным примером тому. Единственный причал да горстка амбаров на низменном, заболоченном берегу. Парочка таверн и в них – несколько потрепанных, видавших виды шлюх. Россыпь жалких хибарок, вовсе не украшавших склоны холмов за тавернами… Чем жила эта дыра, как она вообще здесь образовалась – вот уж воистину без бутылки не уразуметь.

И тем не менее Брэшен полдня провел при шпаге на боку и с дубинкой в руках, прикрывая спину своего капитана, стоя стражем позади него в одном из этих самых обшарпанных с виду амбаров. У капитана между ногами стоял сундучок, набитый монетами, а трое морских волков с самыми подозрительными рожами, какие Брэшену когда-либо попадались, показывали образцы товаров. Они выносили их по очереди и понемножку, обсуждая возможные цены. Разнообразие товаров и то состояние, в котором они пребывали, яснее ясного говорили об их происхождении. Брэшен стал сам себе противен, когда капитан поинтересовался его мнением о каких-то заляпанных кровью, но зато богато иллюстрированных манускриптах. «Сколько, по-твоему, они стоят?» – спросил капитан Финни. Брэшену пришлось прогнать прочь одно очень надоедливое воспоминание, но он все же ответил: «Уж всяко не столько, чтобы за них помирать!» Финни рассмеялся – и назвал цену. Брэшен согласно кивнул. Пираты, продававшие награбленное, кратенько посовещались между собой – и названную цену приняли, а Брэшен почувствовал себя замаранным. То есть он с самого начала предполагал, что «Канун весны» и будет торговать таким вот добром. Он просто не думал, что ему самому придется оценивать товары, запятнанные кровью погибших людей.

– А я вот че те скажу, – никак не отставал от него Тэрлок. – Я те просто одно имечко назову… Коли вспомнишь, ты просто мне подмигни, и больше мы о том ни гугу… Совсем ни гугу!

– Слушай, – бросил ему Брэшен через плечо. – А как насчет того, чтобы заткнуться прямо сейчас и перестать меня скипидарить? Обещаю, что даже фонаря тебе не поставлю.

– Ну вот, – заныл Тэрлок. – Ну рази ж так со старым товарищем разговаривают?

Он был слишком пьян и уже не понимал по-хорошему. И даже прямые угрозы до него не доходили. А вот для того, чтобы уползти под стол и тихо заснуть, выпил он еще недостаточно. Ну, это Брэшен, положим, мог поправить. Переменив тактику, он повернулся к Тэрлоку. И даже заставил себя улыбнуться:

– А знаешь, ты прав! Я, правда, не помню, чтобы мы с тобой вместе ходили в море, но какая разница, верно? Коли мы уж теперь на одном корабле, давай вместе и выпьем. Эй, мальчик! Рому сюда! Доброго темного рому, а не этой ослиной мочи, которая у вас пивом называется!

Физиономия Тэрлока заметно просветлела.

– Ну вот, похоже на дело, – подобрел он. Поднес кружку ко рту и торопливо выхлебал пиво, чтобы должным образом подготовиться к прибытию рома. Утер пасть тыльной стороной ладони и заулыбался Брэшену, демонстрируя гнилые остатки зубов. – То-то мне приблазнилось, будто я тебя сразу узнал, как только ты явился на борт… Ну точно! А сколько лет, сколько зим! И правда, сколько? Десять, вот! Помнится, десять лет назад… на «Надежде»…

– Нет. На «Отчаянии»… – Брэшен отпил из кружки и старательно наморщил лоб. – Кто, я? Десять лет назад? Не, дружбан, ошибаешься. Десять лет назад я был совсем юнцом. Сопливым юнцом.

– Вот! Вот именно, сопливым юнцом. Я потому сразу-то и засомневался. Тогда у тебя ни усов не было, ни бородки…

– Опять угадал, – согласился Брэшен.

Мальчик принес бутылку и два стакана. Брэшен про себя скрипнул зубами, но заплатил за выпивку. Улыбнулся Тэрлоку и локтем отодвинул прочь маленький стакан, предназначавшийся собутыльнику. Ром весело забулькал: Брэшен налил моряку прямо в объемистую пивную кружку. Тэрлок так и засиял. Брэшен плеснул себе чуть-чуть и поднял стакан, произнося тост:

– Пьем за товарищей в плавании, старых и новых.

Выпили. Тэрлок хватанул изрядный глоток, задохнулся и откинулся на скамье, испустив вздох наслаждения. Почесал нос, потом плохо выбритый подбородок… И наставил толстый палец на Брэшена.

– «Дитя ветра», – объявил он. И щербато заулыбался. – Ну что, прав я? А? Прав?

– В смысле чего? – поинтересовался Брэшен лениво.

Он, сощурясь, поглядывал на Тэрлока и медленно потягивал ром. Тэрлок последовал его примеру, отпив еще порцию не меньше первой.

– Да ладно тебе, – пропыхтел он, оторвавшись от кружки. – Ты же был на том корабле, «Дитя ветра», когда мы его брали. Совсем мальчуган, тощенький, что твой прутик, и ты царапался и кусался, когда мы отдирали тебя от снастей. У тебя даже ножика не было, чтобы обороняться, но ты все равно дрался, пока с ног не свалился! Во как оно было!

– «Дитя ветра»? Не припоминаю, Тэрлок, хоть тресни. – И Брэшен подпустил в голос нотку предостережения: – Ты что, хочешь сказать, что был тогда пиратом? Или мне послышалось?

Но Тэрлок был то ли слишком пьян, то ли слишком глуп, чтобы начать немедленно отпираться. Вместо этого он прыснул хохотом прямо в кружку и долго потом оттирал с лица ром замызганными рукавами.

– Ну да! Точно! А кто не был? Ты кругом-то оглядись, парень! Думаешь, в этой таверне сыщется хоть один морячок, который в свое время не пиратствовал помаленьку? Хрен тебе с маслом! – И он наклонился вплотную к Брэшену, внезапно напустив на себя доверительный вид. – Ты и сам быстренько все нужное подписал, когда тебе ножичек к ребрам приставили… – И вновь как мог выпрямился. – Вот только имя… Помнится, Брэшеном из Удачного ты себя тогда не называл! – И он поскреб раскрасневшийся нос, мучительно соображая. – Вот ведь память отшибло, никак не вспомню, как же тебя об ту пору кликали… Ну то есть как ты сам себя называл… А вот как мы тебя кликали – помню! – И он снова воздел толстый палец, на сей раз чтобы шутливо погрозить им Брэшену. – Ласка! За то, что ты был тощенький и ужасть какой быстрый. Ну прям что твой зверек…

Прямо на последних словах его веки начали опускаться. Он вздохнул, вроде собрался еще что-то сказать, но слышен был только храп.

Брэшен тихо поднялся. Следовало полагать, что товар, купленный сегодня, уже почти погружен на борт. Не составит труда немножко ускорить отплытие. Тэрлок проспится и обнаружит, что корабль ушел без него. Не он будет первым, кто, напившись вдрызг, оказался забытым на берегу. Брэшен сверху вниз посмотрел на храпящего Тэрлока. Со времен «Дитя ветра» тот сильно изменился, и не в лучшую сторону. Время не было к нему милосердно. Брэшен нипочем бы его не узнал, если бы тот первым ему не открылся. Он поднял было бутылку с ромом, но потом в порыве щедрости поставил на место пробку и устроил бутыль у старого пирата под локтем. Если Тэрлок слишком рано проснется – пусть отвлечется на глоточек-другой и тем самым задержится. А если он проснется слишком поздно, быть может, ром утешит его. Брэшен ничего не имел против старого выпивохи. Просто тот заставил его вспомнить времена, о которых он предпочел бы забыть.

«Ласка… – подумал он, выбираясь из таверны наружу, в зябкий туман раннего утра. – Я вам больше не Ласка!» И как бы для того, чтобы самого себя убедить в этом, он вытащил из кармана палочку циндина и отломил кончик зубами. Сунул за щеку – и от свирепой горечи у него только что слезы из глаз не потекли. Похоже, зелье попалось высшей марки, такого доброго и крепкого он еще не пробовал. Между прочим, это был прощальный подарок от пиратов, с которыми они торговались все утро. Достался задаром…

«Нет, я точно больше не Ласка, – с невеселой усмешкой размышлял Брэшен, шагая к причалам и пришвартованному там „Кануну весны“. – Бедному Ласке никогда такого циндина не перепадало».