"Биология добра и зла" за 10 минут

Основные идеи

Отношение людей к насилию сложно и противоречиво.
Чтобы понять мотивы нашего поведения, требуется междисциплинарный подход.
Изучение человеческого поведения нужно начинать с мозга.
Кора головного мозга не в силах контролировать спонтанные эмоциональные реакции, поэтому мы часто действуем под влиянием импульсов.
Мышление и эмоции постоянно взаимодействуют.
На поведение непрерывно влияют как внешние, так и внутренние сигналы, поступающие в мозг.
Под воздействием хронического стресса люди, предрасположенные к агрессии, становятся агрессивнее.
Модели поведения формируются в процессе воспитания, и главную роль в нем играет мать.
Культурные нормы определяют поведение людей спустя века после породивших их обстоятельств.
Человек делит окружающих на своих и чужих.

Краткое содержание

Насилие

К насилию все относятся неоднозначно. Многие уверены, что насилие по отношению к тем, кто заслуживает наказания, справедливо. Мотивы насилия пронизывают нашу культуру – взять хотя бы военные метафоры, которые используются на каждом шагу: мы “скрещиваем шпаги” и “призываем к оружию”. Вместе с тем если сила применяется вопреки этическим нормам, большинство людей это осуждают. Чтобы понять природу насилия, придется не раз пересекать границы научных дисциплин, но начать необходимо с человеческого мозга.

“Макроорганизация мозга”

Строение мозга можно условно представить в виде трех слоев. Слой 1 – наиболее древняя часть мозга, появившаяся уже у рептилий. Слой 2, лимбическая система, существует у всех млекопитающих. Слой 3 – кора головного мозга, возникшая позже остальных отделов; она есть только у приматов. Все уровни обмениваются информацией. Слой 1 управляет автоматическими функциями. Лимбическая система, отвечающая за эмоции, контактирует и со слоем 1, и с корой, которая отвечает за аналитическое мышление и функции управления. Для понимания поведения также важно знать, как функционирует область мозга под названием “миндалевидное тело”. Миндалина отвечает за чувства страха и тревоги, реакцию на сигналы о боли и отвращении, она стимулирует нервное возбуждение и двигательную активность.

Эта книга о том, как люди причиняют друг другу зло. Но одновременно в ней рассказывается и о прямо противоположном: как люди умеют себя вести по-доброму”.

В мозге происходит постоянное взаимодействие эмоций и мыслей. Кора не в силах “наложить вето” на спонтанные эмоциональные реакции, поэтому мы часто действуем под влиянием импульсов. Сигналы, внешние и внутренние, поступают в мозг непрерывным потоком. Люди получают множество сигналов друг от друга, в особенности важны лицо и глаза. За доли секунды, к примеру, мы определяем расовую принадлежность человека. Мозг постоянно получает внутренние сигналы о состоянии тела: что болит, где тепло или холодно. Что касается вербальной информации, то для нас имеет значение, как она формулируется: иногда достаточно просто назвать какое-либо действие другим словом, чтобы люди повели себя иначе.

Химические процессы

На наше поведение влияют гормоны и нейромедиаторы. Когда мы делаем что-то приятное, в теле выделяется дофамин. Если мы получаем награду в два раза больше, чем ожидалось, то возрастает и порция дофамина. Стоит привыкнуть к чему-то приятному, уровень дофамина снижается. Действия, награду за которые нельзя прогнозировать, – например азартные игры – вызывают более мощный выброс дофамина, чем действия с предсказуемой наградой. Уровень дофамина резко подскакивает, если удается успешно завершить какое-нибудь рискованное дело. Тестостерон повышает импульсивность и склонность к риску. Такие гормоны, как окситоцин, делают нас более “просоциальными”, но только по отношению к “своим”.

Бессмысленно выделять в поведении аспекты «биологические» в противовес, скажем, «психологическим» или «культурным». Они теснейшим образом переплетены и взаимосвязаны”.

Перед тем как предпринять какой-нибудь важный шаг, мы испытываем стресс, из-за чего часто принимаем неверные решения. Однако нужно различать кратковременный и хронический стресс. Кратковременный стресс побуждает нас к действию и даже может доставлять удовольствие. Хронический стресс запускает постоянные процессы в миндалине; так, информация о возбудителях страха переводится в долговременную память, и от страха уже трудно избавиться. Поддаваясь действию таких циклов положительной обратной связи, усиливающих реакцию на стимул, мы становимся более уязвимыми для стресса. Затяжной стресс ослабляет способность к трезвой оценке, в особенности новой информации, и снижает социальную активность. Предрасположенные к агрессии могут стать в состоянии стресса агрессивнее.

Дети и подростки

По мере взросления детей их чувства, мысли и действия становятся все более сложными. На “сенсомоторной стадии”, которую дети проходят примерно за первые два года, их внимание концентрируется на том, что они могут непосредственно воспринимать. В возрасте трех-четырех лет поворотным моментом становится осознание того, что у окружающих другие мысли и чувства. После семи лет у детей вырабатывается логическое мышление. По мере взросления развивается чувство справедливости, а вместе с ним и способность понимать, как можно и как нельзя поступать. У нравственных норм тоже есть свои стадии формирования: сначала ребенок исходит из того, что ему “за это будет”, затем начинает подчиняться правилам, а позднее прибегает к иным, более сложным рассуждениям. Лобная кора созревает намного позже остальных областей мозга. В подростковый период работа мозга, в частности памяти, становится более эффективной. Подростки склонны к рискованным поступкам и сильнее, чем взрослые, испытывают потребность принадлежать к какой-либо социальной группе.

Семейные, культурные и биологические факторы

То, в каких условиях ребенок растет, формирует модель поведения во взрослой жизни. В детстве начинают усваиваться ценности культуры, к которой он принадлежит. Ключевую роль в формировании поведения человека играет его мать. От нее ребенок получает как необходимую физическую заботу, так и эмоциональную поддержку, важную для правильного развития и функционирования в обществе. “Неблагоприятные условия детства” – причина антисоциального поведения взрослых. Сильный и постоянный стресс, вызванный насилием в семье, меняет ход развития ребенка. Если дети испытывают голод, унижение, равнодушие родителей, подвергаются насилию или становятся его свидетелями, то это воздействует как на развитие их мозга, так и на способность чувствовать привязанность. На ребенка влияет не только стиль воспитания родителей, но и взаимодействие со сверстниками, прививающее “социальную компетенцию”, в том числе в процессе игры.

Жестокость не желает помещаться ни в какие списки. И сложность с ней в том, что иногда она – явное зло, а иногда мы ничего против нее не имеем”.

Приемы воспитания и особенности игр зависят от культуры. Различают два основных типа культур – коллективистский и индивидуалистический. В индивидуалистической культуре люди стремятся выделиться, их идентичность основана на личных достижениях. В коллективистской культуре важнее социальные связи и понимание точки зрения других людей. Эти ориентиры и определяют культурные ценности. Склонность к коллективизму или индивидуализму имеет свои корни в географии и способе производства пищи: так, если выращивание риса требует значительных коллективных усилий, то разведение овец или коз предполагает индивидуальную ответственность. Для кочевых народов, занимающихся скотоводством, характерны в сравнении с другими формами общества более высокая мобильность, способность к самоорганизации группы, “культ чести”, кровная месть и авторитарный стиль воспитания. Отголоски этих традиций можно найти у их потомков, ведущих другой образ жизни.

Гормоны… не порождают поведенческого акта. Вместо этого они делают нас более восприимчивыми к социальным стимулам в эмоционально значимых ситуациях, усиливают поведенческие тенденции и предрасположенности”.

Культуры также различаются по характеру распределения ресурсов. Охотники-собиратели, как древние, так и современные, более склонны к эгалитаризму, отчасти потому, что у них практически нет собственности. С развитием сельского хозяйства возникло расслоение общества: отдельные люди накапливали больше имущества и передавали свое богатство детям, усугубляя таким образом неравенство. Взаимное доверие более свойственно представителям эгалитарных культур, обладающих более мощным социальным капиталом, а люди, выросшие в атмосфере неравенства, в целом относятся друг к другу хуже. Социальное расслоение приводит к насилию, причины которого в дефиците доверия и чувстве несправедливости.

Самым важным для понимания связи генетики и культуры является отложенное созревание лобной коры: генетическая программа позволяет эволюционно молодой лобной коре… дать возможность окружающей среде и культурным нормам выполнить роль скульптора”.

Поведение людей зависит и от плотности населения. Городская жизнь изменяет людей на биологическом уровне, и важнее всего, что эти изменения затрагивают мозг. Миндалина у горожанина сильнее реагирует на стресс, чем у сельского жителя. Жители городов больше расположены к новшествам. Горожане постоянно сталкиваются с незнакомцами, с которыми их не связывают кровные узы: в процессе развития цивилизации сложились нормы, регулирующие взаимодействие между незнакомыми людьми. К вспышкам насилия приводит не столько плотность населения, сколько его разнообразие и характер территориального распределения различных групп. Четкие границы между автономными группами снижают уровень насилия. В обстановке кризиса люди объединяются, но длительные испытания, такие как голод, нищета или экологические катастрофы, ослабляют сплоченность общества. На взаимодействие влияют и такие факторы, как климат: к примеру, четко сменяющие друг друга времена года создают условия для совместного долговременного планирования в сельском хозяйстве.

Ни тестостерон, ни алкоголь, ни средства массовой информации не усиливают агрессию. Они лишь повышают восприимчивость агрессивных людей к связанным с ней социальным триггерам”.

Ученые пытаются установить, есть ли у черт характера и моделей поведения генетические корни. Некоторые увязывают поведение с генами, другие, наоборот, считают, что такой подход лженаучен и порождает предубеждения. На самом деле степень влияния генов зависит от внешних факторов. Специфика окружающей среды может привести к тому, что тот или иной ген будет либо всегда “включен”, либо всегда “выключен”. Есть черты характера и поведения, на которые генетика влияет заметнее, чем на другие. Эволюция, формирующая физические и поведенческие черты, нацелена на выживание особи, а не группы. В процессе “полового отбора” эволюция отбирает признаки, привлекающие противоположный пол, а в процессе “естественного отбора” – признаки, увеличивающие способность организма к выживанию. Каждая особь стремится достичь максимальной репродуктивности и в своих действиях отдает предпочтение родственникам, которых она способна распознавать (мыши, например, узнают родичей по запаху, а птицы – по голосу). Между тем представителям многих видов свойственно сотрудничать и с особями, принадлежащими к другим семейным кланам. В группе им легче обеспечить личную безопасность – как, например, рыбам, сбивающимся в косяки.

Стратегии сотрудничества

Начиная с 1940-х годов ученые, занимающиеся теорией игр, пытаются найти оптимальные стратегии сотрудничества индивидуума с незнакомцами. Участникам экспериментов предлагается испробовать различные стратегии в разных сценариях, таких как классическая “дилемма заключенного”. Общим для всех игр является то, что ни один из участников ничего не знает о других. Оптимальную взаимовыгодную стратегию под названием “око за око” предложил математик Анатоль Рапопорт. Суть ее сводится к тому, что в первом раунде игры нужно сотрудничать, а потом повторять – то, что сделал противник. При такой стратегии в сравнении, скажем, со стратегиями эксплуатации или отсутствия сотрудничества, потенциальные потери минимальны. Впрочем, такая стратегия не работает, если, как это происходит в реальном мире, происходит сбой в передаче информации; сигналы, подаваемые другой стороной, неверно интерпретируются. Чтобы в большой группе завязалось сотрудничество, хотя бы два ее члена должны этого хотеть и у них должен быть условный знак, позволяющий распознать друг друга. Тогда есть надежда на распространение “реципрокного альтруизма”.

Социальные взаимоотношения

Люди делят окружающих на своих и чужих; своих хвалят, а чужих порочат. Когда в ком-то видят своего, ему охотнее доверяют, с ним сотрудничают и делятся информацией. Своему скорее, чем чужому, помогут в беде, своего легче простить, если он нам напакостил. Мы убеждены, что нанося ущерб чужим, мы помогаем своей группе. Чужие представляются единообразной группой, инородной и несущей нам угрозу. Бывает, что кто-то из чужих вызывает симпатию, но это воспринимается скорее как исключение, чем как повод пересмотреть отношение ко всей группе. Люди стремятся и убеждениями, и поступками соответствовать своей группе. Когда большинство с ними не согласно, это вызывает у них тревогу, и чтобы вписаться в группу, они готовы изменить свое поведение, пересмотреть свои убеждения и интерпретацию событий.

Мы строим культуры на умозрительных концептах о смысле жизни и способны передавать эти верования через поколения, даже если они разделены тысячелетиями”.

Социальная иерархия, “устанавливающая неравный доступ к ограниченным ресурсам”, выгодна индивидуумам, а не группам. Социальное неравенство улавливается мозгом уже с малых лет. Иерархия напрямую влияет на поведение детей: чем больше имущественное расслоение, тем более частотны случаи травли в группах детей.

Нравственные принципы

Осмысливаем ли мы, что правильно, а что нет, – или только чувствуем это? В целом мы, конечно, размышляем над нравственным выбором, но вывод о допустимости действия часто делаем спонтанно и объяснить его не можем. Ученые отмечают наличие фундаментальных нравственных принципов – таких как справедливость и сочувствие – у животных и детей, хотя ни те ни другие не способны к сложным рассуждениям. У взрослых людей принципы и суждения могут различаться в зависимости от культуры, ситуации и того, чье поведение оценивается (к своим мы относимся более терпимо, чем к чужим). Нравственные принципы неотделимы от эмпатии и сострадания: желание помочь кому-то вызвано тем, что мы чувствуем его боль. Выделяют несколько уровней сопереживания. Самый простой – это “заражение сенсомоторным состоянием”, когда мы, например, видим канатоходца и вытягиваем руки, чтобы поддержать равновесие. У эмпатии есть эмоциональный аспект (мы чувствуем, как другие) и когнитивный аспект (мы воспринимаем мир, как другие). Боль людей, которые нам приятны или которых мы воспринимаем как своих, мы чувствуем острее. Нравственные принципы подразумевают не только сочувствие – они побуждают перейти от чувств к действиям.

Концептуальные модели

Мы наделены богатым и сложным метафорическим мышлением, но мозг смешивает буквальный и переносный смыслы. Назовите кого-то отвратительным – и сразу активируется область мозга, отвечающая за физическое отвращение. Чье-то резюме, прикрепленное к массивной папке, обретает больше “весомости” и метафорически.

Чтобы кого-то ударить, много ума не нужно. Но нужен сложный, восприимчивый мозг, чтобы выучить соответствующие данной культуре ситуации, в которых этот удар считался бы приемлемым действием”.

Религия – это “мощнейший катализатор лучшего и худшего нашего поведения”. Религия помогает людям в трудных ситуациях, но вместе с тем она раскалывает человечество на своих и чужих. На протяжении истории все религии приводили к насилию и огромным жертвам. Религия делает людей враждебнее к представителям других групп, но столкновение между этими группами не столь драматично, если между ними большая дистанция и если у них общие предпосылки к примирению. Если столкновение противников происходит в таких условиях, когда они могут взаимодействовать позитивно, им удается поладить в короткие сроки.

Как мы видим, люди способны убить или броситься под пули из-за картинок, знамени, одежды или песни. И это требует объяснения”.

Стремиться к миру само по себе рационально, но люди поступают иррационально и воюют. Вместе с тем они испытывают отвращение к убийству себе подобных. Примеры из зоологии и истории показывают, что целые большие группы меняют поведение под воздействием обстоятельств, а иногда – под влиянием сильной личности.