Бывший вице-спикер красноярского парламента дал первое интервью после переезда из России
Сергей Попов рассказал о том, почему покинул родину, как это произошло и чем он занимается в эмиграции
Сергей Александрович огорошил краевой истеблишмент в ноябре 2022 года. Долгая и успешная карьера в РУСАЛе, затем три неполных созыва в Законодательном собрании края (последняя должность — вице-спикер), и вдруг — поспешный отъезд в Болгарию, увольнение и исчезновение со всех радаров. Впервые поговорить с журналистами он решился лишь спустя год, дав интервью «Борусу». Сергей Александрович, как дела?
Эмоциональные качели эмигранта, я думаю, многим переехавшим знакомы. Когда все то хорошо, то не очень, хотя — непонятно, почему не очень. Но в целом нормально, спокойная жизнь. Поснимал кучу мундиров — успокоился.
Ты сейчас в болгарском городе Бургас. Как тебе там?
Я только что с пробежки. Бегаю 2-4 раза в неделю. Здесь, в Бургасе, на берегу моря, идеальное место для пробежек. Беговые кэмпы организовать было бы шикарно. В межсезонье все к этому располагает.
Я сделал ровно то, что и большинство людей в моей ситуации — бросился проводить ревизию своих знаний, умений и навыков. Пытался представить, чем буду заниматься теперь. Как и многие, записался на курсы data science, data-аналитики и прочего. Примерно год этим занимался. На знаниях, которые получил, сейчас пытаюсь запустить два проекта — один связан с недвижимостью, другой — с автомобилями, с американскими аукционами. Параллельно занялся телеграм-каналом — этакая помощь друзьям и психологическая разгрузка. Творческая энергия есть, хочется во что-то ее претворить. Ведь что я умею? Делать контент, генерировать смыслы, мыслями делиться, телефон держать в руках и нажимать на кнопочку, чтобы запись видео пошла. Это тоже отнимает время, тем более, это же не мой основной профиль был. День занят по большому счету вот такими делами.
Тебе сейчас 48, не поздно ли окунаться в сферу IT?
Поздно — достаточно посмотреть на стажеров «Яндекса». Я участвовал в нескольких интенсивах: там выполняешь тестовые задания и можешь попасть к ним на стажировку. Это такой кит, который заглатывает огромное море людей, процеживает и оставляет лучших из лучших. Я там потыкался, посмотрел, какой-то опыт приобрел. И потом глянул на фотографии тех стажеров, которые туда попадают. Блин, самые старые — 30 с копеечкой. Они («Яндекс») везде говорят, что у них нет возрастных ограничений. Может и правда нет, но факт отбора свидетельствует о том, что, как у Остапа Бендера, побеждает молодость. Гибкий мозг, готовность пахать и так далее. Это иллюзия была, которой многие поддались, что можно приобрести новую профессию в сфере IT и там быстро состояться. Нет, так не бывает, это большой и тяжелый путь.
Твой телеграм-канал «Такая Болгария»: о чем он?
Для меня в какой-то момент стало важно найти себя в новом мире. Ты все мундиры снял, все статусы, как медальки за марафоны, повесил на стенку — их здесь нет, они тут нафиг никому не нужны. Ты начинаешь фактически с нуля. К этому нужно привыкнуть. Это занимает довольно существенное время. И это нормально, это очень интересный опыт, не расслабляться, когда тебе под 50 лет — это интересно.
Я сначала начал помогать друзьям, которые оказывают всякие услуги, связанные с эмиграцией, и только потом понял, что делаю это для себя, чтобы как-то попытаться рассмотреть, через видоискатель телефона и тексты, эту жизнь по-другому, найти в ней себя.
Все, кто уехал, испытывают жесточайший дефицит общения. Недавно был на пикнике, там было порядка 30-40 человек. Часов пять люди запоем разговаривали друг с другом. Это некое окно в другой мир, на которое, как мне видится, интересно смотреть красноярцам, новосибирцам, потому что релоканты — это в основном бывшие жители городов-миллиоников. Причем это не только россияне — это Казахстан, Украина, Беларусь. Все они формируются в одно сообщество, русскоговорящий мир. Это очень интересное человеческое общение. И канал — он прежде всего про опыт, про людей. Как они живут, адаптируются, как сталкиваются с системными, административными проблемами. Это про эмоции, про жизнь.
Каково тебе, целому бывшему вице-спикеру краевого парламента, оказаться в тусовке незнакомых людей, которые — кто плотником работал, кто бухгалтером?
Это просто люди, какая разница? Это просто человеческое общение, все разные, все интересные. У многих судьба невероятная — можно снимать сериалы. Люди с историей, у них за спиной, за плечами что-то накоплено, это интересно. Конечно, если ты придешь на тусовку в костюме вице-спикера, то лучше и не приходить. Но я про свой, кажется, уже забыл.
Когда ты принял решение уехать? Что повлияло?
24 февраля. Я до последнего не верил, что это возможно. Я до последнего не мог поверить, что это уже происходит. Я советский школьник, меня учили очень многим правильным вещам. Мне и сейчас тяжело об этом говорить, а тогда я просто плакал.
Ты много лет состоял в партии «Единая Россия» и был представителем того самого политического истеблишмента в Красноярском крае. Немало людей, особенно государственных, оценивают твой отъезд если не как измену Родине, то где-то рядом. Что ты думаешь по этому поводу?
Никто мне ничего подобного в лицо не сказал и в личку не написал. Если кто-то так считает — пусть считает. У всех свои смысловые границы. Как я сам себя воспринимаю в этих нравственных категориях? Уход из власти и истеблишмента — это не про взаимоотношения с Родиной. Меня так в детстве воспитали, что в моей Родине некоторые вещи невозможны. Моя Родина всегда со мной. Ни одним своим поступком я ей не изменял.
А как технически произошел твой отъезд? И почему Болгария?
Моя супруга и дети живут в Болгарии, мы на тот момент были в разводе с Ириной. У меня тут не было никаких счетов, недвижимости — я не нарушал закон, когда шел на выборы. Но я периодически летал к ним. По всей форме — при каждом выезде писал заявление на имя председателя Законодательного собрания: выезжаю туда-то, по такому-то маршруту, чтобы увидеться с детьми, и так далее. В этот раз все было почти также — кроме того, что мы с Ириной решили снова пожениться. Я приехал с билетом в один конец и с собакой.
Ну а после оформления брака я начал заниматься оформлением ВНЖ по воссоединению с семьей. Кто бы что ни говорил, ВНЖ у меня появилось лишь в январе этого года.
Ирина работает, плюс у меня есть небольшой запас прочности, который остался после РУСАЛа. Все-таки я там не последним человеком был — членом совета директоров — прежде чем перейти в ЗС.
Как коллеги отнеслись к твоему отъезду?
Из тех, с кем я общаюсь, многие люди написали — и все со словами поддержки. Никто не осудил. Хотя наверняка были и те, кто осудил, но мне они не писали.
Каково было читать грязь о себе в красноярских телеграм-каналах?
Я специально не мониторил, что прилетало — то прилетало. Из красноярских телеграм-каналов я читаю «Борус», из российских «Раньше всех. Ну почти». Кое-какие мониторинги долетали из Красноярска. Но специально я не искал. Это болезненно, тяжело, но мне если и бросали какие-то ссылки, то, как правило, где об этом писали хорошо. «НеНаши», по-моему, там автор как-то попытался проанализировать, в целом, скорее, с поддержкой. Знаешь, я тогда закрылся, по утрам бегал, общался с семьей, задача была — переждать эту волну.
Вообще, когда ты депутат на профессиональной основе, и становишься какой-то величиной, и на виду, бывает очень смешно. Ты можешь из самых искренних побуждений что-то сделать — а потом прочитать такую интерпретацию своих поступков. Ёкарный бабай! Даже близко в голову не приходило, что можно это вот так воспринимать. И если ты будешь стрессовать по полной на все комментарии, которые неизбежны — то тогда тебе в политике делать нечего, ты просто по-человечески не выдержишь. Избирательная кампания, особенно для одномандатника, это серьезное испытание. Если не сможешь — не занимайся этим.
Поэтому я философски отношусь к таким вещам.
Тебе интересно обсуждать сегодняшнюю красноярскую политику? Новый губернатор, новый Горсовет.
Нет. Я был в Красноярске в августе несколько дней. Повстречался с людьми, по которым соскучился — это близкий круг помощников, людей, которые во-многом сделали меня как политическую фигуру, это всегда не один человек. Мне было важно с ними увидеться, сказать спасибо, попросить прощения, что мои поступки повлияли на их планы и что случилось как случилось.
Я сходил погулять по дикой восточной части острова Татышев. Мне хотелось пройтись по знакомым тропинкам. И мне очень грустно было видеть, как в эту замечательную часть острова — хвойный лес, лиственный лес, овражки, полянки, луга, протоки — заходит все больше и больше асфальта, все больше сооружений. Там и так есть монстр — Водоканал, ну и бог с ним, это исторически там было. Но зачем эту часть парка урбанизировать? Непонятно.
Так вот: погулял, встретился с людьми, в ЗС зашел, в отделе кадров документы какие-то подписал, забрал трудовую книжку, пообщался с коллегами, которые были на месте. И понял простую вещь...
Отвечая на вопрос, интересует ли меня красноярская политика или не интересует: понятно, что я читаю новости и какой-то определенный контекст представляю. Город не чужой и навсегда останется родным. Но тогда, в августе, я понял, что я уехал из Красноярска.
Если ты вернешься, допустим, через 10 лет, что ты сделаешь? Куда пойдешь, с кем встретишься?
Встречусь с людьми, их порядка десяти, которых крепко обниму. Съезжу на Татышев, а если будет зима — то обязательно в Дивногорск, покататься на сноуборде.
А почему именно Дивногорск? Потому что «Бобровый Лог» — норникелевский, что ли?
Да почему? (смеется). «Бобровый лог» прекрасен, чего уж там говорить. Просто в Дивногорске ты попадаешь в настоящий снег. Не из пушек насыпанный, а природой. По-другому катится там. Инфраструктура там скудненькая, уж какая есть, но снег хороший.
А где-то в часовой доступности от Бургаса есть места, где можно покаться?
В трехстах километрах, но по сибирским меркам — это вообще ни о чем. Здесь несколько горнолыжных курортов. Банско — новый, но уже довольно известный, там проходят соревнования мирового уровня. Из старых есть Пампорово — они на одной гряде находятся. Ближе к Софии — Боровец. Но нужно угадать со снегом. Мы съездили с сыном и другом в марте этого года — мало снега. Не Сибирь. Но покататься, провести время, с друзьями пообщаться — вполне себе.
Ты енисейский сибиряк — есть ли какие-то продукты, которых не хватает тебе там? Знаю людей, уехавших, например, в ту же Аргентину, они прямо страдают. По рыбе енисейской скучаешь?
Я люблю рыбу и рыба здесь есть. Не всегда, но можно найти приличную семгу в Metro. Есть здесь и местная рыба — сибас, скумбрия. Ее интересно готовят. Мне очень нравится, когда идешь вечером с собакой — а здесь жизнь рано замирает, особенно зимой, 300 тысяч жителей, провинциальный городишко, в 8 вечера уже безлюдно — и из открытых окон раздается запах жареной рыбы.
А вот хорошую говядину нужно поискать. И чтобы ее хорошо приготовили — тоже. Если ты ищешь классный стейк, то он будет очень дорого стоить.
Здесь есть сеть русских магазинов — продукты, понятно, не из России, а из Беларуси, Украины, Германии, но они подобраны прям хорошо. Я вижу, как много болгар покупают черный хлеб литовский, кефир немецкий, он как наш по вкусу, если хочется поностальгировать — можно там понабрать всего. Но так, чтобы чего-то сильно не хватало — такого нет.
Каково тебе вообще перебраться из сибирского мегаполиса в европейскую провинцию?
Здесь все по-другому. Очень размеренный, спокойный образ жизни. У болгар есть такое выражение — «чакай малко», что значит «подожди немного». Вот это здесь везде. С одной стороны, по-первости подбешивает, а с другой — Красноярск очень агрессивный, очень динамичный, он злой город в плане энергетики, по-спортивному злой. Это хорошо для развивающегося города, но для психологического здоровья жителей, наверное, не очень. На этом контрасте первое время Бургас бесил. Блин, какой медленный сервис. Банки, которым не нужны деньги клиентов — что?! Как это у вас так криво работает все?! Но ничего, адаптируешься.
Я когда в Красноярск в августе приехал, мне друзья дали машину. Было два самых ярких впечатления — агрессивное вождение и пыль. Когда живешь тут — глаз замыливается, не обращаешь на это внимание, на песок с дороги у бордюра и прочее. И что машина стоит ночь — а наутро слой песка на лобовухе. А в провинциальном городке в не самой богатой стране Болгарии машины даже в дождь выглядят чистыми.
В эмиграции ты живешь или существуешь?
Живу. Это непросто, это постоянный поиск — все время какие-то мысли, какие-то идеи крутятся. Это напоминает мне меня 25-летнего. Тебе нужно снова из того, что у тебя есть внутри, в руках, в голове, вырасти во что-то. Это челлендж, он заводит по-хорошему. В течение дня что-то думаешь, делаешь, ковыряешься. Может, это все бессмысленно, но придумываешь себе что-то постоянно. Бывают эмоциональные перепады, но чтобы я лежал на кровати и смотрел в потолок — нет.
Сколько бутылок вина уходит в неделю?
Парочка. Я со своим внутренним алкоголиком борюсь (смеется). Это правильный вопрос — в Болгарии хорошее недорогое вино. В моменте это облегчение. Но я четко понимаю, что это жестко тебя обкрадывает. Ты понимаешь, что с вином ты взял в долг сегодня у себя завтрашнего. И если ты по утрам планируешь пробежку — ты не будешь злоупотреблять. Это очень легкий путь — успокоиться, найти отдохновение. Но опасный.
А вот тренировки бодрят. Когда тебе под полтинник, встаешь — здесь это болит, здесь то болит. А как пробежался — тебя гормонами накрыло своими собственными, и вот ты уже радуешься жизни.
Можешь ли ты представить себе какое-то развитие событий, при котором ты возвращаешься на постоянное место жительства в Красноярск?
Мне кажется, нет. Хоть я и не сжигал мосты, не разрывал ни с кем отношений. У меня дети здесь, они не поедут — это их выбор уже, не мой. Супруга не поедет. Я пытаюсь найти себя здесь. Не знаю, что я буду говорить через год, но пока я полон надежд и уверен в своих силах.