МОРЗЕ. ШЕДЕВР ДИЛЕТАНТА.

Сэмюэл Финли Бриз Морзе родился 27 апреля 1791 года в городе Чарлстауне, штат Массачусетс. Отец будущего художника и изобретателя работал географом, а по совместительству – пастором в местной кальвинистской общине. Человек состоятельный и политически активный, Морзе-старший и сыну готовил такую же судьбу, а потому отправил сына после колледжа учиться в элитный Йельский университет. Однако отпрыск преподобного Морзе «серьезными» науками, в частности религиозной философией, занимался спустя рукава. Зато проявил интерес к лекциям по физике, особенно увлекшись новомодным тогда электричеством. И что окончательно повергло в отчаяние родителей, так это известие о том, что сын открыл в себе талант рисовальщика. Худшего будущего сыну пастор-пуританин и представить не мог. Но родителям пришлось смириться с очередной сыновней «дурью». И Морзе-старший, считавший, что в любой сфере человек должен быть профессионалом, а для этого получить образование, вынужден был скрепя сердце отправить непутевого сына в Англию – изучать искусство. Туда пасторского сына «сманил» известный художник.

Уже к концу первого года пребывания в Лондоне молодой художник принят в лондонскую Королевскую академию художеств. Там Морзе изучал скульптуру и живопись, кумирами считая мастеров итальянского Возрождения. Между тем в Европе шла война – Англия вместе с большинством государей Старого Света воевала против одного противника. Но какого – Наполеона! Молодые Североамериканские Соединенные Штаты, недавно освободившиеся от британского колониального гнета (и не без помощи революционной Франции!), конечно же, поддерживали французов. И американцу Морзе, не стеснявшемуся открыто выражать солидарность со своими соотечественниками, приходилось нелегко. Хотя надо отдать должное руководству академии, которое наградило золотой медалью аллегорическое полотно Морзе «Умирающий Геркулес». Хотя кого имел в виду молодой художник, в 1813 году, после битвы при Ватерлоо, загадки не представляло.

В 1815 году Морзе покинул берега Альбиона и вернулся на родину, чтобы начать непростую жизнь свободного художника. Однако за десять лет преуспел, поднявшись на вершину тогдашнего «официозного» искусства. Никаким новаторством Морзе не отличался, оставался верен незыблемой классике и к тому же обладал явным талантом. Поэтому ему охотно заказывали портреты сливки общества – политики (до президентов включительно) и высшие государственные чиновники, а также видные писатели и ученые. И, разумеется, «денежные мешки», желавшие, чтобы их портреты писал тот же художник, который принимал заказы первых лиц государства… Но в 1819 году благосостояние Морзе заметно пошатнулось. И не его одного – биржевая паника, спровоцировавшая финансовый кризис, мгновенно «осушила» поток заказов: сильным мира сего стало не до позирования в мастерской художников… Но вскоре всё наладилось и Морзе снова писал портреты президентов, политиков, военачальников, промышленников и финансистов. А для души – аллегорические картины с любимыми сюжетами из времен античности. У Морзе хватило свободного времени и денег, чтобы основать в Нью-Йорке Национальную академию рисунка. В 1829 году процветавший и обласканный властями художник снова отправился в Европу – на деньги «своей» академии. В Старом Свете Морзе набирался опыта двояко – как художник и как организатор. В долгосрочных планах стояло создание сети художественных школ, поддержка молодых художников… Потом было еще одно путешествие в Европу, во время которого произошли два события, которые резко изменили эти планы. Первым стало знакомство в Париже с Луи Дагерром – одним из создателей фотографии. И, кстати, тоже художником по профессии! Пример Дагерра, химика-любителя, открывшего вместе с Нисефором Ньепсом метод закрепления фотоизображения на пластинке (дагерротипию), впечатлил Морзе. И по возвращении на родину, пользуясь авторитетом и связями, обеспечил Дагерру бесплатную рекламу. А вторым «звездным» событием стала встреча на пароходе со случайным пассажиром из Бостона – Чарльзом Джексоном, который внимательно следил за открытиями в области электричества и сам помаленьку экспериментировал «на дому». Новый знакомый Морзе рассказал, как присутствовал на демонстрации недавно изобретенного электромагнита. Популярная легенда утверждает, что «искрой зажигания», запустившей мотор воображения художника, стала оброненная фраза попутчика – еще одного любителя- «чайника»: «Если можно наблюдать электрический ток на обоих концах провода, то почему нельзя передавать по этому проводу сообщения?» Впрочем, по другой версии, Морзе еще раньше и сам задумался над способом мгновенной передачи информации на дальние расстояния. И подтолкнуло те мысли событие трагическое. В 1825 году городские власти Нью Йорка заказали Морзе написать портрет упомянутого выше генерала Лафайета. Тот проживал в столице, и художник отправился в Вашингтон. Однако работа была брошена незаконченной, потому что в самый разгар ее Морзе получил письмо от отца. В письме была всего одна строчка: «Твоя любимая жена при смерти». Бросив все, Морзе помчался домой – в Нью Хэйвен, расположенный в соседнем штате Коннектикут. Но пока доехал, жену уже успели похоронить.

Как бы то ни было, по возвращении домой после поездки в Европу Морзе стал чаще встречаться со своим новым знакомым из Бостона. Наблюдая за экспериментами Джексона, художник, забросивший искусство ради науки, пришел к оригинальной идее электромагнитного телеграфа. До Морзе аналогичные изобретения были сделаны в России Павлом Шиллингом, в Германии – Карлом Гауссом и Вильгельмом Вебером и в Англии – Уильямом Куком (еще один любитель – бывший анатом!) и Чарльзом Уитстоуном. Хотя Морзе – дилетант в науке – искренне считал, что первым додумался до столь светлой идеи. Впрочем, его изобретение было действительно уникальным, так как все перечисленные аппараты были электромагнитными телеграфами «стрелочного типа», а аппарат Морзе – электромеханическим. Не вдаваясь в технические детали, можно сказать только одно: не сделай Сэмюэл Морзе своего нового изобретения – и, скорее всего, остался бы он в истории науки на вторых, третьих и прочих незавидных ролях. В том грустном списке изобретателей, которым не повезло вырваться в лидеры и чьи фамилии в энциклопедиях и справочниках ради экономии места заменены унылым «и др.». Этим вторым изобретением Морзе, запатентованным вместе с его телеграфом в 1837 году, стал удобный и практичный язык для нового средства связи – тот самый код из точек и тире, «азбука Морзе». Но еще шесть лет понадобилось, чтобы оба изобретения Морзе были приняты и оценены по достоинству. Повторялась история, увы, многих изобретателей-новаторов. Морзе стучался во все двери, правительственные и частные, у себя на родине и в Англии, Франции, России (у нас, впрочем, и собственного пионера – Павла Шиллинга – никто не поддержал), и все безрезультатно. Только в 1843 году американскому изобретателю с помощью одного приятеля-конгрессмена удалось «растрясти» родное правительство на 30 тысяч долларов. Деньги выделили в виде субсидии на постройку первой телеграфной линии от Балтимора до Вашингтона. Но и этот проект оказался на грани срыва. В ходе работ выяснилось, что для тогдашней техники расстояние в 40 миль (60 километров), разделявших два города, было критическим – сигнал ослабевал настолько, что ни о какой устойчивой связи говорить не приходилось.И если бы не помощь компаньона Альфреда Вэйла, догадавшегося использовать в качестве усилителя сигнала обычное реле, все пошло бы прахом. Но – обошлось. И 24 мая 1844 года первая телеграфная линия была официально открыта. Слова первого сообщения, посланного с помощью «азбуки Морзе» и принятого без помех за 60 километров, вошли в историю. Текст подсказал Морзе один из его высокопоставленных друзей – глава американского патентного ведомства Генри Эллсуорт (а ему самому – его дочка Энни): «Дивны дела Твои, Господи». Эту фразу Эллсуорт видел каждый день, отправляясь на работу, слова высечены на стене здания Капитолия как раз над входом в патентное ведомство.

Дальнейшая жизнь Сэмюэла Морзе и его изобретения принадлежали Истории. То, чего не удалось художнику, смог сделать изобретатель-самоучка. Авторство Морзе в деле изобретения телеграфа было окончательно закреплено решением Верховного суда США только в 1854 году. До того изобретатель, не знавший – или не желавший знать – об аналогичных попытках коллег-конкурентов, провел не одну судебную тяжбу, защищая собственный приоритет. И с равным ожесточением вел юридические споры с партнерами, не желая поделиться с ними ни единой крошкой с «патентного стола». Например, он до конца жизни упорно отказывал Альфреду Вэйлу в праве называться соавтором «аппарата Морзе». И «азбуки Морзе» – хотя знал, что без помощи Вэйла, в одиночку вряд ли бы ее разработал. Хотя, власти, бизнес и тогдашние СМИ, не ожидая решения судов, однозначно проголосовали за телеграф Морзе. Просто потому, что он оказался самым на то время эффективным и практичным. Газеты, железные дороги, банки и правительственные учреждения – вот кто первые заказчики и благодарные пользователи «аппарата Морзе». И состояние изобретателя росло – вместе со славой и признанием. На одной из поздних фотографий Морзе его грудь увешена высшими орденами многих стран! Любопытно, что в разы выросли и цены на его старые картины – за ними теперь охотились коллекционеры, потому что автором стал «тот самый Морзе». Изобретатель телеграфа и телеграфной «азбуки». Остаток жизни Сэмюэл Морзе провел в купленном поместье – в окружении многочисленных детей и внуков. А еще он занимался политикой, но неудачно (вызвал неодобрение прогрессивной общественности защитой рабства). И филантропией – помогал учебным и религиозным заведениям, не забывая и бедных художников.