Тонкости Общения с Чуть Более Цивилизованными Расами - Солитер и Досуг Эльдар
Во время одной из экспедиций в Чернокаменную, непредсказуемая натура эльдар к большому моему удивлению оказала мне большую услугу.
Я пересекал посадочную площадку Кортис, когда на меня внезапно напали служители еретических культов. В каждой с ними нашей встрече пребывают они бесконечным потоком, подобно саранче, и в тот раз, к великому моему сожалению, у них вышло загнать меня в угол.
Когда среди моих стражей в живых осталось лишь несколько людей, произошло что-то неожиданное даже по меркам Чернокаменной Крепости. Призматический дым заполнил посадочную палубу, и еретики вдруг оказались охвачены дикой метаморфозой, растворяясь в причудливые полосы дыма. Еретические символы на их броне начали пузыриться подобно жидкости, а затем, к моему вящему удивлению, обрели жизнь. Вся палуба оказалась заполнена отвратительными крылатыми чудищами, что с яростным рёвом обратились против еретиков. В то же время сама архитектура Чернокаменной расцвела всё новыми видениями, а голову мою заполнила печальная, сводящая с ума мелодия, вынудив меня потерять равновесие и в изнеможении упасть на пол. Музыка эта звучала подобно сотням цимбал, чьи синхронные удары порождали модуляции столь сложные, что рассудок мой начал разрушаться.
Я вскричал в удивлении, когда увидел, что весь порождённый туманом чудовищный зверинец рвал еретиков на части, уворачиваясь от лазерного огня и с лёгкостью разрезая их броню. Чем меньше оставалось культистов, тем громче становилась музыка, пока я не был способен лишь издавать бессильный крик чистого отчаяния в попытке заглушить её безумные звуки.
Когда последний из еретиков оказался мёртв, музыка достигла своей монструозной кульминации. Я и мои оставшиеся последователи распластались на земле, расцарапывая собственные лица до крови в безумной агонии. Вдруг, сквозь застилающие мне глаза красный туман, я увидел, как один из мороков ловко взобрался на платформу, на которой я пребывал, и изучающе опустил на меня взгляд.
Тело моё было сковано чудовищной музыкой, и любые движения давались с трудом. Наваждение медленно подошло ко мне поближе, и сквозь пелену агонии я смог увидеть в его глазах живой интерес. Я схватил свой осколочный пистолет и выстрелил.
Образ существа на мгновение пошёл рябью, и за его фасадом я увидел не крылатое чудовище, а маску, застывшую в загадочной полулыбке. В глазах обладателя маски, проглядывающих сквозь её глазницы, явно всё ещё читался тот же насмешливый интерес.
Я выстрелил вновь, но до того, как мой выстрел достиг её, загадочная фигура растворилась в тенях.
Я с трудом дополз до края платформы под аккомпанемент не стихающей песни, продолжающей терзать меня, и увидел, что все увиденные мной чудовища исчезли восвояси, пропав вместе с дымом. Затем, когда из виду пропало его последнее облако, музыка наконец стихла.
Хоть я лицезрел истинный облик своего спасителя лишь на долю секунды, я уверен в том, что он или она была представителем эльдарского рода - потому я и описал произошедшее Амаллин, попросив её объяснить причины моего спасения. В ответ она лишь рассмеялась, но смех её был сухим и вымученным, и я явно почувствовал, что мой рассказ выбил её из колеи. Амаллин лишь прошептала слово "Солитер", но наотрез отказалась рассказать о загадочной фигуре подробнее.
(Подпись к иллюстрации) 23 - Именно такую маску носил мой спаситель-эльдар на посадочной площадке Кортис. Амаллин назвала её носителя "Солитером".
Эльдарский досуг
Благодаря своей беседе с щедрым на бахвальство Зилусом Ворзумом я смог составить некое представление о том, за какими занятиями эльдары коротают столетия своей долгой жизни. На своих космических городах-государствах, асуриане образовывают целые касты ремесленников, музыкантов и танцоров, творчество коих преисполнено таких страстей, что зрители их оказывают полностью им поглощены, впадая в подобие наркотического транса, полностью теряя иные чувства. Асуриане возводят просторные аудитории для исполнения произведений, что с большим старанием создавались тысячелетиями — произведений, что не знают в галактике равных по своей красоте, масштабу и остроте.
Подобные творческие старания описывал Ворзум с презрительной усмешкой, утверждая, что его народ, друкхари, давно отказались от столь эфемерных способов развлечения. Любовно лаская шипы на своей брони тонкими пальцами, он объяснил мне, что сердце его отныне возгорается лишь от песен на языке боли, и предпочитает он жестокие виды искусства, будь то телесное умерщвление или же душевные муки. Ворзум вновь завёл разговор о тёмном городе, что служил ему обиталищем, и описал одни из его величайших чудес - арены культов ведьм. Благодаря поддержке своих состоятельных покровителей, участницы этих культов возводят огромные храмы во имя резни - вздымающиеся до небес памятники славе мучений и смертоубийства.
Рассказывая об этих аренах, Ворзум чуть наклонился вперёд, сидя в своём кресле, и глаза его в глубоких провалах маски загорелись жестоким огнём. Всё делается по высшему классу, поведал он мне доверительно. Легионы рабов десятилетиями работают до смерти, возводя красивейшие цитадели боли. Культы ведьм тщательно следят за тем, чтобы даже мельчайшая деталь здания дополнительно усиливала эмоции от наблюдения за тем, как специально тренированные и накачанные наркотиками воины рвут друг друга на части. Каждый элемент конструкции, от самой ямы до террас зрительских рядов, может быть приведён в движение в пылу битвы, осаждая тех участников, что находятся в шаге от победы. Под самой же ареной находятся огромные подземные пещеры, полные клетей, в коих томятся жестокие хищники со всех концов галактики, один другого страннее и кровожаднее, дабы ни один бой на арене культов ведьм не был похож на предыдущий.
Ворзум прикрыл глаза, предавшись сладким воспоминаниям. «Нет на свете творчества превыше — прошептал он, - чем искусство изобретательной смерти.»