Корпорации против рынка или чем опасно смешивание

Roderick T. Long. Corporations versus the Market; or, Whip Conflation NowCato Unbound, November 10, 2008

Защитников свободного рынка часто обвиняют в том, что они являются сторонниками большого бизнеса и подкуплены корпоративной элитой. Справедливо ли это обвинение?

И да, и нет. С одной стороны, решительно нет – потому что корпоративная власть и свободный рынок фактически противоположны; настоящая конкуренция – худший кошмар крупного бизнеса. Но с другой, во многих случаях, да – потому что, хотя свобода и плутократия не могут сосуществовать, одновременная защита того и другого вполне возможна.

Сперва рассмотрим ответ «нет». Корпорации имеют склонность бояться конкуренции, потому что конкуренция уменьшает влияние на цены и повышает заработные платы; более того, успех на рынке приходит без гарантий своего постоянства, зависит от успешных действий с целью превзойти другие фирмы в правильности вычисления того, как лучше удовлетворить постоянно меняющиеся предпочтения потребителей, и эта возможность неудачи не слишком приятна. Так что не должно вызывать удивления, что на протяжении всей истории Соединённых Штатов корпорации были враждебны по отношению к свободному рынку. На самом деле, большая часть существующих механизмов регуляции – включая те, что неправильно считаются ограничивающими силу корпораций, – активно поддерживались, лоббировались и, в некоторых случаях, даже писались корпоративной элитой.[1]

Сила корпораций критически зависит от государственного вмешательства в рыночную сферу. [2] Это вполне очевидно в случае более явных форм правительственного фаворитизма, таких как субсидии, срочные ссуды[3] и другие формы материальной помощи корпорациям; протекционистские тарифы; явное предоставление монопольных привилегий и отчуждение частной собственности для корпоративного пользования (как было в судебном процессе Кело против Нью-Лондона). Но эти прямые формы про-корпоративной интервенции дополняются роем непрямых форм, влияние которых может быть даже больше.

Как я уже писал в других своих работах:

Одной из наиболее полезных услуг, оказываемых государством корпоративной элите, является укрепление картелей. Соглашения о фиксировании цен нестабильны на свободном рынке, поскольку, в то время как все участники соглашения имеют коллективный интерес в соблюдении соглашения всеми, каждый также имеет индивидуальный интерес в нарушении соглашения, торгуя по более низким ценам, чем другие участники, с целью переманить их клиентов; и даже если картель использует дисциплинарные меры по отношению к своим участникам, олигопольные цены привлекают на рынок новых конкурентов. Следовательно, картелизация с государственным принуждением выгодна для бизнеса. Часто это делается прямо, но существуют также и непрямые методы, такие как задание единообразных стандартов качества, которые освобождают фирмы от необходимости состязаться в качестве. (И когда эти стандарты качества высоки, конкуренты с предложениями более низкого качества, но и более низкими ценами выбиваются с рынка).

Способность огромных фирм использовать экономию на масштабах производства также ограничена на свободном рынке, поскольку после прохождения некоторой точки преимущества размера (такие как меньшая цена транзакций) перевешиваются убытками от масштаба (например, накапливающимися беспорядочными задержками, вызванными отсутствием ценовой обратной связи) – если только государство не даёт возможность социализировать эти цены, вакцинируя их от конкуренции – например, устанавливая принудительные цены, требования лицензирования, требования капитализации или другие препоны с целью регуляции, что создаёт непропорциональное давление на новых, бедных участников по сравнению с богатыми, более укоренившимися фирмами.[4]

И список на этом не заканчивается. Налоговые послабления для корпораций представляют ещё одну форму государственного вмешательства в рыночный механизм. Конечно же, нет ничего противного рынку в применении налоговых послаблений. Но если фирма освобождается от налогов, под которые подпадают её конкуренты, она получает экономическое преимущество перед остальными в силу государственного воздействия на экономику, в результате чего успех этой компании обусловлен в первую очередь государственным вмешательством, а не воздействием рыночных сил.

Законы об интеллектуальной собственности также работают в пользу большого бизнеса. Даже те, кто принимает интеллектуальную собственность как легитимную форму частной собственности[5], могут согласиться, что постоянно увеличивающийся срок защиты авторского права в совокупности с непропорционально высокими штрафами за нарушение авторских прав (эффективно лоббируемыми со стороны издательских домов, звукозаписывающих компаний, разработчиков программного обеспечения и кинематографических студий) представляют собой результаты чрезмерного следования букве закона о патентах и авторском праве, что в большей степени служит целям максимизации прибыли корпораций, нежели честной оплаты труда авторов.

Правительственный фаворитизм также гарантирует безответственное отношение крупного бизнеса к окружающей среде. Загрязнители часто получают защиту от судебных исков, например, пренебрегая статусом загрязнения, как вторжением в частную собственность. [6] Когда лесозаготавливающие компании собираются рубить лес на общественных землях, то дороги для доступа обычно строят за счёт налогов, таким образом понижая стоимость вырубки ниже рыночного уровня; кроме того, когда лесорубы не владеют лесом, у них мало стимулов заготавливать лес более рационально.[7]

Кроме того, инфляционная денежная политика со стороны центральных банков также способствует выгоде тех компаний, которые получают обесцененные деньги первыми в форме займов и инвестиций, когда цены ещё пребывают на старом, низком уровне, в то время как те, кто получает новые деньги лишь потом, когда цены уже поднимутся, систематически несут убытки.

И конечно, корпорации часто получают прибыль благодаря военной интервенции Соединённых Штатов в других странах, начиная с United Fruit Company в 1950-ых в Гватемале и вплоть до Halliburton в Ираке в наши дни.

Громадные корпоративные империи наподобие Wal-Mart часто приветствуются или осуждаются (в зависимости от взглядов говорящего) как продукты свободного рынка. Но Wal-Mart не только является прямым получателем выгоды от (обычно локальной) правительственной интервенции в форме высоких ставок и налогов, но также пожинает менее очевидные плоды из политики более широкого применения. Финансирование общественных магистралей за счёт налогов, например, является де-факто транспортным субсидированием, позволяя Wal-Mart и ему подобным социализировать стоимость доставки и, таким образом, более успешно конкурировать с локальными компаниями; низкие цены, которые нам нравятся в Wal-Mart, как потребителям, делаются возможными, в частности, непрямым субсидированием стоимости эксплуатации Wal-Mart нами, как налогоплательщиками.

Wal-Mart также держит свои цены на низком уровне за счёт того, что платит маленькие зарплаты; но это возможно только потому, что их работники не имеют более выгодных предложений – а это вызвано в значительной мере государственным вмешательством. Существующие административные положения, пошлины, лицензионные требования и т. д. не влияют на всех участников рынка в одинаковой мере; богатым, хорошо обосновавшимся компаниям гораздо проще преодолеть эти препятствия, чем недавно открывшимся. Отсюда следует, что такое регулирование уменьшает количество вакансий для наёмных работников (удерживая зарплаты низкими) и мешает менее богатым открыть своё предприятие.[8] Правовые требования к организации трудящихся также мешают работникам коллективно организовываться ради собственной выгоды.[9]

Я не хочу сказать, что Wal-Mart и подобные фирмы достигли успеха исключительно благодаря правительственным привилегиям; собственный предпринимательский талант тоже имел место. Но в этом успехе была огромная доля государственного участия; не вызывает сомнений, что при отсутствии государственного вмешательства такие фирмы не достигли бы положения, которое они занимают сегодня.

На свободном рынке фирмы, скорее всего, будут меньше размером и менее иерархичными, более локальными и более многочисленными (и многие, вероятно, будут находиться в собственности работников); цены будут ниже, а заработные платы – выше; корпоративная власть же будет разрушена. Немного удивляет, что крупный бизнес, несмотря на частую поддержку идеалов свободного рынка на словах, имеет тенденцию систематически противостоять ему на практике.

Так откуда взялась идея, что защитники свободно-рыночного либертарианства должны служить интересам большого бизнеса? Откуда возникло распространяющееся смешивание корпоративной плутократии с либертарным невмешательством? Кто ответственен за эту путаницу?

Есть три группы, которые должны разделить эту вину. (Примечание: говоря «вину» я не обязательно имею в виду, что «обвиняемые» намеренно создавали заведомую путаницу; во многих случаях они просто допустили халатную небрежность, уделив недостаточное внимание нестыковкам в собственном мировоззрении. И, как мы увидим, эти три группы систематически усиливают путаницу, вносимую друг другом).

Обвиняемый №1: левые. Во всём спектре от милейших либералов основного течения до мечущих бомбы радикальных леваков существует широко распространённое (хотя и не всеобщее, стоит заметить)[10] соглашение, что политика невмешательства и корпоративная плутократия гипотетически суть одно и то же. Дэвид Кортен, например, определяет защитников нерегулируемых рынков, частной собственности и индивидуальных прав как «корпоративных либертариев», которые поддерживают «глобальный свободный рынок, который оставит распределение ресурсов в руках гигантских корпораций»[11] – как будто эти гигантские корпорации созданы свободным рынком, а не государством – и хотя Ноам Хомский достаточно сведущ, чтобы понять, что свободные рынки приводят в ужас корпоративную элиту, он сразу же делает шаг назад и говорит, что мы должны любой ценой избавиться от свободных рынков, чтобы чрезмерно не усиливать корпоративную элиту.[12]

Обвиняемый №2: правые. Если оппоненты либертариев из левого крыла смешивали свободные рынки с про-корпоративным вмешательством, то их оппоненты из правого крыла сделали всё возможное, чтобы усилить это заблуждение; существует широко распространённая (опять же, не всеобщая) тенденция среди консерваторов: скрывать корпоративную политику под свободно-рыночной риторикой. Именно так и умудрились стать воспринимаемыми эти консервативные политики в самоуверенных галстуках Адама Смита – а возможно, они сами уже себя так воспринимают – как поборники снижения налогов, снижения расходов, беспрепятственной конкуренции, которые в то же время бесконечно повышают налоги, повышают расходы и развивают «партнёрские отношения государства и бизнеса».

Рассмотрим термин консерваторской добродетели «приватизация», имеющий два, на самом деле, противоположных, значения. С одной стороны, он может означать возврат некой услуги или производства из монопольного государственного сектора в конкурентный частный сектор – выводя из-под государственного контроля; таково либертарное понимание. С другой стороны, он может означать «сдачу в аренду», т. е. предоставление некой частной компании монопольной привилегии на предоставление некой услуги, ранее предоставлявшейся государством напрямую. В приватизации во втором из указанных значений нет ничего свободно-рыночного, поскольку монопольная власть просто переходит из одного набора рук в другой; это корпоративизм, или про-корпоративная интервенция, а не государственное невмешательство в экономику. (Разумеется, может быть конкуренция в торгах за такие монопольные контракты, но конкуренция за установление легальной монополии является истинной рыночной конкуренцией не в большей степени, чем голосование в последний раз, за установление диктатуры, является истинной демократией).

Из этих двух значений корпоративистское может, на самом деле, быть более старым, происходящим из фашистских экономических политик в нацистской Германии;[13] но именно либертарное понимание, в основном, имелось в виду, когда этот термин (независимо созданный как обратный к «национализация») впервые стал широко употребим в последние десятилетия. Тем не менее, многие консерваторы взяли этот термин в употребление, но снова вернули ему корпоративный смысл.

То же самое с другое консерваторской добродетелью, «дерегуляцией». С либертарной точки зрения, дерегуляция должна означать удаление правительственных директив и вмешательства из сферы добровольного обмена. Но когда частные субъекты субсидируются специальными правительственными привилегиями, «дерегуляция» их приводит к увеличению, а не к уменьшению государственного вторжения в экономику. Чтобы брать примеры не совсем с потолка, если обеспеченные налогами государственные кредитные гарантии позволяют банкам выдавать более опасные кредиты чем они делали бы иначе, то банки обретают свободу рисковать деньгами несогласных на это налогоплательщиков. Когда консерваторы защищают этот вид дерегуляции, они прячут перераспределение и привилегии за терминами экономической свободы. Когда консерваторы толкают свои плутократические схемы под видом свободного рынка, можем ли мы действительно упрекать либералов и леваков за смешение? (Конечно можем. Но этот фактор всё же немного сглаживает ситуацию.)

Обвиняемый №3: сами либертарии. Увы, либертарии тоже не невинны – именно поэтому ответом на мой изначальный вопрос (насколько справедливо обвинение либертариев в защите большого бизнеса) было «и нет, и да», а не просто «нет». Если либертариев обвиняют в том, что они льют воду на корпоративную мельницу, это может быть, как минимум отчасти, вызвано тем, что так они и поступают (хотя, здесь, как показано выше, имеется множество исключений). Рассмотрим определение Айн Рэнд, либертарной иконы, данное крупному бизнесу как «преследуемому меньшинству»[14] или защиту либертариями «свободно-рыночной здравоохранительной системы» в противовес альтернативе социализированной медицины, хотя здравоохранение в Соединённых Штатах было продуктом скорее свободной конкуренции, чем систематического правительственного вмешательства с целью поддержки страховых компаний и медицинского истеблишмента в ущерб обычным людям.[15] Или, опять же, обратите внимание на ту готовность, с которой многие либертарии могут защищать Wal-Mart и подобные как героический образчик свободного рынка. Среди таких либертариев критическое отношение к корпоративной власти обычно игнорируется как анти-рыночная идеология. (Конечно это отчасти оправдано тем, что многие критики корпоративной власти выступают с анти-рыночных позиций). Таким образом, когда левацкие аналитики жалуются на «корпоративных либертариев» они не уходят далеко от истины; они реагируют на действительно имеющую место тенденцию, даже если и значительно недопонимают её.

Кевин Карсон придумал специальный термин «вульгарное либертарианство» для тенденции признавать частью свободного рынка что-то, что оправдывает различные неприятные стороны существующего корпоративистского общества.[16] (Я нахожу предпочтительным говорить о вульгарном либертарианстве, а не о вульгарных либертариях, потому что очень немногие либертарии действительно вульгарны; вульгарное либертарианство – это тенденция, которая может показать различные углы зрения тех людей, которые могут иметь также и многие анти-корпоративистские тенденции.) Аналогично, «вульгарный либерализм» – это карсонский термин, обозначающий признание нежелательными тех особенностей, существующего корпоративистского общества, которые составляют основу свободного рынка.[17] Обе тенденции смешивают свободный рынок и корпоративизм, но рисуют противоположную мораль; как заметил Мюррей Ротбард: «И левые и правые постоянно вводятся в заблуждение утверждением, что государственное вмешательство в экономику по факту является левым и мешающим бизнесу».[18] И если многие леваки склонны находить сомнительную защиту корпораций в утверждениях либертариев даже когда её не было, то многие либертарии склонны не находить её там даже когда она действительно имела место.

Обычным поведением для вульгарного либертарианства и вульгарного либерализма является взаимное усиление, так что каждый делает свою часть работы по смешению плутократии со свободным рынком, предложенной другим. Это смешение усиливает политический истеблишмент, скрывая настоящие либертарные идеи: те, кого привлекает свободный рынок, заманиваются поддерживать плутократию, таким образом помогая поддерживать правых этатистов – корпоративное крыло; те, кого отталкивает плутократия, заманиваются противостоять свободному рынку, поддерживая этим левых этатистов – социал-демократическое крыло. Но так как эти два крыла имеют больше общего, чем различного, политический истеблишмент выигрывает в обоих случаях.[19] Внешний вид, который либертарии поддерживают для крупного бизнеса имеет два плохих последствия: Во-первых, становится сложным привлечение его в либертарианство; во-вторых, это привлечение может закончится усилением корпоративной власти, путём пропаганды запутанной ими версии доктрины.

В девятнадцатом веке куда большее число либертариев видело себя противниками крупного бизнеса, чем сейчас.[20] Долгое сотрудничество либертариев с консерваторами против государственного социализма в двадцатом веке вероятно сделало многое для переориентации либертарной мысли вправо; и короткое сближение между либертариями и леваками в 1960-ых порушилось после заката Новых Левых.[21] Как результат, либертарии были брошены в бой с левым и правым смешиванием рынков с привилегиями, потому что они и сами не были свободны от смешивания.

К счастью, коалиция левых и либертариев снова начинает пробуждаться;[22] и с этим пробуждением проявляется различие между свободным рынком и имеющимся корпоративизмом. В дополнение, многие либертарии начали пересматривать способ представления своих взглядов и обычное использование терминологии. Возьмём, к примеру, слово «капитализм», которое либертарии прошлого столетия применяли для обозначения предпочтитаемой ими системы. Как я уже утверждал где-то, этот термин является весьма сомнительным; некоторые используют его для свободных рынков, другие – подразумевая корпоративные привилегии, а третьи (возможно, большинство) – для обозначения некоторой смеси первого и второго;

Под «капитализмом» большинство людей не подразумевают в чистом виде ни свободный рынок, ни преобладающую неомеркантилистскую систему. Скорее, большинство людей считают «капитализмом» ту свободно-рыночную систему, которая преобладает сейчас в западном мире. Короче, термин «капитализм» обычно используют для сокрытия неявного предположения, что преобладающая система и есть свободный рынок. И, поскольку преобладающая система по факту является правительственным фаворитизмом по отношению к бизнесу, обычное использование этого термина подразумевает допущение, что свободный рынок есть правительственный фаворитизм по отношению к бизнесу.[23]

Следовательно, привязанность к термину «капитализм» может быть одним из факторов, усиливающих смешивание либертарианства и защиты корпораций.[24] В любом случае, если защита либертарианства не воспринята неправильно – или, в худшем случае, просто воспринята правильно – как про-корпоративная апологетика, противостояние между свободными рынками и корпоративной властью должно постоянно подчёркиваться.

Родерик Лонг,доцент философии в университете Оберн

Перевод: matimatik, Knivy, whitebug, анархист Иванов

Примечания

Документы и анализ см. в Weinstein, James, The Corporate Ideal in the Liberal State, 1900-1918 (New York: Farrar Straus & Giroux, 1976); Kolko, Gabriel, The Triumph of Conservativm: A Reinterpretation of American History, 1900-1916 (Glencoe: The Free Press, 1963); Kolko, Gabriel, Railroads and Regulation, 1877-1916 (Princeton: Princeton University Press, 1965); Weaver, Paul, The Suicidal Corporation: How Big Business Fails America (New York: Touchtose, 1988); and Shaffer, Butler D., In Restraint of Trade: The Business Campaign Against Competition, 1918-1938 (Lewisburg PA: Bucknell University Press, 1997). Для краткой справки см. Childs, Roy A., “Big Business and the Rise of American Statism,” Reason, February 1971, pp. 12-18, and March 1971, pp. 9-12 (online: http://praxeology.net/RC-BRS.htm), and Stromberg, Joseph R., “The Political Economy of Liberal Corporatism,” Individualist (May 1972), pp. 2-11 (online: http://tmh.floonet.net/articles/strombrg.html).
Это, обычно, верно если, как утверждают некоторые либертарии, корпоративная форма сама по себе (разрушая индивидуальность и ограничивая чуствительность) не совместима с принципами свободного рынка. (Для изучения этой позиции см. Van Dun, Frank, “Is the Corporation a Free-Market Institution?,” Freeman 53 no. 3 (March 2003), pp. 29-33 (online: http://www.fee.org/pdf/the-freeman/feat7.pdf); для противоположной – Barry, Norman, “The Theory of the Corporation,” Freeman 53 no. 3 (March 2003), pp. 22-26 (online: http://www.fee.org/pdf/the-freeman/feat5.pdf)) . Для целей настоящей дискуссии предположим, что в теории корпорации могут быть легитимны.
Long, Roderick T., “Regulation: The Cause, Not the Cure, of the Financial Crisis” (online: http://www.theartofthepossible.net/2008/10/09/regulation-the-cause-not-the-cure-of-the-financial-crisis)
Long, Roderick T., “Those Who Control the Past Control the Future,” 18 September 2008 (online: http://www.theartofthepossible.net/2008/09/18/those-who-control-the-past-control-the-future); cf. Long, Roderick T., “History of an Idea; or, How an Argument Against the Workability of Authoritarian Socialism Became an Argument Against the Workability of Authoritarian Capitalism,” 2 October 2008 (online: http://www.theartofthepossible.net/2008/10/02/history-of-an-idea) и Carson, Kevin A., “Economic Calculation in the Corporate Commonwealth,” Freeman 57 no. 1 (June 2007), pp. 13-18 (online: http://tinyurl.com/6cm3wo). Для более детального разбора см. Carson, Kevin A., Studies in Mutualist Political Economy, Booksurge (2007; online: http://mutualist.org/id47.html) и Carson, Kevin A., Organization Theory: An Individualist Anarchist Perspective, forthcoming (online: http://mutualist.blogspot.com/2005/12/studies-in-anarchist-theory-of.html).
Другой предмет дискуссий среди либертариев; см., например, симпозиум Cato Unbound в Июле 2008 про "Будущее копирайта" (online: http://www.cato-unbound.org/archives/june-2008-the-future-of-copyright).
Rothbard, Murray N., “Law, Property Rights, and Air Pollution,” Cato Journal 2 no. 1 (Spring 1982), pp. 55-99 (online: http://www.cato.org/pubs/journal/cj2n1/cj2n1-2.pdf).
Ruwart, Mary J., Healing Our World In an Age of Aggression (Kalamazoo: SunStar, 2003 pp. 117-119.
По этому вопросу см. Johnson, Charles, “Scratching By: How Government Creates Poverty as We Know It,” Freeman 57 no 10 (December 2007), pp. 12-17 (online: http://www.fee.org/pdf/the-freeman/0712Johnson.pdf).
Некоторые пути, которыми законы, принимаемые, предположительно, для защиты труда превращаются в практику, направленную на угнетение труда см. в Johnson, Charles, “Free the Unions (and All Political Prisoners),” 1 May 2004 (online: http://radgeek.com/gt/2004/05/01/free_the).
Особенно, учитывая, что многие анти-корпоративные либертарии идентифицируют себя как часть левых, например, Альянс Либертарных Левых (online: http://all-left.net).
Korten, David C., When Corporations Rule the World, 2nd ed. (San Francisco: Berrett-Koehler, 2001), p. 77.
Long, Roderick T., “Chomsky’s Augustinian Anarchism” (online: http://www.theartofthepossible.net/2008/09/04/chomskys-augustinian-anarchism)
Germà Bel, “Retrospectives: The Coining of ‘Privatization’ and Germany’s National Socialist Party,” Journal of Economic Perspectives 20 no. 3 (Summer 2006), pp. 187-194. Статья Бела, рассказывает о недостаточном внимании, уделяемом различиям между либертарным и корпоративистским пониманием «приватизации».
Rand, Ayn, “America’s Persecuted Minority: Big Business,” Capitalism: The Unknown Ideal (New York: Signet, 1967), pp. 44-62. К чести Рэнд, она не была полностью слепа к феномену корпоративизма; в своей статье “The Roots of War” (Capitalism, pp. 35-44), например, она осуждает "людей с политической силой", которые ищут «специальные преимущества с помощью действий правительств в своих странах» и «специальные рынки с помощью действий правительства за их пределами», и также «приобретение удачи правительственным содействием… которое нельзя получить на свободном рынке». Кроме того, хотя читатели часто уходят после чтения её романа «Атлант расправил плечи» (New York: Penguin, 1999) с неясным воспоминанием, что героиня, Дагни Таггарт, боролась с бюрократами, которые хотели налагать нечестные постановления на её железнодорожную компанию, по факту Таггарт боролась с бюрократами (в союзе с её жадным до власти братом/нанимателем), которые хотели дать её компании специальные льготы и привилегии в ущерб конкурентам. Анализ того,что Рэнд полагает правильно и неправильно относительно корпоративизма см. в Long, Roderick T., «Toward a Libertarian Theory of Class,» pp. 321-25, in Social Philosophy & Policy 15 no. 1 (1998), pp. 303-349 (online: http://praxeology.net/libclass-theory-part-1.pdf and http://praxeology.net/libclass-theory-part-2.pdf).
См. Long, “Roderick T., “Poison As Food, Poison As Antidote,” 28 August 2008 (online: http://www.theartofthepossible.net/2008/08/28/poison-as-food-poison-as-antidote).
Carson, Kevin A., “Vulgar Libertarianism Watch, Part 1,” 11 January 2005 (online: http://mutualist.blogspot.com/2005/01/vulgar-libertarianism-watch-part-1.html).
Carson, Kevin A., “Vulgar Liberalism Watch (Yeah, You Read It Right)” 21 December 2005 (online: http://mutualist.blogspot.com/2005/12/vulgar-liberalism-watch-yeah-you-read.html).
Rothbard, Murray N., Left and Right: The Prospects for Liberty (Cato Institute, 1979; online: http://www.lewrockwell.com/rothbard/rothbard33.html)
Отношения между крупным бизнесом и крупным правительством похожи на отношения между церковью и государством в средние века; это не гармоничная кооперация, поскольку каждый хочет доминировать над партнёром (и похож ли результат больше на социализм или на фашизм зависит от того, какая сторона имеет больше влияния в данный момент), но две стороны имеют общий интерес в подчинении общества этому союзу. См. Long, “Poison As Food,” op. cit.
См. Long, Roderick T., “They Saw it Coming: The 19th-Century Libertarian Critique of Fascism” (2005; online: http://lewrockwell.com/long/long15.html)
John Payne, “Rothbard’s Time on the Left,” Journal of Libertarian Studies 19 no1 (Winter 2005), pp. 7-24 (online: http://mises.org/journals/jls/19_1/19_1_2.pdf).
См., например, группу блогов LeftLibertarian.org и TheArtOfThePossible.net.
Long, Roderick T., “Rothbard’s ‘Left and Right’: Forty Years Later” (2006; online: http://mises.org/story/2099)
Вильям Джиллис сходным образом предлагал отказаться от термина «свободный рынок» в пользу «освобождённого рынка»: «Вы будете удивлены какое большое различие может сделать перемена времени. «Свободный рынок» звучит так, как будто он – уже существующая вещь и это увековечивает красный миф о том, что корпоративизм и бурный рост капитала есть естественное следствие свободной ассоциации и конкуренции между индивидами… Но «освобождённый» имеет дистанцирующую составляющую… Она переносит нас из настоящего в теоретическую реальность «после революции», и пусть красные смогут продолжать использовать настоящее время для иллюстрации теорий, но мы не будем вынуждены защищать каждый неприятный момент сегодняшних рынков». Gillis, William, “The Freed Market,” 31 July 2007 (online: http://williamgillis.blogspot.com/2007/07/freed-market-one-of-tactics-ive-taken.html).