Почему я не голосовала бы против Гитлера?

На последней Конференции Свободы во время обсуждения вопроса терроризма среди экспертов разразился шумный скандал. В связи с тем, что я считаю тактику предвыборной борьбы отчасти подобной терроризму, моя вступительная речь осуждала текущие выборы. Мои аргументы были нацелены на либертарианцев, которые считали себя анархистами, но на деле вскочили и зашлись в аплодисментах сразу после того как услышали, что их товарищ хочет стать политиком. За два бурных часа, которые последовали за этим, был сформулирован вопрос: «Если бы вы могли отдать решающий голос против Гитлера, вы сделали бы это?» Я ответила: «Нет, но у меня не будет морального запрета, чтобы всадить пулю ему в череп». По сути дела, я применила последовательную линию — «отвесную линию», как говорил Бенджамин Такер — к устранению угрозы Гитлера.

Я считаю, что пуля применяется в акте самообороны таким образом, каким никогда не может быть применён избирательный бюллетень. Пуля может быть точно направлена на заслужившую её цель; голосование атакует невиновных третьих лиц, так как они должны терпеть впоследствии политика, которому я помогла заполучить власть над их жизнями. Кто бы ни приводил человека к несправедливой власти — то есть, к политической власти — он должен нести ответственность за каждое право, нарушенное им в дальнейшем.

Затем вопрос поменялся: «Если бы иные стратегии оказались недоступны, вы бы проголосовали против Гитлера?» Этим постулируется фантастический мир, из которого изъят один из основных факторов существования: постоянное присутствие альтернатив. По сути, вопрос превратился в такой: «Если бы полотно реальности было соткано иначе, вы всё ещё придерживались бы той же моральной позиции?» Поскольку моя мораль следует из моих взглядов на реальность, у меня не было никакой возможности ответить на этот вопрос. Но моей первой реакцией был интерес к тому, что же я должна была делать месяцы и годы, которые привели меня к важной дилемме: нацарапать ли крестик рядом с именем Адольфа. Или же у меня всё это время не было альтернатив?

Я могу рассматривать только ту реальность, в которой я живу, и в мире, изобилующем альтернативами, я бы не стала голосовать за или против Гитлера. Позвольте мне остановиться на более фундаментальном вопросе: какова природа государства? Согласно Максу Веберу, государство — институт, который устанавливает монополию на насилие в некой географической области. Это форма институциализированной власти, и изучая его сущность, в первую очередь нужно проанализировать определения «власть» и «институция».

Альберт Джей Нок описывает два вида власти: социальную и государственную. Под социальной властью он имел в виду степень свободы индивидов фактически распоряжаться своей жизнью: то есть, в какой степени они могут свободно принимать решения вроде тех, где и как жить. Под государственной властью он имел в виду фактический объем контроля, осуществляемого государством над жизнью своих подданных — то есть, до какой степени оно определяет, где и как живут люди. Существует обратная и антагонистическая связь между социальной и государственной властью. Одна расширяется только за счет другой.

Я подчеркиваю слово "фактически", потому что власть государства не опирается на его размер - количество законов в книгах или размер территории, на которую оно претендует. Власть государства опирается на социальные условия, такие как: будут ли люди подчиняться его законам, и сколькими ресурсами оно может распоряжаться, чтобы добиваться повиновения. Ключевое социальное условие — это насколько легитимным видится государство. Без вуали легитимности, люди не будут подчиняться государству, и оно не будет долго владеть ресурсами, которые нужны ему для существования, такими как налоги и рабочая сила.

Другими словами, свобода не зависит так сильно от отмены законов, которые ослабляют власть государства. Она не зависит - как целесообразно утверждают политические стратеги, убеждая людей голосовать "правильно", чтобы либертарианцы заняли места в политической власти и уменьшали законодательство до прежнего уровня. К несчастью, этот процесс усиливает институциональную структуру, которая до этого произвела несправедливые законы. Это усиливает структуру государственной власти принятием его полномочий как инструмента для перемен. Но власть государства никогда не сможет усилить общественную власть.

Это поднимает проблему институционального анализа. Люди употребляют слово "институт" к таким разным концепциям, как "семья", "свободный рынок", "церковь", и "государство". Институт — это любой стабильный и широко принятый механизм для достижения общественных и политических целей. В большой степени, эти институты функционируют независимо от хороших или плохих намерений тех, кто использует их. Например, до тех пор пока все уважают правила свободного рынка, он функционирует как механизм обмена. То же самое справедливо для государства. До тех пор пока все уважают его правила - голосование, сотрудничество с бюрократией, повиновение закону - оно функционирует как механизм социального контроля.

Ф. А. Хайек популяризовал понятие непредвиденных последствий, наблюдая как сознательные действия часто производят непредвиденные результаты. Это объясняет, почему хорошие люди, действуя через плохие институты, получат плохие результаты. Хорошие люди, действуя через государство, усилят его легитимность и его институциональную структуру. Они ослабят общественную власть. В конце концов, вне зависимости от того, отменят они или нет любой конкретный закон, это становится таким же не имеющим значения в создании свободы, как и их намерения.

Так, возвращаясь к вопросу о голосовании за Гитлера: исключительно для сохранности аргумента, я предоставляю возможность, что я морально смогу подать бюллетень. Даже в таком случае, я все ещё отказываюсь голосовать против него. Почему? Потому что существенная проблема не в Гитлере, но в институциональной структуре, которая позволяет Гитлеру захватить монополию на власть. Без поддержки государства и выборов, которые дают ему легитимную власть, Гитлер был бы, самое большее, лидером оборванных головорезов, которые грабят людей в переулках. Голосование за или против Гитлера только бы усилило институциональную структуру, которая создала его - структуру, которая создаст такого же как Гитлер, в две секунды. Убийство Гитлера принесет меньше вреда. Но это - как голосование - признание абсолютного поражения. Прибегать к грубой силе означает, что все средства общественной власти были разрушены и мне осталось только принять тактику государства. При тирании, такое насилие может быть оправдано, при условии что я могу избежать причинения вреда невиновным третьим лицам. В этих обстоятельствах, однако, голосование не может быть оправдано, потому что есть третьи лица. Ни у кого нет права поставить одного человека в позицию политической власти над другим человеком. Последовательный либертарианец никогда не может санкционировать одного человека облагать налогом и контролировать мирную деятельность. И государство — это не более чем институциональное воплощение этого санкционирования.

Вы ничем не поможете свободе и социальной власти, кладя свою голову в пасть Левиафана.

Оригинал: http://voluntaryist.com/articles/085b.html

Перевод осуществлен: Дана Бейсалиева, анархист Иванов, Kisushka, Knivy.