Как легитимизировать оксюморон
Левое либертарианство(в современном академическом определении, раньше это словосочетание использовали для любых левых антиавторитаристов) берет свое начало во второй половине XX века, как часть критики идей самого известного правого либертарианца Роберта Нозика и его книги “Anarchy, State and Utopia”. Критики разделяют идею самопринадлежности, но при этом не приемлют то, что в теории Нозика ресурсы изначально не находятся в собственности. Следует так же отметить, что левое и правое либертарианство роднит не только принятие самопринадлежности, но и правоцентричность(в том числе правоцентричность в плане прав собственности), индивидуализм(в противовес коллективизму марксистов и коммунитаризму) и историцизм(справедливость зависит от прошлых действий(например: краденая собственность не будет принадлежать тому, кто купил ее у вора)). Американский философ Питер Валлентайн, в своей работе «Left-Libertarian Theories of Justice», выделяет три главные предпосылки для левого либертарианства:
1. Существуют вещи, которые, при прочих равных, никто не может делать по отношению к остальным без их согласия.
2. При прочих равных, справедливость нуждается в том, чтобы эффективная возможность для хорошей жизни была настолько равной, насколько это возможно.
3. Дистрибуция возможностей для хорошей жизни должна быть оптимальной по Парето(эффективной)
Проще говоря, претензии на свободу, равенство и эффективность (в таком виде), являются морально релевантными для левых либертарианцев.
Ни консеквенциональный эгалитаризм, ни деонтологический левый либерализм ни правое либертарианство не соответствуют этим предпосылкам. Правые либертарианцы признают исключительно процедурное правосудие и считают справедливым эксклюзивную приватизацию ресурсов без дистрибуции по отношению к другим членам общества. Консеквенциональный эгалитаризм неприемлем для левых либертарианцев, из-за того, что первые не признают лимитов для навязывания равенства (в виде самопринадлежности). Либеральные левые деонтологи, в свою очередь, не согласятся с требованием к эффективности.
Право собственности на самого себя подразумевает:
1. Полные права на использование самого себя.
2. Полные права на передачу прав другим.
3. Налоговый иммунитет для использования этого права.
При этом, self-ownership является своеобразным фреймворком, в рамках которого возможно достижение моральных целей (таких как равенство).
Левое либертарианство постулирует существование моральных агентов (которые являются ценными сами по себе), естественных ресурсов и продуктов.
На счет распределения естественных ресурсов среди сторонников полного консенсуса нет:
Некоторые, вслед за Джеймсом Грюнбаумом, считают, что ресурсы находятся в коллективной собственности и права на их использование должны выдаваться посредством какой-либо из форм коллективного принятия решений(будь это воля большинства или единогласное голосование). Но в таком случае, никто не имеет права не только сьесть яблоко или сделать шаг вперед, но даже дышать, без позволения со стороны других.
Другая точка зрения, придумана датчанином Гроцием Гуго и немцем Самуэлем фон Пуфендорфом в конце 17 века и говорит о том, что все агенты могут использовать ресурсы в зависимости от коллективно принятых условий пользования, но не имеют права на эксклюзивное использование. Грубо говоря, это означает, что им разрешено использовать природные ресурсы различными способами (занимать места, дышать воздухом, есть яблоки), если эти ресурсы не используются другими (и, возможно, при условии определенных условий устойчивости), но они не имеют прав над любыми природными ресурсами, которые они в настоящее время не используют. С этой точки зрения первоначальные права на природные ресурсы похожи на права на общедоступные парковые скамейки. Каждый имеет право использовать ресурс (например, сидеть на одном), но как только он прекращает использовать его, он не имеет права запрещать другим использовать его. Однако даже такая форма совместной собственности на природные ресурсы так же не кажется подходящей. Поскольку это подразумевает, что никакая апроприация (то есть приобретение эксклюзивных прав на использование) невозможна без фактического коллективного договора. Весьма странно утверждать, что согласие других требуется для справедливого присвоения, когда общение с другими невозможно, чрезвычайно сложно или дорого (как это почти всегда бывает). И даже если общение относительно легкое и не несет издержек, неясно, зачем нужно согласие других, если кто-то делает соответствующую компенсационную плату за присвоенные природные ресурсы.
Принимаемая концепция владения природными ресурсами должна быть совместима с разумно защищенной (не легко теряемой) собственностью на самого себя. Как минимум, это должно позволять агентам использовать неиспользованные ресурсы без разрешения других лиц и без потери прав на владение собственностью. В частности, правдоподобная концепция должна основываться на общем использовании в том смысле, что (грубо говоря) агентам разрешается использовать неиспользованные природные ресурсы до тех пор, пока они не нарушают чью-либо самособственность.
В наиболее разрешительной концепции общего использования единственным ограничением использования является самостоятельное владение другими агентами. Агентам разрешается дышать воздухом, ходить по незанятым землям, есть яблоки, которые никому не принадлежат, и даже рубить деревья и сжигать укрытия, построенные другими, - пока никто не нарушает собственность на себя (например, подвергается нападению).
Менее разрешительная версия общего пользования также налагает некоторые ограничения на добросовестное использование, которые исключают некоторые виды использования (например, продолжающееся владение единственным источником воды). При обычном использовании никто не имеет права исключать других из использования источником, и единственным ограничением на использование является собственность на себя, и, возможно, некоторое ограничение на добросовестное использование.
Два самых популярных течения левого либертарианства, это джорджизм(вернее его форма с самособственностью) и full-benefit-taxation self-ownership.
Джорджисты такие как одноименный Генри Джордж, считают, что агенты могут присваивать неиспользованные природные ресурсы, если они платят за конкурентную ценность прав, на которые они претендуют. Учитывая существование нескольких поколений, наиболее правдоподобная версия этого подхода требует, чтобы права на природные ресурсы были арендованы (в отличие от приобретенных) по конкурентоспособной стоимости ренты (чтобы гарантировать, что для каждого поколения общий платеж равен текущей конкурентной стоимости) , Хотя, строго говоря, этот подход не допускает полного присвоения (поскольку рента подлежит уплате), он допускает частичное присвоение (все, кроме неприкосновенности от ренты), и в дальнейшем следует понимать, что «присвоение» следует понимать только как частичное.
Однако большинство эгалитаристов будут отвергать джорджим на том основании, что налоги (рента), которые должны платить агенты, основаны исключительно на конкурентной стоимости природных ресурсов, которыми они владеют. В результате агенты с более выгодными неучтенными личными способностями (например, производительными талантами) платят те же налоги, что и агенты с менее выгодными неучтенными личными способностями, которые имеют одинаково ценные природные ресурсы. Большинство эгалитаристов хотят, чтобы те, у кого больше неучтенных преимуществ, платили более высокие налоги, как компенсацию (поскольку они могут получать большие выгоды (например, производить больше с тем же количеством природных ресурсов]).
Рассмотрим тогда концепцию налогообложения с полной выгодой для собственности на природные ресурсы(далее эгалитаристы). Это похоже на точку зрения джорджистов, рассмотренную выше, за исключением того, что, помимо уплаты конкурентной ренты, присваиватели должны платить налоги (до 100%) на те выгоды, которые они получают от ассигнований. Этот подход позволяет рассматривать все преимущества применения личных талантов к присвоенным природным ресурсам как социальным активам. Это, однако, совместимо с полным правом на владение собой. Во-первых, как мы видели, любое предположение о собственности на природные ресурсы совместимо с полной самостоятельной собственностью. Во-вторых, что более важно, такой взгляд на владение природными ресурсами совместим с относительно надежным владением собой. Ведь, как и в случае с джорджистской концепцией, она накладывает финансовые обязательства только на тех, кто присваивает природные ресурсы. Агенты могут свободно использовать неиспользованные природные ресурсы на условиях общего пользования, не принимая на себя никаких обязательств по уплате налогов на аренду или льготы. Таким образом, агенты могут избежать уплаты налога. Более эгалитарные идеи будут противоречить собственности на самого себя.
Из личных компенсаций за эксклюзивное пользование следует коллективный фонд, левые либертарианцы, в свою очередь имеют разные позиции. Среди них:
1. Равное распределение всех средств между всем множеством агентов
2. Распределение с целью создать максимально возможное качество жизни для каждого из агентов
3. Распределение в пользу неуспешных агентов с целью уравнять качество жизни
4. Распределение с целью уравнивания возможностей для всех агентов
При этом следует отметить, что как джорджисты, так и эгалитаристы допускают добровольное рабство(у каждого человека есть право сделать себя рабом) и отвергают возможность принуждения к помощи нуждающимся.
Кроме того, согласно этим взглядам, агенты полностью владеют собой и теми природными ресурсами, которые им необходимы, за исключением того, что они должны платить конкурентоспособную ренту и, возможно, получать налоги. Следовательно, несправедливо вводить дополнительные налоги или требовать принудительного обслуживания для предоставления общественных благ (таких как защита полиции) - даже когда некоторым будет лучше, и никому не будет хуже, если такое налогообложение обеспечивает общественность благами. Для большинства людей, это покажется не убедительным, ничего несправедливого в том, чтобы облагать налогами людей или даже требовать от них предоставления услуг (например, полицейской службы с частичной занятостью), когда в равновесии никому не становится хуже, а другим это выгодно.