Прынц Ойген и Моисеич. Часть 1.
Я, знаете ли, не Пушкин. В смысле не Александр Сергеевич. Который великий русский поэт. Ага. Это точно. Во-первых, я никогда не писал стихов. А во-вторых, я никогда не любил осень. Вот скажите мне, что в ней хорошего? Полоса раскисла, полетов нет, прыжков тоже...
Только и остается загнать свою красотку 232-ю Вильгу в ангар и начать разбирать ее полностью. Да уж... Такое вот было принято решение начальником аэроклуба Михалычем и старшим техником Васей. Меня же не то, чтобы не спросили... Просто при голосовании я воздержался. С одной стороны, я понимал, что делать это надо. С другой - ничуть не хуже я понимал и то, что делать это придется лично мне... Задача была проста - снять с самолета все, что снимается, включая шасси и двигатель. Михалыч, видите ли, где-то раздобыл двигатель первой категории (то есть новенький) с хранения и было решено поставить его на наш основной буксировщик. А все остальное отправлялось в покраску. Ибо, называя 232-ю "красоткой" я все-таки изрядно привирал - краска на ней была пожухлой от времени, а местами и вовсе начинала облезать... Так что дело это было нужное и важное.
Однако, понятно даже и ежу, что успеть разобрать самолет под покраску за выходные нереально, поэтому я и остался на аэродроме на всю неделю - до сессии в институте еще далеко, поэтому можно было себе позволить. А в качестве помогальщика вызвался остаться некто Ойген. Да-да, тот самый Ойген, вы все правильно подумали. Но с тех пор как он появился на аэродроме прошло уже больше полугода и от его прошлых увлечений практически не осталось следов. Вот только имя и осталось - все упрямо продолжали называть его Ойгеном. Хотя и стали, после одной истории, иногда титуловать его "прынцем".
Заранее получив пиздюлей от Славика за то что он засвинячил его комнату, Ойген получил все-таки разрешение занять в этой комнате диванчик. Поэтому жили мы в одном домике, что, несомненно, было удобно. С самого утра и до шести вечера мы возились с самолетом в ангаре, а после ехали за пивом... И так - каждый день. До среды.
В среду утром на аэродром приперся Моисеич, заместитель Михалыча по вертолетной части. Припарковав свой Ленд Крузер 80 возле ангара, он зашел внутрь, чтобы взять свой собственный насос для перекачки топлива. Но... В ангаре его ждал неприятный сюрприз.
- Лечь на землю, руки за голову, работает ОМОН! Незаконное проникновение на особо охраняемый объект! - внезапно раздался незнакомый Моисеичу голос. Голос этот, искаженный эхом, казалось, доносился одновременно отовсюду.
Падать на пол Моисеич, конечно, не стал, он растерялся... Однако все же присел и начал озираться по сторонам. Ойгена, который висел в этот момент на балке под потолком ангара, он не видел. А тот не спешил выдавать свое местоположение.
- Бля, кто здесь? Чтозанах? Какого, собственно, ...уя? - спустя пару минут Моисеич понял, что прямо сейчас его винтить не будут, поэтому несколько осмелел.
- Аааа, это ты, Моисеич... - протянул разочарованно Ойген. - Я здесь, наверху.
Моисеич посмотрел вверх и увидел его.
- Как это "что"? Цепляю таль. Сейчас будем снимать двигатель с Вильги.
- Конечно! Нас двое! Или ты отказываешься мне помогать?
Моисеич снова завис, задумавшись.
- Ойген! Похоже приперся Моисеич! - в этот момент я вошел в ангар, по пути приметив знакомый крузак.
- Я знаю! - ответил Ойген с верхотуры. А Моисеич махнул мне рукой:
- Ага! Это ты приехал нам помочь заменить двигатель?
- Нет. Это мне должны привезти 5 тонн керосина.
- Ааааа. Но пока ведь не привезли?
- Тогда давай помогай. Ойген, у тебя все готово?
Собственно, помочь Моисеич никогда не отказывался. Не отказался и сейчас. Таль висела ровно над двигателем, мы его прицепили, открутили мотораму от самолета, приподняли... Потом откатили самолет, подтащили поддон и опустили на него двигатель. Потом Ойген перевесил таль так, чтобы она оказалась над новым двигателем и мы повторили все операции но уже в обратном порядке. Как раз когда мы закончили привезли керосин и теперь уже пришла наша очередь помогать Моисеичу. Однако, как выяснилось, Моисеич просчитался - 300 литров керосина слить было некуда. Уже и все вертолеты заправили...
- Ну... У меня есть пустые канистры. Могу одолжить. Но ненадолго. - предложил я.
- Давай, пожалуйста. Поскорее. Нам главное машину отпустить. Погода хорошая, давай эти 300 литров прямо сейчас и пролетаем. А потом из канистр в баки мне перельем. - тут же ухватился за это предложение Моисеич.
Мы быстро принесли канистры, заполнили их керосином, отпустили бензовоз и стали думать, что делать дальше...
- Андрей... - вкрадчивым голосом начал Ойген. - А у тебя есть ключи от парашютки? Ведь 300 литров это же два подъема минимум...
- А зачем они? Моя снаряга у меня в домике лежит.
- А мне? У меня только шлем и высотомер с собой есть. И надо Славика спрашивать про парашют.
- Ну, хочешь, бери мой Сейбр. А я отожму у Славика систему. Она тоже в домике.
- Вы решили с меня прыгать? - спросил Моисеич. - Тогда сами снимайте дверь! И это... Славику, например, не хотите позвонить?
Моисеич на это только пожал плечами и мы пошли готовиться. Точнее как готовиться... Ойген только недавно "окрылился", но, по причине его крайне худой комплекции, свой "Сейбр" я ему дал смело. Загрузка там никакая будет... Сам же я даже переодеваться не стал, как был в техническом комбезе, так и пошел прыгать. Брать Славикову систему я, в принципе, имел право... Так чего же тут было сомневаться, готовиться и звонить Славику?
Пока снимали с вертолета заднюю дверь я принюхался к погоде... Ветерок слабый, метра 2-3 в секунду. Облачность... На взгляд нижний край метров 800 и примерно 6 баллов из 8. То есть вроде и затянуто небо, но есть просветы. А в просветы видно, что она не толстая - то есть раскрываться будем над облаками...
- Ойген, ты в такую облачность прыгал?
- Раскрываемся над облаками, облачность проходим параллельными курсами в среднем режиме.
И мы с Ойгеном без всяких сомнений залезли в вертолет и полетели... Я в тот момент еще полностью доверял Моисеичу...