Если они подобрали к тебе ключик, он уже не будет про*бан: Андрей Оплетаев рассказывает про группу Sakura

Моя жизнь была бы хороша, если бы я во всем не опаздывал примерно на 10-15-20 лет.

В 2024 году я впервые нормально послушал московскую группу Sakura. Возможно, слово «нормально» конкретно в этой ситуации является враньем, и я, на самом-то деле, не слышал их вообще. Эта группа наделала немало шуму в середине нулевых.

В 2005-2007-м годах я был поехавшим на депрессивной музыке подростком, обожающим дум-метал и новую российскую альтернативную волну. Названия падали как капли дождя, новые группы вырастали как дрожжи. Я слушал Психею и П.Т.В.П, но в то же время я посещал концерты 7 Расы и Tracktor Bowling, зная при этом про существование групп Otomoto, Spatorna, Fourth Dimension (но сейчас не помню о них ничего), Deform (до сих пор до чувства стыда сильно люблю песни «Зарази меня жизнью» и «Миллионы шрамов»), Amnezia (крайне классная и недооцененная группа, выпустившая только один альбом, а гитарист и лидер группы через какое-то умер, очень жаль). Естественно, я пробовал залезать и на эмо-территорию, на которой существовали группы разной степени кринжовости (от 30 дней февраля до Such A Beautiful Day). Ну то есть я застал почти все.

Но позорно проигнорировал группу, которая была лучше их всех…

Я бы описал первый (из двух существующих) альбом Sakura как восторженное и теплое эмо от человека, который упивается разнообразием жизни, в которой есть место и боли, и любви, и потере, и чему-то большему, чем все это вместе взятое. Мне даже кажется, что там вообще ни капли грусти нет — просто вечная улыбка человека, который видит красоту там, где другие видят бред и отсутствие смысла. Я убежден, что ничего похожего на группу Сакура я никогда не слышал, и сомневаюсь, что что-то такое есть.

Мне стало крайне интересно узнать, что это вообще такое. Откуда оно взялось и где сейчас. И я обратился к человеку, который точно в теме. Это Андрей Оплетаев, бывший басист Психеи, который неоднократно упоминал Сакуру в своих постах и книгах и который стопудово мог бы рассказать мне про них что-то интересное. Так и вышло.

Capybara: Давай поговорим про группу Sakura. Я всегда знал, что Психея как-то сосуществует с этой группой, но при этом сам я их тогда, в 2005-2009-м годах, вообще не слушал. А сейчас послушал первый альбом и охренел. Мне показалось, что, во-первых, это ни на что особо не похоже. Я для себя это описал как какое-то очень жизнерадостное эмо, не минорное, а именно восторженное такое. Как будто человек прям в восторге от жизни, несмотря на всякое дерьмо. И я хотел бы узнать, что это за группа вообще такая? Откуда она взялась? Ты ее сначала услышал или вы сначала познакомились лично? Или это было одновременно?

Андрей Оплетаев: Вообще кажется удивительным, что ты пропустил их, если интересовался тогда этой сценой и если ходил тогда на Психею. Потому что был период, причем не один, когда мы постоянно играли в связке. Нередко третьей группой к нам добавлялись Последние танки в Париже. Это был такой ответ — вряд ли сознательный — на вот эту засевшую в сознании публики модель Stars Fucktory: Психея, Amatory, Jane Air. Которой фактически не было. Это просто был удачный брендинг со стороны Капкана (питерский лейбл, который выпускал значительное количество популярной тяжелой музыки на самом пике популярности этого направления - прим.ред), со стороны Паши Клинова.

А по факту этими тремя группами [которых что-то объединяет] были мы. При этом все три группы — что Sakura, что Психея, что П.Т.В.П — не имеют четких аналогов. Поэтому когда про Сакуру говорят, что это еще одна группа эмо-волны, я не бросаюсь ни с кем спорить, но для меня это вообще не эмо-волна, вообще не «еще одна группа». Я никогда их не воспринимал рядом с кем-то. Не чтобы я как-то их обожествляю таким образом, нет, это совершенно спокойное, естественное внутреннее невыставление их в ряд с кем-то.

У меня, наверное, со всей музыкой так: я очень плохо соотношу коллективы. Если группы легко встраиваются в какие-то классификации, как правило я не могу вытащить из себя настоящего интереса к этому. Это ни хорошо и ни плохо, просто у меня такая модель восприятия. Я не знаю, откуда она пошла, это само собой как-то происходит.

Capybara: А их правда называли еще одной группой эмо-волны? Я думал, это только я сейчас их причисляю…

Андрей Оплетаев: Это скорее проскакивало просто. Где-то в комментариях, где-то в обсуждениях. Какие-то может быть журналистские штучки и так далее. Чем-то общепринятым это не было. Эмо-волна не считала Сакуру своей группой, а Сакура не считала эмо-волну своей территорией. Они вообще из другой музыки выросли. Они играли в группе Matagona… Короче, ранняя московская альтернативная волна.

Они из Москвы,  и в этом тоже заключался один из странных нюансов.

В те времена у нас была не сознательная, но такая очень выраженная модель общения. Обычно мы легко сходились с провинциалами, но плохо сходились со столичными людьми. Не то чтобы мы разграничивали как-то… Просто мы все отмечали, что вот если человек приезжий, ты как-то очень легко находишь с ним общий язык. Если он из Москвы, есть какая-то непреодолимая, незримая, необъяснимая граница, и это вряд ли перерастет в дружбу. По тем временам так было.

А с Сакурой случилось вот так. Потому что они очень нетипичные для Москвы пацаны. Вот прям  супер не московские. Это отмечают даже их московские друзья.

Capybara: В каком смысле не московские?

Андрей Оплетаев: Что-то у них отсутствует. Есть какая-то немосковская простота. То есть я не говорю, что все москвичи сложные, но у москвичей все равно есть какой-то определенный вайб. А у Сакуры это наглухо отсутствовало.

Они были очень простые, они были не классифицированы ничем, а это для Москвы очень важно. Там же разделение на тусовки довольно серьезное. Это особенно хорошо было выражено, допустим, в околофутбольных историях.

И пацаны из Сакуры говорили, что очень любят тусоваться в Питере из-за того, что там всем вообще похуй, кто ты.  Из какой ты тусовки, компании, среды, не имеет значения.

Для нас было обычно, когда все, например, тусуются в одном клубе где-то в центре, потом тусовки перемешиваются и растусовываются вообще по другим местам, потом  опять перемешиваются. Вот эта простотность человеческая, когда ты не не защелкнут в какие-то рамки — типа я вот такой и точка. И буду общаться только с такими-то и такими-то, а с такими не буду.

У них это отсутствовало. Это нам импонировало. Тогда я этого не осознавал. Я просто очень быстро с ними подружился. Ты хороший вопрос задал о том, услышал я их сначала или узнал. Так вот, сначала я их узнал просто как странных чуваков, которые тоже тусуются в салоне «Тату 3000» на ВДНХ. Это было очень тусовочное место.

Там мы с ними и познакомились. Просто какие-то пацаны, заразительно ржут, ведут себя как уёбки. Это было симпатично очень. И мы стали дружить. А потом я выясняю, что вот та демка группы Сакура, про которую все говорят и которую я краем уха тоже слышал, но с ходу не понял, а потом понял, и мне стало нравиться… У них было демка, которая просто ходила по рукам как святыня! Так вот, и я понимаю, что вот эти чуваки как раз из этой группы. Мне пришлось как-то собрать это в голове.

И они тоже не знали, что я из Психеи. Они знали, что есть такая группа, но не знали, что она играют. Про Психею все говорят — а им насрать вообще. Но в итоге это переросло в совместные выступления.

Capybara: Вы подружились прям всей группой, да, с ними?

Андрей Оплетаев: Да. Когда мы приезжали в Москву, мы очень много тусили. Мы приходили в салон отсидеться после поезда перед саундчеком, например. Приезжали просто со всеми гитарами, сидели в тату-салоне. И они там тоже могли быть. Мы прям дружили. Кто-то из нас уже знал про группу Сакура, кто-то не знал. Это происходило каким-то естественным образом. Это не было таким, знаешь, творческим слиянием в рамках сцены.

Capybara: А кто у них вообще лидер, вокалист? Что за чувак, чем он характерен?

Андрей Оплетаев:  Чем Лёха Карпов занимается сейчас, я вообще не знаю. Мне кажется, об этом вообще мало кто знает. Он живет жизнь, которую, наверное, можно назвать затворнической.

В Инстаграме у него изредка появляются фотографии природы, очень хорошие. Он в этом очень хорошо разбирается, он очень тонкий чувак. Очень образованный в плане культуры, всякого там искусства, всего вот этого.

Если я правильно понимаю, он много времени проводит в деревне, иногда проводит время в Москве. Мы очень редко пересекаемся, всегда рады друг друга видеть, но я ничего не знаю про его жизнь. У него даже закрыты комментарии. Скорее всего, из-за того, что его постоянно дрочат вопросом, когда следующий альбом. Сакура в какой-то момент ведь вернулась из небытия и стала обещать новый альбом. Там даже сбор был.

Они дали две пары концертов — до пандемии и во время пандемии. И опять все затихло. Насколько я понимаю, из-за того, что у Лехи какие-то сложности с решительностью. Он очень долго может редактировать, бесконечно редактировать, И из-за этого плохо все двигается. Он лидер по части текстов и, так уж получается, по части принятия окончательных решений. Потому что если он не станет петь, группа не станет выступать. В музыкальной части там гитарист Лёха Ловягин много сочиняет, другой гитарист Данила Силин тоже много сочиняет. То есть это такая сложная история с несколькими авторами.

Capybara:  А с кем ты из них сейчас общаешься?

Андрей Оплетаев:  Да практически со всеми, кроме Лехи Карпова-вокалиста. С ним мы иногда просто переписываемся. Но у него порой какие-то странные были настроения… Я решил на всякий случай как минимум взять паузу. То есть я знаю, что он странный чел, который очень много думает и может быть таким… И предсказуемым, и в то же время неожиданным. Он много какими-то духовными практиками занимается, бесконечные какие-то ретриты, семинары…

Он стал немножко напористым, даже, может, агрессивным в своих идеях, и я подумал, что нам, наверное, на стоит портить отношения на этой почве, и отвалился.

Когда они вернулись и сыграли те концерты, это были сумасшедшие солдауты. Они по два концерта подряд делали в Москве, потому что «16 тонн» раскупались буквально за полчаса. Сакура — очень востребованная группа, на самом деле! Она похожа на Психею в том смысле, что у нее какая-то собственная ниша. И аудитория тоже очень разношерстная — непонятно, откуда она вообще, из кого она состоит.

Это могут быть абсолютно случайные люди, которые музыкой в широком, в нашем смысле, не интересуются. При этом Сакура для них — это что-то святое. Как явление эта группа очень похожа на какой-то религиозный культ. Если она попадает в какую-то внутреннюю ритмику и мелодику человека, в его понимание жизни, в отношение к ней, то его сразу разъебывает. Я не встречал среднего отношения к Сакуре. Ее либо вообще не воспринимают всерьез, либо любят абсолютно преданно. И как правило вот эти вторые —  они даже не будут спорить с первыми. Ты либо понимаешь, либо не понимаешь.

Capybara: Люди, которые любят ее преданно, слушают оба альбома? Они же очень разные. Второй — его как будто проще охарактеризовать каким-то более общепринятым языком, он поспокойнее…

Андрей Оплетаев:  Он пособраннее как будто. К тому моменту они и играть получше стали, и музыкальные идеи приобрели более понятные очертания. Мне кажется,альбом «Настоящий волшебный» легче воспринимать случайному человеку.

Capybara: Там не было такого, что вот для кого-то true только первый альбом, а второй — уже не то?

Андрей Оплетаев: Нет-нет, они воспринимались безоговорочно вообще. Если группа Sakura подобрала к тебе ключик, то этот ключик уже не будет проебан! У них был период, когда у них застопорилось с новым материалом. И они приняли решение переработать старый материал. Как правило такое решение ни к чему не приводит.. Ну, я, по крайней мере, мало таких примеров знаю. Они тогда сделали концертную программу, играли старые песни в таком откровенно фанковом виде. Это было классно, но люди обсуждали — типа, а следующий альбом когда? Я в одной из своих книг про это подробно пишу —  рассматриваю новый альбом Сакуры как метафизическое явление. Я этой главой заканчиваю книгу «Быть в группе».

Помнишь, как у Психеи ждали пять лет альбом?

Capybara: Да, я как раз хотел сказать, что Психею и Сакуру объединяет еще эксцентричность лидера, часто уходящего в крайности. И тот факт, что обе группы существуют, но долго ничего не выпускают.

Андрей Оплетаев: Sakura при этом даже не выступает. Они сделали по два концерта два года подряд и опять схлопнулись. А люди до сих пор его ждут. Одно время в их паблике в ВК дежурно кто-то приходил и спрашивал, когда альбом. Возможно, людям надоело. Но если Sakura сейчас выпустит альбом, никто не сделает вид, что забыл эту группу. Есть такая разновидность редких друзей, которых ты можешь не видеть десять лет, а потом вы встречаетесь и вообще все нормально.

Группа Сакура обладает каким-то таким воздействием на людей.

Я ездил на их концерты в Москву. Я ездил с ними на гастроли, просто чтобы посмотреть много их концертов. Я просто сказал организаторам тура: “Хотите звездного ведущего и мою информационную поддержку? Тогда вы оплачиваете мне всю херню, я езжу, выхожу в начале концерта и говорю — а теперь группа Sakura”. Они согласились. И я так ездил с ними в тур один раз, сколько-то мы городов проехали.

У Лехи Карпова дома я провел какое-то невероятное количество времени. Просто ночи напролет сидели с ним на кухне за разговорами вот этими экзистенциальными.

Мы с ним прям сильно дружили. Я мог уехать на неделю в Москву, просто чтобы сидеть у него на кухне. Мы разговаривали, могли проснуться вечером, посмотреть, где что происходит, поехать потусить, вернуться, потом опять разговаривали.

С остальными ребятами из Сакуры я, в общем-то, тоже дружил, но вот такого огромного количества времени я с ними не проводил. Хотя мы до сих пор переписываемся иногда, видимся.

Вот еще важный элемент, кстати — барабанщик. Который звучит на первом альбоме, но я не уверен насчет второго. Андрей Бивис. В какой-то момент он ушел, и это разрушительное влияние на группу оказало. Потому что, если внимательно послушать альбом Greatest Hits (Lo-Fi & DIY), с точки зрения барабанов там все просто невероятно. У него крайне редкое музыкальное мышление. Если мне второй такой барабанщик попадется, у меня случится просто очередная барабанная любовь. Но не попадается пока.

Можно услышать, как хорошо он оперирует мелочами. Как он вместо кучи ударов делает один-два удара акцентных, и это меняет вообще все. У него нет ни одного лишнего удара. Он чрезвычайно музыкальный — и в плане грува, и в плане вот этих решений, которые в ритмической сетке происходят. Под него было просто пиздец как легко танцевать. И на их концертах все танцевали. Это тоже была одна из особенностей Сакуры. Если на эмо-концертах это как правило слэм и слезы, то на Сакуре все танцевали.

Причем их концерты в Москве отличались от их концертов в Питере.

Но это вопрос уже к публике. Питерская публика просто холоднее по умолчанию. В Питере на них просто стояли и смотрели. И пацаны из Сакуры говорили: “Мы нихуя не можем пробить эту стену”. Поэтому я и ездил посмотреть на них в Москву — это вообще другой концерт. В Питере такое почтительное отношение… Знаешь, как будто на мессу пришли.

А в Москве это всегда такая пьяная дискотека счастливых, влюбленных друг в друга  людей. Как будто ты попал куда-то в эпоху диско. Все очень красивые, все супер улыбчивые, счастливые, все светятся и в разъеб танцуют.

Capybara: А когда у них были совместные концерты, было так же? Там же публика, получается, была своеобразная, смешанная?

Андрей Оплетаев:  Да, там публика сильно смешивалась, но наши, скажем так, уж знали, что делать. И задавали настроение вечеринке. То есть там все было как на наших концертах.

Capybara: А музыканты Сакуры сейчас где-то играют вообще? Ну, кроме вокалиста.

Андрей Оплетаев: Они играют как сессионные музыканты. Авторских проектов у них нет, насколько я знаю. Басист Серега Плотников играет в группе The Translators. Это где Виджей Чак и Шуманский с радио Максимум. Виджей Чак на канале A1 работал, потом на МТВ, на котором, наверное, до сих пор работает. И они ведут вдвоем утреннюю передачу на Radio Maximum.

The Translators — это такой кавер-бэнд, для которого они берут хиты и переделывают, подставляя созвучные слова из русского языка, чтобы это было смешно. У них отличное чувство юмора у обоих. Там играют настоящие профессионалы, и они пользуются большой популярностью. Дают концерты, даже гастролируют.

Capybara: А тебе нравится такое, когда в музыке все полустебно, несерьезно происходит?

Андрей Оплетаев: Я очень много думал об этом. У них был такой прикол, что они на свои концерты приглашали каких-нибудь друзей-известных музыкантов для гостевых номеров. И в Питере позвали меня сыграть песню на бас-гитаре. И мне, с одной стороны, не хотелось этим заниматься, С другой стороны, я не хотел им отказывать, потому что мы такие добрые друзья. Во мне в те времена еще жили вот эти отголоски психейской и пост-психейской строгости. Мол, вот это я буду делать, это не буду, это можно, а это нельзя…Что-то такое еще шевелилось во мне в те времена. И все-таки я согласился, потому что лучше согласиться и узнать о явлении изнутри, чем отказаться. Ну и вообще тусануть там, повидаться, сыграть одну песню…

Плюс я такой говорю: я к вам же притащу свои футболки продавать. Они такие —  похуй. Тогда мне прям очень деньги были нужны. И я принес футболки, причем много, и у меня их до концерта купили все. Я такой — ни хуя себе! У меня прям потеплело все к этой культуре, конечно! (смеется)

Я напросился даже на их московский концерт, говорю — ничего мне не надо, даже билеты покупать, просто пустите меня с чемоданом футболок. Ну, и сыграл еще раз.

И я увидел, как это происходит. У них другой подход просто. Я люблю хорошее чувство юмора. Я вообще фанат комедии. Чак и Шуманский вполне себе мастера этого. И то, что происходит в песнях — это ладно, это просто откровенная бугагашка. Но то, что происходит между песнями, задает правильный тон всему. Потому что они шутят мощно, спонтанно и супер-охуенно. То есть они тебя просто разрывают. Это такой музыкальный стендап, получается. Мне ближе желание людей повеселиться, чем желание фыркать. И к ним люди приходят как раз за этим. Там все просто охуеннонно играют, при этом Чак и Шуманский плохие певцы, и это очень смешной контраст. Но они вытягивают на том, что исполняют популярные хиты.

Ты как бы приходишь на смешно исполненное живое караоке. И прыгаешь под любимые песни. Вот тебе Nirvana, вот тебе Rammstein, вот тебе что-то из поп-музыки. И после двух концертов с ними я понял, зачем люди на это ходят. Они ходят просто побухать и повеселиться без каких-то культурных, вкусовых, идеологических претензий.

Capybara: Понял. Я наверное даже теперь поменяю немного свое мнение на этот счет… А то меня всегда бесили такие, знаешь, откровенно стебные проекты типа Нейромонаха Феофана. Но наверное правда лучше повеселиться, чем бурчать…

Андрей Оплетаев: Не стоит отказывать людям в их желании бездумно попрыгать. Просто не обязательно быть частью этого. Я это рассматривал не через группу Нейромонах феофан, она меня почему-то вообще ничем особо не трогает, Я это рассматривал через Little Big. Их нужно воспринимать не как группу, а как цирк. Как цирковую труппу с музыкальным уклоном, которой занимаются матерые рекламщики.Когда у тебя отваливается попытка взглянуть на это как на музыку, ты продолжаешь смотреть на это как на культурное явление, просто с той стороны, с которой на него и стоит смотреть. Если у тебя нет каких-то претензий музыкальных, то, скорее всего, Little Big тебе понравится. Как они нравятся детям.

Мой сын в определенном возрасте просил включать их песню.. Какая там у них одна из самых популярных?  Им включали в садике, и он нас стал просить включать. Это вполне себе пример.

Есть взрослые люди, которые к музыке относятся примерно так же, с той же утилитарностью. Какие-то внутрикультурные, технические составляющие их не интересуют, но это звучит техническо хорошо, мелодически привлекательно, плюс там у них постоянно какой-то визуальный разъебай происходит. Что тоже тебя развлекает.

Capybara: Давай вернемся к Сакуре, а то что-то отвлеклись. Вот вы когда с Лехой Карповым сидели в Москве и философствовали, вы ничего не слушали? Не знаешь, что он слушал тогда вообще?

Андрей Оплетаев: Слушай, вспомнить бы..

Capybara: Мне до сих пор очень нравится, как ты в какой-то из книг рассказывал, как включил на тусовке Sigur Rós и типа никто ничего не понял. Обожаю эту историю!

Андрей Оплетаев (смеется): Да! Он на этой тусовке тоже был, это было обычным делом, что если какая-то психейская тусовка происходит в Москве, то там, скорее всего, и Сакура!

Я, честно говоря, не помню, что мы слушали. В основном мы говорили с ним про жизнь. Мы чаще обсуждали книги, чем музыку.  Но он мог показывать клипы, и мы обсуждали клипы, потому что у него прям очень круто развито визуальное чутье. Он очень сильно погружен в японскую культуру. Созерцание там, вот это все. Отношение к визуальному, к дыханию окружающей действительности.

Есть клип на песню «Сахар и соль». Он, к сожалению, только в ужасном том качестве сохранился в сети. И его полностью снял Карпов на цифровую мыльницу. Вид из окна, еду в машине, иду снимаю ноги. Какие-то бытовые отрезки. В этом клипе даже пару раз я появляюсь. Там есть рука с круглым СD-плеером Sony. Это я Карпову что-то включал, мы шли по Питеру. Я даже помню, где и по какой улице. Я ему включал группу Телевизор. Мы идем, я держу этот плеер, он слушает в наушниках, потом достает фотик и снимает.

И потом еще есть статичный кадр на эскалаторе, и там такая рука ритмично хлопает пальцами пальцами по эскалатору, это тоже моя рука. И я, наверное, присутствовал при съемке примерно трети кадров, показанных в этом клипе, как раз потому, что мы проводили очень много времени вместе.

И этот клип очень хорошо его описывает как человека, который черпает очень много из того, что остальные люди не видят. В этом-то мы с ним во многом и сошлись. Мне тоже нравится такое. Жить без наушников и внимательно слушать шум окружающей действительности.

Capybara: В прямом смысле без наушников? Не слушаешь музыку на улице?

Андрей Оплетаев: Мало слушаю. Я могу идти куда-то, у меня есть с собой наушники, Я знаю, что я хочу послушать, но я себе отказываю в этом, потому что, например, шум от дороги где-то вдалеке странным образом сочетается с ветром. И я буду слушать это сочетание. Будучи любителем всякого там дроуна и эмбиента, активно пользуюсь тем, что уже есть вокруг.

Capybara: Скажи, а Фео (вокалист Психеи — прим.ред) любил слушать Сакуру? Он же, судя по интервью, не любит вообще почти никакую музыку российскую, только П.Т.В.П, по-моему.

Андрей Оплетаев: Мы в те времена Сакуру очень много слушали. Мы ждали новые записи. Когда был Смерть-фест-3, и мы в несколько групп сели в автобусы и поехали играть подряд пять или шесть концертов в разных городах, мы тогда записали питерский концерт и очень любили его слушать. При желании эту запись даже можно найти где-нибудь.

Плюс мы в Психее обсуждали разницу, как они прозвучали на демке и как прозвучали на альбоме. Все очень любили их первую демку. Она была эдаким священным граалем. Да, Рубль (вторая кличка Фео — прим.ред) их очень любил.

Правда, в какой-то момент нас заебало совместно выступать. Просто потому что мы не любили, когда все одинаково. Мы разделились, стали играть самостоятельные концерты. Прошло пару лет, и мы такие — ну че, ебанем совместку? И все такие — даааа! Наконец-то! Соскучились друг по другу.

Рубль их очень любил и при этом очень критично к ним относился. Например, он, бывало, высказывал какое-то фи в адрес вокальной мелодики Карпова. Мол, он заигрывается там какими-то штуками, но это все исходило из того, что Рубль сам так не умеет.  Он мог загасить какую-то мелодию, но это все было, знаешь, такое влюбленно-завистническое, потому что Сакура умели управлять простыми категориями. Вот барабанщик Бивис умел играть очень грувово и делать вот эти мелочи, которые просто пиздец как работали.

Вот история для примера. Им нужно было играть концерт в Питере и еще в нескольких городах —  а Бивис ушел. Он сказал: все, я не хочу играть музыку. у меня есть моя работа. А он реально работал! В те времена он работал слесарем в ЖКХ. Говорил: у меня есть стабильная работа, у меня есть хорошая зарплата, которой мне более чем достаточно. У меня есть книги, которые я читаю, у меня есть концерты, на которые я с удовольствием схожу.  Вы тут начали задумываться о каких-то гастролях — это не мое. Я хочу иногда играть концерты в Москве или в Питере. Я готов иногда собираться на точке сочинять песни. Все. Становиться большим музыкантом я не планирую. При этом чувак с ебейшим музыкальным талантом!

И вот берут они Яна Лемского, который тогда играл в..

Capybara: Animal Джаz? Я помню, что он одно время играл в Animal Джаz!

Андрей Оплетаев: По-моему, еще до этого. Я точно не помню. Так вот. Едем мы с ним на репетицию в машине, здесь, в Питере. Спрашиваю, как там у тебя? Он говорит: я последние две недели езжу, слушаю их диски и просто руками по коленке, по рулю играю. А на барабанах еще ни разу не играл. Без группы нет смысла. Я тогда очень удивился, подумал: ну нихуя себе! Скилл какой! У него уже там образование профильное есть… Он очень крутой барабанщик, очень техничный. И вот мы приехали на репетицию, он начал. И играл очень круто, правильно схватил их грув, подвижность эту… Но при этом стал проебывать вот эти мелочи. Я ему на первом же перекуре говорю: Ян, там есть ряд нюансов… Он говорит: я все их знаю, просто еще не запомнил.

Я ему сказал: ты не подумай, что я там слишком до хуя о себе возомнил, но я, например, сидя в углу, буду тебе показывать, что вот сейчас двойка. А там довольно специфическая двойка, если ее сыграть, то все, пизда. А если не сыграть, то это как будто неправильную ноту в мелодии взять.

Capybara:  Ты уже наверное не вспомнишь, да, что это за двойка и где?

Андрей Оплетаев:  Ты если переслушаешь первый альбом с упором на барабаны, сам услышишь, как он лаконично и как точно делает именно то, что надо. Он не оперирует шаблонами, мол, вот тут нужно играть ровно, вот здесь сделать пробежку, а в припеве поменять тарелку.  За барабанами он создавал музыку, а не ритм.

При этом у него был очень минималистичный сетап, пять инструментов всего: бочка, малый, хэт, напольный и тарелка. В те времена для рок-группы это было редкостью.  Он играл как черный парень, можно так сказать.

Когда Бивис ушел, мы обсуждали это и поняли, что им будет очень трудно найти такого чувака, который удержит их на том же уровне музыкальности. Они переиграли с массой барабанщиков разных. Например, они играли с Васей, который сейчас играет с Дельфином. С Сакурой он попробовал, но у него не сложилось… Потом они играли с… забыл, как зовут, но прозвище у него Шоколатье. Бейсовый барабанщик московский. Он въебывал очень мощно, очень крепко, но был слишком ровный. Ну то есть он играл музыку Сакуры так, как играют драм-н-бейс. Их это смущало. Да, у них дискотека, но не такая.

Они даже как-то заманивали Бивиса поиграть. Если я ничего не путаю на камбэк-концертах как раз он и играл. Мы все по уши были влюблены в Бивиса и в его игру. Это было эталоном неординарности при абсолютной простоте.

А еще был случай, когда я играл с группой Сакура. Возможно, тебе это тоже покажется интересным.

Однажды их пригласили выступать на север, в Архангельск и Северодвинск. Им не хотелось отказываться от этих концертов, но Серега-басист как раз на эти даты купил билеты в Индию, чтобы там просветляться путем потери сознания. Сейчас все в Тай гоняют, а тогда все гоняли в Индию.

И они начали искать басиста на эти концерты. И вот мне звонит Карпов, мы как раз с Катей сидим слушаем Сакуру в машине, и говорит — будешь нашим басистом? Я еще успел пошутить, что вашу маму и там, и тут передают.

И я приступил к репетициям.

На гастролях мне потом рассказали, что у них поиск басиста занял две недели. Они просто сидели и перебирали, кого можно было бы взять на концерт. Кто-нибудь предлагает кого-то, вроде он свободен. Кто-то другой говорит — блять, да он мудак.  Все такие — ну да, мудак. Потом такие — ну вот вроде он не мудак, но он играет, блять, хуево. Это, знаешь, как имя для ребенка выбирать. Ты начинаешь понимать, что на всякое имя есть мудак с таким именем (оба смеемся).

В итоге они поняли, что они перебрали вообще абсолютно всех и видимо им придется отказаться от этих концертов. И вдруг, мне рассказывает Карпов, мы такие сидим с Даней Недоноском (гитарист Сакуры), поворачиваемся друг на друга и хором говорим: Слесарь!

Capybara: Блин! А чего они сразу-то про тебя не подумали?

Андрей Оплетаев: Абсолютно естественный вопрос. Они это объяснили тем, что я в их сознании свой чувак и только потом музыкант. Я это тоже отношу к московской модели мышления. Хуева гора музыкантов, все профессионалы, и все составляют какой-то бесконечный пул сессионщиков. И они шли по этой модели, перебирали всех людей, которые могут везде, где угодно, поиграть. Я им не приходил в голову, потому что в соответствии с их способом мышления был вообще не из этой категории людей.

Я сыграл с ними три концерта, два на Севере, один в Питере. Это было супер-круто. Было, кстати, сложно. Во-первых, у них другой строй. А когда в другом строе многое играется через открытые струны, это сулит невероятную аппликатурную еблю. Через открытые ты играть не можешь, приходится все играть ручками в какой-то одной позиции.

Capybara: Погоди, а почему ты не перестроился в их строй?

Андрей Оплетаев: Это означало меньшее натяжение струн. Я это очень не люблю. И если честно, мне не хотелось. Меняется звук, меняется ощущение. И тогда еще не . было варианта заказать струны подходящего калибра. Не было в доступе струн с шагом 0,05. Это означает, что ты мог бы купить себе потолще струны, ты звучишь ниже, а натяжение такое же.

Второй сложный момент — это ритмическое мышление Плота (басиста Сакуры —  прим.ред), потому что мы как музыканты, которые авторы, а не исполнители —  у нас нет умения играть все что угодно. Тебе приходится встраивать свою голову в чужое мышление, тебе буквально приходится перестраивать себя и играть по-другому.

С другой стороны, меня очень спасало то, что я знал их материал буквально наизусть. Мне не нужно запоминать, что за чем идет. Я четко знал, как устроена песня, точно знал все переходы, все смены, всё-всё.

Больше того, я себя в те времена часто ловил себя на их концертах на том, что, когда барабанщик делает отсчет, я по темпу узнаю песню.

Capybara: Это при том, что у них много песен в близких друг другу темпах..

Андрей Оплетаев:  Да, и все равно я никогда не ошибался. Это возможно говорит о способности Бивиса даже отсчет сыграть настолько музыкально.

Отдельная боль была с названиями песен. Я не знаю, есть ли группы с такой же чехардой в плане названий, но наверняка есть. Музыканты часто не могут без бардака. В общем, на альбомах песни называются максимально нелогичным образом, в названиях не используются слова из песни. Мало того, бывает так, что песня называются словами из другой песни. Это какая-то часть карповской творческой мультивселенной. А мы, слушатели, между собой привыкли называть песни по словам из песен, из припевов. Просто чтобы понимать друг друга. А они между собой называют песни какими-то третьими названиями, которые нигде никак не отображены!

Но это ещё не всё! Когда я приехал в Москву на репетицию, выяснилось, что в рабочем процессе они называют песни про номерам: первая, седьмая, тринадцатая… И когда ты уточняешь, что это за песня, они говорят какое-то свое название и ты логически приезжаешь к какой песне или даже двум, но это не они. Тогда они говорят название песни с альбома, но сами же начинают спорить, что это не то название. Полный ад и комедия. С этим надо было как-то справляться, потому что концертный плейлист содержал полную тарабарщину из слов и цифр, ориентироваться в нём постороннему человеку было вообще без шансов. На концерт я взял с собой плеер с наушниками, и когда сет-лист на ходу менялся, я спрашивал, как называется песня на альбоме, быстро находил ее в плеере, слушал начало и только так понимал, какую песню будем играть. Они жёстко ржали с этого))

Capybara:  В одной из песен с первого альбома Сакуры участвует Аз из Психеи?

Андрей Оплетаев: Да, очень хорошая партия там у него. Причем на какую-то часть этой партии фразировку придумал Кита. Самое охуенное место придумал. Он вообще хорошо мыслил в этом плане. Например, придумал весь бас для песни Психеи «Мишень». Меня не было на репетиции, я потом пришел, он говорит —  смотри, какую я партию придумал. Я такой —  ну, здесь нечего менять.

Capybara:  Слушай, а ты своих книгах про Психею наверняка тоже про Сакуру писал?

Андрей Оплетаев: Да, конечно. В «Это становится опасным» мы вообще в начале тура едем вместе. В «Истории рок-группы» стопудово упоминается Sakura, не помню только, в каком контексте. И вот в последней «Быть в группе» отдельная глава — серьезное философское размышление на тему этого феномена.

Capybara:  Как ты думаешь, они в итоге выпустят альбом?

Андрей Оплетаев: Теперь есть подозрение, что нет. Либо для этого нужна всеобщая смерть надежды на это. Типа перерождения.