Бэтман Аполло

Когда я это писал, то сперва хотел сказать пару слов о новом романе Пелевина — «Бэтман аполло». Но похоже, придется сперва сказать пару слов о современной российской культуре. Да и вообще мировой культуре. Её сердце — искусстве.

Ребятки, не обижайтесь, но сейчас искусство больно.

Так. Прежде всего определимся — что такое искусство? Энциклопедия подсказывает мне, что это «образное осмысление действительности; процесс или итог выражения внутреннего или внешнего (по отношению к творцу) мира в художественном образе; творчество, направленное таким образом, что оно отражает интересующее не только самого автора, но и других людей». Это всё конечно верно, но есть определение лучше и точнее: искусство это человеческая деятельность, направленная на передачу чувств от творца к наблюдателям. Писатель пишет книгу, испытывая чувства. Он хороший писатель, он подбирает точно соответствующие чувству слова и фразы. Читающий испытывает чувственный опыт творца. Это и есть искусство. Еще ярче это проявляется в музыке и живописи — меньше фактов, больше чистых чувств.

Я понял, как я буду это писать. Я буду чередовать абзацы с яканьем, извинениями и строительными лесами (как этот), абзацы с рассуждениями о глобальных вещах и абзацы мыслями из самого романа. Сейчас как раз время последнего.

Не смотря ни на что, Пелевину удалось создать очень интересую вселенную. Не то, что бы он был оригинален в своих измышлениях — но он достаточно глубоко ныряет и не боится показывать нам ракушки со дна. Наш мир, данная нам в пяти чувствствах вселенная — по Пелевину — это проекция на стене. Где-то светит яркое неописуемое солнце. Его лучи проходят через виражи собора, отпечатываются на стене, и вот этот отпечаток и есть всё вокруг. Собор, конечно, тоже является всем вокруг, и луч света — тоже. Понятно же, что здесь нет смысла отделять оптическую проекцию от создавших ее стекляшек? Или всё есть? Вторая импульсная система, язык, на котором написан этот текст, вообще все человеческие формы вербализации специально сделаны так, что бы на них было удобно задавать глупые вопросы, затемняющие истину. Но о том позже.

Но, что важнее, язык служит чем-то вроде указывающего на часть мозаики перста. В словах самих по себе нет смысла, это всего лишь указатель. Который, в случае искусства, указывает на часть светотени виража, наполненной испытанными творцом чувствами. Это довольно очевидно, не так ли? Так вот — современное искусство больно. Хе-хе. Это, конечно, легкая провокация. Нельзя так рассуждать, не установив критерии больного и здорового, а мы их установить при всем желании сейчас не сможем. Скажем так — современное искусство в значительной части нечеловечно.

Так лучше?

Вопрос из зала: что такое человек? Да, ребятки. Так мы недалеко уйдем. Знаете, понятия не имею. Можно долго думать, а потом сказать что-нибудь про петухов без перьев и прочее ДНК. Потом поговорить про ИИ, неотличимый от человеческого (нет ДНК, есть человек), или про детей-маугли(есть ДНК, нет человека). Это будет весьма интересно, но ни к чему нас не приведет. Давайте просто условимся, что если искусство человечно, то оно будет вызывать чувство, в той или иной форме, у всех людей, владеющих в достаточной степени языком, на котором создан объект искусства. Вы же знаете, какой пример я сейчас приведу? Конечно, её, Джоконду, красивый женский портрет. Понятен всем, кто видел женщину. Это такой критерий владения языком — вырасти в обществе, где были девушки. Очень человечное искусство. Абсолютное большинство людей им владеет. А противопоставим Джоконде мы что? Конечно. Все знают. Малевич, Черный квадрат. Совершенно нечеловеческая форма искусства. Какие чувства вызывает эта картина, кто скажет? Конечно, вы совершенно правы. Вот поэтому я и называю это — нечеловеческим искусством. Теперь ясно, правда?

Так вот, Пелевин описал этих нелюдей, и дал им имя на языке. Он называл их вампирами.

Впервые Пелевин описал вампиров в старом романе Ампир-В. Вру, конечно вру. Впервые он описал их в рассказе про оборотней. Вервольфы, вампиры — какая разница? Потом он описывал их в каждой книге. Это занятие ему еще не надоело — ждите новых книг. В любом случае, нелюди во вселенной книг Пелевина обладают весьма характерными общими чертами, общей мифологией и взаимоотношением с человеческим родом. Всё же мы говорим про Бэтман Аполло, поэтому опишем именно тех самых вампиров, из БА и АВ, того самого Ампира V. Только что вы пропустили каламбур, связанный с произношением английский букв в русской транскрипции — типично пелевинская игра, которой до краев наполнены обе книги. Сложно избавиться от привычки такое вставлять. Ну да ладно.

Итак, существуют вампиры. От людей вампиры отличаются по большей части одним — магическим червем-симбионтом, «языком», живущим в их нёбе. Выпив капельку крови, язык может показать своему носителю внутренний мир существа, которому принадлежала эта кровь. Вампир увидит его память, его шкуру изнутри, его чувства, он как бы посмотрит на ту часть вселенского виража, на которую показывает капелька красной жидкости (политкорректный термин, произнося слово на букву «к», вы обижаете красножидкососов). Язык дан вампиру не просто так. Это дар за служение местной сатане — Великой Мыши, богине, питающейся страданиями людей. Люди тоже созданы как пища богини. А что бы страдания были нужного вкуса и консистенции, вампиры занимаются тайным влиянием на человеческую культуру — через ее внешнее и внутреннее искажение. А культура, конечно, влияет на них.

Роман показался мне довольно тяжелым. Местами — скучным. Автор то долго и тоскливо рассуждает о страданиях, то демонстративно выставляет героя идиотом (когда тот начинает рассуждать о чем-то с еще не совсем подавленной человеческой точки зрения), то ехидствует насчет протестных российских движений и политических проблем. Единственный светлый образ здесь — граф Дракула, ученый-философ, нашедший способ вырваться за пределы мира страданий, за виражи, поближе к солнцу. Но, как обычно бывает у Пелевина, его идеи — совершеннейший буддизм, сопряженный с отказом от мира, и герои не могут их принять — этот мир не отпускает их, да и сами они не хотят прекращать страдать вместе с ним.

Самая глубокая ракушка со дна смыслов романа — о второй импульсной системе. «Ум Б», как называют его герои. А проще — язык и речь. Это и есть та цепь, что держит прикованными к сырой земле что вампиров, что людей, что аватар Великой Мыши, которых здесь называют «Иштар». Наши языки, включая тот, на котором написан роман, специально сделаны так, что бы мешать познать истину. Культурное пространство переполнено вирусами, постоянно становящимися все изощреннее, всё тоньше оплетающими своих жертв. Вопрос про первичность духа и материи — цепь. Всё, что побуждает к действию — цепь. Квадрат Малевича — тоже цепь, вместе со всеми своими вопросами о смысле искусства. Кстати про него там не слова, это я додумал. Но это правда. Сам роман «Бэтман аполло» — цепь. Чем бессмысленнее слова, тем крепче цепляют — а новый роман Пелевина совершенно бессмыслен.

Всё что не понимают люди, понимают вампиры. Всё, что не понимают вампиры, понимает Великая мышь. Все действующие лица любят потешить себя иллюзией понимания. Вампиры те же люди, лишь пережившие больше жизней и познавшие больше страдания. Всё это похоже на здоровенную мясорубку.

И лишь далеко в небе за виражами светит солнце.

Нам до него не достать.

Запись опубликована celen.me. You can comment here or there.