Подарок
"... И следующее, что довольно очевидно - это падение культуры и науки, а вслед за ними, с некоторым лагом - технологий. Если смотреть на то, что происходит, то следовало бы ожидать, что вскоре произойдут необратимые изменения и это падение будет очевидным, и средние века наступят, уж на каком техническом и бытовом уровне - другое дело. Это пока еще дело будущего, но мне кажется - не наступят (сейчас), и от кризиса мы будем некоторым образом избавлены. Не то чтобы все будет великолепно, но как с войной - не великолепно, но большой атомной войны пока нет. Так и тут - не прекрасно, но практически необходимого кризиса науки и технологий не будет.
Я почему и говорю, что мало кто сможет отвечать - для многих уже давно ясно, что наука процветает, что потому и все хорошо, что все хорошо, и чему же тут удивляться. Но если кто представляет, на что я указываю - интересно, что думаете. Интересует, чем это обеспечивается и какие специальные повороты ожидаются как раз в связи с тем, что заслуженного не произошло. Можно еще так сказать. Вполне необходимо-ожидаемых событий не произошло, потому что произошло усиленное развитие... чего-то, или напротив, неожиданно оказалось очень мало развитым... нечто. Что это за чего-то и нечто? Чему обязаны счастливым продолжением? "
Это сложная задачка! Вопрос естественным образом разбивается на две части:
1. Почему таки у нас падение науки?
Про культуру говорить сегодня не будем, культура всё-таки относится к сфере эмоционального, и измерить уровень культурности общества объективно вообще довольно сложно. Но наука? Каждый день ведь читаешь, что у Гугле нейросети то да се, там гравископ Лиго услышал колебания ткани вселенной, сям математик какой-нибудь еще одну загадку тысячелетия щелкнул. Но по условию вопроса, говорить "да всё и так хорошо", нельзя. Нужно почувствовать, что плохо.
Я заметил кое-что. Это явление отчетливо чувствуется в физике, в математике, в программировании. Не могу сказать про биологию, не могу сказать про науки гуманитарные, но думаю, что у них тоже есть свои проблемы - отголоски той, главной. Проблемы сложности.
Да, науки стали сложными. Про Гильберта, жившего в начале двадцатого века, как-то сказали, что он последний человек, который знает всю математику. В двадцатом веке математика усложнилась настолько, что нового Гильберта, хоть сколь-нибудь понимающего все значимые области этой науки, уже не сыскать. Ученому приходится специализироваться, после чего он попадает в кружок таких же специалистов, как он, и начинает с ними придумывать новые правила для увлекательной игры в бисер. Иногда эта игра позволяет взломать какую-нибудь древнюю задачу, переизложив её на новый язык, но вообще это такая ветвистая бесконечность, замкнутая сама на себя и усложняющая сама себя. И тем дальше, чем больше это ощущается. Это в чистой математике, а что до прикладной, то здесь все пляшут вокруг компьютеров и придумывают, как бы лучше что-нибудь этакое вычислить. Тут есть своя проблема сложности, и она ниже, в абзаце про программистов.
Проблема сложности есть и у физиков. В двадцатом веке было сформулировано и эмпирически доказано столько нового, что физика, как наука, родилась заново. На основании новой физики были придуманы и реализованы замечательные вещи - квантовая механика, спутники, компьютеры. Всё, чем может по праву гордиться наша цивилизация. Наследники новой физики, те, кто сейчас ею занимается, умеют построить большие, красивые приборы, разгоняющие пучок протонов до невообразимых скоростей или замечающие ничтожные колебания пространства, и эти приборы настолько сложны, что когда дело доходит до нобелевской премии, непонятно, какому индивидууму её вручать. Команде из пятидесяти физиков при поддержке десяти институтов, каждый из которых внес неотъемлемый вклад? В условиях узкой специализации и потрясающей сложности эксперимента остается только так.
Что до теоретической физики, то у них, говорят, шесть теорий струн, и никто не может проверить, какая из них правильная. У них там своя атмосфера.
Поговорим о программировании. Юная наука о вычислительных машинах, любимое дитя физики, химии и математики, главная надежда и оправдание двадцать первого века за то, что не придуман ни приличный термоядерный синтез, ни единая теория поля, колонии на Луне нет, и коммунизма тоже нет. Технологии, разделившие мир на до и после мощнее любой атомной бомбы, проникшие в каждый дом, изменившие нас не меньше, чем учение Христа (сейчас рождество, и мне приятно это писать). Маленькое устройство с отзывчивым стеклянным экранчиком, связанное с информационным пространством невероятной сложности... о чем это я? А, да. Сложность.
Сложность была с программистами с самого начала. В некотором смысле, процесс программирования и есть процесс управления алгоритмической сложностью. В случае с интернетом эта сложность похожа на динамический хаос, который одни силы пытаются упросить и контролировать, другие усложнить, действуя в нем. Мы, общаясь в нем, кстати, его усложняем. Добавляем новые тексты, новую информацию. Так вот - в интернете, как в зеркале, отображаются процессы в мире, а в мире отображаются процессы в интернете, и порожденная этим взаимным отображениям рекурсия создает такую же, по своей природе, сложность, как в физике, как в математике, как я уже описал - но на своем уровне.
Семена наук, засеянные в двадцатом веке, взошли. Теперь здесь запутанный лес, и некогда и некуда сажать новые семена, нужно прорываться сквозь чащу сложности. Сложность заставляет людей объединяться, сложность мешает обозреть всё взглядом одной пары глаз и понять, что здесь происходит. Сложность порождает хаос, а может и не хаос, а процессы в технологии и социуме, текущие без чьего-либо сознательного контроля и воли. Слишком много информации, слишком сложно её понять. Пока вроде бы удается где-то держаться, где-то плотину рвет, но понятно, что дальше будет только хуже. Вот корень проблемы, которая, может быть, разрушит и науки, и технологии.
2. А почему всё-таки пронесет?
Как случится, что беды не будет, а если будет, то мы её переживем?
Я думаю, кануть в информационном хаосе это всё-таки не так страшно, как атомная война. Я бы сказал, что это вполне терпимо. Человек такая скотина, что ко всему приспосабливается. Мы же не будем развивать науку дальше своего понимания, правда? Мы создадим новую область науки - синергетику, некую науку о систематизации и связывании накопленного научного знания. Да, в двадцатом веке была предсказана и эта проблема, и даже придумано слово для её решения.
Я не боюсь, что случится сингулярность и искусственный интеллект нас всех съест. Современным нейросетям, при всем их умении играть в Го и распознавать лица на фотках, до полноценного искина как химической ракете до звездолета. Человеки всё еще остаются здесь самыми разумными существами, правда, в перспективе, разумными существами, живущими внутри порожденной ими безумной слабоконтролируемой обстановке. Но есть всему предел, и сложности тоже, и само по себе оно всё уйдет всё-таки не дальше некоторого порога.
Остается надеяться, что этот порог будет не очень далеко от нас.