"Я стала той, кто я есть"

О ключевых событиях рассказала: Рина Волкова.

Некоторые имена были изменены.

В любой непонятной ситуации - уезжайте в Крым. Там солнце, море, сладости на любой вкус, а ещё - безграничная почва для исследований культуры множества национальностей. Девушка, которая несколько лет прожила в самом сердце Крыма - Симферополе, рассказала, как город помог изменить её взгляд на мир и обрести настоящих друзей.

***

Длинные, извилистые улочки постепенно заносило снегом, а в воздух нагло проникала метель. Укутавшись в тёплый пуховик и вязаный шарф, я пробиралась к ближайшему магазину в надежде купить что-то из еды. Как-никак неделю здесь, а в холодильнике уже успела повеситься мышь.

Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь окажусь в самом сердце Крыма – Симферополе. Лёгкая тоска по Воронежу плотно обосновалась где-то внутри меня и ежеминутно откусывала по кусочку от сердца. Зато теперь мама нашла работу, ведь именно из-за этого мы здесь и оказались. И как только отец дал себя уговорить! Обычно он очень тщательно всё «взвешивает», а тут раз – и так легко согласился на переезд. Только мне до сих пор неспокойно. Ну как можно было потащить меня чёрт знает куда, когда на носу конец 10-го класса и куча экзаменов впереди! Да и как назло снега здесь выпало просто тьма! Так что от тотальной несправедливости я сокрушалась ещё долго и при каждой удобной возможности старалась упрекнуть мать в её решении.

Снег в Крыму – явление нечастое, но этот декабрь превзошёл все температурные ожидания - минус 15 для симферопольцев стало сродни покорению какой-нибудь Мак-Кинли – во всяком случае, так я слышала от прохожих. И надо же было приехать сюда именно сейчас. Скоро родители стали шутить: «Да это мы из Воронежа снег с собой захватили!». Видимо, скоро им наскучило отпускать псевдосмешные шуточки о погоде, так что они всецело переключились на другое увлекательное занятие – засобирались устраивать меня в новую школу.

Район, в котором я теперь живу, насчитывает порядка пяти школ, но на момент моего переезда я знала лишь о двух. Первая стояла напротив моего дома, а вот во вторую я и пошла. Тем более, она удобно расположилось прямо возле леса – это выглядело очень живописно.

В один из таких, окутанных снегом дней, мы с мамой отправились «на разведку» в новую школу, и так получилось, что было это в субботу. Отчего-то я сразу вспомнила воронежских школьников: по субботам они выглядели особенно заспанными и унылыми. Что касается юных симферопольцев, то они заслуженно могут называться везунчиками с пятидневной системой обучения. Узнай я об этом раньше, мы бы никуда не пошли и остались греться дома.

Снег больно хлестал по лицу, заставляя постоянно закрывать глаза руками. Стойко преодолев все тяготы и лишения безудержной крымской зимы, мы с мамой очутились возле входа в школу, но дальше пройти не смогли. Не понимая в чём дело, мы некоторое время молчаливо смотрели на пустынный холл через прозрачные, запертые двери и отправились восвояси.

По дороге меня осенило.

— Мам, ну суббота же! – воскликнула я, и мама от неожиданности дёрнулась.

- Ну и ладно, сходим в понедельник, - промолвила сквозь постукивающие от холода зубы, мама, и мы действительно решили ждать понедельника.

Вторая «разведка» прошла удачно: вместо закрытых дверей нас встречала молодая, улыбающаяся женщина – директор.

— Руки из карманов! - вместо привычного и ожидаемого для меня «здравствуйте», скомандовала директор.

«Чувство такта прихрамывает на обе ноги», – внутренне напряглась я, но виду не подала. Немного поговорив о всяких учебных штуковинах, она потребовала справку о том, что я действительно живу рядом со школой и, вуаля, через несколько дней я уже терпеливо грызла гранит науки в оборонно-спортивном классе средней школы №4.

Как оказалось, чтобы попасть в 10-й класс нужно было понять - гуманитарий ты или технарь. В моей воронежской школе подобные вопросы никто не задавал, так как не было необходимости. После 9-го класса ученики, решившие остаться, переходили по ступени вверх. В нынешней школе это правило не работало: 10-е классы ветвились на историко-правовой, биолого-географический и оборонно-спортивный профили.

Мое решение было очевидным: я гуманитарий с любовью к истории, но заявление учительницы о том, что мест на таком профиле нет нарушило мои планы. Ясно было только то, что биологию и спорт я не люблю, а в школу рядом с домом идти совсем не хотелось. К тому же, начитавшись в интернете негативных отзывов о репутации этого заведения, я мысленно перекрестилась и забыла об этой идее.

Коридоры, лестницы, классы - всё такое новое и безгранично чужое. Смогу ли я вообще здесь жить и ходить на занятия, как ни в чём не бывало? Я никогда раньше не уезжала из Воронежа на такое долгое время. Можно сказать, на неопределённое.

Я иду по коридору и не вижу дороги. Каждый шаг больно отдаёт куда-то в солнечное сплетение, а давящая тишина стен нещадно бьет по голове. И вот я уже стою посреди кабинета: от волнения я едва различаю людей вокруг себя.

Приятная на вид классная руководительница приветливо улыбнулась мне и посмотрела на ребят в классе.

— Знакомьтесь – ваша новая одноклассница,- громко произнесла женщина и повернулась ко мне.

— Там у нас раздевалка. Ты можешь переобуться и оставить вещи - попутно указывая на неприметную дверь у доски, произн��сла преподавательница и вернулась к уроку.

Через некоторое время маленькую комнатку-раздевалку, в которую я послушно направилась, заполонила толпа ребят. Всем было интересно узнать, как меня зовут, откуда я приехала, почему перевелась и ещё кучу разных мелочей.

«И так тошно, а тут ещё вы со своими расспросами», - думала я, но виду не подавала. А когда мы разговорились, то они оказались вполне хорошими и вежливыми ребятами.

Первая неделя в школе подошла к концу, и я практически оправилась от стресса первого дня. Свой восьмой день школьной жизни я начала со встречи: в школьном коридоре я увидела девушек в длинных юбках и однотонных платках.

— Почему они ходят здесь в таком виде? – поинтересовалась я у мимо проходящего, на вид 40-летнего охранника в рабочей форме.

— Простите, не понял – ответил мужчина остановившись.

— Девушки, - взглядом указав на незнакомок, проговорила я. – Почему они в школе ходят в таком виде?

— Вы, наверное, новенькая, - улыбнулся страж школьного порядка. – Может, вам ещё не рассказали, но здесь нет формы. Если религия требует носить какую-то определённую одежду, школа этому не противится.

Переваривая эту информацию, я поблагодарила охранника, и он, улыбнувшись в ответ, пошёл по своим делам.

— Да уж, в российской школе по-любому бы что-нибудь сказали, ну, во всяком случае, вежливо намекнули, - пробормотала я себе под нос и снова ударилась в воспоминания.

Остаток дня прошёл без весомых открытий и приключений. Школа всё больше напоминала мою: такие же выбеле��ные стены, дверные проёмы с кое-где облупившейся краской и убегающая к горизонту очередь в столовую. Не радовали меня только одноклассники. Они, конечно, хорошие и вежливые ребята, но интересы у нас оказались разные.

— Такое чувство, что и здесь у меня не будет друзей! В Воронеже не нашла, да и тут не найду. Интересно, а может ли человек вообще жить без друзей? Понятное дело, что знакомые есть у всех, а если хочется поговорить с кем-то по душам, поплакать в плечо, да и просто посмотреть сериал вечером – к кому идти? Так, хватит, у тебя завтра важная контрольная, Карина, соберись! – перебирая ворох мыслей и отвесив себе порцию мысленного нагоняя, воскликнула я, и, отсидев последний урок, припустилась домой.

Друзей я всё-таки нашла – спустя некоторое время и там, где, скорее, зарождается конкуренция, а не дружба – в параллельном классе. Момент нашего знакомства не помню, ведь в то время я общалась с большим количеством людей и запомнить подробности мне не удалось.

Темноволосая, с горящими, карими глазами и вечно улыбающаяся Алие встретилась мне посреди шумного школьного коридора. Впоследствии, она стала называть меня «рыжеволосой ведьмой» и, не стесняясь, сообщала об этом окружающим – громко и с выражением. Я тоже ничуть не терялась, и когда она не замечала меня в толпе бесноватых школяров, я орала ей «игнорщица» и пряталась за чьей-нибудь спиной. Такого простого и искреннего дурачества мне и не хватало.

Алие – татарка, но одевается так же, как я. В том смысле, что каких-то особых платков, юбок и головных уборов она не носит.

Потом я стала тесно общаться с Машей – светло-русой, зеленоглазой и бесконечно доброй девочкой.

В один из субботних дней я выглянула в окно, чтобы полюбоваться на заснеженные красоты, и заметила, что снег потихоньку начал таять. Температура стояла плюсовая, так чего же киснуть дома? Я набрала номер Маши.

— Маша, пошли гулять, - не дожидаясь привычного «Алло» громко заголосила я в трубку.

— Есть, сэр, уже собираюсь, - со смехом отрапортовала Маша и выплеснула на меня перезвон коротких гудков из аппарата.

Прогуливаясь мимо быстро исчезающих снежных дюн и наблюдая за подрагивающими от ветра кустами, мы как всегда болтали обо всём на свете. Как-то неожиданно для нас обеих мы начали разговаривать о национальностях, толерантности и эмиграциях. Эту тему, скорее, начала я: Симферополь – город многонациональный, мало ли что здесь происходит.

— Ну вот была бы ты татаркой, и тебя бы начали донимать одноклассники: дразнили, оскорбляли, дёргали за волосы при каждом удобном случае. Что бы ты сделала? – поинтересовалась я.

— Эм... скорее всего, ничего. Они же меня не убивают, а просто дразнят. Это их выбор. Зачем отвечать злом, ведь в мире и так его хватает? – вдруг произнесла Маша.

Весь оставшийся путь мы ни сказали друг другу ни слова.

***

Зима пронеслась незаметно и очень скоро выглянуло яркое, крымское солнце. Однако моя тоска и не думала уходить: с каждым разом я все чаще вспоминала родной Воронеж. Тем не менее, нужно было жить дальше. Где-то я слышала, что весна – пора обновлений. Может, сработает? Спотыкаясь об эти мысли, я заставила себя выйти из дома и насладиться пейзажами, которые подготовила крымская весна.

Я выбежала на улицу и, вдохнув пряный, проникающий сквозь поры, воздух, отправилась покорять все те же извилистые улицы. По сторонам мелькали цветущие кусты, пышные клумбы и слегка истрёпанные, деревянные заборы. А какие здесь красивые деревья! Их сочно-зелёные кроны, казалось, могут достать до самого неба – такого чистого, наполненного едва выглядывающими облаками.

Одним словом – весна.

«Надо же, какие здесь невысокие сосны», - неожиданно пронеслось у меня в голове. А дома ведь всё по-другому.

Завидев новую дорожку, вымощенную камнем непонятного цвета, я направилась прямиком к ней и вскоре оказалась рядом с небольшой аркой. Первое что привлекло внимание – синие ворота. Казалось бы, да что тут странного? Но даже эти громадные изваяния, будто шептали: «Это – не Россия. Это – не дом. Здесь всё по-другому». Я и подумать не могла, что когда-нибудь буду думать иначе.

— Эй, ребятня! – крикнула я неподалёку играющим в стрелялки мальчишкам. Что это за место?

Один из мальчиков нехотя повернулся.

— Это – Залесский рынок, - стеснительно пробормотал он и снова принялся стрелять в друзей из импровизированного, деревянного пистолета.

Пропуская спешащих людей и перескакивая пару ступенек, я оказалась под крышей рынка.

Я так погрузилась в учёбу, что даже и не пыталась исследовать окрестности. Ну что, на Воронежский рынок он совершенно не похож: в воздухе витают запахи кардамона и корицы, тандырных лепешек и восточных сладостей. Базар шумит и живет своей жизнью – улыбчивые продавцы охотно предлагают свои товары, покупатели то и дело снуют от прилавка к прилавку, а детвора дёргает мам за платья и просит купить ну очень нужную им сладость.

Товара здесь видимо-невидимо: джанкойское молоко, сакский творог, рахат-лукум, пахлава - всего и не перечислить.

То там, то здесь звучат : Селям!Селям Алейкум! Сагъ ол!

«Привет, Здравствуйте,Спасибо» – мысленно перевела я, попутно смотря по сторонам. Да, я с самого приезда уже наслушалась подобных слов и выражений, а еще - знатно потрудилась над переводом и запоминанием. Тем более, раз уж житие-бытие здесь затянется на неопределённый срок, то мне не просто нужно знать все эти «селям-белям», а расширять словарный запас. Интересно и то, что никого не удивляло обилие татарских слов и смешанного русско-украинского языка - суржика. Посмотрев наверх и окончательно убедившись в безжалостности солнечных лучей я поспешила свернуть в тень торговых рядов. Немного побродив среди изобилия овощей, фруктов и соседствующей с ними кухонной утварью я не заметила как вышла к небольшому киоску.

Пожалуй, это место знали все школьники в округе: именно здесь можно было купить сладости на любой вкус, а заодно – поглазеть на миниатюрные полочки, полностью заставленные чипсами, шоколадками, конфетами и прочими вкусностями. Нетрудно догадаться, что здесь всегда была длинная очередь.

— Чего желаете? - на чистом русском спросил продавец.
— Я пока думаю, - ответила я, задумчиво разглядывая прилавок. В минуты моих раздумий к киоску подошёл ещё один покупатель.
После привычного "Селям Алейкум" внезапно посыпалась незнакомая мне речь на татарском языке. Нет, нужно срочно осваивать новые языки, это уже никуда не годится.

Оторвавшись от разглядываний прилавка, я с интересом посмотрела. ..нет, не на покупателя – на продавца.

«Интересно, как он выкрутится и обслужит клиента?» – с долей ехидства подумала я, но сделала вид, что ничего не слышу.

Неожиданно для меня и, судя по всему, вполне обыкновенно для окружающих, продавец бегло заговорил на татарском языке, и при этом продолжал приветливо улыбаться, не испытывая никаких затруднений.

— Ну даёт, - ошеломлённо произнесла я, но так ничего и не выбрав, вежливо попрощалась с продавцом-полиглотом и прошла к выходу.

«Надо же, какой внимательный человек. Все ли здесь такие? Уже понятно, что многообразием языка здесь никого не удивишь, но ведь не всегда люди могут взять и на раз-два ответить кому-то на другом языке. Многие вообще из принципа не учат другой язык, когда приезжают в другую страну, а тут такое единение» – мысленно размышляла я, поглядывая в сторону. Вдруг из-за угла вывернул мужчина со связкой разноцветных шёлковых платков и так вежливо предложил мне купить один из них, что устоять я не смогла. Прижимая покупку к груди и продвигаясь в сторону дома я то и дело оглядывалась – до сих пор не знаю зачем.

***

Школьные успехи ежедневно поражали своим размахом: я вполне легко влетала в диапазон «от двоечницы» до «круглой отличницы с шикарной карьерной лестницей». Очень скоро я поняла: с математикой у меня появились проблемки.

— Найди репетитора, - посоветовал однажды отец, не отрываясь от вечернего просмотра газеты, - если есть пробелы, их нужно восполнять – а то потом нагонять придётся целый ворох.

Я послушала его совета, и уже скоро я ходила на занятия по математике к Зареме Халиловой – молодому преподавателю, с которой сразу же нашла общий язык. Помимо учёбы, очень скоро мы уже болтали обо всём: начиная от книг и заканчивая функциями косинусов.

Чаще всего Зарема преподаёт в школе, но в этот раз мы договорились встретиться у неё дома – её нужно было присмотреть за маленьким сыном. Собираясь на очередное занятие, я почему-то ощутила какое-то странное чувство, которое не смогла объяснить, но значение этому не придала. Я вышла из дома, и, напевая что-то себе под нос, усердно принялась преодолевать симферопольские улицы.

Где-то в отдалении звучал Азан и призывал мусульман на молитву. Неудивительно, ведь это Ак-Мечеть - район Симферополя, в котором большая часть населения - татары. Именно здесь, на Ак-Мечети и находится дом Заремы.

***

— Проходи, не стесняйся! Ой, не обращай внимания, тут Эйнар игрушки раскидал. Заходи в кухню, я сейчас вернусь, - сетовала Зарема, пытаясь рассовать резиновых уточек и собачек по местам.

До этого дня я никогда не была у неё дома. Хоть мы и подружились и часто трепались обо всём подряд, но Зарема – мой репетитор. Потом мы, правда, решили, что на наши занятия это никак не повлияет, да и за чаем изучать формулы гораздо лучше.

Заглянув в маленькую, но такую уютную кухню я почувствовала, как что-то внутри меня оборвалось. Что было тому причиной не знаю: то ли знакомый запах, то ли обстановка, которая так отчаянно напомнила мою воронежскую. Но в этом закипающем на плите чайнике и полной до краёв вазе со сладостями было что-то родное.

— Ну как, всё в порядке? – вопрос неожиданно появившейся в дверях Заремы заставил меня слегка подпрыгнуть.

— Да, у тебя здесь очень уютно. А ещё пахнет очень вкусно, - улыбнувшись, пролепетала я, постепенно приходя в себя: то ли от испуга, то ли от вновь нахлынувшей тоски. Разлив чай по чашкам, Зарема удобно устроилась за столом и, подвинув ближе ко мне вазу со сладостями, принялась резать чуть остывший на подоконнике пирог.

- Я тут столкнулась с таким мнением, что татары, мягко говоря, не любят русских. Но переведясь в симферопольскую школу и подружившись со многими ребятами, большая часть которых – татары, я поняла, что это мнение ошибочно. Во всяком случае, по отношению к молодёжи. А как насчёт старшего поколения? Как ты думаешь? Как сейчас складываются русско-татарские отношения? – ни с того ни с сего спросила я, отхлебнув горячий чай.

— Хороший вопрос, хоть и неожиданный, - улыбнулась Зарема и вдумчиво посмотрела на лежащий рядом рахат-лукум так, будто в нём кроется весь ответ. Знаешь, лет пятнадцать-двадцать назад негатива было больше. Был такой момент: в 90-х, когда татары массово возвращались, то столкнулись с негативным «приветствием» со стороны русских. Русские, я бы даже сказала, были настроены очень агрессивно. В ответ, конечно, тоже отношение было не ахти.

— Я слышала об этом. В 90-х были стычки между русскими и татарскими детьми, - ответила я.

— Представь ситуацию: ты возвращаешься в дом, из которого тебя просто так выгнали. Место, где ты выросла, ничуть не изменилось, а тебе говорят: «Поезжай туда, откуда приехала!». Сейчас всё не так остро. Особенно после возвращения России. Во-первых, страна многонациональная, плюс, народ, который сюда приезжает, не считает себя тут хозяевами. Уже успело вырасти целое Крымское поколение, которое воспитывалось в русской среде. Да и здесь теперь и украинцы, евреи, русские – знакомых среди них у меня много.

— А случались какие-то провокационные моменты? У тебя, например, были такие в жизни? - углубилась в тему я, забыв, что пришла сюда совсем за другим.

— Вот как по мне, сейчас как раз провокаций именно на межнациональной почве значительно меньше, чем даже 10 лет назад. Тех, кто помнит депортацию - единицы, да и те были детьми, когда это всё происходило. Сейчас больше не смотрят на национальность, сейчас важнее, какой ты человек. Если десять лет назад ко мне бы многие русские родители даже детей своих не привели – я же крымская татарка, то сейчас такой проблемы нет.

— Но лично ты не сталкивалась с негативным к себе отношением из-за национальности? Можешь привести пример? – не унималась я.

— Да, и не раз, - вздохнула Зарема. В пятом классе на уроке украинской литературы мы проходили одно произведение и там были строчки про татар. Запомнились мне только два слова: «Какие негодяи».

Имелись в виду монголы, с которыми велись войны у Киевской Руси.

И мы вслух читали текст по очереди. В общем, наш одноклассник начал рассказывать, мол, вот, «мочить и сейчас надо этих татар» и всё в таком духе – дословно уже не помню. Но самое обидное было не это, ведь он ребенок, глупый. Самое обидное, что учительница не заставила его замолчать, а выслушала и сделала вид, что так и должно быть.

Ещё был случай, когда после университета я искала работу. Наша преподавательница сказала, что у ее подруги в Минфине есть место и предложила нам с подружкой попробовать свои силы и устроиться туда.

Подруга уже планировала работать у папы, поэтому пошла я. После того как я представилась, мне сказали, что там декретное место, да и вообще моих знаний недостаточно – «вы же не знаете языки программирования». Хотя подробных расспросов про навыки и умения не было.

В общем, меня выпроводили, а потом оказалось, что на эту должность я не подошла. Почему? Потому что я крымская татарка! Больше я с таким не сталкивалась.

— Сейчас активно используется такой термин как толерантность, иначе говоря - терпение. Как ты думаешь, можно ли применять подобный термин, когда говорят об межнациональных отношениях? - откусив кусок уже полностью остывшего пирога, спросила я.

— Я думаю, что да. Это, наверное, одно из важнейших составляющих добрососедства, да и общества в целом. Причём во всех отношениях: семейных, дружеских, родственных и многих других, - спокойно сказала Зарема. Поднеся чашку ко рту, я заметила, что у неё слегка дрогнула рука.

— А как ты относишься к людям других национальностей?

— Честно говоря, если раньше может и были какие-то негативы в сторону русских, навеянных рассказами и отношением, то сейчас я ко всем отношусь ровно, и сужу по человеческим качествам, а не по национальности. Козлов хватает у всех, равно как и хороших людей. Моя лучшая подружка наполовину русская, а наполовину еврейка. И мне с ней комфортнее, чем с некоторыми крымскими татарами. Это не значит что они плохие, просто она - мой человек. Да и дети ко мне ходят разные: татары, евреи, русские, украинцы. Все они очень приветливые и способные - улыбаясь, рассказала Зарема.

Я внимательно слушала эту молодую, пронизанную отголосками прошлых воспоминаний женщину. Тут же пыталась проводить параллели с тем, что видела в школе и на улице. Толпы русских, украинцев, татар выходили в одну шумную толпу во время праздников, доброжелательно относились друг к другу в общественном транспорте и вполне уверенно говорили на «соседских» языках. В школе никому не запрещали облачаться религиозные одеяния и выходить на перерыв раньше других, если подходило время молитвы. Это лишь малая часть того, что я успела увидеть, но мне это нравилось. Каждая улочка этого маленького мира таила в себе много неизведанного - того, что еще предстояло узнать. Мне это нравилось тоже.

— Я, конечно, понимаю, что говорить на такие волнующие темы гораздо интересней, чем о б уравнениях, но не хотелось бы, чтобы ты схлопотала двойку на следующей контрольной, - чуть строго проговорила Зарема, медленно вставая из-за стола.

— Эх, надо так надо, - выдохнула я и тут же набрала в лёгкие побольше воздуха.

***

— Собирайся, мы уезжаем.

Я всегда поражалась этой материнской способности прерывать только наметившуюся идиллию. А ведь днём мы с Алией собирались пойти за новыми вещами, а вечером – в кино. Школа осталась позади – совсем недавно у меня был выпуск, но вместо того, чтобы двигаться вперёд, я постоянно рефлексировала по несбывшимся мечтам, читала какие-то заурядные книжки и смотрела уже надоевшие сериалы. Мама как всегда внесла ясность в моё существование.

— Не поняла. Мам, опять твои приколы! – крикнула я стоявшей в дверях моей комнаты маме.

— Пропади пропадом эта работа. Мы ужасно соскучились по России и родному Воронежу. Ничего, я уже написала приятельнице, она пообещала что-нибудь найти для меня – у неё есть связи. Да и работать здесь теперь станет тяжелее – зарплату урезали, а вместе с ней – надежду на скорое повышение. Карин, прости меня, что я вообще тебя сюда притащила. С отцом я уже поговорила, он не против возвращения домой.

— Ты всегда только всё портишь. Я только здесь обосновалась, завела друзей, хотя за столько лет в Воронеже я ни одну родственную душу не нашла!

— Тебе татары эти что ли так приглянулись? – с насмешкой посмотрела мама, пряча постаревшие за несколько лет руки в карманы халата.

— Какая разница кто они? – заорала я, с удивлением вытаращив на неё глаза. Они хорошие люди. И вообще, о человеке нужно судить по его внутренним качествам, а не по тому, в какого Бога он верит или какую одежду носит! Вспомнив слова Заремы, я немного напряглась. Терпеть не могла говорить чужими фразами, хотя и была полностью с ней согласна.

— Ты так выросла за это время... – прошептала мама. - Но это ничего не меняет. Через несколько дней мы улетаем домой.

Мы прожили здесь два года. Всё ещё не веря в происходящее и обливаясь такими привычными для меня слезами, я рассказала об этом девчонкам и Зареме - больше некому. Девчонки все поняли, хоть и плакали вместе со мной. В этот миг я почувствовала, что кто-то оторвал от сердца самый большой кусок и, неуклюже повертев в руках, бросил его умирать на асфальт.

Я обрела здесь друзей, хотя и думала, что их никогда не будет. За это время я поняла, насколько это многонациональный и при этом - душевный и тёплый клочок такой большой страны. Благодаря этому месту я научилась ценить добро, быть отзывчивее и смотреть только на человеческие качества, отметая в сторону национальность и устоявшиеся предрассудки. Я стала той, кто я есть.

***

В ночь перед отъездом мне приснился сон: мальчуган, который играл с деревянным пистолетом возле Залесского рынка, подарил мне жёлтый тюльпан. Древняя легенда гласит, что в бутонах этих ярких цветов можно отыскать настоящее счастье, но на протяжении многих лет сделать это никому не удавалось. Оправившись ото сна я вышла из дома в одной пижаме, огляделась и поняла – а я ведь нашла.