3 июля 1986 года. Заседание Политбюро.
Фрагменты опубликованные Ярошинской Аллой Александровной:
Сов. секретно. Экз. единственный. (Рабочая запись)
Председательствовал тов. Горбачев М. С.
Присутствовали тт. Алиев Г. А., Воротников В. И., Громыко А. А., Зайков Л. Н., Лигачев Е. К., Рыжков Н. И., Соломенцев М. С., Щербицкий В. В., Демичев П. Н., Долгих В. И., Слюньков Н. Н., Соколов С. Л., Бирюкова А. П., Добрынин А. Ф., Никонов В. П., Капитонов И. В.
Доклад правительственной комиссии по расследованию причин аварии на Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 года.
Горбачев: <…> Слово предоставляется т. Щербине.
Щербина: Авария произошла в результате грубейших нарушений эксплуатационным персоналом технического регламента и в связи с серьезными недостатками конструкции реактора. Но эти причины неравнозначны. Исходным событием аварии комиссия считает ошибки эксплуатационного персонала. <…>
Щербина: <…> Оценивая эксплуатационную надежность реактора РБМК, группа специалистов, работавшая по поручению комиссии, сделала вывод о несоответствии его характеристик современным требованиям безопасности. В их заключении сказано, что при проведении экспертизы на международном уровне реактор будет подвергнут «остракизму». Реакторы РБМК являются потенциально опасными.
<…> Видимо, на всех действовала настойчиво рекламируемая якобы высокая безопасность атомных станций. <…> Следует принять нелегкое решение о прекращении строительства новых атомных станций с реакторами РБМК <…> Коллегия министерства [энергетики и электрификации] с 1983 г. ни разу не обсуждала вопросы, связанные с безопасностью АЭС.
<…> В одиннадцатой пятилетке на станциях допущены 1 042 аварийные остановки энергоблоков, в том числе 381 на АЭС с реакторами РБМК. На Чернобыльской АЭС таких случаев было 104, из них 35 — по вине персонала. На блоке № 1 этой станции в сентябре 1982 года произошла ядерная авария с разрушением технологического канала и выбросом тепловыделяющей сборки в графитовую кладку. <…>
Горбачев: Комиссия разобралась, почему недоработанный реактор был передан в промышленность? В США от такого типа реакторов отказались. Так, тов. Легасов?
Легасов: В США не разрабатывались и не использовались такие реакторы в энергетике.
Горбачев: Реактор был передан в промышленность, а теоретические исследования не были продолжены…
Щербина: В 1956 году было принято решение, определяющее судьбу этих реакторов для энергетики. Надежность промышленного реактора была перенесена на энергетический.
Горбачев: Почему же все-таки не были продолжены теоретические исследования? Не получается ли так, что волюнтаризм отдельных лиц вовлекает страну в авантюру? <…> Кто вносил предложение о дислокации АЭС около городов? Чьи это были рекомендации? <…> Кстати, американцы, после имевшей место у них аварии в 1979 году, не начинали строительства новых АЭС.
Щербина: Считалось, что вопрос о безопасности является решенным. Об этом говорится в издании института имени Курчатова, в подготовке которого участвовал и Легасов. <…>
Горбачев: Сколько было аварий?
Брюханов: В год происходит примерно одна-две аварии <…> Мы не знали, что в 1975 году нечто подобное было на Ленинградской АЭС.
Горбачев: Произошло сто четыре аварии, кто несет ответственность?
Мешков: Это станция не наша, а Минэнерго.
Горбачев: Что вы можете сказать о реакторе РБМК?
Мешков: Реактор испытанный. Только купола нет. Если строго выполнять регламент, то он безопасен!
Горбачев: Тогда почему же вы подписали документ, в котором говорится, что его производство нужно прекратить? <…> Вы меня удивляете. Все говорят, что этот реактор не доведен, его эксплуатация может вызвать опасность, а вы здесь защищаете честь мундира.
Мешков: Я защищаю честь атомной энергетики. <…>
Горбачев: Вы продолжаете утверждать то, что утверждали тридцать лет, и это является отзвуком того, что сфера Средмаша не находилась под научным, государственным и партийным контролем. И во время работы правительственной комиссии, т. Мешков, ко мне поступала информация о том, что вы вели себя легковесно, старались замазать очевидные факты.
Лигачев: Есть мировая атомная энергетика. Почему она идет по пути строительства реактора другого типа?
Мешков: У этого реактора есть свои преимущества. РБМК — промышленный реактор.
Горбачев: Но он наименее изучен. Так, тов. Легасов?
Горбачев: Сидоренко В. А. [один из руководителей Госкоматомэнергонадзора СССР] пишет, что РБМК и после реконструкции не будет соответствовать современным международным требованиям. <…>
Шашарин Геннадий Александрович (замминистра энергетики и электрификации СССР): Физика реактора определила масштаб аварии. Люди не знали, что реактор может разгоняться в такой ситуации. Нет убежденности, что доработка сделает его вполне безопасным. Можно набрать десяток ситуаций, при которых произойдет то же самое, что и в Чернобыле. Особенно это касается первых блоков Ленинградской, Курской и Чернобыльской АЭС. Не может эксплуатироваться на имеющейся мощности Игналинская АЭС.
Они не имеют системы аварийного охлаждения. Их в первую очередь следует остановить. <…> Строить дальше РБМК нельзя, я в этом уверен. Что касается их усовершенствования, то затраты на это не оправдаются. Философия продления ресурса АЭС далеко не всегда оправдана.
Горбачев: Что нужно сделать институту физики Курчатова?
Александров: Считаю, что это свойство (разгон) реактора может быть уничтожено. У нас есть соображения о вариантах решения этой проблемы. Это можно было бы сделать за один-два года.
Горбачев: Это касается ныне действующих реакторов?
Александров: Ныне действующие реакторы можно обезопасить. Даю голову на отсечение, хоть она и старая, что их можно привести в порядок. Прошу освободить меня от обязанностей президента Академии наук и дать мне возможность исправить свою ошибку, связанную с недостатком этого реактора.
Горбачев: А можно ли эти реакторы довести до международных требований?
Александров: <…> Все страны с развитой ядерной энергетикой работают не на таком типе реакторов, которые используются у нас. <…>
Майорец: Что касается реактора РБМК, то на этот вопрос можно ответить однозначно. Никто в мире не пошел по пути создания реактора этого типа. Я утверждаю, что РБМК и после доработки не будет соответствовать всем нашим нынешним правилам. <…>
Рыжков: Мы к аварии шли. Если бы не произошла авария сейчас, она при сложившемся положении могла бы произойти в любое время. Ведь и эту станцию пытались взорвать дважды, а сделали только на третий год. Как стало сейчас известно, не было ни одного года на АЭС без ЧП. <…> Были также известны и недостатки конструкции реактора РБМК, но соответствующие выводы ни министерствами, ни АН СССР не сделаны.
<…> Оперативная группа считает, что станции с большим строительным заделом, с реакторами РБМК надо заканчивать, и на этом прекратить строительство станций с этим реактором.
Горбачев: Сколько раз вы в Госатомэнергонадзоре возвращались к проблеме этого реактора?
Кулов Евгений Владимирович (председатель Госатомэнергонадзора): За три года моей работы в такой постановке, как это делается сейчас, вопрос не слушался. Мы больше были сосредоточены на ВВЭР-1000. Их блоки менее управляемы. Не проходило года, чтобы не было аварии на ВВЭР.
Горбачев: Каково ваше мнение о заявлении Сидоренко о том, что в мире нет опыта использования реакторов типа РБМК, что наши ВВЭР и РБМК не соответствуют международным нормам и что при международной инспекции лучше выйти на ВВЭР, чем на РБМК?
Кулов: ВВЭР обладает определенными преимуществами, но эксплуатация связана с опасностью.
Горбачев: Что же, по-вашему, выходит, что и ВВЭР надо закрывать? Почему вы не доложили, что ВВЭР нельзя строить?
Кулов: ВВЭР лучше, чем РБМК, но серия ВВЭР-1000 хуже тех, которые устанавливались на первых блоках.
Долгих: ВВЭР-1000 разработан по современным нормам?
Кулов: Да, но строящиеся ВВЭР-1000 хуже старых.
Майорец: Реактор ВВЭР-1000 новый, он соответствует последним требованиям безопасности, но он ненадежен в эксплуатации, поскольку выходят из строя приборы.
<…>
Слюньков: Вы какой реактор предпочитаете?
Ярошинская Алла Александровна «Философия ядерной безопасности», 1996 г. «Чернобыль. Большая ложь», 2014 г. https://zn.ua/allnews/budet_li_zhizn_na_zemle_s_atomnym_reaktorom.html
Фрагменты опубликованные в книге «В Политбюро ЦК КПСС… По записям Анатолия Черняева, Вадима Медведева, Георгия Шахназарова (1985 — 1991)»
В разных изданиях, приводятся цитаты в разном объеме. Отличия отмечены курсивом.
Горбачев: Кто утвердил размещение АЭС в густонаселенных районах? Помните дискуссию на этот счет в «Коммунисте» (№ 14 за 1979-й год) — но тогда рот заткнули академику Доллежалю. Не позволим, чтобы нас, Политбюро, проклинали. Главное сейчас — безопасность АЭС.
Помню и другое: статью в «Правде» к 30-летию первой АЭС. Там: «атомная энергетика может служить эталоном безопасности». И академик Легасов это подписал. А что на поверку? Грянул Чернобыль, и никто не готов: ни гражданская оборона, ни медслужбы, дозиметрами не обеспечены и по минимуму, пожарная служба не знает, что ей делать. Обосрались все.
Свадьбы справляли на другой день поблизости. Дети на улицах играют. Система оповещения никуда не годная! Нет и автоматического отключения.
Облако пошло после взрыва. Его по пути кто-то засек? Меры принял? Нет.
Директор станции Брюханов был уверен, что ничего не могло произойти. Он и его зам не знали, что будут проводиться испытания на блоке. А между тем за последние годы было много аварий на Чернобыльской АЭС. [А между тем за 11-ую пятилетку 104 аварии было на Чернобыльской АЭС]. Это вас не насторожило?!
Главный инженер у вас — электрик. Его главная забота — выдать больше энергии.
Вот Мешков [замминистра среднего машиностроения Славского] и сейчас нас уверяет, что реактор надежный. А почему же вы сами подписали недавно проект с предложением прекратить строить такие реакторы?
Горбачев: Так можно их эксплуатировать и строить?
Мешков: Можно, если строго выполнять регламент.
Горбачев: Вы меня удивляете. Все, что на этот час собрано по Чернобылю, приводит к единственному выводу — реактор надо запретить. Он опасен. А вы защищаете честь мундира.
Мешков: Нет, я защищаю атомную энергетику.
Горбачев: А какие интересы выше? Мы должны ответить на этот вопрос. Этого требуют миллионы людей у нас и за рубежом. Покончить с положением, когда строят АЭС на уровне мышления 20–30-х годов. Надо думать на уровне Чернобыля. В США после крупной аварии ни одного блока больше не построили!
Мы 30 лет слышим от вас [ученых, специалистов, министров], что все тут надежно. И вы рассчитываете, что мы будем смотреть на вас, как на богов. От этого все и пошло. Потому что министерства и все научные центры оказались вне контроля. А кончилось провалом. И сейчас я не вижу, чтобы вы задумывались над выводами. Больше все констатируете факты, а то и стремитесь замазать кое-какие.
В том, что произошла авария, виноват персонал, но масштабы аварии — в физике реактора.
Мы живем в демократическом обществе. И каждый может сказать свое мнение.
Там, где нужна централизация, там ее нет, а там, где просто гвоздь забить надо, там действуют тысячи разных ведомств. Нет более опасного объекта, чем АЭС, ибо там миллионная мощь энергии, она опаснее любого военного объекта. Академик Доллежаль бил в свое время тревогу, но его признали некомпетентным и на пресс-конференции просто осрамили перед иностранными корреспондентами.
Вот к чему приводит монополия и в науке, и в производстве. Энергетическая проблема во всех аспектах — научном, экспериментальном — оказалась вне контроля.
[Зачитывает экспертизу] Реактор ненадежен. А вы этим не занялись. Это вас не насторожило. Почему теоретические исследования не финансировались? А вы где были? Это ведь сказал сам академик Александров. Но и он кое-что упустил. Сейчас серьезно переживает, хотя на нем — большая вина.
А Мешков все валит на эксплуатационников. Как же вы выглядите перед лицом такой беды! Если с вами согласиться, то что? Продолжать как было? Все, оказывается, не правы, один Мешков прав? Тогда лучше освободиться от Мешкова.
Вопрос размещения АЭС. Вы упорствовали при его решении. Какие же выводы у вас из Чернобыля? С чем вы пришли на Политбюро?
Мешков (в замешательстве): Надо еще раз посмотреть на аварийную
ситуацию. Персонал хорошо подготовлен. Дисциплина на уровне. Но нельзя строить по блоку в год. Ибо это значит - аврал. Отсюда и качество оборудования и безопасность. Спецодежду пересмотреть. Приборы. Порядок эвакуации.
Я приехал туда ночью, но все увидел...
Шашарин (Минэнерго, начальник главка): В министерстве считали
Чернобыль образцовым. Назначили лучшего директора... И перешли с АЭС «на ты». А она требует к себе уважения.
... Персонал не знал, что реактор может «разгонять энергию». И мы не
знали. Персонал виновен в аварии. Но масштаб аварии, согласен, — в физике реактора. Мы были увлечены этим образцом, хотя не были уверены в его надежности. Система управления защитой была одна. И все считали, что она в принципе не годится. Но, с другой стороны — работали в чрезвычайно тревожном положении. Станции типа Ленинградской и Курской тоже не
имеют систем локализации аварии.
Очевидно, первые очереди Смоленской, Курской и двух Ленинградских АЭС надо закрывать. Реконструкции они не подлежат. Мы не можем гарантировать, что не образуется трещина на энергопроводе. Некоторые
блоки на упомянутых АЭС можно довести до ума. Но потребуется год. И будет стоить очень дорого.
Структуру министерства надо менять, ибо так работать и руководить АЭС невозможно.
Оборудование в АЭС идет не по номенклатуре, а по стоимости - 1000
руб. за штуку. <…>
Соломенцев: А вы и раньше знали, что реактор ненадежен?
Шашарин: Да. Но на бумаге это не зафиксировано. Было большое сопротивление. Александров был против. Академия наук и Минсредмаш требовали увеличить энергию с АЭС к 2000 году до....[?].
Представитель Госатомнадзора: Гарантировать полную безопасность
действующих блоков АЭС нельзя (по технической их природе). Но если четко выполнять регламент, инструкции по их эксплуатации, можно работать.
При утверждении проекта данного реактора было известно, что он
имеет «положительный паровой» и «положительный температурный»
эффект.
40% АЭС у нас на реакторах чернобыльского типа. Но надзор ни разу не проверил — недоисследовал его недостатки по «физике» и степени опасности. А
новые — ВКС-1000 [?], те еще хуже и опаснее, вообще плохо управляемые.
Горбачев: Получается, что эти реакторы надо остановить? И те,
которые в странах СЭВа — тоже не отвечают нормам?
Славский: Мы совершили рукотворный взрыв. Зачем нужен был этот дурацкий эксперимент?..
... Пожарники погибли из-за некомпетентности.
... Реактор хороший, долговечный. Но что же они сделали?! Ведь взялся
за эксперимент районный инженер, который не имел права это делать.
Турбина на Ленинградской АЭС дефектная, вал турбины с трещиной.
6000 оборотов в минуту. Взрыв — и все разнесло бы!
Требовалось 26 графитовых стержней, а их было пять. Разные
академики и профессора галиматью пишут о причинах аварии.
Горбачев: Заявление Шашарина - закрыть блоки АЭС - несерьезно...
Колпак? Говорят, что если б в Чернобыле был колпак, выброс был бы еще больше.
Майорец (министр энергетики и электрификации СССР): При начале
пожара мне дали информацию: пожар потушен. Видимо, охлаждение
сработало...
Горбачев: Почему же такая неквалифицированная информация? Значит, не знают, не умеют определять, какие последствия могут быть от такого пожара. Что же там - такие дураки?
Майорец: Я с вертолета увидел то, что в литературе читал о подобных
авариях. После Чернобыля АН СССР и др. предложили такую перестройку,
которая означает фактически создание нового реактора. Но это только подтверждает негодность действующей модели. В 1975 г. аналогичная авария была на Ленинградской АЭС. Не изучили ее. В 82-ом то же было в Чернобыле,
хотя выброса не произошло. И опять не изучили.
Этот реактор не отвечает правилам и никогда не будет соответствовать требованиям безопасной эксплуатации даже при идеальном его содержании. Рано или поздно такое с ним случится. Александров говорит: можно доработать. А пока как быть? А если появится Герострат?
Новый реактор хорош, но на нем нет должной автоматики. Причина? - Разрыв между научным обеспечением и производством.
Надо свести все, что связано с АЭС, в одно министерство. И военизировать эту службу!
Из иностранных источников (публичных) видно, что там уже смоделирована авария в Чернобыле. Так что - нам представлять в МАГАТЭ ложь?
… Нельзя создавать при АЭС обычные города - ради удешевления.
Последствия будут и уже есть очень плохие. Нельзя оставить то, что
случилось, без наказания.
Легасов: Реактор не соответствует требованиям безопасности по важнейшим параметрам. В 1985 году в Финляндии физики «по гамбургскому счету» проставили высокие оценки нашей АЭС. Но из нее перед тем вынули автоматику и технологию и заменили шведско-американскими.
Бобков: Диверсия исключается. Но беспечность, неграмотность, неготовность поражают. Люди не знали, с чем они столкнулись. Нельзя отдавать судьбу атомной энергетики в руки одного человека. Опасность АЭС — еще и в том, что и там главное — «выполнить» план любой ценой, в ущерб безопасности, за ее счет… как на обычном заводе у нас. И гонка в строительстве АЭС, и с захоронением отходов не решено — на некоторых АЭС «сверхнормативные» запасы. Хоронят по уплотненному варианту. В районе Челябинска заражено озеро. Случись ураган или смерч — беда на всю округу.
Долгих: Наши выводы — ответственность перед поколениями. Действовали не в духе XXVII съезда, натолкнулись на сверхзакрытость Минсредмаша.
Если причина аварии — преступная халатность, то катастрофа, которая последовала, — результат физики. Коренная реконструкция реактора делает его неэкономичным.
Многие годы не сознавали, что может произойти. И упорно шли к этой аварии. А она была неизбежна в результате такого поведения. Была создана легенда о полной безопасности АЭС… Целая философия на эту тему возникла. Доллежаль бил тревогу, но его признали некомпетентным.
Расположены АЭС рядом с городами! Ссылаются на западные страны. Но у нас-то вон какая территория! Атомные ТЭЦ — это, между прочим, и доставка радиации на дом.
… Каждое атомное хранилище — 30 млн. руб.
… Грозит нам огромная потеря энергии. Ведь 10 реакторов [типа Чернобыля] — в СЭВе, 10 — у нас. Они все устарели и опасны. Энергетические пропорции надо пересматривать.
Рыжков: Как могло случиться такое у нас? Каковы причины этой крупнейшей в мире аварии? К ней мы шли давно. И накапливали опасность. Случайность? Но уж больно много совпадений. Нет, это закономерность, которая образовалась в нашем энергетическом хозяйстве. И разболтанность. Если бы не произошла она здесь и сейчас, произошла бы в другом месте. На заре АЭС все было поставлено строго и добротно. Постепенно атомная энергетика вышла за границы Славского (т.е. Минсредмаша), но «не вышла» вместе с ней дисциплина. И к тому же слишком возвеличили авторитет Славского и Александрова. Снизили требовательность на всех уровнях, притупилась бдительность. Ведь нет ни одного года без ЧП на АЭС. Авария на Ленинградской — выводов не сделали. Минсредмаш, наука, Минэнерго не на той высоте, какой требует атомная энергия. И ведомственная разобщенность.
Выводы должны быть сугубо объективные. От этого многое зависит. Решается судьба страны, а тут мы видим на Политбюро стенка на стенку: Минсредмаш, Минэнерго, Академия наук… А что же, там внизу?! Были недостатки… и все затушевывалось, уходило куда-то, чтоб предотвратить огласку. У начальства притупилась ответственность. Без серьезных оргтехнических мер мы не гарантированы от повторений.
- Определить тип реактора. Отменить чернобыльский.
- Создать Минатомэнергетику. Отдать туда часть Минсредмаша.
- Создать устав — того типа, как в Аэрофлоте, в Минфлоте.
- Госнадзору дать абсолютные права везде. А то их не пускают никуда, даже в авиацию и во флот.
- Создать Межведомственный совет, но не при Славском, а при Академии наук или ГКНТ, лучше при Совмине.
- Привлечь парторганы Украины к разбору последствий.
Лигачев: Отставание в науке и технике вообще, в атомных делах — в том числе, в автоматизации, в материаловедении — одна из причин. И урок — вот к чему приводит монополия в науке и производстве! Полностью надо изменить структуру атомной энергетики. Сейчас в самой структуре заложена безответственность. Искать альтернативные источники. Упор на газ! <…>
… Тем не менее… Показали миру, что сами способны справиться. Паники не допустили. Запад хотел на этом дискредитировать наше руководство.
Обеспечить партийное руководство энергетикой: в науке, эксплуатации, конструировании. Все это было вне партийного контроля. Это относится и к министерствам вообще, и к Минсредмащу, к научным и проектным организациям… и к себе самим.
Не все хорошо в реакторах, Ефим Павлович (Славский). И в военной сфере на этот счет не все ладно и требует партийного вмешательства. В Минэнерго, в Академии наук — чрезвычайная самоуверенность. А парткомы, а ЦК? Они являются туда после аварий! Это относится и к ЦК Украины, и к обкомам.
Что мы слышим здесь на Политбюро? Ведомственные подходы и споры. Спорить — это хорошо, но и самокритичность нужна… А когда они, спорящие здесь, покинут это заседание, сразу же, наверно, будут согласны друг с другом, отнюдь не на принципиальной основе.
Гражданская оборона. Надо с этим разобраться. Денег туда вваливаем… а толку? Офицеров там полно, а надзор липовый. Властью, им данной, не умеют пользоваться. Это — консультативная фирма, а не контрольная.
Очень дорого будет стоить ликвидация последствий.
Громыко: В прошлом на Политбюро никто эти вопросы не ставил. На Политбюро ни разу не обсуждались последствия аварий для миллионов людей — для будущего нации. И медицина молчала. То, что мы занесем сегодня в наше решение, проявится через десятилетия. Доклад Комиссии мягок. Последствия для народа — это ведь, можно сказать, небольшая, средняя война. Люди не поймут, если погладим по головке. Вопрос о размещении АЭС не должен решаться помимо государственного руководства. На Политбюро должен он решаться, за этим стоим. Уже сейчас надо — запретить строить АЭС вблизи плотно населенных пунктов. Что у нас — нет места? Мы не Бельгия, не Япония. Абсолютной уверенности в АЭС быть не может. А мы строим даже в Крыму! Немедленно надо прекратить. Вообще в Европейской части больше не начинать, а где начали — прекратить. Переселять пришлось сотни тысяч. Тут много, хорошо говорили об ответственности, но и амортизировали объективными обстоятельствами.
Горбачев: Сколько у нас разных вотчин создалось в стране! В результате мы не получали информации о том, что происходит. С такими порядками в стране мы будем кончать. От ЦК все было засекречено. Партийный работник в эту сферу и не смел лезть. Даже вопросы размещения АЭС решало не правительство. И в вопросе о том, какой реактор запустить, диктатура тоже принадлежала не правительству. Во всей системе царил дух угодничества, подхалимажа, групповщины, гонения на инакомыслящих, показуха, личные связи и разные кланы вокруг разных руководителей. Этому всему мы кладем конец.
Соколов: Чернобыль — это как оружие массового поражения… Госатомнадзора должны бояться! А у нас? Проверка показала неблагополучие с радиацией на подводных лодках. Плохо с хранением ядерных боеприпасов.
Щербицкий: Что делать с детьми? Их в одном Киеве 600 тыс. Сейчас вывезли... Но осенью возвращать придется. Что с водой? Недели проходят, а дело стоит. Киевскую АЭС надо прекратить строить...
Горбачев: Мы понесли огромные потери, не только экономические, не только человеческие. Огромен политический ущерб: поставлено под сомнение — на том ли уровне у нас энергетическая программа. Подбрасывают мысль о дискредитации СССР, советской науки, техники, мол, атомная энергетика у нас уродливая.
Ситуация очень серьезная. Ни в коем случае не согласимся ни на какое шапкозакидательство: мол, ничего особенного, бывает.
Происшедшее — событие чрезвычайного порядка, близкое к применению оружия массового уничтожения. Учитывая, что АЭС у нас действуют, они включены в энергетическую программу, — несем большую ответственность и за оценки, и за выводы, и за дальнейшие действия.
По всему видно, что и этим заседанием Политбюро, хотя оно не первое на эту тему, мы не обойдемся, придется к вопросу возвращаться. Мы понесли огромные потери и не только в экономике. Были и будут жертвы. Нам нанесен политический ущерб. Поставлен под сомнение уровень всей нашей работы в области энергетики. То, что произошло, дискредитирует нашу науку и технику. Ситуация очень серьезная.
И ни в коем случае мы не согласимся ни при решении практических вопросов, ни при объяснении с общественностью скрывать истину. Мы несем ответственность за оценку происшедшего, за правильность выводов. Наша работа теперь на виду у всего народа и у всего мира. И думать, что мы можем ограничиться полумерами и ловчить, недопустимо. Нужна полная информация о происшедшем. Трусливая позиция — это недостойная политика.
Огорчает, вызывает недоумение, что товарищи здесь, на Политбюро, устроили свару. Это надо осудить.
Авария могла быть предотвращена. Если бы была правильная и своевременная информация, Центральный Комитет и правительство могли бы принять меры, и аварии не было бы. Но мы столкнулись с проявлением крайней безответственности.
Нет никаких таких интересов, которые понуждали бы нас скрывать истину. Полнота наших выводов - это то, что мы обязаны сделать перед всем человечеством.
Предложения о наказаниях надо принять.
Брюханов допустил грубые ошибки, преступную халатность… Исключить из партии.
Неудовлетворительно работает Минэнерго… Шашарину объявить строгий выговор.
Зам. директора Института энергетического машиностроения Емельянову — выговор и освободить от работы.
Майорцу, министру, выговор. А вообще-то снять бы с работы.
Атомнадзор проявил себя плохо. Председателя снять. Обратить внимание Славского на то, что игнорировал предупреждение ученых.
Мешкова (зам. Славского), который пришел на Политбюро с совершенно безответственными вещами, — не стал бы держать на этой должности.
Академику Александрову — обратить внимание на его вину во всем этом деле.
Конкретные дела на других уровнях передать в КПК. И пусть свое слово скажет прокуратура.
Перед смертью погибших, перед народом мы держим ответ! Постановление доработать. И в смысле оценок, и в разработке баланса: АЭС — газ — нефть, гидростанции, уголь…
Правительству вернуться к энергетической программе до 2000 года. Подумать: не хуже ли будет, если продолжать эксплуатацию АЭС, чем если мы их закроем.
О размещении АЭС. Пусть правительство определится с Крымской, Минской, Армянской АЭС. И внесет предложения в ЦК.
Создать контрольный орган с полувоенным режимом.
Владимир Васильевич [Щербицкий] правильно говорит: куда девать детей? Пусть Буренков [министр здравоохранения СССР] даст ответ.
В проекте постановления отсутствует международный аспект. Добавить — и откровенно проинформировать соцстраны, МАГАТЭ, всю мировую общественность. Все народы должны знать о последствиях и о наших мерах. Ловчить тут нельзя. Секреты тут — во вред самим.
Открытость – это и огромный выигрыш для нас. Проиграем, если не скажем всё с должной полнотой. Дать миру максимум информации. Тем более что на Западе фактическое положение знают.
Мое выступление по телевидению через три дня – по итогам этого заседания.
Отметить героев, наградить как следует всех проявивших себя.
«В Политбюро ЦК КПСС… По записям Анатолия Черняева, Вадима Медведева, Георгия Шахназарова (1985 – 1991)», 2008 г. Архив Горбачев-Фонда. Фонд № 2 Черняев А.С. Оп.2. Д.1. https://www.gorby.ru/userfiles/file/chernobyl_pril_5.pdf