Мои любимые книжки
Не ждите от меня всеобъемлющего обзора, дорогие читатели! Опираться буду только на свой личный опыт и ощущения. Ребёнком я был начитанным, поэтому начав заниматься шахматами, с азартом искал любую книгу, им посвященную. Ведущие шахматисты мира тогда были настоящими небожителями. Это сейчас при некотором старании можно сделать селфи с Магнусом или Яном, а тогда… Видели чемпионов только по телевизору! Понятное дело, знать хотелось больше. Газеты, журналы одно, а вот книги… книг катастрофически не хватало! Поэтому то, что удалось прочесть, навсегда отложилось в памяти.
Воздадим сначала дань классикам! Сразу признаюсь, «Онегина» прочел полностью, будучи уже в зрелом таком возрасте, но знаменитые строки, конечно, прочел намного раньше:
Да, да! Именно так! Не чужд был шахматам Сан Сергеич! Ой, не чужд! Ведь по натуре был игрок, да, еще какой! Больше, правда, предпочитал картишки, но и шахматам нет-нет, да и уделял внимание. И учебник Петрова «Шахматная игра, приведенная в систематический порядок, с присовокуплением игор Филидора и примечаний на оныя...» скорей всего почитывал, когда не был занят своими чудными виршами. Так-то!
Вообще, если брать только упоминания шахмат в художественной литературе, концы с концами не свести! Слишком их много. Тут и «зеркало русской революции» Толстой, тут и Ремарк, тут и Куприн, всех не упомнишь. А Булгаков??
– Шах королю, – сказал Воланд.
– Пожалуйста, пожалуйста, – отозвался кот и стал в бинокль смотреть на доску.
На доске тем временем происходило смятение. Совершенно расстроенный король в белой мантии топтался на клетке, в отчаянии вздымая руки. Три белых пешки-ландскнехты с алебардами растерянно глядели на офицера, размахивающего шпагой и указывающего вперёд, где в смежных клетках, белой и чёрной, виднелись чёрные всадники Воланда на двух горячих, роющих копытами клетки, конях.
Маргариту чрезвычайно заинтересовало и поразило то, что шахматные фигурки были живые.
Кот, отставив от глаз бинокль, тихонько подпихнул своего короля в спину. Тот в отчаянии закрыл лицо руками.
– Плоховато дельце, дорогой Бегемот, – тихо сказал Коровьев ядовитым голосом.
– Положение серьёзное, но отнюдь не безнадёжное, – отозвался Бегемот, – больше того: я вполне уверен в конечной победе. Стоит только хорошенько проанализировать положение».
Московские международные турниры 30-х... Уместное сравнение здесь подобрать нелегко. Что-то среднее между конкурсом Евровидения и футбольным матчем на Чемпионате мира. В рамках того времени, конечно. Зрелища публичные для интеллектуалов, да еще столь специфичные как шахматы, да еще с участием корифеев и с огромным наплывом зрителей в 30-е годы были не так часты, как сегодня. Очереди выстраивались огромные, а приобрести «лишний билетик» становилось целой проблемой. Советская номенклатура, творческая богема, деятели науки, искусства считали своим долгом хоть раз побывать на турнире! Есть немалая вероятность того, что Михаил Афанасьевич не стал исключением. И под впечатлением от увиденного не мог не включить в «Мастера...» сцену шахматной баталии. А партия, послужившая источником вдохновения, вроде как Ботвинник-Рюмин или наоборот, что впрочем, не столь важно.
Ну, не стану подробно вспоминать «межпланетный шахматный конгресс» Ильфа и Петрова, в свое время его растиражировали так, что даже человек весьма далекий от радостей чтива, если не прочел, то, по крайней мере, увидел одну из экранизаций «Стульев». А слог, а перлы!! «Ласкер дошел до совершенно пошлых вещей…» и т. д. Что ни фраза – готовая цитата!
А что почитать из того, что полностью посвящено Игре? Вот таких вещей, на самом деле, не очень много. Лично мне здорово зашла «Шахматная новелла» Цвейга. Писано далеко не профессионалом шахмат, поэтому сюжет выглядит несколько надуманным, опять же с точки зрения знатока, а не дилетанта. Но с каким потрясающим мастерством! Шахматисты, конечно, были не в восторге от Мирко Чентовича, зато мало найдётся тех, кто не сопереживал доктору Б.!
Не очень симпатичным выглядит и купринский герой в «Марабу», а вот это немного странно. Александр Иванович все же приятельствовал с самим Алехиным и мог бы не выставлять шахматистов в столь неприглядном свете!
В жанре художественной шахматной литературы пытался выступать известный гроссмейстер Александр Котов. Получалось у него так себе… Хотя роману «Белые и черные» здорово повезло! Его не только поставили на театральной сцене, но и экранизировали, что было делом в СССР совсем не простым. По мне, так книжка довольно посредственная, но тому, кто «фанатеет» от Алехина прочитать рекомендую! А вот рассказы у Александра Александровича получались намного лучше! Тут и знание фактического материала, и юмор, и сюжет неплох. Например, «Взлет и падение Семёна Гамбитного». Мог бы порекомендовать Котова как ликбез для тех, кто интересуется шахматами. Больше, конечно, как детско-юношеская литература.
Туда же можно определить и повесть Панова «Рыцарь бедный». Антисемитизм в некоторых местах так и прёт! Но в целом читать интересно, особенно тем, кто совершенно не знаком с шахматистами позапрошлого столетия. Чигорин, Стейниц, Шумов, Винавер, Мэзон… Некоторые пассажи могут изрядно повеселить: «…конечно Михаил Иванович был не враг бутылки» и еще много всего.
Многоточие поставим на творчестве Евгения Загорянского. Потомственный дворянин (из рода князей Кисель-Загорянских!) пером владел мастерски! О шахматах написал немного, но со знанием дела и душой. Очень трогательное повествование о Морфи! У чувствительных натур, вероятно, даже слеза навернется на очах. Одна из немногих вещей, где шахматы и судьба главного героя органично вписываются в события тех далеких времен. Сборник классных рассказов «Большая игра» – написано просто и со вкусом!