Изменчивость гендерной идентичности

У каждого человека много разных идентичностей: например, гендерная, сексуальная, нацио­нальная, религиозная, профессиональная. Все они могут меняться со временем, в зависимости от обстоятельств, во взаимодействии с людьми.

Многие трансгендерные люди не всегда определяли себя так. Не все люди определяют себя как трансгендерные всю жизнь. Идентичности меняются, в том числе гендерные.

Делимся с вами отрывком из брошюры «Путь союзничества: как вы можете поддержать трансгендерных людей» написанную транс*активистами для всех, кто хочет понимать и поддерживать одну из самых маргинализованных в современном российском обществе групп: трансгендерное сообщество.

В связи с изменением идентичности человек может «повернуть вспять» свой трансгендерный переход. Это может касаться любого из его аспек­тов: медицинского, социального, юридического.

В СООБЩЕСТВЕ ЭТОТ ПРОЦЕСС НАЗЫ­ВАЕТСЯ «ДЕТРАНЗИШЕН» (ОТ АНГЛ. DETRANSITION: DE- («ОБРАТНЫЙ, ОТМЕНА») + TRANSITION (ПЕРЕХОД)), ИЛИ «ОТКАТ», «ОБРАТНЫЙ ПЕРЕХОД».

Детранзишен может даваться очень непросто: новая «перестройка» организма, изменение документов, необходимость делать новые каминг-ауты... С «обратным переходом» связано много предубеждения и стигмы, и человек в такой ситуации может столкнуться с огромным давлением: их могут обвинять в том, что они «изначально совершили ошибку», «всех запутали и обманули», «обратились к плохим врачам», «не могут определиться», «усложняют себе и окружающим жизнь». Даже другие трансгендерные люди могут с осуждением отнестись к решению об «откате», решив, что человек просто «слабак» и «не справился», или обвинив их в том, что они «дискредитируют» трансгендерное сообще­ство. В такой ситуации ваша поддержка как союзницы или союзника может быть очень важна .

Изменения могут происходить и в гендерной идентичности, когда она меняется или дополняется. Например, человек, ранее ощущавший себя небинарным, может со временем прийти к идентичности мужчины или женщины. А человек, долго определявший себя как транс-мужчина, в какой-то момент может почувствовать, что его идентичность уже не является полностью мужской, и это изменение требует нового слова.

Что это будет за слово? Зависит от того, как человек ощущает себя на данный момент. При этом он может продолжать определять себя как трансгендерного — или, например, начать определять себя как «неби­нарного мужчину». Принцип прост: гендерная идентичность не может быть неправильной; главное, чтобы слова, названия идентичности отра­жали то, что человеку хочется и важно в них отразить.

«Я всю жизнь пыталась уйти от чувства недосказанности себя и “двойного дна”. На этой почве я даже успела нанести себе ощутимый соматический ущерб, невроти­чески прикладывая больше усилий для многих вещей, нежели они того требовали — начиная от поднятия тяже­стей и заканчивая решением задачи по математике. Таким образом я пыталась почувствовать, каково же это — быть мальчиком, обрести свои грани и контуры... При этом моя неосознанная женская идентичность проявлялась давно, она била через край! Но, увы, трансгендерность в моей голове ассоциировалась только с эпатажными образами. И это было для меня как бы либо “про секс”, либо “про Моисеева”. Свои желания — сделать полную депиля­цию, справлять нужду сидя и многое другое — я пыталась считать особенностью своей “богатой” сексуальности. И каждый раз, пытаясь реализовать свои порывы, упира­лась в тупик. Раньше я предполагала, что мои отношения с женщинами значительно старше меня по возрасту были частью склада “вечного мальчика”, а теперь понимаю, что это было отчаянным криком “нижней лесбиянки”, пытающейся наощупь найти себя, выйдя из навязанных гендерно-сексуальных ролей. Длительное время я пыта­лась выкроить себе безопасное пространство, живя с фиктивной супругой, с которой на самом деле у нас были исключительно товарищеские отношения — и всё это время я надеялась, старалась обрести контуры, какую-то ясность. Но сложно найти то-не-знаю-что... Насколько было бы проще, если бы кто-нибудь шепнул на ушко, что бывают трансгендерные женщины-лесбиянки.

Не было бы счастья, да несчастья помогли — только ока­завшись в результате тяжёлого стечения обстоятельств на дне жизни, с полностью разрушенными социальными связями (выстраивать которые, равно как социальное и материальное благополучие, мне всегда было тяжело), я наконец разрешила себе быть “особым человеком”. От самоощущения “особого мальчика” я перешла к ощуще­нию себя небинарным человеком. Сейчас я понимаю, что и небинарное самоощущение было поиском себя, про­щупыванием. В том прощупывании у меня не было цели и не было ясности. И только когда я осознала себя как женщину, передо мной открылась настоящая бескрай­ность — бесконечное звёздное небо моей жизни над головой! Этому ощущению свободы я обязана как раз тем, что обрела собственные границы и грани: вполне чёткую и бинарную идентичность женщины».

- М.

«В моей жизни был длительный период, когда я определял себя как трансгендерный парень. Не то чтобы я с детства и наверняка знал внутри себя, что я мужчина. Но я точно знал, что я не девочка, не девушка, и не хочу, не могу быть женщиной. При этом и в детстве, и в подростничестве я встречал немало гендерно-неконформных женщин, сильных и самодостаточных. Не думаю, что мой протест против приписанного мне женского пола был обу­словлен сексистскими стереотипами: я прекрасно знал, что женщины могут быть любыми, что они не обязаны быть матерями и домохозяйками при мужьях, могут иметь любые увлечения и делать любую работу не хуже, а часто и лучше, чем мужчины... Но при этом я знал, что “женщина” — это не про меня. А если не женщина — то кто?

В период моей сильной дисфории и гендерных поисков таких слов как “небинарность”, “агендерность” или “гендерквир” ещё не было в русском языке. Да и слова “трансгендерность” не было: в лучшем случае можно было найти информацию об “истинном транссексуализме”. Про этих людей, “истинных транссексуалов”, говорили, что они с раннего детства не сомневаются, что родились в неправильном поле, и всегда чувствуют острую необхо­димость “сменить пол”. Это было не совсем про меня: я не чувствовал острой необходимости “отрезать сиськи и пришить член”, ровно как и не чувствовал, что пол­ностью являюсь мужчиной. В целом мне было доста­точно того, чтобы окружающие не считывали меня как девушку — а в идеале считывали бы как парня, говорили обо мне в мужском роде и называли выбранным именем. Но в обществе не предусмотрены варианты, кроме «м» и «ж», и я постоянно чувствовал давление, что “надо опре­делиться”. И раз женщиной я быть не могу и не хочу, а мужчиной, в принципе, хочу — значит, я мужчина. Мне было комфортно чувствовать себя мужчиной — это то, что по крайней мере частично мне соответствует, то, от чего меня не тошнит и не корёжит.

Сейчас я понимаю, что в погоне за принятием меня в каче­стве парня я неосознанно загонял себя в новые рамки. Да, мне нравилось, когда меня считывали как парня, мне было это очень важно, даже необходимо! Но одновременно мне приходилось прилагать усилия, чтобы быть “настоя­щим мальчиком” и внешне, и — что важнее — внутренне. Вслед за восторгом (“Ха, эти незнакомые люди обраща­ются ко мне в мужском роде, они даже не догадываются, что я транс!”) почти всегда приходило чувство, будто я предаю часть себя. Не тревога, что я обманываю окружа­ющих людей, а обида, что я обманываю сам себя, чтобы встроиться в общество и казаться “настоящим”.

Почему для того, чтобы быть настоящим человеком в глазах общества, нужно быть мужчиной или женщи­ной? Справедливо ли это? На понимание того, что это несправедливо, мне понадобилось много лет. И для того, чтобы понять, что я не мужчина, — во всяком случае не всегда, — мне понадобилось пройти комиссию, полу­чить справку о своем “транссексуализме” и начать менять своё тело с помощью гормонов.

И дело не в том, что я перепугался “мужской жизни” и захотел “обратно в андрогинность”. Просто я столько лет добивался того, чтобы окружающие верили мне, и столько лет сталкивался с отрицанием, что мне просто необходимо было доказать самому себе: да, я могу быть мужчиной, да, я могу делать свое тело более мужествен­ным, да, это моё право и моя правда.

Но могу и не быть, и не менять, и это не сделает меня менее настоящим. И когда моё тело изменилось и усилий для «мужского пасса» стало требоваться меньше, и, к тому же, я оказался в среде, где не было необходимо­сти постоянно доказывать свою мужественность просто для того, чтобы ко мне правильно обращались — я смог расслабиться и посмотреть вглубь себя. Более того, я смог принять и полюбить те части себя (и сознания, и тела), которых раньше стеснялся, потому что считал женскими. Если раньше я испытывал стыд от того, что я “ни девочка, ни мальчик, ни рыба, ни мясо”, то теперь я получаю от этого удовольствие — и это, пожалуй, сейчас моё главное знание о себе, моя идентичность. Если раньше мне часто было необходимо, чтобы меня воспринимали как парня, то сейчас я осознанно выбираю андрогинность, а иногда и женственный стиль в одежде, внешности, поведении. Мне очень важна свобода и возможность выбирать, каким сегодня быть, кем сегодня быть. Но это возможно только в принимающей и безопасной среде. Когда я решил при­знаться миру в своей небинарности, я очень боялся стол­кнуться с осуждением, мол, ага, а мы говорили, что ты не мужик! Раньше бы я расстроился, а теперь я и рад, что “не мужик” — зачем быть тем, что тебе не близко?

Переосознавать себя можно сколько угодно раз на протя­жении жизни. Лишь бы это было свободой и стремлением к своей правде, а не вынужденным бегством и метанием».

- Д.

Со временем некоторые транс*люди, которые делают переход (часто это касается медицинского аспекта), могут переживать деактуализацию (снижение значимости) их гендерной идентичности.

Например, может быть такое, что транс-женщина до перехода пере­живает свою женскую гендерную идентичность глубоко внутри и испытывает сильную гендерную дисфорию из-за несоответствия интен­сивно переживаемой гендерной идентичности и имеющихся телесных характеристик. Но когда она пройдёт через трансгендерный переход в необходимой ей форме (например, сменит документы и будет в течение достаточного времени принимать гормональные препараты), гендерная дисфория может смягчиться, а вместе с ней и переживание собственной гендерной идентичности может стать не таким острым. Возможно, она не сможет так же чётко определить и описать свою женскую идентичность, как могла до перехода (возможно, теперь ей это и не требуется).

Кроме того, некоторые люди после перехода деактуализируют свою трансгендерную идентичность: например, если трансгендерный мужчина сделал переход, и ему важно, что он именно мужчина — такой же, как и все остальные мужчины, — он может отказаться от самоиден­тификации как «трансгендерный» и называть себя просто мужчиной, воспринимая свою трансгендерность не как идентичность, а как часть своего прошлого.

«Я тут думала: что мне принёс транс-переход? И вот какая фигня получается: по большому счёту он не принёс ничего, кроме тела, от которого меня не колотит. Вот это всё нужно было лишь для того, чтобы не шарахаться от себя самой в зеркале или душе. Самый прикол в том, что в начале перехода мне казалось, что тело — это фигня, а вот социальное принятие, уважение моей гендерной идентичности — это самое важное. И это так и было, огромное спасибо всем кто воткнул, что к чему, и перешёл на нужное имя и род. Тем, кто не воткнул, но перестал мисгендерить, тоже спасибо. Это было невероятно важно и ценно, ибо помогало держать дисфорию в терпимых рамках, а иногда даже казалось, что она и вовсе исчезла.

Но жизнь расставила всё по местам. Я поменялась, я поме­няла своё тело. Это стоило мне семьи. Это стоило мне зна­чительной доли социальной ценности (сменить работу я хоть и смогу, если что, но это будет совсем не так просто, как могло бы быть). Взамен же я избавилась от дисфории, а вместе с ней — и от гендерной идентичности. Я теперь понятия не имею, что значит быть женщиной.

Я знаю лишь, что воспринимаюсь окружающими как женщина. Я знаю, что мужик из меня ну совсем не очень... И я знаю, что мне отлично живётся в этой системе коор­динат. Вот и всё. Всё это из серии “нутыжедевочка” или “будьмужиком” как было мне непонятно, так и осталось тем же тёмным лесом.

Вся моя гендерная идентичность оказалась лишь над­стройкой над дисфорией. Да и сама трансгендерность без дисфории больше не имеет такой острой значимости. Среди моих идентичностей она занимает сейчас в лучшем случае десятое место, просто как факт моей биографии.

Вот такая я противоречивая — транс-активистка без транс-идентичности. Женщина, понятия не имеющая о том, что значит быть женщиной. Пропагандистка без­условного принятия гендерной идентичности без како­го-либо представления о том, что это за идентичность такая».

- Катя М.

Вполне вероятно, что и ваша гендерная идентичность менялась на про­тяжении жизни. Возможно, это не настолько большие изменения, но попробуйте вспомнить, как вы определяли себя десять лет назад и как определяете сейчас. Что для вас это значило десять лет назад, а что значит сейчас?

Скачать брошюру «Путь союзничества: как вы можете поддержать трансгендерных людей»