«Меня часто называют бараном» — как живется ЛГБТ-людям из Центральной Азии?
Как в России живется людям с разными этническими принадлежностями, если они – ЛГБТ?
По данным исследований, только с 2017 по 2019 год ксенофобные настроения выросли с 54 до 71%, а каждый второй россиянин поддерживает лозунг «Россия для русских».
В преддверии Навруза – праздника весеннего равноденствия, мы поговорили с ЛГБТ-людьми из Центральной Азии, чтобы узнать о том, что чувствует та часть общества, которую зачастую принято считать невидимой.
— Привет! Расскажи о себе то, что считаешь для себя возможным и безопасным?
А., 28 лет: Уроженец Джизака (Узбекистан), 5 месяцев как переехал в Ростов. Работаю в автомастерской. Пока мне очень тяжело, так как трудно дается русский язык. Из-за этого сложно общаться с людьми, происходит недопонимание с окружающими.
Б., 24 года: Уроженец Ташкента. Уже год как живу и работаю в Москве, профессиональный стилист, барбер.
Б., 22 года: Уроженец Ташкента. Но с 19 лет и в данный момент с матерью живу в России, в Воронеже. Учусь на ландшафтного дизайнера.
С., 22 года: Родился в Ташкенте. После окончания колледжа поступил в Российский вуз в Хабаровске. Учусь на архитектора.
Inga R.: Я родилась в городе Караганда (Казахстан), но в три года меня отправили к бабушке в Кемерово, и до школы я жила с ней. Наверное поэтому у меня всегда были более тёплые отношения с бабушкой, и Кемерово для меня больше Родина, чем Караганда.
Я бинарная трансженщина, лесбиянка. Осознала себя девочкой примерно в три с половиной года. Прошла через стандартный набор трансофобных приключений. Очень долго думала, что если сделать над собой усилие и «доказать, что ты мужик», то трансгендерность рассосётся сама. Считаю это моей главной ошибкой, из-за которой было упущено время.
Я программист и большинство моих увлечений крутится вокруг IT. Раньше я ходила в походы и прыгала с парашютом, но после одного неудачного приземления заработала компрессионный перелом позвоночника, и с экстремальными увлечениями пришлось завязать. Наверное, если бы я сразу родилась в правильном гендере я была бы пацанкой, но все же девочкой.
Р.,: Родился в Киргизской Республике. Там у меня были проблемы с работой, не мог сменить документы. Но потом я сменил документы и уехал сразу.
— Есть ли у тебя идентичность, связанная с регионом, где ты родил_ась/вырос_ла? Как бы ты ее описал_а?
Inga R.: Так как мое осознание себя произошло когда я жила у бабушки в Кемерово, то и идентичность и культуру я впитывала от неё, от своей тётки и дяди. Именно поэтому я себя больше идентифицирую как немка, и мое имя, это имя которым мой дед хотел назвать внучку, но тогда не сложилось. Верю, что сложится сейчас.
Что касается Казахстана, то я прожила здесь очень долго и у меня здесь было очень много друзей, приключений и просто памятных событий. Но так сложилось, что мои родители уехали в Россию, все мои друзья разъехались кто куда, а Караганда изменилась до неузнаваемости и это больше не тот город где прошла половина моего детства и юность. Сейчас я здесь чувствую себя чужой.
Б., 22 года: Внешность, так как у меня она азиатская.
С., 22 года: Внешностью, ментальностью, мировоззрением.
— Ощущаешь ли ты в России дискриминацию, связанную с твоей этнической/религиозной принадлежностью?
А., 28 лет: Да. Меня часто называют «бараном». Хотя моя единственная проблема в том, что я плохо знаю русский язык. И это досадно. Мы у себя на родине так не унижаем русских, когда они приезжают к нам, и не знают местного языка.
Б., 24 года: Она всегда была и будет, и существует везде, даже в Европе. Люди все разные, и ничего с этим не поделать.
Б., 22 года: Несколько раз было. Но я как-то на это стараюсь не обращать внимания, так как я не считаю таких людей себе ровней.
С., 22 года: Чаще всего нет, но бывает неприязнь ко мне со стороны окружающих. Даже со стороны гей-сообщества.
Inga R.: Есть некоторые небольшие моменты бытовой ксенофобии. К примеру, когда пытаешься снять квартиру, хозяева начинают смотреть на тебя с подозрением, видя казахстанский паспорт и иногда отказывают. Хотя я совершенно не похожа на азиатку, и говорю на чистом русском языке. Так же слышала от друзей казахов, что у них были проблемы при поиске жилья.
Р.,: Есть такое, но эта дискриминация есть во многих странах, где я был. Я ощущаю, но уже не обращаю внимания, ведь все люди разные — кому-то все равно, кому-то нет, кто-то думает что мы «понаехали» и забрали всю работу. Хотя лично я ее тут почти полгода не мог найти.
Но у меня и в Кыргызстане тоже была дискриминация — свои же кыргызы думали, что я китаец, и я все время слышал вслед: «понаехали тут китайцы».
Но когда я одевался как они, меня почти не отличали. Но это было раньше, и нечасто, но было.
— Ощущаешь ли ты эту дискриминацию в ЛГБТ-сообществе?
А., 28 лет: Я особо не контактировал с местными, и как-то не хочется.
Б., 24 года: Это скорее не дискриминация, а неприязнь, высокомерие. Но «экзотика» всем нравится.
Inga R.: По этническому признаку — нет. По признаку своей идентичности — да, но это тема отдельного большого разговора за кружечкой чего-нибудь в непринужденной обстановке.
— Что надо делать на твой взгляд для уменьшения уровня ксенофобии в России?
Б., 24 года: Не знаю, это очень трудный вопрос.
Б., 22 года: Она сама собой исчезнет. Все это уйдет в «могилу» со старым поколением, ведь молодежь все-таки более толерантно относится ко всему. Но в семье конечно, не без «урода».
Inga R.: На мой взгляд, есть проблема стереотипов в обществе. Причем это касается не только представителей ЛГБТ, но и других социальных групп или тех же мигрантов из Центральной Азии. Чтобы ее побороть необходимо показывать обществу, что мы такие же люди не только через вызов или конфликт но и через обычные дела. Например собраться (позвать всех) и провести субботник в парке, потому что мы здесь живем и нам не плевать на наш город и мы готовы что-то для него делать. Мне кажется, что такие акции помогут построить взаимодействие с обществом, будут способствовать разрушению сложившихся стереотипов.
— Если бы ты хотел_а рассказать человеку, который ничего не знает о Центральной Азии, чтобы это было? Какой-то фильм, книга, еда?
Б., 24 года: Классические фильмы узбекского кино: «Минувшие Дни», «Алишер Навои», и комедийные фильмы про Ходжи Насреддина.
Б., 22 года: Изучение культуры Центральной Азии, ментальности, обычаев. У нас очень много интересного и занимательного.
С., 22 года: Предложил бы прочесть классические произведения узбекских писателей, поэтов (у нас есть поэты и писатели даже лучше, чем Пушкин и Толстой). Насчет фильмов, их нетрудно найти на Youtube.
Inga R.: Тоже очень обширная тема. Не могу сказать за всю Центральную Азию, но знакомство с Казахстаном я бы начала с творчества Абая и Джамбула. Что касается кухни, то кухня казахов никогда не была изысканной, но всегда практичной. Главное блюдо это без сомнений бешбармак. Если мы говорим про Наурыз, то «Наурыз коже» — это обязательное блюдо. Но повторюсь, казахская кухня — это кухня кочевников, это степная практичность, а степь сурова и тут не всегда есть место для изысков.
Обязательно стоит отметить гостеприимность простых казахов. Мне довелось (по работе) поездить по аулам и за все время мы ни разу не ночевали в машине и не было ни одного случая чтобы нас кто-нибудь не пригласил домой на обед или на ужин.
Р.,: Природа, я бы рассказал об изумительной природе Кыргызстана.
— Имеет ли смысл на твой взгляд проводить в комьюнити-центра «Выхода» День Центральной Азии? Сделает ли это комьюнити-центр более открытым или бы ты предложил_а другие формы?
Б., 22 года: Имеет ли смысл? Я считаю да, надо и обязательно. Как говорится - Москва не сразу строилась.
С., 22 года: Хоть с чего-то надо же начать, и это вполне отличное идея.
Inga R.: Да, это как акции с субботником. Мы встречаемся, мы что-то делаем вместе, мы узнаём друг-друга и вот твой сосед уже не урюк, а клёвый парень Берик, который любит погонять на велике и проводит ювелирные операции на сердце. Это очень правильно и необходимо.