15. «Вы же сами видите, я не умею играть» - чёртовы раны, которые не заживают

Скоро свисток, а я не могу забить ни одного мяча. Только теряю мячи и не могу защитить свои ворота. Мне забивают ещё один мяч, и я начинаю рыдать от бессилия. Сначала слабо, но скоро это будет очевидно, а я не могу остановиться. И я выскакиваю из зала до того, как прозвучит свисток, понимая, что с треском проиграю… Я бегу до туалета, молясь, чтобы никто меня не заметил, потому что не могу перестать рыдать. Рожа красная, а я рыдаю ещё больше и больше. Задыхаюсь от бега и обиды. Я с головой окунаюсь под ледяную струю. Руки дрожат от идиотского турнира и своего позорного побега. Я знаю, что нужно будет ещё как-то вернуться в зал к команде и тренеру. Но я не хочу возвращаться. Они все мне осточертели! - Консильери. Я слышу тихий и мягкий голос Алёши, а потом вижу его лицо в зеркале. Он смотрит на меня добрыми и печальными глазами. Мне настолько плохо, что я даже не могу понять, что он говорит. - Нужно уметь проигрывать. И проигрывать достойно. - Я не хочу проигрывать! - ору я что есть силы в зеркало. - И не хочу учиться, как это делать достойно!

- Колян вызывай скорую…
- Чё совсем хреново?
- Она уже и с левой течёт, - через силу ответила я.
- Давай я мамку разбужу, - напугано предложил брат.
- Не, не надо.
Ибо я знала как маман воспримет своего ребёнка истекающего кровью, это снова “задыхаюсь, помогите-спасите”. И понадобятся уже две скорые. У меня и раньше были кровотечения из носа, но не такие сильные. Я согнулась около раковины, кровь уже забила носовые пазухи настолько, что мне стало закладывать уши. Вся раковина была в крови.
- Ладно разбуди, - через час сдалась я. - Всё равно маман проснётся, когда скорая приедет, её точно уже надо вызывать…
У меня кружилась голова и дрожали руки. Ну вот и всё. Пришла похоже моя смертушка. Отдалённо я слышала, как началась паника в комнате родаков.
- Оксан, что с тобой?! - Маман вне себя от страха ворвалась в ванную.
Вот этого мне больше всего не хотелось.
- Кровь идёт из носа, часа три уже.
Мне тяжело было говорить, видимо кровь где-то скопилась в носоглотке. Сложно было дышать…

Скорая приехала быстро. Бледную маман отправили на кухню, а мной занимались двое парней, выталкивали из носовых пазух сгустки крови. Потом набили обе ноздри бинтами и сделали перевязку - приложили ватный тампон к ноздрям и обмотали голову ещё одним бинтом. Даже несмотря на такую внушительную конструкцию, перевязка сразу же пропиталась кровью и капала с носа.
- И что теперь делать? - слабо спросила я.
- Ждать, когда остановится, - ответила бригада скорой помощи и уехала.
В четыре часа утра все успокоились и разлеглись по кроватям. Выключили свет, и я осталась в темноте одна. Я лежала на кровати и уже пятый час подряд мучилась и глотала кровь. Дышать было тяжело. Меня тошнило от вкуса крови, она словно водопад лилась мне в глотку, и меня охватывал ужас.
Я снова чувствовала. Чувствовала страх смерти. Всё это кровотечение началось просто ни с чего и не заканчивалось! Я боялась пошевелиться и смотрела в темноту. Если бы не ночь, то может было бы и не так страшно. Я представляла, как было бы страшно, если бы я жила одна и истекала кровью в одиночестве. Меня пугала смерть. Пугало происходящее со мной. Я боялась задохнуться во сне. Если смогу заснуть. А что если это последний день моей жизни?

О чём я буду жалеть, если умру?

Тишина. Я всматривалась в мутные монотонные огоньки гирлянды на подоконнике… Я знала, что Колян тоже не спит. Он тоже признал, что всё это странно и непонятно. Может вызвать скорую ещё раз? Сказать, что кровь течёт уже семь часов и не останавливается. А вдруг они сделают ещё хуже? Меня накрывало отчаянием и непониманием, точно ли мне всё сделали правильно? Вдруг новая бригада скорой помощи захочет заменить бинты в носу и разбередит рану заново? И я вновь окунусь в ужасные часы ещё большего кровотечения. Я неподвижно лежала и смотрела в окно, стараясь не задохнуться…

Господи, помоги мне. Помоги. Я не хочу умирать.

Утром приезжала скорая, выписали всякое, поменяли бинтовые прокладки, которые держались в преддверии носа. Они все были залиты кровью. Рекомендовали покой. Я была только за, не шибко то и хотелось вставать с кровати. Я была разбита. Маман и папаша вились около моей кровати, и меня трогала их забота. Мы впервые вновь разговаривали после моего бойкота. И мне даже стало стыдно за свою “молчанку”, ведь когда что-то случается плохое, они всё-таки рядом.

О чём я буду жалеть, если умру?

Меня знобило от сильной потери крови, и я с грустью думала о книге. Через несколько дней Новый год. Месяц назад я думала о том, чем же себя наградить за написанную к Новому году книгу. Что подарить себе? Мне ещё преподы в универе говорили, что нужно научиться себя любить. Делать себе подарки. А я не понимала, ведь я взрощеная батиной идеологией никогда для себя ничего не делала. Например, в детстве не каталась на каруселях, чтобы сэкономить деньги, хотя мне пздц как хотелось. И когда маман спрашивала типо хочешь? Я думала: Ой, на меня потратят деньги, надо экономить и отказывалась. Если мне дарили подарки на днюху, то испытывала чувство вины, а не радость, ведь на меня потратили деньги.
Я с грустью перечитала листок, который написала карандашом по-старинке после глубоких раздумий. И скомкала его. Награды не будет.

• 1. “Старбакс”.
  Буду пить там кофе и читать. А главное ни черта не делать весь день! Вот это каеф! Годами я ходила мимо этого “Старбакса” для элиты и чувствовала сожаление. А почему? Да потому что там было уютно и малолюдно. Этот островок рая находился в тц “Фестиваль” на 2 этаже, я проходила мимо и поднималась на 3 этаж в бесячий многолюдный фуд-корт с дебильными бегающими школьниками и мерзким ярким светом. А в “Старбаксе” горели жёлтые лампы! Каждый раз с сожалением я вздыхала и думала: “Вот бы писать там!”. Я разок взглянула на цены и охуель, 500 рублей за одно капучино! Я могу жить недельку на это! Но надо себя побаловать. Даже можно совсем там ничего не делать, просто сидеть, глазеть на людей и радоваться, что мне не надо не хрена делать.
• 2. Психолог или психотерапевт или психиатр, как их там правильно.
  Сейчас кажется, что будто бы всё нормально, но надо же понимать, что это обман зрения) Всегда возвращается этот мрак бессмысленности и упадничества. С Чёрной мать его Бездной надо что-то делать. Как-то залатать.
• 3. Витамины.
  Должны выдернуть меня из мира мёртвых и как-то облегчить состояние заёбанности.

Спустя пару дней, я аккуратно вытащила длинные бинты из носа, страшась разбередить рану. Бинты страшно мешали и щекотали нос, а любое апчхи превращалось в катастрофу. И всё же кровь действительно прекратилась, и я с облегчением выкинула кровавые ошмётки. Родаки меня обхаживали (меняли повязки на лице и всё такое). Вошли в свою ипостась, потому что умели взаимодействовать со своим ребёнком только, когда он беспомощный, как младенчик.
Маман поняла, что я с ней разговариваю, и сразу вбросила:
- Ну что, Оксан, мы летом то в Германию поедем или нет?
Моё сердце упало. Да, на первый взгляд невинный вопрос, но перевод его с манипуляторского звучит вот как “Оксан, дашь деньги на поездку в Германию?”. И ведь знает, что я недавно получила деньги за работу над компьютерной графикой для научных роликов.
- Это деньги на книгу. На то, чтобы закончить её писать, - уныло объяснила я.
И мы ожидаемо поссорились снова.
У меня кровотечение два дня с обеих ноздрей от переработок и стресса, ещё на ноги не встала, а маман тут же "плоти за меня". И ведь знает, что все деньги, которые я зарабатываю идут на то, чтобы дать мне возможность писать. Доделать роман. Исполнить свою мечту. Я упахиваюсь, как папа Карло и ради чего? Чтобы исполнять мамины желания? Не свои, не строить свою жизнь, не реализовывать свои цели, а отнести деньги маме, как делает мой брат. Ощущение, что я успела где-то найти жену, за которую должна нести ответственность. А где её муж и его деньги?

А муж я скажу где, тоже успел вбросить:
- Ну что, Оксюнчик, будем делать ремонт на кухне?
Перевожу на человеческий, плоти за ремонт! Опять же мне нужно изъебнуться и отыскать ему бабки на его тупое желание. Мой папаша не умеет делать ремонт. Если читали "Мёртвые души" Гоголя, то там есть персонаж Плюшкин, так вот это вылитый мой папаша. Квартира выглядит, как место, куда накидали всякий хлам. И ремонт в его понимании - это накупить разных безвкусных штук (на мои деньги, разумеется), которые не сочетаются друг с другом и накидать в кухню. Старое он не выбрасывает вообще. В обычной жизни я и брат, пиздюлина от часов и пидармон ушастый, соответственно. Когда бате что-то от нас надо - Оксюнчик и Колюнчик.

В любых моих конфликтах с батей маман поддерживает своего мужа, выступает против меня и обеляет его психологическое и физическое насилие. Почему я должна хотеть что-то делать для людей, которые выступают против меня? Потому что меня когда-то родили? Для своего удовольствия, не для меня. Меня тошнит от родительского эгоизма и потребительства. Маман любит не меня, а себя. Как бы горько это ни было признавать. То, что она испытывает ко мне это не любовь, а желание обладать, жить через меня. И маман так часто по отношению ко мне и говорила - “это моё”. Она с малых лет повсюду ходила за мной и знала всё о моей жизни. Но не потому что любит, а потому что ей нечего без меня делать. Это страшный эгоизм. Хорошие родители хотят роста для своего ребёнка, они обучают его самостоятельности и провожают дальше в самостоятельную жизнь. Маман же никогда не хотела моей самостоятельной жизни и тем самым пытается погубить меня. Когда я заикаюсь о том, что вот хорошо бы жить одной, то уже слышу, что "приползу обратно". Родители не хотят, чтобы у меня что-то получилось. Они радуются, когда я или брат уходим с работ из-за каких-то конфликтов там. Я разок работала в бизнес-центре и ушла после месяца работы из-за конфликта с начальницей. Так отец радостно прибежал и выдал: “А что ты хотела? Бизнес - это такое!” При том, что я работала видеомонтажёром, а не занималась бизнесом. Сложно не замечать, как папаша радуется моим неудачам и даже при моём “гипотетическом переезде” они не хотят помочь. Они хотят, чтобы у меня ни хуя не вышло. Чтобы я была беспомощной и лежала, истекая кровью, а они бегали вокруг меня как около ребёночка))

До сих пор у маман не хватает мужества признать, что папаша совершал и совершает над детьми и женой психологическое и физическое насилие. Она всегда закрывала глаза на проблемы. Идеально работает механизм защиты, как в “Острове проклятых”. Видели? И меня в принципе поражает эта слепота, где мамке в лицо фактами сыпят, как батя меня бил, но маман говорит ничего не было или я фантазирую.
Я большую часть времени действительно пребываю в грёзах, но знаю где фантазия, а где реальность. Я знаю о чём фантазирую и свой ареал фантазий - он сводится к тому, что я кого-то спасаю, ловлю преступников или я - президент) Всё! Зачем мне фантазировать о том, как меня пиздит бухой папаша?) Мне повезло, что я с третьего класса вела дневник и знала, что было, а чего не было…

Бухой папаша приползает бухой с завода. Грязный, в спецодежде сварщика с надписью ДСК-2. Мы с братом пытаемся держать дверь нашей комнаты закрытой, чтобы он до нас не добрался, но папаша бьёт ногой по двери так, что она отлететает и больно бьёт меня по запястью. У меня остаётся шрам. И я ещё и виновата. А нечего было двери держать, говорит мама…

При всей её бесконечной любви и гиперопеке она не защищала меня. Раньше я не знала, что такое газлайтинг, и уже когда повзрослела поняла, что это был излюбленный приём маман. Более того приход пьяного бати она пыталась превратить в шутку и даже смеяться, что меня приводило в неописуемый ужас. “Ой ударил, да ну и что? Ха-ха”. А когда нас братом били, маман говорила, что это мы довели отца и спровоцировали, типо "Вы чё не видите, что он пьяный?". Хотя мы сразу в шкаф прятались или под стол, когда понимали, что он придёт бухой. Никто с ним общаться не хотел, а уж тем более провоцировать на что-то.
И что ещё хуже маман пыталась выставить мои слёзы и злость от побоев неадекватными. “Ну, ударили тебя и чего? Ты же видишь, что он пьяный”. В моём детстве маман постоянно запутывала меня, пытаясь выставить мои эмоции преувеличенными и неправильными, что я даже чувствовала ВИНУ за свои эмоции.

Как же мне хотелось сбросить эти оковы! Я не хотела смотреть на ситуацию со стороны родителей, не хотела быть снисходительной и прощающей, потому что они плоды своей среди обитания. Обычно я могу поставить себя на место другого человека, даже алкаша из тц, который может быть просто озверел от одиночества и надрался, поэтому и подкатил. Но со стороны родителей я не хотела ни на что смотреть. Во мне играли обиды прошлого. Я злилась, когда они не хотели признавать ущерб причинённый мне. Единственное решение я видела в том, чтобы просто оборвать это всё и уехать. Я не хочу ковыряться в болоте и искать решение конфликта. Не хочу! Нужно съезжать из этого адища! Тирана забыть, как страшный сон, а петлю гиперопеки маман сбросить и оставить её розовые очки на своём месте. И это решение, которое надо было принять гораздо раньше! Мне давно уже стоило просто оставить родителей в том болоте, в котором они хотят сидеть.

Надо идти дальше.

Но маман сделала всё, чтобы дитачки не смогли идти дальше. Никакой самостоятельности у нас с братом нет. Из меня вырастили такого бытового беспомощного инвалида, что я после окончания универа и в магазин то боялась одна ходить… Да и сейчас тоже. И самое хуёвое то, что я знала, что никуда не денусь.

Я бегу вокруг поля, как обычно три круга. Беговые. Разминка. И мы сразу играем в футбол. Мне отдают пас, и я не могу принять. Мяч улетает за бровку. Я отдаю пас и всё не туда. Меня начинает тошнить от собственной игры. Зачем мучиться? Здесь же всё понятно. Я ухожу с поля и подхожу к тренеру. - Роман Викторович, можно мне ключ от раздевалки? - Зачем? - Да ну Вы же сами видите, я не умею играть... Голос срывается. Я хочу переодеться и уехать домой. Но тренер не отпускает меня, и мы отходим в сторонку, садимся на лавочку. Он успокаивающе со мной говорит. - Я хочу, чтобы ты вернулась в игру. - Да какую игру…?

Я проснулась рано. На рассвете. У меня потекли слёзы. Раньше мне снился только футбол. Всё детство и юношество. А когда завязала с футболом, ещё потом годик снился и перестал совсем. А теперь опять…
Может быть, если я действительно хотела стать профессиональной футболисткой, то ни один тренер не смог бы помешать мне. Никто бы не смог погасить во мне пламя любви к футболу и желание играть. Но тогда я была ребёнком и никто не направил меня. Не подсказал, как действовать…
Каждодневные трени, кроссы, на сборах по две трени. Игры-трени-игры-трени-теория футбола. Пять лет такой жизни и всё впустую. Пять!
Роман Викторович, Граф. Он был вторым тренером в команде и давал мне шансы. А я тогда настолько задолбалась, что не схватилась за его соломинки, которые он протягивал мне в болотце. Потом он ушёл работать в старшую команду и всё. У меня совсем не осталось шансов остаться в команде…
Зачем я это вспоминаю? Боже, я не понимаю. Наверное, я единственный из игроков той команды, который настолько застрял в “Чертаново”. Я думала написание книги будет очищением и освобождением, а по итогу я просто расковыряла старую рану. И вот теперь лежу, истекаю кровью, как на футбольном поле, когда мне сломали нос. Без надежды, без свидетелей, без награды.

Чёрт, я проиграла пари.