10. «Да или нет?» - как во мне впервые прозвучал шёпот Навального
С нетерпением я жду, когда закончится завтрак. Скорее бы поиграть! Но воспитательница отпускает играть всех, кроме меня. - Хотя бы половинку съешь, - торгуется она со мной. Едва воспитательница уходит, я склоняюсь к тарелке и передвигаю всю кашу вправо, очерчивая границу ложкой. Выжидаю приличное время, думая о заветной фуражке, которая висит на крючке в спальне. - Я съела половинку! - говорю я нянечке, которая собирает посуду со стола. - Можно я пойду поиграю? - А бутерброд кто будет есть? Доешь бутерброд и пойдёшь. - А можно пойти высморкаться? - Я шмыгаю носом. - У меня платок в куртке. - Можно. Нянечка уходит, и я забираю бутерброд с собой в гардеробную. Нахожу свой шкафчик, на котором нарисован лимон. Запихиваю бутерброд с маслом в карман своей куртки и с трудом застёгиваю молнию. Счастливая я возвращаюсь за стол, бросая взгляд в спальную комнату. Моя фуражечка всё ещё висит на месте. - Я всё съела! - объявляю я нянечке и воспитательнице. - Можно пойти поиграть? - Можно, - наконец, разрешает воспитательница. Торпедой я вырываюсь из-за стола и бегу к заветной Форме. Скорее надеть! Я торжественно переодеваюсь в форму полицейского. Кладу наручники в карман, беру пластиковую дубинку и поправляю фуражку на голове. Пора на службу! - Документики! - Я отдаю честь ребятам, которые играют машинками. - Превышаете? Вам штраф десять рублей. Я шагаю дальше по игровой комнате, восторженно помахивая пластиковой дубинкой. Драка? Сейчас разберёмся! Кто-то украл платье у куклы? Найдём! Динозавр заболел? Сопроводим в больницу! - Документики! - Я наклоняюсь над куколками, которые пьют из чашечек. - Где документики? Как это у вас нет? А что делаем? Употребляем алкогольные напитки? Ах! Я замахиваюсь дубинкой и бью по столу. Чашки разлетаются в стороны...
Меня тошнило от внутренней борьбы. А в глазах отпечаталось сообщение, которое я взволнованно прочитала, и сразу убрала телефон в военную парку. Какая ирония, что именно её я одела поверх слизеринской кофты.
Я поражённо рассматривала фотографии друзей с митинга, а Матвей и вовсе оказался в автозаке! В нашей научпоп тусовке все говорили о том, как проходят выборы в Мосгордуму. Я видела их репосты в соцсетях о вопиющих нарушениях на выборах, и моё обострённое чувство справедливости мучительно реагировало на это. Но я не думала, что тусовка в полном составе пойдёт на митинг против этого. Алёна, Паша, Никита, Данила… Меня охватило беспокойством, потому что я чувствовала, что происходит что-то неправильное…
Так значит ты пойдёшь на митинг?
Кто? Я?
Вирус пропаганды, вшитый в подкорку, реагировал неудовольствием на предложение пойти на “Майдан”… Непонятно почему я чувствовала сильнейшее волнение, рассматривая золотые манжеты своей военной парки.
С каким нетерпением я всегда ждала 9 мая в детстве! У нас был смотр песни и строя в старой школе, где мы маршировали в военной Форме и пели военные песни перед ветеранами. Какую гордость я тогда чувствовала! И на уроках тоже хором: Бухенвальдский набат, Священная война и Весна 45-ого года… Маршируем и поём! А потом маман везла нас братом на Поклонную гору (нынешний Парк победы), где мы с Кольком лазили на всех танках, что можно!
Пусть ярость благородная Вскипает, как волна! Идет война народная, Священная война!
С завистью я смотрела на студентов в Форме, когда подростком ездила в спортшколу на 699 автобусе мимо академии МВД. “Служа закону - служу народу” - с трепетом читала я на фасаде могущественного здания с щитом и мечом. Там по-настоящему учат стрелять! А я тоже хочу! Буду ловить преступников и бороться с несправедливостью!
- Фу, мусор! - вынес вердикт братец.
- Да почему?! - воскликнула я с благородной яростью.
- Они сами преступники и "крышуют" их.
- Но я то буду не такой! Я пойду... на митинг?
Мне стало жарко. Я сняла военную парку и бросила на стул к рюкзаку. Бля, я же думала тогда, что буду бороться с несправедливостью… Но менты и есть несправедливость. Они засовывают моих друзей в автозак и бьют ни в чём неповинных людей… Я же видела это в репостах друзей. И это были не паблики а ля “Антимайдан”, на которые я была подписана со времён походов на стадион “Локомотив”, а “Медуза”. Там же я судорожно прочитала интервью Ильи Яшина и внутренне согласилась с ним. Всё же по делу говорит! И те, кто вышли на улицы протестовать против произвола властей показались мне героями - настоящими борцами против несправедливости.
Но… почему же протестующие на улицах Украины майданутые, а вот мои друзья герои? Ну… Потому что украинцы протестуют не за то, а мои друзья за правильное. Украинцы то под Америкой быть хотят! А мои то друзья против произвола властей на выборах в Мосгордуму протестуют!
И если на митингах был Илья Яшин, значит там был иной политик...
Но подождите, против чего я пойду? Против кого?
Я только прилетела из Черногории, и там, гуляя возле моря, видела югославские флаги на катерах. И моему воспалённому воображению казалось, что красная звезда напоминает рассоренным странам бывшей Югославии о былой мощи и силе. Отчего то мне приятно было смотреть на красную звезду. А она в Будве постоянно встречалась: начерченная на надгробиях, в граффити на стенах и памятниках…
Гид рассказывала о памятнике Высоцкому в Подгорице, о Московском мосту, подаренный черногорцам Россией. И меня всё больше одолевала дурацкая гордость за свою страну. Более того везде были раскиданы советские памятники, и моя гордость разросталась с неимоверной скоростью. Я стала думать о Советском союзе как о чём-то могущественном. А значит и себя могла ощущать частью чего-то могущественного. Вот поглядите-ка! Одариваем братушек мостами, и я одариваю черногорцев чем могу!
- Пет много, - скромно сказал официант, разглядывая мои чаевые.
- Како сэ зовэтэ? - спросила я на сербско-хорватском.
- Милош, - улыбнулся он.
У него были чёрные глаза и короткие чёрные волосы. Высокий (как многие черногорцы), худой и чем-то напоминает лань.
- Милош, црнагорци е брача, - искренне сказала я.
Я говорила на его языке, чтобы показать своё уважение. Чтобы он понял, что для русских он - брат, а не обслуга. Я видела, что многие черногорцы понимали русский и говорили на нём. Особенно старшее поколение. Милош хоть и был молодой, но тоже старался говорить по-русски. А ещё я чувствовала, что черногорцы испытывают больше расположения к русским нежели к другим. Надписи много где дублировались и переводились на наш язык. Из-за этого ещё больше разгоралась моя любовь к черногорцам и побочкой этого вылезал как геморрой больной патриотизм.
- Брача, - улыбнулся Милош и наконец неловко и растроганно взял деньги. - Спасибо.
- Молим, - ответила я, что значит пожалуйста.
Он поделил деньги между всеми официантами, как сказал ему директор кафе, и черногорцы подходили ко мне и благодарили на русском. Они делали один и тот же жест - склоняли голову и подносили руку к сердцу. Я почтительно кивала в ответ.
Славься, Отечество наше свободное, Братских народов союз вековой…!
- К нашему глубокому сожалению, - извиняясь, сказала гид, - Черногория начала вести антироссийскую политику и вводит санкции против страны…
Что?! Дальше я уже ничего не слышала ибо благородная ярость опалила мне затылок. Как так?! Какой плевок в колодец! Русские туристы весомая часть бюджета Черногории и что более важно они любят черногорцев! А как же наши исторические связи?! Ах! Какое предательство! Кругом одни предатели!
Меня воспламенило благородной яростью. Чего это президент Черногории Джуканович старается выслужиться перед ЕС и НАТО? Вот дрессированный пёс, лает на Россию! Разве не понимает, что для Америки черногорцы - это непонятные дикари? Никакое ЕС, никакое НАТО никогда не будет любить страны бывшей Югославии и вообще славян так, как мы - русский народ!
- Нечему у Европу. Вот что говорят черногорцы, - твёрдо сказала гид, чтобы обозначить нам свою позицию.
И моё возмущение немного спало. Фух! Ну ладно, нужно же разделять правительство и народ. Правда? Черногорцы же вот любят нас! Я всем сердцем надеюсь, что славяне вернутся к нам. К России! И мы будем сильными!
На одной из улиц я увидела старичка, который сидел на ступеньках в брюках и белой рубашке, а на галстуке у него был значок с Путиным и российским флагом. Сомнительный вкус. Я немножко выдохнула и перестала сжимать кулаки. А когда услышала русскую музыку в кафешке, то успокоилась окончательно.
Предками данная мудрость народная! Славься, страна! Мы гордимся тобой!
Маршируй на митинг, капитан! Пойдёшь?
Против Путина? Против России? Против фальсификаций на выборах в Мосгордуму! Рядом, совсем передо мной, несправедливость. А значит нужно что-то делать. Завтра можно выйти на митинг, и не одной, а с друзьями. Все идут снова!
Я вздохнула в своём сером тц и посмотрела на экран ноутбука. Я раздала последние деньги в Черногории официантам и девочкам торгующим ракией. А я ведь только что потеряла работу! Может было бы лучше отказаться от поездки и сэкономить? Я бы возможно сумела выиграть больше времени и успела бы дописать книгу к Новому году…
Но напишу я книгу и что? Дальше то, что? Ну освою моушн-дизайн и буду зарабатывать аки Боженька. А дальше что?
Нужно свергать Путина вот что! А я толком из оружия стрелять не умею и стоять на баррикадах. И единственные взрывы, которые слышу не от коктейля Молотова, а от моего пукана, когда очередь за едой по скидкам большая или когда в тц места нет где сесть, ценник неверный в магазине или шумная толпа неподалёку с клятыми подростками…
Но подождите… почему я вообще подумала про свержение Путина?
Ну я уже ходила раз на митинг и что? Год назад! Ничего же не поменялось! А что если меня задержат на митинге? Да и мне тогда смачно ударили по спине дубинкой...
Так ты боли боишься? Или чего? Разве не тебе на футбольном поле ломали нос?
Да мне. Но там было за что сражаться и против кого!
О-о-о, да. Как же мы ненавидели нашего злейшего врага - подмосковный УОР и их главного тренера Томилина. Он сумел разрушить нашу команду, переманив к себе чертановских игроков. И мы выстроились заново, конечно слабее чем прежде, но озлобленее.
Мы приезжали на турнир и главным моим желанием было наказать предателей и их тренера. Восстановить справедливость! О-о-о, это было моей священной войной!
“Все контакты с Мос. областью запрещены”, - сразу говорил тренер по приезду на турнир. И первая наша встреча с врагами всегда происходила в столовой. Мы, Москва, традиционно были в красной Форме, а Мос. Область в чёрной. Я уже издалека видела, где сидит чёрная масса и со священным трепетом смотрела на их тренера-злодея, предвкушая битву.
Мы неумолимо идём друг на друга. Две враждебные силы: УОР в чёрной форме, а мы в красной. Меня сладко окутывает чувством братства и единения с командой. Я ощущаю мощь команды, а себя - частичкой огромной силы, растворяясь в людском потоке...
Битва с Мос. областью была пиковым событием соревнования. И в раздевалке перед финальным матчем я с торжественностью снимала кольца, натирала ноги разогревающим гелем, одевала щитки и зашнуровывала бутсы посильнее. Я была собрана, полна сил и желания отомстить. Мы строились перед игрой, а в голове было только одно - уничтожить на хуй врага! Свисток! Вперёд! Умереть, но победить!
Что? Я не знаю. Как давно это всё было… Игра закаляла, выжимала физически и эмоционально, заставляла преодолевать слабости и делать шаг за шагом, переступая Предел… А всё что мне остаётся теперь - это процеживать воспоминания туда-сюда. И ещё разок. Абзац выше, абзац ниже. Вычеркнуть. И ещё разок… Разок на митинг...
Я скучаю по своей войне. Но кто мой соперник?
Я не пойду на митинг. Нет. Наверное потому что боюсь. Есть и рациональные причины - у меня уже куплены билеты в Набережные Челны и мне нельзя в автозак. Но... Я то знаю правду.
И теперь я слышала иронический голос. И ведь я знала, кто это говорит. Но боялась произнести имя. Потому что если я его признаю — мне придётся признать и всё, что он видел.
Не бойся. Ты ведь ещё придёшь.
