Том 3
Атмосфера встречи была дружеская.
Поскольку это было похоже на последнюю встречу, я думал, что они привлекут большую команду защиты, чтобы придать импульс, но фонд приветствовал Чхве Хи Ён как простого члена. У меня сложилось впечатление, что он приложил немало усилий для приобретения арт-организации, после того как увидел, что глава компании непосредственно участвует в приобретении и сам о нем заботится.
Втайне я был озадачен небольшим размером переговорной команды по сравнению с затраченными усилиями. Хотя они были тверды на протяжении всех переговоров, они не были грубыми. Они не смотрели на Чхве Хи Ён свысока и не грубили ей, потому что она была маленькой балетной труппой. Чхве Хи Ён, которая участвовала в своем первом матче по приобретению, была глубоко впечатлена таким отношением.
Джу Ын Ю, которые познакомились друг с другом во время нескольких предыдущих встреч, без каких-либо колебаний поприветствовали Чхве Хи Ён. Всего в конференц-зал вместимостью 30 человек вошли пять человек: трое из фонда и двое из балетной труппы Нараэ. После того, как мы сели, нам подали напитки, чтобы утолить жажду. Кратко обсудив ситуацию и оценив атмосферу, тема, естественно, перешла к деталям приобретения.
Процесс был интенсивным, но результат был простым. Последовало несколько переговоров в процессе подтверждения, убеждения и убеждения в содержании, представленном каждой командой защиты. Мы потратили больше часа, играя с цифрами и подробно обсуждая детали.
Интересы фонда, который не хотел поднимать шум, и балетной труппы Нараэ совпали. Было решено, что подписание соглашения о приобретении пройдет в спокойном порядке в офисе балетной труппы Нараэ в следующий понедельник. Было заманчиво прославить щедрость Фонда венчурных капиталистов, широко разоблачив ее в средствах массовой информации, но Джу Ын Ю ярко улыбнулась. Чхве Хи Ён перестала смеяться, когда сказала, что не хочет терять честь познакомиться с новыми членами семьи. Он был порядочным человеком.
На выходе со встречи Чхве Хи Ён согласился с мнением адвоката о том, что он является очень достойным партнером по приобретению. Фонды, основанные на крупных корпорациях, обычно были высокомерными и односторонними. Предрассудки Чхве Хи Ён уже давно были преодолены. Хотя темперамент Джу Ын Ю, партнера по переговорам, сыграл большую роль, разумность фонда, не принуждавшего его безоговорочно, была впечатляющей. Небольшая балетная труппа могла бы просто взять содержимое и выбросить его, но они поступили очень джентльменски, не разорвав его на куски.
Был полдень, когда я вышел из конференц-зала. Чхве Хи Ён вежливо отклонила предложение Чу Ын Ю пообедать вместе. Это не было запланировано, и если бы я действительно планировал пообедать вместе, я бы составил планы заранее. Я понял, что было сказано как вежливость, и мое понимание не было неправильным. Джу Ын Ю, которая легко сделала шаг назад, улыбнулась и пообещала, что в следующий раз.
следующий. Если бы я просто штамповал это, ничего подобного не было бы.
Я проверил сообщение от Ли Син У в коридоре. Я сказал, что это закончится примерно в это же время. Внимательность Ли Син У была очевидна в том, что он отправил сообщение в нужное время, чтобы его не беспокоили. Я мягко улыбнулся.
Была изображена сцена перед Ли Син У, который предпочитает находиться на улице, а не в помещении, и хмурится, глядя на облачное небо. Я вошел в лифт, отвечая Ли Син У, который наслаждался солнечными лучами, как будто в прошлой жизни он был высушенной травой, потому что не мог фотосинтезировать. В лифте, сделанном из стекла, был хорошо виден внешний пейзаж. Действительно, темные тучи, сгущавшиеся с каждой минутой, были впечатляющими.
Наконец мы добрались до вестибюля первого этажа, когда капли дождя начали падать каплями. В холле мы расстались с Джу Ын Ю и его группой, которые сопровождали нас до вестибюля, сказав, что у нас один и тот же пункт назначения. Улыбка промелькнула в глазах Чхве Хи Ён, когда она рассталась с ними, которые обменялись приветствиями рукопожатием, и пересекла вестибюль.
Я обнаружил, что Ли Син У поворачивает в эту сторону возле фонтана у главного входа в отель. В синих джинсах и белой рубашке, подчеркивавшей ее стройное и красивое тело, она выглядела свежо и выглядела так, будто стояла одна в кампусе. Рядом с ним даже лежала книга, так что все было идеально. Не было ничего необычного в том, что люди спокойно смотрели на редкие капли дождя, не делая никаких усилий, чтобы избежать их. Шинву Ли всегда был таким. Это было похоже на чистое озеро, в котором даже рябь быстро утихла. Примерно в то же время Чхве Хи Ён, с чувством ностальгии глядя на Ли Син У через стекло, вышла из вестибюля и вышла за дверь.
Чхве Хи Ён не знала, как долго она пробыла там. Однако единственный раз, когда Чхве Хи Ён заметила этого человека, это когда Ли Син У обернулся и замер, как будто увидел привидение. Прежде чем она успела выразить свои сомнения, мужчина вошел в поле зрения Чхве Хи Ён. Эту сцену трудно объяснить иначе, как вторжением.
Это была явно иррациональная реакция. На самом деле поле зрения Чхве Хи Ён заполняли неторопливые движения мужчины. Однако Чхве Хи Ён никак не могла успокоиться. Вид мужчины, четко выраженного даже издалека и медленно сокращающего пропасть между ним и Ли Шин У, пленил Чхве Хи Ён и заблокировал его движения.
Черная тень, намерения которой невозможно угадать, постепенно упала на Ли Син У. Вид того, как он быстро увеличивается в размерах, без колебаний поглощая окружающий свет, был даже разрушительным. Чхве Хи Ён неосознанно затаила дыхание от этой идеологической иллюзии. Иногда иллюзия была более реалистичной, чем реальность.
Мужчина, который был рядом с Ли Шин У, опустил взгляд. Лица Ли Шин У, стоящего там, как будто пригвожденного к месту, и смотрящего на мужчину, не было ясно видно. С другой стороны, мужчина улыбался. Это была яркая улыбка. В этот момент Чхве Хи Ён не смогла определить вероятность своих мыслей. Зловещее чувство разлилось по всему телу Чхве Хи Ён, как будто на нее облили холодной водой. Интуитивное ощущение, что меня будто едят заживо, пришло мне в голову, и я срочно повысил голос.
Ли Шин-у, который не мог оторвать глаз от мужчины, словно его держал на поводке, наконец обернулся. Вопреки моим опасениям, выражение моего лица было в порядке. Однако Чхве Хи Ён не смогла избавиться от тревожных чувств и ускорила шаги. Затем его взгляд вскоре отвёл мужчина, стоящий рядом с ним с глупым выражением лица. Угрожающая атмосфера, существовавшая ранее, исчезла, и Чхве Хи Ён сразу узнала мужчину, который смотрел на нее несколько томными глазами. У меня мурашки по коже. Прежде чем она смогла рефлекторно задать вопрос, ее окликнул тихий голос.
Ли Шин-у, который, казалось, был пойман мужчиной в ловушку и не мог пошевелиться, смог на удивление легко от него уйти. Глядя на Ли Син У, идущего к ней как ни в чем не бывало, а точнее, ощущая взгляд мужчины, следовавшего за Ли Син У, Чхве Хи Ён не могла скрыть и намека на растерянность.
Ли Шин-у наклонил голову в ответ на этот вопрос и тут же поджал губы. Как только он открыл рот, я почувствовал, что он затрудняется ответить. Казалось, он никогда не задумывался над ответом на вопрос и нашел ответ слишком поздно. Это был простой вопрос. Однако он посмотрел на Ли Шин У обеспокоенными глазами, который на короткое время показал разные выражения и был не в состоянии ничего сказать. Казалось, то, что я увидел, не было недоразумением.
Может быть, я не чувствовал той странной атмосферы, которая была раньше? Чхве Хи Ён, которая с обеспокоенным лицом смотрела на Ли Син У, внезапно подняла голову. Вместо легких капель дождя головы ее и Ли Син У накрыл черный зонтик.
Прежде чем я это осознал, я посмотрел в глаза мужчине, который приближался ко мне. Человек, который дал им зонтик, произвел на него очень приятное впечатление, затмившее зловещее ощущение, возникшее раньше. Фактически, этот пугающе сбалансированный внешний вид и неповторимая непринужденная атмосфера захватывали глаза и уши слушателей на протяжении всего интервью и не отпускали их. Чхве Хи Ён узнала его, как только увидела его в реальной жизни, увидев это только в СМИ, и внутренне сглотнула слюну в присутствии мужчины.
Ли Шин-у, почувствовавший присутствие, тоже обернулся. Я посмотрел на мужчину и Чхве Хи Ён один за другим без какого-либо особого знака. Я заколебался и открыл губы. Ее мягкие красные губы были слегка влажными от падающих капель дождя.
«Старшая школа, одноклассник».
Чхве Хи Ён не сразу поняла ответ, который пришел поздно. Казалось абсурдным, что отношения с такой огромной фигурой можно объяснить просто тем, что он одноклассник. Думаю, у него были такие же мысли, и я увидел намек на смех в глазах мужчины. Мужчина, который спокойно слушал представление Ли Син У, говорил с улыбкой на лице, как будто он пытался придерживаться своей роли «одноклассника».
«Идет дождь, и на дорогах многолюдно, но давайте зайдем и обменяемся официальными приветствиями».
Его глубокий, приятный голос обладал силой привлекать людей. Я давно забыл это жуткое чувство. Чхве Хи Ён, неосознанно отреагировавшая на голос мужчины, нечаянно оглянулась. За вестибюлем отразилось удивленное лицо Чжоу Эньюя. Потом еще раз. Чхве Хи Ён смогла осознать социальный титул человека, который держал для нас зонтик.
Густые капли дождя очаровательно украшали внешнюю сторону широко открытого стекла.
Прямоугольный стол в центре отдельной комнаты шириной с конференц-зал был заставлен основными блюдами. Чхве Хи Ён посмотрела на людей, гармонично сидевших за роскошным столом, и вздохнула, считая, сколько раз. Я не знал, попадет ли восхитительный стейк передо мной в нос или в рот.
Стоит ли мне купить лекарства для пищеварения на обратном пути?
Была естественная болтовня, и атмосфера трапезы была неплохой. Чхве Хи Ён, которая не очень хороша в лоббировании и продажах, была очень недовольна поспешно организованным временем еды. Глава крупного фонда, который еще некоторое время назад был вовлечен в ожесточенную судебную тяжбу по поводу документов, адвокат-консультант, личный помощник, следующий преемник крупной компании, которая фактически была фактическим владельцем крупного фонда, и даже личный помощник.
Эта сторона должна была хотя бы сохранить адвоката. Несмотря на это, фундаментальная проблема не была решена, поэтому Чхве Хи Ён не сильно сожалела. Это определенно не те люди, которым можно было бы удобно сидеть друг напротив друга во время еды. Ли Шин У, который спокойно ел на глазах у таких людей, чувствовал себя особенным и гордым. Несмотря на то, что он вел себя как масло, плывущее по воде, мне нечего было сказать, но Ли Син У был невозмутим. Было трогательно видеть, что у него, казалось, не было никаких чувств или бремени по поводу места, в котором он оказался.
Когда мой ребенок успел так вырасти? Чхве Хи Ён рассмеялась, увидев прямой вид Ли Син У, поскольку он был искренен во всем и имел хорошие манеры за столом. Ли Син У, которого не интересовала еда, сегодня ничем не отличался. Как всегда, я заказал блюдо по вкусу моей спутницы. В меню, над которым я усердно работала, был стейк из вырезки, как у Чхве Хи Ён.
Это было тогда, когда Чхве Хи Ён смачивала рот вином, глядя на Ли Син У гордыми глазами, который не казался особенно неловким или неловким, возможно, потому, что такой человек был ее одноклассником в старшей школе.
«Похоже, у вас двоих особые отношения».
Всеобщее внимание было приковано к вопросу об организаторе, который организовал мероприятие несколькими незначительными словами. Реакция тех, кто создавал комфортную атмосферу, болтая друг с другом или разговаривая друг с другом, была немедленной. Это было доказательством того, что он осознавал хозяина все время своего присутствия. Хотя этот человек не особенно напрягал и не руководил атмосферой, само его присутствие было мощной силой.
Большую часть разговоров вели Джу Ын Ю, его советник, и Чхве Хи Ён. Мужчина естественным образом задавал настроение, просто делая чуимсэ или кивая головой. На самом деле Чхве Хи Ён была тайно удивлена. Вопреки моему первому впечатлению, человек, который говорил вовремя и в непринужденной манере, не был угрожающим, властным или односторонним. Помимо этого неудобного положения, он был отличным собеседником один на один. Мне было смешно из-за того, что я так чутко отреагировал на сцену, которая вообще ничего не значила.
«Это очевидно, да? Как видите, у нас особые отношения».
да? Услышав этот вопрос, Ли Шин У, поглощенный резкой, поднял голову. Я посмотрел в глаза Чхве Хи Ён, которая внимательно смотрела на меня, и тут же мягко улыбнулся. Чхве Хи Ён, которая выглядела немного равнодушной, но улыбалась и делала вид, что не замечает, пошутила.
«Даже не говоря этого, мы можем сказать, что очень хорошо знаем чувства друг друга».
Джу Ын Ю, прихлебывавшая вино, также участвовала в разговоре.
«Прошло 8 лет с тех пор, как вы присоединились, верно? О, я подтвердил это документами.
Их было не один и не два, а тридцать участников, и причина, по которой они особенно запомнили карьеру Ли Син У, была очень ясна. Однако никто не пользовался ртом небрежно и без предупреждения. Тот факт, что ему дали нулевую оценку за отчисление, был темой, которую не стоило бы поднимать, даже в качестве шутки. Ли Шин-у, держа в руках стакан воды вместо вина, посмотрел на Джу Ын-ю, сидевшую по диагонали. Вскоре он закрыл глаза и кивнул. В отличие от того времени, когда ему было девятнадцать, он вполне мог скрывать свои истинные чувства.
«Вы слишком скромны, чтобы сказать, что вам повезло. «Я помню тебя, потому что мне понравился твой профиль».
Он был буквально находчивым человеком. Не было никаких колебаний, он ярко улыбнулся и солгал в лицо человеку, которого поместили в первый ряд, чтобы его вырезали. Чхве Хи Ён, которая смотрела на нее с горьким выражением лица, случайно приземлилась на мужчину, Кан Тэ Ёна. Хотя его взгляд на Ли Син У не содержал в себе никаких особых эмоций, он странным образом действовал Чхве Хи Ён на нервы.
«Этот профиль был бы недостаточно хорош, чтобы его запомнить… . Пожалуйста, оставляйте щедрые отзывы».
«То, что я из Университета H, само по себе очень хороший профиль. Хон Соль Чжу, танцовщица нашей балетной труппы, окончила оттуда».
«Я много слышал о нем, потому что он знаменит, но не знаю его лично. «Количество студентов тоже разное».
«Мне бы очень понравилось, если бы ты был здесь. Нет человека, который не любит комплименты. «Я думал, что мы одноклассники, потому что мы были одного возраста».
«Это потому, что я не поступил в качестве студента действительной военной службы. — Я тоже поздно закончил школу.
«Да, это так. «Мне нравятся мужчины, у которых много историй».
«А как насчет женщины, у которой много историй? «У меня есть еще одна история».
«Я это очень хорошо знаю. К сожалению, я не склонен кормить пойманную рыбу, так что мне с этим делать?»
Небольшой смех вызвал множество историй Чхве Хи Ён и разочаровывающее и неудачное выступление Джу Ын Ю, которое недавно помогло ей произвести большое впечатление. Это была попытка Чхве Хи Ён разорвать поток в атмосфере, в которой личная жизнь Ли Син У постепенно выходила за рамки беззаботного садизма. Джу Ын Ю великодушно приняла ее, но она была непростым противником.
Она умеет получать ответы, не обижая ее, и выразила большой интерес к Ли Син У, с которым встретила впервые. Было бы преувеличением сказать, что он проявил интерес к танцовщице, которая стала бы членом его семьи. Я даже не пытался скрыть причину своего интереса.
«У вас есть личные отношения с руководителем группы Кан Тэёном?»
Когда Чхве Хи Ён и Кан Тэ Ён ясно разговаривали в вестибюле отеля, намерения Джу Ын Ю были ясны, поскольку он хитро задал вопрос, даже после того, как выслушал все содержание. Каждый сидящий здесь мог бы это сказать. Намерение состояло в том, чтобы измерить глубину дружбы между Кан Тэ Ёном и Ли Шин У и установить стандарт для их будущего отношения. Особый талант Джу Ын Ю заключался в том, что он задавал откровенные вопросы, не портя при этом окружающую атмосферу.
Талант талантом, а грубые замечания очевидны, поэтому Чхве Хи Ён втайне надеялась, что Ли Син У выставит свое недовольство. Конечно, она лучше всех знала, что Ли Син У не сможет этого сделать. Как и ожидалось, Ли Син У с готовностью ответил на ее вопросы.
Это был ясный ответ, но в то же время и двусмысленный ответ, зависящий от того, что вы услышали. Чхве Хи Ён понимала его как одноклассника, с которым он знал только друг друга, а Джу Ын Ю воздержался от своего заключения.
«Прошло много времени, поэтому ты, должно быть, был очень счастлив».
«… «Я был просто немного удивлен».
«Ну, трудно встретиться вот так. «Я думаю, судьба есть судьба».
Воссоединение члена приобретенной балетной труппы и настоящих А и Б, которые были влиятельными фигурами крупной корпорации, которая была фактическим приобретателем, могло бы стать судьбой, если бы это было суждено. Это замечание можно было истолковать как саркастическое. Однако, благодаря решительному тону Джу Ын Ю, это было воспринято только буквально.
«Я не знал, потому что в документах не было записи».
«Обычно указывается только опыт работы, принадлежность к университету и учеба в университете».
Чхве Хи Ён ответила быстро. Чжоу Ын-ю на этот раз принял это гибко и широко улыбнулся.
«Да, если бы я знал это раньше. На самом деле, мало людей столь же загадочных, как наш руководитель группы Канг».
"Я согласен. «Не только я, но и наши сотрудники тоже очень заинтересованы».
На лице адвоката, который тихо присоединился к разговору в конце разговора, отразилась легкая гордость. Это того стоило. Кан Тэ Ён был их преемником, выдающимся находчивым человеком, доказавшим свои способности. Излияние внимания и похвал было естественным результатом.
Джу Ын Ю, даже не обратившая внимания на замечания адвоката, сверкнула глазами, как будто с ней произошла интересная история.
«Наш руководитель группы, как прошли твои школьные дни? Я даже не могу представить себя руководителем школьной команды. Тогда ты, должно быть, был великолепен, но никто не идеален с самого начала. «Не так ли?»
Последний вопрос был предназначен для того, чтобы попросить Кан Тэёна понять. Это также было выражением намерения полностью отказаться от этой темы, если не будет дано разрешение. Сон У Чже слегка пожал плечами, жевая большой кусок мяса, а Кан Тэ Ён поднял стакан, как бы прося его сделать все, что он хочет. Это было разрешение. Естественно, всеобщее внимание было сосредоточено на Ли Син У.
«Мне очень интересно узнать о лидере школьной команды».
На помощь пришел и адвокат, который открыто проявил свою заинтересованность. Ли Син У, внезапно оказавшийся в центре внимания, на какое-то время перестал резать. Ли Шин У отложил вилку и нож и выпил воды, прежде чем открыть рот.
«К сожалению, я не думаю, что это оправдает ваши ожидания. «У меня не было такой уж хорошей дружбы».
«О, это очень, очень разочаровывает. Это тоже неожиданно. «Я думал, что руководитель группы Кан особенно заботился обо мне, поскольку я был близким другом».
Я неправильно понял. Джу Ын Ю, добавившая с улыбкой, не поверила словам Ли Шин У за чистую монету. Для этого она увидела слишком много подсказок. Тонкая реакция Сон У Чже после просмотра документа, внезапная смена всех членов балетной труппы, рассматривающая изменение цели приобретения, слишком щедрое предложение присоединиться, даже если оно было сознательным для СМИ, сегодняшняя случайная встреча, естественно организованный обед в В центре всех подсказок: Жил-был обычный танцор.
Хотя он не мог предсказать, что все это произошло из-за этого одного человека, Ын Ю Джу предполагал, что это, похоже, оказало какое-то влияние. Но это было все. Фантазия Чжоу Ын-юя не выходила далеко за рамки здравого смысла. Ясно было одно: этот обед, который был организован при согласовании очередного расписания, определенно не был случайным.
Суждение Джу Ын Ю, основанное на поверхностном описании, написанном в документе, было ошибочным. Ли Син У не был бесполезным танцором, у которого не было ни молодости, ни таланта, ни опыта. Связи Ли Син У были с Кан Тэ Ёном, а не с Сон У Чжэ, и их отношения определенно не были такими, что у них «не было хорошей дружбы», как ответил Ли Син У. Отношение Джу Ын Ю изменится в зависимости от того, станет ли Кан Тэ Ён фоном Ли Шин У в будущем.
— Слышали ли вы что-нибудь, хотя бы понаслышке? Это веселее, потому что хорошо соответствует первоначальному слуху. Руководитель нашей группы Канг, должно быть, был довольно известен, поэтому о нем не могло быть ни единого слуха. Не говорите мне, что я обычный студент, ничем не выделяющийся. — Я готов не верить этому.
Кан Тэ Ён, который походил на образец успешного бизнесмена, вероятно, был либо искренним ублюдком, либо ублюдком-правонарушителем в соотношении 50 на 50, но Чхве Хи Ён хотела сменить тему. Я уже собирался открыть рот, опасаясь, что веду себя как ребенок.
"Я помню… . Вокруг было много людей. «Это было очень популярно».
«Это был не тот ответ, которого я ожидал. «Я ожидал рассказа о темном прошлом, неизвестном внешнему миру, или плохих воспоминаниях, но, как и ожидалось, ты всегда был проницательным человеком».
Итак, Чжоу Ын-юй, выразивший свое разочарование с очень сожалеющим выражением лица, послушно отступил. Но это была ошибка Чхве Хи Ён. Джу Ын Ю, естественно, задала свои вопросы Ли Шин У.
«Каким учеником был Ли Син У?»
Казалось, это был легко добавленный вопрос, но Чхве Хи Ён почему-то подумала, что это тот вопрос, который Чу Ын Ю хотела задать больше всего.
«Ваш физический профиль весьма необычен. «На первый взгляд грубо говорить это, но, хотя я видел бесчисленное количество танцоров, я могу только на одной руке пересчитать такое красивое тело, как у Ли Шин У».
И снова взгляд сосредоточился на Ли Син У и сразу же скользнул по его телу. Кан Тэ Ён был единственным, кто был свободен от этого форс-мажорного обстоятельства, добровольно или нет. Сон У Чже щелкнул языком и отвернулся, а Чхве Хи Ён слегка нахмурилась и отвела взгляд. Фактически, сам Ли Син У показал знакомую реакцию на взгляды других. Нет, казалось, он даже не замечал их взглядов.
«Это слишком большая похвала».
Другими словами, это означало, что у танцора не было других сильных сторон, но Ли Син У не был слишком чувствительным. Джу Ын Ю посмотрела на это с интересом и с улыбкой на лице открыла рот.
«Я слышал, что ты страдаешь от хронических растяжений».
«Сказать, что вы были чрезмерно скромны, было не пустым заявлением».
На этот раз рот Чхве Хи Ён напрягся. Это было роковое стихотворение, адресованное Ли Син У, которому удалось прожить с этой ногой восемь лет. На мгновение он был взволнован, но Чхве Хи Ён не могла поспешно вмешиваться. Ын Ю Джу в настоящее время спрашивал у танцора Шин У Ли, а не у частного лица. Однако его отношение было освежающим и легким, как будто он спрашивал о погоде, поэтому я почувствовал оторванность.
«Это из-за накопившихся травм?»
Чхве Хи Ён думала, что Ли Син У промолчит. До сих пор Чхве Хи Ён не спросила, почему она причинила боль 20-летнему Ли Син У, и Ли Син У тоже ничего не сказал. Однако Шинву Ли высказался вместо того, чтобы промолчать.
— Тогда это, должно быть, был несчастный случай.
В этот момент Чхве Хи Ён увидела улыбку в глазах Кан Тэ Ёна, сидевшего напротив неё. Это выглядело как смех, но он быстро исчез, так что я не был уверен. Возможно, перемена была настолько мимолетной, что сама улыбка казалась иллюзией.
«Вы сказали, что не поступили на действительную военную службу. Вы были ранены примерно в то время?»
Взгляд Ли Шин У нечаянно обратился к Кан Тэёну, но едва отвел взгляд. Конечно, на этот раз Чхве Хи Ён, вероятно, ошиблась. Ли Шин У, который послушно ответил на вопрос, не выказав никаких признаков неприязни, вскоре завершил свою речь.
«Да, это было до того, как я окончил среднюю школу».
— Значит, ты, должно быть, пропустил вступительный экзамен в колледж.
«Должно быть, мое сердце было очень разбито».
«И все же у меня остались довольно хорошие воспоминания».
«Естественно, плохие воспоминания забываются в первую очередь, верно?»
Чхве Хи Ён тревожными глазами наблюдала за ними, пока они небрежно вели серьезный разговор, и тайно вздохнула. Это была позиция, которую я не хотел занимать с самого начала. Но это было из-за зловещей энергии, которую я чувствовал от Кан Тэёна, а не от Чжу Ын Ю. Джу Ын Ю, который прицелился в Ли Шин У как из засады, смотрел интервью с улыбкой. Это было возможно, потому что она была главой фонда, и это было возможно потому, что все сидящие здесь были должностными лицами фонда. Это было место неформальной проверки. Это была причина, по которой Джу Ын Ю ранее спрашивала разрешения у Кан Тэёна.
Преемственность власти была условием договора. Чхве Хи Ён, которая смотрела на Джу Ын Ю бесстрашными глазами, рассматривая каждую деталь, как будто выявляя дефект, хранила молчание. Для балетной труппы Нараэ это не было проблемой, но опыта, возраста и хронических травм Ли Син У было достаточно, чтобы они могли с этим не согласиться.
В этот момент Чхве Хи Ён, возможно, стоит на другом распутье из-за решения Джу Ын Ю. Я нервничал, что Джу Ын Ю скажет, что отменит порядок преемственности всех участников и исключит Ли Шин У. Если ей пришлось выбирать между Ли Син У и другими участницами Нараэ, Чхве Хи Ён должна была сделать наиболее разумный выбор в качестве лидера.
Даже до принятия решения о преемственности вы, вероятно, не знали о ситуации Ли Син У, так почему?
«Каким танцором ты был до того, как повредил лодыжку?»
Человек, на которого смотрела Чхве Хи Ён, не осознавая, что это был Кан Тэ Ён. Все вопросы Джу Ын Ю задавались при попустительстве Кан Тэёна.
Чхве Хи Ён была единственной, кто отреагировал на спокойный ответ Ли Син У. Даже когда у него болели лодыжки, Ли Син У, называвший себя незначительным танцором, не особенно стыдился и не огорчался этим фактом. Это был Ли Син У, которого знала Чхве Хи Ён. Именно его холодная страсть позволила Ли Син У оставаться танцором, несмотря на множество неблагоприятных условий. Как человек, натирающий кремень огнем, зажженным в его груди, который никогда не собирался зажигаться, Ли Син У не так-то легко нагревался. Тем не менее, я тер кремень каждый день. Это был поступок, более близкий к самоистязанию, чем к страсти.
«Я бы с этим не согласился. «Вы уверенно прошли престижную балетную школу даже с таким недостатком, так не стоит ли вам быть немного увереннее?»
Чхве Хи Ён подняла брови. Университет H, который Ли Син У окончил в течение шести лет, был не только престижной балетной школой, но и был связан с другим фондом TS Group. С такой лодыжкой поступить в H University, входящий в тройку престижных вузов, было бы непросто. Судя по тому, что они услышали, никто здесь не мог понять высказываний, содержащих подозрения, что он получил выгоду от этой группы. Даже сам Ли Син У.
Разве это определенно не переходит черту?
Чхве Хи Ён снова посмотрела на Джу Ын Ю с выражением утратившего аппетит лица, и в то же время она поджала губы, тихий голос пронзил ее уши. Джу Ын Ю, остановившая его на шаг впереди, улыбнулась, словно прося понимания. Чхве Хи Ён, испытавшая за последние 15 лет всевозможные невзгоды, теперь была в восторге от ее мастерства и бесстыдства.
«Что ты думаешь, руководитель группы Кан Тэ Ён? «Даже если ты не большой друг, я уверен, что ты хотя бы раз видел меня на сцене в школьные годы».
Кан Тэён не смутился даже внезапной номинацией. Он улыбался так, как будто выпендривался, но на самом деле это был человек, которому само выражение смущения не подходило.
«Вы переоцениваете мою память. К сожалению, сфера благородных увлечений не входит в сферу моих интересов. «Как насчет того, чтобы спросить что-то более личное?»
«Я жил в одной комнате в общежитии около двух месяцев. Поэтому я думаю, что так будет легче запомнить».
Большинство людей отреагировали на это громкое заявление тем же. Да, отношения, которые легко разрешились ответом Ли Син У о том, что они не были близкими друзьями, были почти разрушены заявлением Кан Тэ Ёна о том, что они жили в одной комнате около двух месяцев. Джу Ын Ю оглянулся на Ли Шин У, который тихо сидел рядом с удивленной Чхве Хи Ён, и открыл рот.
«Я рад это слышать. «Несмотря на то, что вы жили в одной комнате в течение двух месяцев, вы не стали очень близкими друзьями, я думаю, вы не очень хорошо подходили друг другу, верно?»
Учитывая его умение компенсировать неприятные слова, было ясно, что должность главы фонда досталась нужному человеку.
Тэон Кан внезапно улыбнулся, задаваясь вопросом, что у него на уме, и посмотрел прямо на Шин-у Ли, сидевшего напротив него.
«Я не думаю, что это было так уж плохо, Шин Ву Ли, а ты как думаешь?»
Ли Шин-у, держа в руке отложенную вилку и нож, снова остановился. Я подняла веки, посмотрела вверх и встретилась взглядом с Кан Тэёном. Никаких колебаний не было, это был обычный жест, без каких-либо эмоций и напряжения. Однако Чхве Хи Ён, которая ближе всего наблюдала за Ли Син У, почувствовала дискомфорт. Кончики пальцев Ли Шин Ву, державшего прозрачное стекло, были необычайно бледными, а выражение его лица, обычно не имевшее резких изгибов, было слишком спокойным. Это был Ли Син У, когда он переусердствовал.
Ли Син У медленно прожевал и проглотил всего один кусок мяса и смочил рот теплой водой. Влажные губы открылись. Взгляд Кан Тэёна задержался на этих губах, а затем опустился.
«Прошло более 10 лет, поэтому я не думаю, что осталось что-то, что можно ценить».
«Это разочаровывающий ответ. И все же я думал, что оставил после себя хотя бы одно особенное воспоминание».
Кан Тэ Ён, говоривший очень сожалеющим тоном, внезапно вспомнил старый разговор.
«Говорят, плохие воспоминания забываются первыми. Предположение директора Джу оказалось верным. «Думаю, наша химия была не очень хорошей».
Сказал Ли Шин У, глядя на Кан Тэ Ёна, который улыбался без особого сожаления на лице.
Людьми, которые действительно отреагировали на неожиданную контратаку, были люди вокруг них. Несмотря на то, что он был одноклассником, имя, которое он называл Кан Тэёном, его отталкивало. Юрист фонда, уже нервничавший из-за непривычной атмосферы, громко и тихо откашлялся.
Кан Тэ Ён был добрым, но плохим человеком. То, что Шин-Ву Ли был уволен, не было проблемой, но уже заключенный контракт, скорее всего, был аннулирован. Адвокат, заметивший Ли Шин У и попросивший его поскорее извиниться, прежде чем он пожалеет об этом, оглянулся на Кан Тэ Ёна. В то же время он сделал глупое выражение лица. Вместо того, чтобы обидеться, Кан Тэён улыбнулся. Он молчал, как будто вспоминая, с серьезным выражением лица, а затем снова извинился грустным тоном.
«О боже. Мне жаль. Беру свои слова обратно, что это не так уж и плохо. «Я совершенно забыл об этом».
Ли Син У не задело заявление о том, что у таких людей, как я, нет даже мимолетной памяти. Не было ни гнева, ни дискомфорта. Ли Шин-у опустил взгляд и взял стакан. Вода, которой я снова смачивал рот, остыла. Глоток, свет ускользал каждый раз, когда белый лоскут шеи трепетал. На мгновение все потеряли внимание. Вскоре они осознали свои действия, и каждый нахмурился и отвернулся. Взгляд Кан Тэёна, единственного, кто не был одержим, наконец остановился на Ли Шин У. Ощущение полноты в его острых глазах быстро исчезло.
"Я шучу. Шинву Ли был очень хорошим танцором. Ему как предмету уделялось много внимания, и рисунки, которые я сделал с его изображением, остались в моей памяти».
«Профиль тела Ли Шин У необычен. На самом деле танцоры — популярная тема».
«Это звучит как сигнал о том, что мы можем рассчитывать на сотрудничество с миром искусства».
"конечно. «Я буду работать усерднее, лидер группы».
Джу Ын Ю, который с готовностью отреагировал на это замечание, не забывая при этом о своем долге инвестора, с готовностью согласился на смену темы. Разговор, естественно, продолжился. При этом изменилась сервировка стола. После того, как у Ли Син У и Чхве Хи Ён на тарелках осталось более половины основных блюд, на места Ли Син У и Чхве Хи Ён положили десерт. К счастью, время еды продлилось недолго, и Ли Син У больше никогда не становился темой для разговоров.
Сон У Чже прибрался, увидев спину Кан Тэ Ёна, исчезнувшего в коридоре. Он поместил всех в группу, включая Чхве Хи Ён, которая искала Ли Шин У, который исчез, пока он на мгновение скрылся из виду, и поместил их всех в лифт.
Кан Тэ Ён, идя по коридору, покрытому мягкими высококачественными коврами, остановился. Это было после того, как я свернул за угол в конце коридора. Кан Тэ Ён посмеялся над структурой, которая была похожа на внутреннюю часть нового здания 11 лет назад. Место, куда 19-летний Ли Шин У отчаянно убежал и прыгнул, было совсем рядом, а сегодня, ускользнув после еды, место, куда он убежал, тоже было за углом.
Войдя в мужской зал, Кан Тэ Ён прислонился спиной к стене, украшенной готическим орнаментом. В гостиной была еще одна дверь. Плотно закрытая деревянная дверь, ведущая в туалет. На этот раз Ли Син У побежал внутрь, а не наружу, и спрятался. Это была врожденная привычка быть глупым и неспособным видеть даже на дюйм вперед.
Кан Тэён закатал рукава и проверил время. Терпение его было велико, но он никогда и ни к кому не проявлял щедрости. Я подняла взгляд, планируя медленно заманить его. Я вспомнил глаза, которые тупо смотрели на меня. Словно время остановилось, Ли Син У, казалось, не изменился. Тот факт, что я был единственным, кто чувствовал головокружение и беззащитность, как будто я был в другом мире, ничем не отличался от 19-летнего Ли Шин У. Ему было непривычно сохранять спокойствие на протяжении всей трапезы, но за этим было интересно наблюдать.
'… «У меня не было особой дружбы».
Циничные глаза Кан Тэёна стали острее. Наконец деревянная дверь открылась, и сквозь щель появился знакомый силуэт. Достаточно было одного моргания, чтобы сократить разрыв.
Ли Шин-у, который еще не вышел за дверь, откинул голову назад. Его лицо было бледным, когда он посмотрел на Кан Тэёна, который напал прямо перед ним. Мои ресницы были мокрыми, а уголки глаз покраснели. Кан Тэ Ён медленно вылился, когда его глаза открылись. Ли Шин-у моргнул воспаленными глазами и сделал шаг назад. Однако Кан Тэён оказался быстрее.
Рука, протянувшаяся, словно собираясь схватить Ли Син У за талию, схватила дверную ручку за его спиной. Я потянул его с силой. Полуоткрытая деревянная дверь захлопнулась, и Ли Шин У выбросило наружу. Твердая дверь прижалась к моему позвоночнику. Запах духов проник в кончик носа Ли Син У, когда его подтолкнули вперед вместо того, чтобы сделать шаг назад из-за силы закрывающейся двери. Ли Шин У, оказавшийся между плотно закрытой дверью и стоящим перед ним Кан Тэ Ёном, был вынужден поднять подбородок. В противном случае мне казалось, что мои губы коснутся воротника Кан Тэона.
«Ты даже пахнешь так же, как и 10 лет назад».
Кан Тэён опустил голову и издал низкую ноту. Дрожь пробежала по моей спине. Это было так близко, что переносица почти соприкасалась. Горячее дыхание коснулось моей щеки. Оно капало со щеки на лоб, со лба на переносицу и на губы. Кан Тэ Ён, который не спешил смотреть на Ли Шин У, словно наслаждаясь этим, вернулся на то же место. Наши глаза встретились, и взгляд остановился.
Темно-карие глаза без колебаний смотрели на Кан Тэёна. Мои влажные глаза покраснели и потрескались из-за приступа дискомфорта. Тем не менее ясные, выпученные глаза настаивали на одном.
Он полностью отрицал Кан Тэёна.
Кан Тэ Ён, внимательно присмотревшийся, поднял брови. Рука, державшая дверную ручку, коснулась тыльной стороны руки Ли Син У. Это было слишком близко. Слишком сильный запах Кан Тэёна постоянно крутился в моей голове. Куда бы ни касалось дыхание Кан Тэёна, оно было горячим, словно в огне. С другой стороны, пальцы Ли Син У начали остывать. В желудке у меня похолодело, и все чувства онемели. Так что я остолбенел.
Кончики пальцев, коснувшиеся тыльной стороны руки Ли Син У, словно щекоча, упали, но затем он схватил его за запястье. Все мое тело вспыхнуло, когда рука схватила мою кожу. Меня тошнило, и мое зрение моргало. Ли Шин-у, нахмурившись, ничего не мог понять. Я не мог понять свою реакцию, как легко я сломался, просто однажды столкнувшись с чем-то подобным.
Кан Тэён для меня ничего не значил.
Я поднял веки и снова посмотрел на Кан Тэёна. Но то, что было отодвинуто назад, было далеким прошлым.
Я забыл. Было время, когда просто глядя в твои глаза, у меня перехватывало дыхание. В тот момент, когда черные глаза, казалось, приблизились, Ли Син У не смог контролировать себя. Звук рвущейся кожи царапал мои уши. Однако Ли Син У этого не заметил. Я просто стряхнул схваченное запястье изо всех сил и пошатнулся вперед. Ого, оттекший желудочный сок вызвал у меня рвоту. Мои мутные глаза защипало. Я даже не мог предположить, будет ли моя реакция оскорбительной или приятной для Кан Тэёна. Мое горло словно горело.
Шинву Ли запыхался, и что-то горячее обвилось вокруг его запястья. Это была рука Кан Тэёна, которую он не мог как следует стряхнуть. Толстая, длинная рука обвила мою спину. Ли Шин У пришлось заставить себя выпрямиться и посмотреть в лицо Кан Тэёну. Сзади была плотно закрытая дверь, а впереди находился Кан Тэён, чья сила была достаточно велика, чтобы заставить человека потерять рассудок.
Бежать было некуда. И на этот раз Ли Син У некуда было бежать.
На мгновение мне показалось, что рука, обхватившая меня за спину, упадет. Облегчение было недолгим. Напротив, рука двинулась вверх по тыльной стороне руки и убрала растрепанные волосы Ли Син У. В его ясно открытых глазах появилось лицо Кан Тэёна.
Он улыбался, но его змеиные глаза были холодными.
«Плохие воспоминания забываются первыми, верно?»
Запястье, которое я держал, начало намокать. Однако Ли Син У ничего не чувствовал. Дыхание Кан Тэёна стало совсем близко. На Ли Син У смотрели холодные глаза, от которых его позвоночник напрягся. Было такое ощущение, будто наши губы соприкоснулись. Вместо того, чтобы сделать шаг назад, Ли Син У опустил подбородок. В глазах Кан Тэёна промелькнула ухмылка. Он поднял темные губы и сжал их вместе, словно хвастаясь. Горячее дыхание обожгло меня. Черные как смоль глаза сверкнули. Кан Тэ Ён, победивший Ли Шин У одним своим импульсом, яростно взревел.
"пожалуйста. — Ты совсем меня не забыл.
Температура тела, нагревавшая все мое тело, начала понемногу падать. Наконец, только после того, как температура тела, сжимавшая его запястья, ушла, Ли Син У смог обнаружить свои красные, мокрые руки. Я не чувствовал никакой боли. Я тупо посмотрел на капли крови, свернувшиеся на тыльной стороне моей руки. Это кровь Кан Тэ Ёна намочила руки Ли Шин У и капала. Я не ослышался. Звук рвущейся кожи, казалось, снова царапал мои уши.
Кан Тэ Ён, доставший носовой платок, просто перевязал оторванную тыльную сторону руки. Ли Шин У посмотрел на красную кровь и даже не смог моргнуть. Кан Тэ Ён почесал тыльную сторону руки, и из сломанного ногтя потекла кровь. Только тогда я почувствовал, что могу почувствовать легкую боль. Капающая кровь Кан Тэёна и кровь Ли Шин У смешались и капали бесконечно. Ковер намок, и мое зрение стало размытым.
Мой разум метался. Длинные воспоминания и старые эмоции выросли, как река, и поглотили Ли Син У. Ли Син-у, которого быстро охватило, не смог прийти в себя. Кан Тэ Ён схватил Ли Шин У за талию, когда он наклонился вперед, и цокнул языком.
Кровь текла из тыльной стороны моей руки, которая была просто связана. Намочив носовой платок и руку Кан Тэ Ёна, он впился Ли Син У в талию.
5. Ныряние
Внутри лифта, который спускался с постоянной скоростью, было тихо.
— Мне следует быть с ним вежливым?
Было ясно, что Джу Ын-ю, который сделал крюк и задал вопрос о том, не было ли должного результата, несмотря на то, что беспокоил людей до такой степени, что у них высыхала кровь на протяжении всей еды, спрашивал.
Как следует относиться к Ли Шин У?
Чжоу Ын-юй обладал здравым смыслом и хорошим интеллектом. Когда она спросила об отношениях между Кан Тэ Ёном и Ли Шин У, Сон У Чжэ не нашел ответа. Я думала, что он одноразовый, но это не так. Кан Тэ Ён, который даже не относился к вещам, которые когда-то были использованы и выброшены, как к мусору, был единственным, кто пытался собрать их и использовать снова. Это была ситуация, когда Сон У Чже не мог понять, как с ним следует обращаться.
В конце концов, ответу Сон У Чже не оставалось иного выбора, кроме как быть теоретическим и деловым.
Джу Ын Ю, находчивая и опытная личность, была талантом, выбранным из множества профилей. За его речью, легко балансирующей на грани между серьезным оскорблением и грубостью, скрывался рациональный анализ и точное суждение. Для главы Фонда культуры и искусств было существенным достоинством иметь глубокие связи с разговорчивыми и бурными общественными кругами.
Лучшими вещами были драйв и страсть, но Кан Тэ Ён сосредоточился на темпераменте при найме людей. Талант различать слухи и правду, а также то, что говорить, а что не говорить, стал одной из причин, почему Джу Ын Ю стал самым молодым главой подразделения. Даже ее умные уши, должно быть, поняли намерение Сон У Чже не обращаться с ней каким-либо образом.
Выйдя из лифта, Сон У Чже повернулся и пошел по коридору, покрытому толстым ковром. Когда он собирал свой чемодан и проверял время, его внимание привлекла странная сцена. Мужчина, который завернул за угол в конце коридора и был выгнан, тихо выругался с неприятным выражением лица. Это был уже второй человек, которого видел Сон У Чже.
Сон У Чже свернул за угол в конце коридора, который также был его пунктом назначения, и быстро понял причину. Я также понял, кем был тот «невезучий ублюдок», который вырвался из уст человека, который только что прошел мимо меня. Кан Тэ Ён, который совершенно разный снаружи и внутри, часто без колебаний раскрывает свое истинное лицо. Так было и на этот раз.
Сразу за углом, рядом с туалетом, была дверь в мужскую гостиную. Но замка не было. Нетрудно было догадаться, как могла бы создаться ситуация, при которой из уст незнакомцев вылетали матерные слова. Чтобы избежать той же неудачи, что и они, Сон У Чже нашел способ. Он постучал снаружи в дверь холла, куда мог свободно войти любой гость отеля мужского пола. Конечно, он смиренно принял этот уникальный опыт.
Никакой реакции изнутри не последовало. Хотя я не услышал призыва войти, я подождал немного, а затем толкнул дверь комнаты отдыха и вошел. То, что он увидел, было спиной Кан Тэ Ёна, который только что снял галстук.
Кан Тэ Ён, обладавший превосходной выносливостью, любил спорт так же, как и работу. Хотя большая часть списка касалась вещей, которые были слишком кровавыми, чтобы считаться спортивными, другим, видевшим только яркую внешность и впечатляющее впечатление, было сложно их представить. Когда я лишился тела, которое было тренировано и укреплено различными видами деятельности, мне это очень надоело. Самцы, опасавшиеся потенциальной угрозы, быстро опустили хвосты и попытались завязать дружеские отношения. Это был фактор сексуальной привлекательности для противоположного пола, и в сексуальном плане он всегда был без недостатка.
Изначально Кан Тэ Ён был честен в своих желаниях. Когда желание иметь то, что вы хотите, и честность сочетаются, могут произойти инциденты, подобные нынешнему. Это означало, что даже хорошо одетый костюм иногда не мог скрыть истинную природу Кан Тэёна. Костюм, который время от времени призывали к забастовке, но был очень хорошим средством, теперь отрывался, как фальшивый снаряд.
Толстые гребни крыльев и зияющие мышцы спины выпирали под туго натянутой рубашкой. Только тогда Кан Тэён оглянулся, расстегивая наручники, которые были застегнуты до самой шеи. На кончиках его губ осталась улыбка. Он все еще был хладнокровен и энергичен, но его правая рука была мокрой. Сон У Чже, найдя носовой платок в красной упаковке, открыл чемодан и спросил.
Кан Тэ Ён, снявший рубашку, отреагировал равнодушно. Когда я надела только что полученную рубашку и снова поправила верхний слой одежды, мое сладострастное и грозное тело было скрыто дорогой одеждой. Это был вид свирепого зверя в облике дворянина, но было кое-что еще, что беспокоило Сон У Чже, который смотрел, как будто ел еду. Кан Тэ Ён, который поднял брови при пристальном взгляде Сон У Чже, который никогда не игнорирует ничего обо мне, на этот раз дал правильный ответ.
Взгляд Сон У Чже запоздало скользнул через плечо Кан Тэёна. То, что Кан Тэён называл «этой вещью», было не объектом, а человеком. Он безвольно лежал на диване, как будто заплатил высокую цену за небрежное царапание тела Кан Тэёна. Бледное лицо принадлежало Ли Шин Ву. Это была неожиданная ситуация, но я этого не показал. Несмотря на это, пиджак, закрывающий тело «того парня», немного удивил. Теперь Сон У Чже должен был принять решение о том, как обращаться с Ли Шин У. На самом деле, в какой-то момент у меня возникла интуиция.
Однако в задачу Сон У Чже не входило судить Кан Тэ Ёна, угадывать его намерения и перехитрить его. Это было не то, к чему он стремился, и это даже было невозможно.
— Почему бы тебе не снять комнату?
«Все люди, которых выгнали отсюда, были уничтожены написанием шестиглавого письма».
«Думаю, это было слишком вежливо, чтобы понять».
Кан Тэ Ён ухмыльнулся и протянул руку, сказав, что нет ничего хорошего в том, чтобы люди выглядели добродушными. Сон У Чже с опозданием вспомнил еще один из двух предметов, которые заказал Тэ Ён Кан, и обыскал его карманы. В комплекте была коробка размером меньше половины моей ладони. Это был одноразовый браслет, обычный предмет. Судя по влажности носового платка, из царапины, похоже, текло немало крови. Предсказание Сон У Чже о том, что группа станет одноразовой группой, оказалось совершенно ошибочным.
Кан Тэён подошел ближе и сел на диван. Толстые бедра Кан Тэ Ёна, сидящего рядом с Ли Шин У, контрастировали с его длинными тонкими предплечьями. Предплечье, безвольно свисавшее с пиджака, вскоре было схвачено рукой Кан Тэёна. Большая рука оставалась мягкой и сильной, как ткань, сжимая запястье.
Одноразовый браслет, доставленный Сон У Чже, использовался на Ли Шин У, а не на Кан Тэ Ёне. Ровно половина его отлетела и аккуратно и умело обернулась вокруг ногтей среднего и безымянного пальцев Ли Син У. Ценой, которую Ли Шин У заплатил за то, что поцарапал тыльную сторону руки Кан Тэёна, стали два вырванных ногтя. Потеря двух ногтей была не самым болезненным опытом, который когда-либо переживал Ли Син У.
На лице Кан Тэ Ёна сияла улыбка, когда он сидел рядом с Ли Син У и внимательно осматривал травмированное место. Казалось, воссоединение с Ли Син У оказалось не таким уж плохим, как я думал. Но мне нужно было двигаться сейчас, чтобы успеть на рейс. Если бы обед не был отменен, не было бы необходимости ехать на остров Чеджу, но Кан Тэ Ён принял неудобства и пригласил Ли Шин У на трапезу.
В результате работа с Туристической организацией Чеджу велась совместно и не была неэффективной. Органические изменения в расписании происходили всегда.
«Стоит ли мне переехать в больницу?»
— Думаешь, ты потерял сознание?
Предложение Сон У Чже было уместным, поскольку он не мог вздремнуть в ванной, которая даже не была его комнатой, средь бела дня. Однако Кан Тэ Ён посмотрел на Ли Шин У, который потерял сознание, с удивленным выражением лица.
«Нет, я, должно быть, потерял сознание. Я прикасаюсь к тебе вот так, а ты даже не моргаешь. «Он срыгивал все, что ел, всего после нескольких слов, и хорошо говорил, когда его об этом спрашивали».
Сон У Чже молчал мягким тоном, в котором даже чувствовался цинизм. — сказал Кан Тэён, держа Ли Син У за руку и глядя на его бледное белое лицо, гадая, о чем он думает.
«Хоть он и был послушным, но не настолько ослаб от стресса, чтобы вот так рухнуть».
Кан Тэ Ён, нежно положивший руку на живот, быстро встал. Я развернул носовой платок, закрывающий рану, и направился в туалет. Как только я открыл дверь и вошел, я услышал, как Кан Тэён моет руки. На первый взгляд рана была довольно глубокой, так как ее царапали ногтями до тех пор, пока она вся не сломалась. В месте, где отвалилась плоть, кровотечение еще не остановилось. Однако лицо Кан Тэёна не чувствовало никакой боли. Он небрежно смыл кровь и открыл рот.
«Думаю, Пак Чон Дэ вёл себя довольно тактично».
Не составило большого труда исследовать мою деятельность за последние 11 лет. Ли Син У находился под опекой Пак Чон Дэ в течение полугода после окончания учебы. После этого его местонахождение было неизвестно около полугода, но было подтверждено, что в следующем году он сел на самолет в США. Жизнь с Донхва в штате Нью-Йорк продолжалась два года, и во время пребывания были зафиксированы случаи периодической реабилитации. Вернувшись в Корею, он присоединился к балетной труппе Нараэ, работал инструктором, окончил колледж и прошел военную службу в качестве государственного служащего.
Других необычных находок обнаружено не было. Его отношения с матерью все еще казались отчужденными, и, хотя он едва сводил концы с концами благодаря своим скудным талантам, он был на грани потери средств к существованию из-за финансовых трудностей его балетной труппы. Скаутское предложение Нью-Йоркского театра балета, подтвержденное последующим отчетом, было предложением очень низкого качества, которое нельзя было даже назвать скаутством.
Кровотечение постепенно прекратилось. Вытерев тыльную сторону ладони, Кан Тэ Ён снял широкую повязку и прикрепил ее к ране. Шрам, простиравшийся от чуть ниже запястья до костяшек пальцев, был едва прикрыт, если скрепить две ленты вместе.
— Ты такой чрезмерно опекающий, да.
Это была шутка и безвкусица. Есть ли у вас высокая толерантность к боли или ваше восприятие боли изначально притуплено? Чрезмерная защита человека, который только жутко смеялся, несмотря на то, что получил более серьезные травмы, чем эта, на самом деле это игра слов.
«Могу ли я позвонить Чхве Хи Ён?»
Кан Тэ Ён, с аккуратно завязанным новым галстуком и идеально уложенным пиджаком и носовым платком, опустил верхнюю часть тела. Тень упала на лицо Ли Син У. Я смотрел на него спокойно, неподвижно, как на мертвеца. Намерение было очень неясным, вроде наблюдения, наслаждения или просто осмотра достопримечательностей. Он снова проявил интерес, которого не проявлял, даже когда спал с ней в прошлом.
«Ты узнал, где находится Кан Тэ Юн?»
Сон У Чже, который полностью понял намерение Ли Шин У не спорить дальше, присоединился к смене темы.
«Я остановлюсь на длительный срок в отеле S в Чонногу».
— У тебя еще нет таланта прятаться.
Кан Тэ Ён отвел взгляд от Ли Шин У, который был без сознания в прикрытой куртке, и выпрямил спину. Глаза все еще задерживались на белом лице.
"Что ты делаешь? «Не надо раздражать».
Стиль речи Кан Тэёна был ясным, и его инструкции были ясными. Конечно, это не означало, что весь контекст можно было легко понять. Сон У Чже истолковал это неоднозначно, сказав, что не нужно никого беспокоить. Кан Тэ Юн, испытывающий сильное отвращение к принуждению, заставит вас убежать за дверь, если вы посетите его сейчас. Это привело к раздражению и Кан Тэ Юна, и Кан Тэёна. Сон У Чже, который сразу понял смысл упреков и вопроса, не собирается ли он потерять всю пойманную рыбу, обернулся при виде людей за дверью.
Кан Тэён, который отреагировал раньше него, сделал большой шаг. Я пнул дверь, которая собиралась открыться, и снова закрыл ее. Только тогда Сон У Чже полностью осознал значение слова «вежливое понимание» и сузил брови. Мне был знаком тихий звук, когда кто-то кричал мне, чтобы я выключился. Снаружи было слышно, как мужчина, на которого внезапно напали, жаловался. Кан Тэён, прислонившись к двери, полностью заблокировал вход посторонних. Было неприятно видеть его, засунувшего одну руку в штаны и смотрящего на часы.
Посреди всего этого Сон У Чже, который почувствовал облегчение от того, что он не делал ничего, чтобы продать свое лицо, открыл рот с намеком на смущение. При таких темпах появление жалоб со стороны персонала отеля было лишь вопросом времени. Это не было большой проблемой, но если бы это произошло, Сон У Чже разозлился бы.
— Ты собираешься подождать, пока я приду в себя?
«Чхве Хи Ён должна подойти первой».
Сон У Чже согласился с улыбкой в голосе. Было слишком поздно удерживать Чхве Хи Ён, говоря: «Ли Син У велел мне подождать здесь». Кан Тэ Ён, который не собирался напрямую поднимать вопрос о Чхве Хи Ён или ждать, пока Чхве Хи Ён подойдёт, похоже, не собирался забирать Ли Шин У отсюда. Когда пришло время затянуться сигаретой, опасения Сон У Чже быстро развеялись.
Кан Тэ Ён, выпрямив наклонившееся тело, первым вышел из гостиной. Шум за дверью внезапно утих, и коридор опустел. Сон У Чже выглядел озадаченным, когда он нашел книгу, которую он никогда раньше не видел, рядом с Кан Тэ Еном, который неторопливо открыл дверь и вышел. Вскоре он отвел взгляд и последовал за Кан Тэёном.
Кан Тэ Ён прошел по коридору с красным ковровым покрытием, как по взлетно-посадочной полосе, и вошел в лифт. Как только Сон У Чже, следовавший за ним, поднялся, дверь лифта рядом с ним открылась. Сквозь закрывающуюся дверь была видна торчащая, как мячик, спина Чхве Хи Ён. Сон У Чже вскоре забыл все мелкие заботы по поводу уборки дома.
Бессонница была подобна тишине.
Нет, это было похоже на медленное погружение, бесконечное погружение в морскую пучину. В темноте я ни на что не мог положиться, словно бродил по глубокому ночному морю. Потеряв день и ночь, продержавшись до тех пор, пока зрение не покраснело, я открыл глаза и увидел потолок виллы. Каждый раз Ли Син У приходилось постоянно осознавать, какой ущерб он понес. Несмотря на то, что я продолжал повторять, что все в порядке, каждый раз я оглядывался назад. Столь ужасная рана продолжала мучить Ли Син У довольно долгое время. Ощущение пробуждения под курткой, сильно пропитанной ароматом Кан Тэёна, напомнило мне именно об этом ощущении.
Чхве Хи Ён держала Ли Син У с лицом, которое выглядело так, словно она плакала. На лицах сотрудников отеля, которые бросились ей на помощь после получения ее просьбы, было недоумение. Ли Шин-у, у которого не было никакой боли, кроме тяжелой головы, поднял верхнюю часть тела и сел. Он не выглядел озадаченным. Я быстро вспомнил все, что произошло, прежде чем потерял сознание. Не было нужды задавать глупые вопросы вроде того, что происходит.
Только когда я обнаружил, что моя куртка висит у меня на коленях, я понял причину тупой боли, давящей на мою голову. В то же время оживилось ощущение того момента, когда я находился в тесном контакте с Кан Тэёном. Такое ощущение, что все мои нервы были на пределе. Когда его лицо, состояние которого улучшилось, снова побледнело, персонал отеля первым делом спросил его о его состоянии. Ли Шин У едва открыл рот.
"все нормально. маленький… «Если ты отдохнешь»
Ли Син У, который утащил Чхве Хи Ён, который сказал, что собирается немедленно вызвать скорую помощь, чтобы она села рядом с ним и отослала персонал отеля, сказал что-то тихо.
Ли Шин-у тихо кивнул и улыбнулся. Иногда это было так. Понятно, что Чхве Хи Ён была удивлена, ведь в последнее время ничего подобного не случалось. Это был способ организма, ослабленного стрессом в какой-то момент в прошлом, отреагировать на психологический шок.
«Парень, который должен был ждать внизу, похоже, не хотел спускаться, поэтому я пошел его искать. Знаешь, как я удивлён, увидев тебя здесь в таком виде? «Может быть, что-то не так, так что пойдем в больницу, ладно?»
Мне удалось потратить немало времени, отговаривая Чхве Хи Ён, которая сказала, что ей нужно отвезти его в больницу. Я заверил ее, что со мной все в порядке, и на обратном пути Ли Син У внезапно остановился.
Я чувствовал себя беспомощным и беспомощным.
Все было в порядке. Ли Шин У был действительно хорош. Я мог смотреть в любой момент прошлого и ничего не чувствовать. Я даже больше об этом не думаю. Прошлое полностью осталось в прошлом. Это было ничего, это было ничего. Я не мог понять, как не выдержал этой короткой встречи и даже потерял рассудок.
Я снова испугался существования Кан Тэ Ёна, который в одно мгновение уничтожил последние 11 лет. Ли Шин У был взволнован. Это был очевидный факт. На самом деле я был почти в состоянии паники.
Во время прогулки я снова пролил на пол желудочный сок. Я едва мог глотать кислород, надавливая на горло, полное горькой воды. Когда я начал думать, что, возможно, со мной не все в порядке, мне снова стало трудно дышать. Мне казалось, что я забыл, как дышать. Дыхание, которое я едва проглотил, снова вырвалось вместе с горькой водой. Я не мог этого вынести. И только после того, как я надолго потерял сознание, я не мог даже пить горькую воду, и меня смогла остановить тошнота.
С бескровным лицом я закатал рукав и вытер рот, когда обнаружил, что мои ногти обернуты одноразовой лентой. Только тогда покалывание прошло по моим нервам и коснулось мозга. Никакой реакции не последовало. Внезапно я узнал пиджак, все еще закрывающий мое тело, и поморщился от боли изнутри. Однажды подул прохладный ветер. Бледные глаза смотрели куда-то в пространство. В конце концов рябь постепенно утихла.
Я забыл об этом на некоторое время. Однако Ли Син У каждый раз удавалось преодолевать сезон ветров. Это тоже был сезон, который нужно было преодолеть. Боль была старым ощущением, в котором не было ничего особенного. Кан Тэёну больше нечего было со мной делать.
Я порвал свою рубашку, обмазанную засохшей кровью, и использовал ее как тряпку. Ли Шин У, вышедший из дома рано утром после уборки, долгое время находился под водой. После того как Ли Шин У научился плавать, его хобби стало плавание, а не танцы. Если танец похож на дыхание, то плавание похоже на отдых. Ли Син У, который не мог уйти от танцев во время отдыха, легко погрузился в плавание, что было похоже на отдых во время танца.
Плавание в воде было более свободным, чем прыжки в воздух. Мне удавалось легко совершать прыжки, которые я бы не осмелился совершить в воде. Словно танцуя, я раздвинул водную пучину и погрузился глубоко в воду. Это было ни с чем не сравнимое чувство между погружением в эту глубину, не в силах сопротивляться, и погружением в себя.
Ли Син У, который был погружен в воду и не мог слышать зов, приземлился после того, как выдохнул все свое дыхание. Мужчина, сидевший на корточках на краю, заметил Ли Син У, который вышел на поверхность, потягивая клубничное молоко, и радостно помахал рукой.
«Здравствуй, русалка-холостяк. «Я спрашиваю об этом, потому что мне действительно любопытно, но вы действительно не знаете, почему студенты стекаются на занятия ранним утром?»
Мужчина, поприветствовавший меня бессмысленным тоном, протянул мне клубничное молоко, которое он принес отдельно. Мужчина, который следовал за Ли Син У по росту, имел стройное тело и был высоким. Мужчина, который ни разу не был в воде с момента регистрации на занятия, сегодня все еще носил яркие шорты с цветочным принтом и гавайскую футболку.
«Я слышал, ты вышел в 5 часов? Разве ты не голоден? «Сейчас 7 часов».
«Уже так поздно. Я не знал. Корабль... «Мне кажется, я немного голоден».
Ли Шин У, который не ел ничего, кроме воды, после того как вчера срыгнул все, что ел, был буквально натощак. Не долго думая, я взял клубничное молоко, которое дал мне мужчина, и положил в него соломинку. Мужчина засмеялся, опустошая пакет молока после трех попыток.
«Я бы хотел подарить тебе еще один, но у меня его нет. — Хотите, чтобы я дал вам это?
Ли Шин-у покачал головой, слегка посмеиваясь над поведением человека, который подал мне готовую еду.
«Быстро сядьте, вместо того чтобы стоять».
Я тихо сел рядом с мужчиной, который похлопал меня по сиденью. Поскольку в этот день не было утренних лекций, внутри бассейна было тихо. Через некоторое время прилежные ученики появлялись один за другим, но сейчас там были только мужчина и Ли Шин У.
«В шкафчике есть шоколадное молоко, но ты же сказал, что не пьешь его, верно?»
— Да, мне это не очень нравится.
«Почему бы тебе не съесть эту вкусную еду?»
Разговор, который у нас уже был несколько раз, стал привычным. Тем временем Ли Син У, сжавший пустой пакет, успешно выбросил его в мусорное ведро.
— Юн, почему ты не плаваешь? «Я слышал, что плата за обучение была высокой, потому что количество студентов было превышено».
«У меня тоже плохие воспоминания. Может, поговорим о чем-нибудь другом?»
«С тех пор, как он не выходит из воды более трех минут».
Поскольку он так и не вышел, я подумал, что он утонул, и раздумывал, звонить по номеру 119 или нет. Юн добавил, глядя на Ли Шин У, который тупо смотрел на меня, и сказал правильно.
Наступило начало осени, но вода на рассвете была холодной.
«Я не простужаюсь легко. «Наверное, это семейное».
«Вместо этого они умирают летом. Вы это видели. «Он был обвислый, как белый медведь весной».
«Правильно, я не тот человек, который будет так кланяться белому медведю, верно?»
Юн, который пошутил, даже приняв позу бодибилдера, передал готовый пакет молока Ли Шин У. Ли Шин-у, который тоже расправил полотенце и выбросил его прямо в мусорное ведро, взял полотенце, обернутое вокруг его плеча. Тем временем температура значительно упала. Если бы я остался еще немного, то наверняка простудился бы.
— Ты не против похмельного супа?
"нет. «Я хочу съесть что-нибудь горячее».
«Я хочу съесть свиную грудинку».
«Я вместе пойду в заведение, где продают похмельный суп».
«Правильно, там очень вкусно. Хотели бы вы вместе сыграть аккомпанемент? «Сейчас идет дождь».
«Идет дождь? Я не взял с собой зонтик. «Мне нужно присоединиться к балетной труппе».
«Я принес два зонтика. Чтобы дать это себе. «Эта балетная труппа все еще неудачница?»
Юн, который безостановочно болтал, следуя за Шин-у Ли, остановился на моем последнем вопросе. Вскоре: «Я разорен». Я рассмеялся, услышав звук, который пробормотал: «Ахаха». Затем он внезапно остановился и последовал за спиной Ли Шин У, когда тот ушел.
«Правда ли это? Ты действительно облажался? Это не шутка? Я только что допустил ошибку? да? Эм-м-м-"
Ли Шин У, поймавший Юна, который чуть не поскользнулся и не упал, слегка покачал головой.
— Это не так, так что будь осторожен.
Ли Шин-у, который уже привык к глухому звуку, который всегда сопровождал его, вошел внутрь первым.
Сильный дождь падал как град. Юн, который как раз собирался опорожнить свой стакан соджу, выглянул наружу широко раскрытыми глазами, когда гром и молния были такими громкими. Ли Син У, сидевший напротив меня, тоже посмотрел в стекло. Зонтики были бесполезны во время сильного дождя, поэтому на улицах было полно людей, носившихся, как утонувшие мыши. Это был час пик, поэтому дождь лил так, словно собирался поглотить и без того многолюдные улицы, и был похож на удар молнии в сухом небе.
— Тебе не кажется, что в такой день можно не купаться?
Поскольку он не мог понять, о чем говорит Юн, Ли Син У просто молчал. Некоторые люди, столкнувшись с неожиданным сильным дождем, сдались и вошли в ресторан. Благодаря этому круглосуточные мясные рестораны пережили неожиданный бум. Было несколько шумов, смешанных вместе. Звук вызова официанта, добро пожаловать - дружеское приветствие, вручение и подтверждение заказа, жареная свиная грудинка, звук звенящей посуды, шум каждого садящегося клиента, ведущий новостей, который с опозданием объявил о неожиданном местном тяжелом Дождь.
И проливной дождь льет без конца, словно заглушая весь шум.
Юн поставил стакан, который собирался опорожнить, и сел, скрестив плечи, глядя на вид за стеклом. Ли Син У также сосредоточился на пейзаже снаружи, пока ел прозрачный, дымящийся суп из ростков фасоли.
«В такие дни, где бы я ни был, я чувствую себя так, словно нахожусь посреди океана».
Юн, который смотрел на туманный пейзаж, подняв подбородок, внезапно повернулся к Ли Шин У. Я посмотрел в глаза Ли Син У, который смотрел в сторону моего лица, а не наружу, и наклонил голову.
— Почему ты так на меня смотришь?
«Я думал, ты сказал, что не любишь плавать».
Улыбка скользнула по губам Юна, когда он прочитал эти слова. В дни, когда мне казалось, что я нахожусь в глубокой воде, куда бы я ни пошел, я хорошо понимал опасения, высказанные Юном, который ненавидел плавание и задавался вопросом, будет ли это больно. Вскоре Юн повернулся к Ли Син У и со счастливым лицом открыл рот.
«Все еще ничего от меня не хочешь? Я обязательно исполню тебе одно желание. Как я уже говорил, даже если я выгляжу вот так, я могу исполнить хотя бы одно желание.
На этот раз Ли Син У тупо посмотрел на Юна и покачал головой.
«Я выгляжу настолько непрактичным?»
Ли Син У не подтвердил и не опроверг эту жалобу. Ли Шин-у, который расценил мое предложение как не более чем обычное приветствие, отругал меня, а Юн, который дернул кончиком носа, потому что был разочарован тем, что он всегда отказывался, быстро пожал плечами.
— Обязательно расскажи мне позже. Ты действительно можешь меня выслушать? — Если тебе что-нибудь понадобится, ты должен мне сказать?
Юн рассмеялся в ответ на ожидаемый ответ и без всякой причины прикоснулся к своему стакану.
Почему я ничего не желаю? Я настолько искренен, что с радостью помог бы, если бы балетная труппа попросила меня о помощи до того, как она обанкротилась.
Даже если бы он знал масштабы того, что Юн мог сделать, он знал, что Ли Син У не будет с готовностью просить о помощи, поэтому Юн не стал заставлять его двигаться дальше. Во-первых, мое желание исполнить любые мои желания было искренним.
В тот день Юн чувствовал себя так, словно застрял под дождем и не мог двигаться, как упавший лист в луже. Если так будет продолжаться, я могу утонуть. Я так глубоко задумался, что даже не заметил, как кто-то приближался. Ли Шин У дал незнакомцу Юну свой зонтик и оставался рядом с ним, пока Юн не обрел желание двигаться самостоятельно.
Это был берег реки, залитый густым водяным туманом. Юн бесконечно смотрел на реку, взбитую жестоким дождем. Я хотел просто погрузиться в это. Однако присутствие незнакомца, сидевшего рядом со мной, заставило меня задуматься, что, возможно, я хотел не утонуть. На самом деле Юн даже не отчаянно желал смерти. Отчаяние означает, что когда вы теряете кого-то дорогого вам, вы вместе бросаете их на глубокое дно.
Ли Шин У, который полностью промок от того, что подарил Юну зонтик, даже тогда ничего не сказал. Вытирая мокрые волосы, я почувствовала взгляд Юна и медленно повернулась в сторону. Оно было сине-белым, и все выглядело как мокрые листья. Влажные глаза не содержали ни утешения, ни беспокойства. Юн подумал, что так лучше.
«Я не смогу увидеть тебя начиная с завтрашнего дня».
"гора. — Думаешь, ты будешь скучать по мне?
Ли Шин-у кивнул и слегка помешал засохший суп. Вскоре он добавил еще одно слово.
«Думаю, я буду скучать по тебе».
Юн с радостью выпил стакан соджу.
Состоялось официальное объявление результатов приобретения.
Через неделю я пошел работать в труппу VC Ballet, а не в труппу Narae Ballet. Удивительно, но после презентации участникам было не так уж много работы. Заговорили о прощальной вечеринке, и график был твердо установлен под руководством солистки. Ли Шин У, последовавший его примеру, вместе с участниками также осмотрел внутреннюю часть балетной труппы и шаг за шагом систематизировал следы прошлого.
Все чувствовали то же самое. Даже если балетная труппа Нараэ исчезнет, следы внутри нее не исчезнут сразу. Например, изменение означает постепенное привыкание к нему. Как всегда, когда дело доходит до оценки, я был на шаг позади.
Ли Шин-у, который протиснулся через переулок жилого комплекса и поднялся по лестнице, открыл входную дверь и вошел внутрь. До истечения срока действия контракта на квартиру-студию, расположенную недалеко от балетной труппы Нараэ, осталось полгода. Это было место, где мы приложили много усилий, чтобы обустроить его из-за его хорошего расположения, но непреднамеренно эти усилия оказались напрасными. Мне пришлось три часа ездить туда и обратно, пока не закончился контракт.
Фактически, Ли Син У мысленно готовился с тех пор, как начали распространяться новости о битве за поглощение. Переход в VC Ballet, а не выход на пенсию, был большой удачей, за которую Ли Шин У был благодарен. Организовав тесную комнату, я составил различные планы и пересмотрел их. Потом я вдруг осознал, что пейзаж вокруг меня снова меняется.
Пока Ли Шин У стоял там, в поле его зрения появилось что-то незнакомое. На самом деле это не было чем-то незнакомым, но это было что-то, что не помещалось в этом маленьком, обшарпанном пространстве. Я отступил назад и сел на край кровати. Я все еще чувствовал запах его тела от пиджака, висевшего на сушилке на маленькой веранде.
Кан Тэ Ён, который, казалось, вышел прямо из дорогого каталога, никогда не ощущал ощущения реальности из-за интенсивности. Столкнувшись с Кан Тэёном, Ли Син У, который ни о чем не мог думать, был наполнен яркими красками. Ясные и насыщенные цвета, которые наполняют Кан Тэёна и его окружение.
Властное и пленяющее высокомерие, глубокое самообладание, придававшее высокомерию обоснованность, и глаза, наполненные абсолютной уверенностью, — все это стало сущностью Кан Тэона и сразу же поразило Ли Шин У. Это было нереальное ощущение.
Крик Чхве Хи Ён разбудил Ли Шин У, но упавшие капли дождя вывели его из чувства нереальности. С того момента, как он повернулся спиной к Кан Тэёну и начал идти, холодные капли дождя, смачивавшие его кожу одна за другой, пробуждали чувства Ли Шин У. Взгляд Кан Тэёна явно ощущался за его спиной, и его грозное присутствие не могло не пленить его, как только он столкнулся с ним. Ли Шин-у отчаянно стряхнул мимолетное чувство тревоги, которое казалось, будто он в любой момент протянет руку и схватит себя за шею. Это был собственный инстинкт Ли Син У.
Тихий голос Кан Тэёна, сказавшего, что даже запах не отличается от того, что был 10 лет назад, заполнил мое сознание. Присутствие Кан Тэёна, которое было очевидно 11 лет назад, стало больше и глубже. Всего лишь один взгляд, и давно спящие воспоминания Ли Син У пробудились. В тот момент, когда их кожа соприкоснулась, Ли Шин У снова почувствовал присутствие Кан Тэ Ёна, наполняющего его.
Для Ли Шин У, будь то за едой или во время разговора, Кан Тэ Ён был одной из фигур прошлого, которой не придавалось никакого значения. Когда оно коснулось моего дыхания и моей кожи, оно внезапно стало реальным и вылилось наружу. Ли Шин-у, не выдержав веса, упал. Я подтвердил, что прошлое, которое, как мне казалось, я забыл, все еще свернулось глубоко в моем подсознании.
'пожалуйста. Ты меня совсем не забыл.
Уверенный тон полностью разрушил тонкий защитный щит Ли Син У.
Да, с Ли Син У было не все в порядке. Мысль о том, что со мной все будет в порядке, потому что нет бессонницы и кошмаров, похожих на трясину, оказалась всего лишь иллюзией. В тот момент, когда он посмотрел на Кан Тэёна, почувствовал запах его тела и коснулся его кожи, Ли Шин У рухнул с пальцев ног. Я едва мог встать. В условиях, когда страна рушится под ногами, усилия последних 11 лет оказались напрасными. Я понял это, когда сел на обочину дороги и почувствовал холодный ветер. Из-за боли я некоторое время не мог двигаться.
Но так было всегда. Ли Син У был в порядке, потом стал не в порядке, а потом снова стал в порядке. Это был процесс привыкания к отчаянию, которое приносит боль. Причина страданий была разной, но процесс и результат всегда были одни и те же. Иногда Ли Син У не нравился Кан Тэ Ён, Пак Чон Дэ, танцы, его мать и незнакомцы, имена которых он не знал.
Страх, тревога и ужас, которые вызвал Тэён Кан, были результатом односторонних действий. Это был естественный побочный продукт того, что я пережил. Следовательно, они не были напрямую связаны с обидой на Кан Тэёна. Обида была органической эмоцией. Выбор Ли Син У и страдания, которые он принес, были вопросом личности Ли Син У, а не Кан Тэ Ёна.
Я не сожалел о последствиях этого выбора. Даже если бы ему пришлось вернуться, Ли Син У сделал бы тот же выбор. Поскольку Ли Син У знал этот факт очень хорошо, он не сожалел об этом. Никаких сожалений, никаких эмоций не осталось. Когда он пережил этот инцидент, все эмоции, которые он чувствовал, были заменены только собственными эмоциями Ли Син У. Я ни с кем этим не делился.
У меня была иллюзия, что температура тела Кан Тэёна, которая нагревала все мое тело, снова накрыла меня. Черные как смоль глаза, холодно смотрящие на меня, улыбка в этих глазах и горячее дыхание.
В прошлом отношения между Кан Тэ Ёном и Ли Шин У были простыми. Взгляд Кан Тэ Ёна на Ли Шин У ничем не отличался. Нечеловеческие предметы, одноразовые презервативы, грязные водопои, частные предметы, которые осмелились оскорбить Кан Тэ Ёна.
Ли Син У не стал отрицать этот факт. Меня не волновало, как со мной обращались. Для Ли Син У было что-то более важное, чем это. Если бы я мог сохранить это, я мог бы пережить любую боль. Поэтому я долгое время не помнил Кан Тэёна. Я недолго цеплялся за прошлое. Ли Шин У все еще танцевал и мог танцевать. Воспоминания иногда ненужны тем, кто хочет жить.
Внезапно я почувствовал одышку и прикрыл рот ладонью.
Кан Тэён совершенно забыл обо мне за последние 11 лет. Так будет и дальше, и эта встреча была не более чем совпадением. Невозможно было избежать тени TS, танцуя в Корее. Так что все будет в порядке. Как всегда, со мной все будет в порядке.
Запах тела, похожий на облако тумана, мягкая куртка, одноразовый браслет и улыбающиеся глаза.
Рука, закрывающая рот, закрыла его лицо. Вероятность того, что балетная труппа, принадлежащая Ли Син У, будет поглощена фондом, принадлежащим Кан Тэ Ёну, внезапное изменение положения фонда перед преемственностью всех членов, Кан Тэ Ён, идущий перед отелем после точно узнав меня, влияние Кан Тэёна, которого Ли Син У, возможно, не знал, и мои постоянно расширяющиеся мысли. Оно пульсировало, как будто переполнялось.
Все чувства подсказывали, что Ли Син У ошибался. Он упрямо отвергал вывод, который хотел сделать. Оно прямо опровергло вывод о том, что это был просто чрезмерный гнев. Ли Шин У в конце концов не смог протестовать.
6. Инерция
Зимой 11 лет назад именно Сон У Чжэ перевез умирающего Ли Шин У в больницу.
Это была ночь, когда вместо легкого снега, падавшего весь день, шел сильный дождь, похожий на молнию. В трубке раздался настойчивый голос, который неоднократно будил Сон У Чже. Грубый голос был смесью глубокого гнева, волнения и гневного замешательства. Я не раздумывая посмотрел на часы, и они показали 4 утра.
Сон У Чже, вставший с кровати, на мгновение задумался, стоит ли ему докладывать Кан Тэ Ёну. Пока я ехал в сторону мегаполиса, мне было трудно принять решение, хотя я отвечал на отчаянно звонивший телефон. Затем, поняв, что нахожусь в противоречии, я слегка щелкнул языком.
Тем временем Сон У Чже закончил свои бессмысленные беспокойства, успокаивая Пак Чон Дэ, который был почти в ярости на другом конце телефона. Кан Тэ Ён уже делегировал всю постобработку, включая Пак Чон Дэ, Сон У Чже. Ли Шин У также был вовлечен в последствия.
Видимость была плохой из-за проливного дождя. В плохую погоду дорога из Сеула в столичный город занимала около 2 часов. Было невозможно вести рациональный разговор с Пак Чон Дэ, который сказал, что не двинется с места, пока не придет Сон У Чже. Сотрудники службы безопасности, охранявшие виллу, были сотрудниками частной компании, нанятой в частном порядке представителем Пак. Прямого контакта с Сон У Чже не было.
Я сразу же повесил трубку, решив, что не могу продолжать разговор с Пак Чон Дэ, который держал трубку и только ругался на меня. Сон У Чже тут же позвонил в частную компанию, которой лично руководил, и сообщил им адрес виллы.
Через 15 минут оттуда поступило сообщение. Сообщалось, что сотрудников представителя Пака, прикрепленных к вилле, найти не удалось, возможно, потому, что они ушли без разрешения, и что Пак Чон Дэ и Ли Шин У были найдены залитыми кровью внутри виллы. Подождав немного, они немедленно последовали инструкциям Сон У Чже. Неистового Пак Чон Дэ изолировали, а Ли Шин У перевели в соответствующую больницу. Рев Пак Чон Дэ, все еще громкий, периодически был слышен сквозь шум дождя.
Ли Син У, который, как сообщается, скрывался, находился в очень критическом состоянии. Пока ехал по тихому шоссе, дождь усилился. Сон У Чже, внимательно следивший за размытой дождевой водой дорогой, увеличил скорость. Несмотря на то, что машина ехала с постоянной скоростью и с жарким дыханием доехала до больницы, дождь не прекращался. Я получил отчет от обслуживающего персонала и завершил процесс госпитализации.
Пак Чон Дэ, который даже тогда не мог сдержать волнения, закатил истерику. Мы также дали ему успокоительное и направились на виллу. Внутри царил хаос. Оно было повсюду исцарапано, как будто прошла гроза. Там Ли Син У пробыл с сумасшедшим Пак Чон Дэ целых шесть часов. Сон У Чже обыскал забрызганную кровью стену и разорвал маленькую камеру. Видео было записано безупречно и четко.
Записанной датой был день выпускного вечера из средней школы. Несанкционированная прогулка Ли Шин У привела в действие детонатор Пак Чон Дэ. В конце концов Ли Син У, никуда не выходя, сошел с эстакады и вернулся в Пак Чон Дэ. Пак Чон Дэ, свернувшийся калачиком на захудалой вилле, как бешеная собака, поднял голову. Бутылки из-под спиртного и бутылки с лекарствами беспорядочно катались у моих ног. В тот момент, когда он обнаружил, что Ли Син У входит в дверь, Пак Чон Дэ бросился на него, как бешеная собака.
Они вытащили замерзшее тело и бросили на пол. Они топтали его по лицу до тех пор, пока ему не сломали нос, били его ногами в живот и топтали его сломанные кости. Это было случайное насилие. Ли Шин У получил серьезную травму из-за того, что его избили без глаза. Цель Пак Чон Дэ была ясна. Его цель была ясна и жестока: полностью подчинить Ли Син У, чтобы он никогда больше не посмел и подумать о побеге.
Вместо удара клюшка для гольфа рассекла воздух и сломала Ли Син У запястье. У меня сломались скулы и сломались ребра. Наконец ярко освещенная клюшка для гольфа приземлилась мне на лодыжку. Только тогда Ли Шин У вскрикнул. Сколько бы его ни избивали, Ли Син У ни разу не заплакал. Еще один крик отрезал последний клочок рассудка, оставленный Пак Чон Дэ. Я закатил глаза и изо всех сил замахнулся клюшкой для гольфа.
Звук раскола чего-то твердого был похож на рев. Единственное, что было разрушено, так это мраморный пол. Даже если бы прицел не удался, если бы Пак Чон Дэ не был пьян и если бы он не споткнулся, у Ли Син У была бы сломана лодыжка.
Пак Чон Дэ посмотрел на Ли Шин У, который наконец сопротивлялся, и засмеялся как сумасшедший. Причина, которая улетела, не оставила и следа. Лицо Ли Шин У было залито кровью, смешанной с потом или чем-то еще. Пак Чон Дэ позвонил в службу безопасности. Конечности Ли Син У, оказавшего сопротивление, были задержаны. Он держал в руке окровавленное оружие и размахивал им, как сумасшедший.
Шайба, шайба, шайба — мраморный пол вокруг Ли Син У был полностью разбит. Прежде чем я это осознал, мое обнаженное тело было покрыто синяками и сломанными костями. Ли Шин-у, которого избили, как собаку, плакал и умолял. Я ненавижу это, я ненавижу это… . Пак Чон Дэ изо всех сил взмахнул рукой.
Что-то треснуло с ужасным звуком. В то же время Ли Шин У сглотнул слезы. Пак Чон Дэ выбросил клюшку для гольфа и бросился на Ли Син У. На этот раз треснул мраморный пол. Однако Ли Син У был совсем не в безопасности. Нет, Ли Син У никогда не был в безопасности ни на мгновение.
Пак Чон Дэ, держа в руках окровавленную клюшку для гольфа, приподнял талию. Всякий раз, когда Ли Син-у, которого беспомощно трясло, затихал, он махал клюшкой для гольфа и угрожал. Ли Шин-у ахнул и застонал. Она кричала, когда Пак Чон Дэ жестоко изнасиловал ее, а ее конечности придавили четыре крупных мужчины. Четыре пары широко открытых глаз смотрели на безжалостно раздавленного Ли Син У, как будто топтали его. Нижняя часть тела Пак Чон Дэ ударила, как долото. Они оставались вместе долгое время даже после того, как Ли Син У потерял сознание.
Пак Чон Дэ, извивавшийся, уткнувшись носом в окровавленное тело, открыл глаза на раскаты грома. Я пришел в себя, но рассудок ко мне не вернулся. Когда он обнаружил, что Ли Шин У лежит безвольно, как труп, он обезумел и упал. Он быстро подполз и обнял искалеченное тело. Он был в ярости и кричал, дико тряс головой, выдавливал слезы и сопли и даже разрывал голову и говорил ерунду. Это не было чувство вины или жалости. Схема отключилась из-за шока от мысли, что я мог убить кого-то собственными руками. Это была крайняя любовь к себе, проявлявшаяся потерей рассудка.
Посмотрев видео, Сон У Чже оглянулся на разрушенную виллу. Сон У Чже осмотрел разбросанные бутылки из-под спиртного и порошкообразные лекарства и позвонил в клининговую компанию. Я кратко рассказал о том, что произошло после завершения обучения и поездки в Сеул.
Утро было ясным после проливного дождя. Терраса, залитая мягким солнечным светом, казалось, будто зима ушла рано. Кан Тэ Ён, сидевший на стуле и перелистывавший страницы книги, даже не взглянул на Сон У Чже, закончившего свой доклад. Это было полное безразличие. Первоначально резервная работа была поручена Сон У Чже, и не было необходимости сообщать обо всей работе Кан Тэ Ёну. Это была чрезмерная лояльность, вызванная неправильным прочтением.
После ухода Кан Тэ Ёна Сон У Чже дали два месяца. Времени хватило, чтобы заняться оставшейся работой и привести в порядок окрестности.
Ли Шин У, у которой диагностировали 16-недельную беременность, был госпитализирован всего на 3 недели. Как только Ли Син У мог хоть немного передвигаться, Пак Чон Дэ, который использовал больничную палату как мотель, всегда становился беспокойным, как тревожная собака. Несмотря на то, что я был так расстроен и поднял руки, я не мог пошевелить ими. Ли Шин У, все тело которого было покрыто бинтами и синяками, был склонен пинать случайные предметы.
Из-за поляризации Пак Чон Дэ Ли Син У был выписан из больницы менее чем через месяц. Это было время года, когда попеременно падал снег и цветы. Они переехали в какое-то место жительства, а не на виллу Тэджуна Канга. Сон У Чже, закончивший уборку за Кореей в указанное время, также убрался на вилле, где они исчезли.
В последний раз я встречался с Ли Син У однажды в конце зимы, когда я проходил процедуру выписки от их имени. Ли Шин-у, передвигавшийся на костылях, не мог даже нормально ходить. Это раздражало и раздражало, поэтому мое сломанное тело беспомощно покачивалось грубыми руками Пак Чон Дэ. В ее внешнем виде, похожем на бумажную куклу, не было никакого смущения. Задняя часть шеи взрослого, вся в шрамах и даже не способная лишить юношеского вида, была полностью черно-красной.
В конце марта Сон У Чже также сел на самолет в Соединенные Штаты. Ли Син У, которого бросили одного на заснеженную эстакаду, в конце концов вернулся в Пак Чон Дэ. И я остался с Пак Чон Дэ еще на полгода. Это было долго. Эго одного человека прошло очень много времени, чтобы потерять свою форму и распасться.
Местом обитания, куда они переехали вместо виллы, была вилла в Чханвоне. Информация о пяти месяцах пребывания на вилле и о том, что там произошло, была получена через связанное с ней следственное агентство. Сегодня, 11 лет спустя, ключи к разгадке дела, которое тщательно скрывал член Палаты представителей Пак, все еще разбросаны. Однако Сон У Чже, который мог видеть пол так же ясно, как глядя на ладонь, не составило труда найти подсказки.
Вилла в Чханвоне была скрытым активом Rep. Park, зарегистрированным под заимствованным именем. Ли Шин У провел там два сезона: весну и лето. В течение пяти месяцев, проведенных на вилле, передвижения Ли Син У исчезли из официальных отчетов. Никакой реакции на жизнь не было, как будто человека не существовало.
А по прошествии пяти месяцев, в последний день июля, вилла загорелась. Вилла в Чханвоне, где они вместе находились в заключении, была уничтожена пожаром неизвестной причины. На следующий день после пожара была подтверждена запись Пак Чон Дэ о выезде из Италии. И ровно через год исчезнувший Ли Син У снова стал фигурировать в публичных записях.
Сон У Чже выбрал несколько полезных вещей из видеозаписей, которые он собрал во время уборки виллы в прошлом. Хотя это было очень давно, на цифровой пластинке не скопилось пыли, которую можно было бы сдуть.
Видео с вечера выпускной церемонии было настолько бесчеловечным, что даже если бы оно было опубликовано сейчас, это стало бы ударом для представителя Пак. Было бы не странно сказать, что залитое кровью тело Ли Син У было трупом. Вытащив старые записи, я попытался угадать, какое влияние это окажет. Однако, поскольку они не знали, для какой цели Кан Тэ Ён намеревался использовать его, к какому-либо выводу прийти не удалось.
Кан Тэ Ён не проявил особых эмоций, проверяя видеозаписи, которые он получил только по прошествии 11 лет. Сцена в видео, вероятно, превзошла его ожидания. Возможно, именно поэтому он не проявлял такого же интереса, как недавно к Ли Син У. Это была сторона Кан Тэёна, с которой я был знаком.
Как в то зимнее утро, когда прошёл проливной дождь, Кан Тэён сидел на террасе. Вместо того, чтобы перелистывать страницы, я посмотрел видео на мониторе. Наконец экран погас, и бесконечные звуки стонов, криков, плача, всякого рода насилия и ругани прекратились. Кан Тэён отвел взгляд и посмотрел вниз, на террасу. Ночной вид на город текла рекой.
«Это как Оджакге, который не в сезон».
Пак Чон Дэ, которого в возрасте 20 лет выгнали в Италию, как если бы он был сослан, с тех пор является рекордсменом по количеству посещений Кореи. Член палаты представителей Пак, который обладал правом выдвижения кандидатур и обладал властью как влиятельная фигура в партии, не мог не иметь сына, который был слабаком. После женитьбы на девушке из группы Хэсин в возрасте 28 лет не было никаких записей о его въезде в Корею.
Текущая ситуация Пак Чон Дэ также была подробно описана в исследовании, которое он провел после завершения своей долгой скитательной жизни, но оно не было глубоким. Член Палаты представителей Пак, который выгнал из страны своего сына, который был недостаточно хорош, чтобы должным образом о нем заботиться, также был важной фигурой на уровне группы. Старое прошлое Пак Чон Дэ, когда ему отрезали все конечности и он служит послушным сыном согласно желанию члена палаты представителей Пака, имеет меньшую ценность по сравнению с риском. Неожиданное отклонение второго поколения не могло должным образом поразить такое громкое имя, как член палаты представителей Парк. Все это дало им повод быть настороже.
Завершив дополнительный отчет, Сон У Чже покинул террасу. Я закрыл дверь, обернулся и опустил взгляд. Женщина, которая не моргнула даже после того, как обнажила свое обнаженное тело перед совершенно незнакомыми людьми, направилась к мини-бару. От нее в воздухе витал сильный аромат любви. Вилла, расположенная в центре города, была местом, где Кан Тэён мог удовлетворить свои сексуальные желания. Это было удобнее, чем гостиница без каких-либо секретов, и идеально подходило для того, чтобы избежать любопытных глаз богатых людей. Женщина, которая охотно согласилась на свидание, вышла на сцену, чтобы отметить свой визит в Корею два дня назад, и сыграла на виолончели перед 2000 зрителей.
Процесс того, как Кан Тэ Ён спал со своим партнером, был в целом обычным. Когда я принял его приглашение на свидание, он прислал мне чай и цветы. Пообедав в ресторане и проведя время в приятной атмосфере, мы переехали на виллу. Все отношения были разовыми. После секса Кан Тэён ушел, и они всегда оставались одни в незнакомом месте.
Но это не испортило их настроения. На следующий день они поздно встали с постели и наслаждались тем, что их ждал сотрудник, нанятый Кан Тэёном, и открыли подарки, которые Кан Тэён прислал им. Одна ночь с молодым красивым мужчиной у власти, приносящий удовлетворение роман и уважительное обращение в качестве сексуального партнера удовлетворили их физические желания и умственное тщеславие. Они не хотели больше доброты или прогресса, чем это. Они точно знали, что значит пригласить кого-то на свидание. Это был более социализированный вид соглашения, процесс, в котором каждый человек брал то, что хотел, и получал что-то взамен.
Дела, проводимые по обоюдному согласию, были удобными и практичными. Удобство и практичность хорошо сочетаются с методом, которого придерживается Кан Тэён. Однако временами Кан Тэ Ён высмеивал раскованность сознания, которую дает предпосылка «согласия». Пока формальности были соблюдены, они легко отбросили свою этику и ценности и согласились на сделку. Для кого-то, особенно для такого человека, как Кан Тэ Ён, было слишком много вещей, которые можно было сделать с согласия другого человека. Они тоже знали об этом, поэтому соблюли формальности и скорректировали ритм. Согласие было возможно только в горизонтальных отношениях.
Кан Тэ Ён, который использовал средства «согласия» более умело, чем кто-либо другой, иногда, казалось, презирал само противоречие. Итак, я подумал, что к 19-летнему Ли Син У, который согласился и подчинился так же легко, как и они, не будут относиться по-другому. Единственное, что отличало Ли Син У от них, это то, что сама ситуация была для него впервые.
Кан Тэ Ёну изначально не нравились отношения с незрелыми и неопытными партнёрами. Это был аспект тенденции к удобству и практичности. Однако той ночью он привел 19-летнего Ли Шин У в общежитие, и они продолжили свои отношения не один раз, а несколько раз. Я наслаждался Ли Шин У вдоволь, пока не попал в чужие руки. Он прикоснулся к имуществу фонда и прикоснулся к ничего не знавшему ребенку. Это не было чем-то, чего не случалось раньше, но и не было обычным явлением.
Каждый раз, когда я слышал поблизости голос Сон У Чжэ, мне на ум приходили круглые, побелевшие плечи Ли Шин У. Я сжала шею и согнула промежность, чтобы скрыть хотя бы часть своего тела, полного следов занятий любовью. Сон У Чже, который помнил 19-летнего Ли Шин У, который едва мог двигать руками и ногами и лежал, вошёл в лифт.
Это была инерция. Перед лицом всего насилия, развязанного Пак Чон Дэ, Ли Син У проявил только инерцию. На видео Ли Син У не почувствовал ни стыда, ни унижения, ни унижения. Он стонал, когда его били, плакал, когда плакал, и дрожал, когда его насиловали. Были моменты, например, когда ты наступаешь на ветку дерева, и она раздавливается, или когда ты наступаешь на дождевого червя, у тебя взрывается кишечник.
Честно говоря, эти моменты инерции не были элементами, которые могли бы заинтересовать Кан Тэона. Кан Тэ Ён был скуп на лень и покорность. Тот факт, что он был бесчувствен на протяжении всего видео, доказывал этот факт. Глубокие голубые глаза, наполненные холодной кровью, были лишены всякой жалости. Улыбающееся лицо, смотревшее на Ли Син У, потерявшего сознание, теми же глазами, перекрывалось.
Теперь Ли Син У пришлось бежать. На этот раз мне пришлось бежать изо всех сил, даже после того, как я отрезал себе лодыжку, попавшую в ловушку, расставленную Кан Тэёном.
Это было предупреждение, посланное интуицией Сон У Чже.
Верный своему слову, Юн на следующий день не появился в бассейне.
На рассвете, неделю спустя, Ли Син У поднялся на поверхность из глубокой воды и неосознанно последовал за остаточным изображением Юна. Сидя рядом на стульях, глядя на голубую воду, болтая о тривиальных вещах, всякий раз, когда шел дождь, как только шел дождь, когда было ясно, как только было ясно, он использовал погоду как предлог, чтобы попросить музыкальное сопровождение, и он от души рассмеялся.
Он попрощался легко, попросив всех немного по нему скучать. Осознание пришло медленно из-за чрезмерной легкости. Я не мог поверить, что действительно потерял с ним связь. Казалось, он в любой момент внезапно появится с невинным лицом и встряхнет клубничное молоко у меня на глазах. Я ни о чем его не спрашивала и не прислушивалась ни к каким его чувствам. Для Ли Шин У все отношения были всего лишь мимолетными воспоминаниями. Я не был одержим рушащимися отношениями. Это был метод выживания, которому я научился естественным образом в процессе жизни.
Ли Шин У, которому удалось подняться из своего чрезвычайно холодного тела, снял рубашку и направился в ванную. Я уставился на свое отражение в зеркале. Мужчина с бледным, усталым лицом смотрел на него безжизненными глазами. Мой взгляд упал на мою обнаженную белую грудь.
Когда он коснулся этого тела, в глазах Донхвы вспыхнул жар. Рука, державшая карандаш, была окрашена в черный цвет, а глаза с кровавыми венами смотрели на Ли Син У.
Ли Шин У посмотрел в эти глаза, наполненные радостью и желанием, и впервые осознал, что у него такое тело. Глазами Донхвы я узнал, что тело, у которого нет никаких талантов, кроме размахивания руками и ногами, может выглядеть так. Нет, о ком бы я ни узнал, это было бессмысленно.
Ли Син У оторвал взгляд от своего отражения в зеркале и снял с себя всю одежду. Я встал перед душем и открыл кран. Я ждал, пока выйдет горячая вода. Я снизил напор воды и предоставил свое тело мягко падающей теплой воде. Мне хотелось окунуться в теплую воду, но в тесной ванной едва была установлена раковина. Я расчесала мокрые волосы и откинула голову назад. Тонкая струйка воды стекала по белой выдающейся шее.
После перехода в балетную труппу VC я не смог нормально связаться с Донхвой. Донхва, которая сказала, что отправилась в путешествие сразу после завершения проекта, иногда фотографировала места, которые посетила, и отправляла их мне в качестве сообщения. Да, это было всего два или три листа. Последнее фото было отправлено три недели назад. В зимнем лесу Северной Европы я обнаружил в присланной им фотографии ощущение времени года, о котором на время забыл.
Роспуск балетной труппы, в которой она проработала 8 лет, переход в новую балетную труппу, приветствие Юна и путешествие Донхва. Окружающий пейзаж снова менялся в зависимости от времени года.
Обычная повседневная жизнь продолжалась без каких-либо сантиментов. Дождь Ли Шин У закончился дождём. Встреча в отеле не привела к новой встрече, и Кан Тэ Ён больше не появлялся в повседневной жизни Ли Шин У. Раны, оставшиеся от контакта с ним, зажили. Сломанные ногти покрыли новую кожу и проросли красным.
Это горячее дыхание согрело мои уши. На глазах Ли Шин У были слезы, и он закрыл уши. Я подавил воскресшие мысли.
Теплая вода коснулась моей кожи. Чернила, кружащиеся в моем сознании, рассеялись и унеслись прочь. Я думал о временах года. Буквально вчера число Луны изменилось. Это был сентябрь, осень. На фотографии, которую прислал Донхва, зима не за горами. Если Донхва был забывчивым, он первым звонил и отправлял сообщение. Иногда я чувствовал смену времен года по фотографиям и поздравлениям, которые присылал Донва.
Я напомнил, что такое общение со стороны Донхвы было редкостью. Даже учитывая мою обычную схему контактов, контакты были нечастыми. Тут я снова вспомнил сообщение о поездке в путешествие. Зимний лес в Северной Европе. Воспоминания были прерывистыми и прерывистыми. Это был феномен, с которым я часто сталкивался. Поэтому Ли Шин-у моргал и дышал, пока его состояние не улучшилось. Так я медленно выздоровел.
Донхва, который целый год был занят работой, не смог взять достойный отпуск. Даже если он однажды уходил, он всегда возвращался. На самом деле в этом не было необходимости, но Донва в одностороннем порядке разорвал отношения, которые давно должны были закончиться. Итак, Ли Син У не нашел его и не поймал. Я научилась жить одна, чтобы никогда больше не возвращаться и чувствовать себя комфортно, когда он не возвращается.
Ощущение тупости понемногу возвращалось. Мой разум также стал яснее. Ли Шин-у пару раз моргнул и пошевелился телом. Я нанесла мыло на полотенце и вспенила. Я долго чистил свое тело. Я смыла пену и тщательно прополоскала, чтобы все от головы до ног было мягким. Босые ноги без тапочек ступали по гладкому кафельному полу. Поток воды, обвивавший мою лодыжку, засасывался в отверстие для общения с водой. Ступни были покрыты мозолями, деформированы и тупы. За левой лодыжкой остался шрам от операции, который исчез через 10 лет.
Это было тело, привыкшее к переломам и восстановлению. Его тело также было далеко от полного выздоровления. Однако после травмы поврежденную область не удалось полностью восстановить. В частности, это был не только Ли Син У. Никто не знал, как жить, не пострадав.
Я достал сухое полотенце и вытер мокрое тело. Очищенное тело выглядело нормально, как будто оно нигде не было сломано, треснуто или ушиблено. Жадность Ли Син У не была велика. Как и сейчас, мне просто нужно было продолжать танцевать. Другого смысла я не нашел, да и не было смысла его искать.
Было объявление об обзоре продвижения.
С приобретением Narae Ballet компания VC Ballet прекратила набор мест. Это была крупнейшая организация в Корее: в ней работало 82 человека, включая 70 постоянных членов и 12 обучающихся. Обзор продвижения предназначался для постоянных членов, и его планировалось провести до конца года. Результатом продвижения по службе был показатель ранга в балетной труппе.
Танцоры, уверенно прошедшие через открытые прослушивания в балетную труппу ВК, обладали необычайной целеустремленностью и гордостью. Танцоры, которые были переведены из небольших балетных трупп после того, как доказали свое мастерство, ничем не отличались. После проверки документов и тщательного анализа они стали танцорами высочайшего уровня в стране. Гордость, возникшую благодаря опыту и достижениям, нелегко повредить, и она не связана с прошлым. Политика начинать с одного и того же уровня без классов также стимулировала их дух соперничества.
Однако в конце их общих сомнений оказались танцоры из Нараэ. Все они добились необычного успеха. По мере обучения в классе становилось очевидным, что не все такие талантливые. Чем больше это происходило, тем больше росло подозрение.
То же самое было и с танцорами Нараэ, не знавшими английского языка. Радость от того, что карьера, гарантированная всем благодаря преемственности, длилась недолго. Тонкое холодное обращение, которое они получили от VC Ballet после перевода, еще больше подчеркнуло их сложную ситуацию.
Как балетной труппе Нараэ удалось добиться успеха всем своим танцорам, даже тем, которые не соответствовали стандартам?
Предсказание о тайной закулисной сделке распространялось как свершившийся факт. Танцоры Нараэ не сразу отреагировали на предсказание. Неудовольствие и обида возникли позже. Явная разница в способностях, обнаруженная в классе, смутила их. Из-за резкой разницы в уровне они также начали сомневаться в своей преемственности.
Балетная труппа «Нараэ» зарекомендовала себя как одна из лучших балетных трупп среди небольших балетных трупп, но это стало результатом не индивидуальных выдающихся способностей, а стабильного репертуара, отличных способностей к планированию и твердых организаторских способностей. За исключением танцоров жестов, разницу в способностях нельзя было игнорировать.
Вот почему моя уязвленная гордость была болезненной. Происхождение балетной труппы Нараэ, которая была их гордостью, превратилось в клеймо. Это осознание заставило их страдать еще больше. Прежде всего, их холодное обращение было настолько тонким, что реагировать на него было неуместно.
Ли Шин-у оглянулся и весь был весь в поту.
Он вышел рано утром, вдыхая холодный воздух. От автобусной остановки я пошел по длинной, пологой дороге в гору и вошел в арт-центр. И только когда я переоделась в раздевалке и ступила на пол босиком, мое тело, окоченевшее от ночи, казалось, растаяло.
Проверив объявление о повышении, Ли Син У перестал ходить в общественный центр. Прошло десять полных дней. Хотя ему нравилось плавать, это не имело большого значения в жизни Ли Син У. Я хотел сэкономить время и сосредоточиться на обзоре продвижения. Это было довольно далеко от студии, в которой я сейчас живу, и балетной труппы VC. У меня не было времени зайти в общественный центр и искупаться.
Это произошло не потому, что я был жадным до результатов проверки. Это произошло не потому, что я осознавал недавнюю атмосферу или чувствовал ответственность. Это было минимальное чувство долга — не быть обузой для моих давних коллег, которые стиснули зубы и готовились к экзамену.
По ходу занятий существование Ли Син У стало бременем для танцоров Нараэ, которые чувствовали больше отчаяния и страха, чем унижения. Если среди танцоров Нараэ и была неудача, это не было проблемой, которая закончилась бы тем, что один проигравший ушел в отставку и признал это. Те, кто высказывал подозрения, не просто шипели.
Балетная труппа VC ждала законного повода, чтобы выгнать танцоров Нараэ. Танцоры Нараэ были обеспокоены тем, что причиной может быть Ли Син У. Нет, они были уверены в этом в глубине души. Ли Син У был просто искренним, а не выдающимся, здоровым или молодым. Неудача Ли Син У ничем не отличалась от неудач всех танцоров Нараэ.
Снежная кукла, одетая в тренировочную одежду, сбросила балетки. Хотя наши взгляды встретились, он не сказал ни слова и вместо этого положил палец на свои балетки. Его гибкое, изогнутое тело было усовершенствовано за годы танцев. Его молодое лицо было твердым, а на щетинистом подбородке виднелись бакенбарды.
Ли Шин-у, который следил за его тонкими движениями каждый раз, когда он двигался, сразу же посмотрел на него. Ли Син У нетрудно было узнать тридцать одну снежную куклу, а не девятнадцать. В тот день, когда он впервые переступил порог балетной труппы VC, снежная кукла также узнала Ли Шин У. Ему просто это было неинтересно.
Он явно проигнорировал Ли Син У. Поскольку отношения между двумя одноклассниками не были заметны, окружающим это казалось равнодушием, а не невежеством. Даже спустя месяц с момента перевода снежная кукла так и не сказала Ли Шин У ни слова. Он придерживался совершенно последовательной позиции.
Ли Шин-у уважал его пожелания. Даже когда я встречался с ним утром, вечером и в пустом классе, я не переступал по неосторожности линию, которую он провел. Я тоже к этому привык. Снежная Кукла была прилежной даже в старшей школе и сейчас ничем не отличается. Я был первым, кто открыл дверь класса, и последним, кто закрыл ее, идя позади и впереди меня вместе с Ли Шин У. Он даже не избегал Ли Шин Ву.
Она отличалась от 19-летней снежной куклы, которая открыто выражала свои эмоции. Он умел скрывать свои эмоции и без колебаний раскрывал их, когда это было необходимо. Взгляды, которые он время от времени бросал, были полны презрения. Ли Син-у не питал иллюзий или неправильных интерпретаций этой явной враждебности.
Нарушив тишину, в класс вошли несколько участников. Большинство из них были бывшими танцорами Нараэ. Рано еще, еще нет и семи часов. Благодаря Пак Бонгу они смогли управлять своим опустошенным банковским счетом, следуя своему личному графику по утрам и вечерам. После перевода они организовали все свои графики и сосредоточились только на тренировках. Хоть он и пошутил, что приятно быть большой компанией, одна сторона его лица была жесткой.
Снежная кукла кратко поздоровалась с ними и отправилась на частную практику. Каждый танцор разогревался и приветствовал нас яркими выражениями лица. Среди них была О Хе Рён. Вместо того чтобы помахать рукой, чтобы поздороваться, О Хе Рён протянула руки и подошла к Ли Син У. Будучи солисткой балета Нараэ, она в настоящее время не имела никакого статуса и не получала никакого лечения. В такой же ситуации оказались все танцоры балетной труппы ВК, не прошедшие проверку на повышение, и это стало источником стресса для чувствительных танцоров.
Некоторые отмечали, что причиной беспорядочной и неорганизованной атмосферы было отсутствие иерархии. Он выразил недовольство работой стойки регистрации, которая стояла рядом и попросила ускорить рассмотрение дела. Однако большинство из них спокойно наблюдали за атмосферой и сосредоточились на том, чтобы прийти в форму. На самом деле иерархия уже существовала. Это произошло после того, как каждый участник, который был более исполнительным, чем кто-либо другой, встретился в классе лицом к лицу и завершил оценку. Для них проверка продвижения по службе была не более чем формальной процедурой.
Сознательно или неосознанно, танцоры Нараэ тоже не знали об этом факте. Тем не менее, они сосредоточились на тренировках. Их сосредоточенность воспринималась как отчаяние и над ними смеялись, но усилия и концентрация были единственным, что они могли сделать в данный момент. Даже если бы мы попытались сейчас, не было бы никакой возможности сократить значительный разрыв. Их оценку, умалявшую их искренность в отчаянии, нельзя было назвать особенно резкой.
«Они сказали, что коэффициент конкуренции на прослушивании был 500 к 1».
Когда-то существовало повальное увлечение обучением в танцевальной индустрии, которое было изолировано элитными методами обучения и сведено к культуре развлечений для высшего класса. В то время предложение уже давно превышало спрос из-за стремительного роста академий и кафедр. Возглавляемое правительством безумие не могло продолжаться. Правительство было безразлично к развитию инфраструктуры, а его безответственная политика выродилась в средство реализации интересов некоторых частных фондов и частных лиц.
В результате обучения, а не артистов, большинство танцоров того времени, которых потребляли только как цифры, потерпели неудачу, потому что они не смогли преодолеть пренебрежение и холодное обращение со стороны индустрии с высокими и узкими порогами. Некоторые ползали по полу в поисках упавших зерен. И лишь очень небольшое их количество выжило и превратилось в окаменелость культуры высшего класса. Эта мрачная реальность продолжается и по сей день: люди едва выживают благодаря академическому образованию и личным связям.
Между тем, было подтверждено, что создание Фонда ВК оказало положительное влияние на культуру и искусство. Об открытом прослушивании балетной труппы, располагавшей солидным источником капитала и лучшими в отрасли условиями труда, сразу же горячо говорили, даже в отрасли с небольшим спросом на человеческие ресурсы.
На прослушивание подали заявки большое количество танцоров, которые работали поденщиками, как сироты, которым некуда идти, или безродные перелетные птицы. Однако не так уж много бенефициаров отвечали высоким требованиям для того, чтобы стать танцором мирового уровня. Способности, а не природные способности, определяет качество образования. Даже люди со средней квалификацией могли бы приблизиться к самому высокому уровню в стране, если бы их поддерживало хорошее образование и обильные ресурсы. В противном случае, какими бы хорошими ни были квалификации, их легко устранить.
Наследование навыков означало наследование богатства и человеческих ресурсов. Структура культуры коренных народов высшего сословия сама по себе стала системой. Здесь не было места бродячим танцорам, не имевшим ни материальных, ни человеческих ресурсов. Это была реальность, что даже гению века было трудно выжить, если он не смог адаптироваться к орбите. Из-за этого было много танцоров, которые отдали бы все, чтобы попасть в число 500, даже если бы у них была возможность ухватиться за соломинку.
Побочным эффектом системы было то, что они смотрели на странствующего танцора, которого когда-то увлекло повальное увлечение, похожего на иловую рыбу в воде. Для бенефициаров системы социальная оценка поляризации также была оскорблением. Я не мог пойти на оптовую торговлю деньгами с этими странниками.
Целью бенефициаров системы, которые оскорбительно смотрели на танцоров, не соответствующих стандартам, которые изо всех сил пытались восстановить разорванные промежности, даже когда им была предоставлена справедливая возможность, была повышение стандартизации. Важным условием повышения стандартизации была устойчивость человеческих и материальных ресурсов. Другими словами, их желанием было наслаждаться танцем, думать о нем как о своей собственной культуре и использовать его как средство связи для определенной группы. Проще говоря, это было проявление бессознательного нежелания воды смешиваться с другими вещами.
«Нельзя просто унижать свою гордость».
Зал А, где проходили все занятия, стал заполняться танцорами, входившими один за другим. Большой зал, вмещающий одновременно около 150 человек, не показался тесным. О Хе Рён вытерла потную шею и еще раз посмотрела на позу Ли Син У.
«Вместо того, чтобы прыгнуть оттуда».
О Хе Рён, которая лично проводила демонстрацию, даже скорректировала время.
Ли Шин-у, который послушно кивнул с сияющим лицом, вспомнил момент и снова прыгнул. На площадке не было никакой тряски, но О Хе Рён не рекомендовала проводить еще одну демонстрацию. Ли Шин У тоже попытался прыгнуть, но вместо этого повторил движение несколько раз, подбирая свою позу и время, чтобы запомнить ощущение. Поскольку эта техника требовала большой концентрации и выносливости, белая шея Ли Син У стала влажной даже менее чем через 10 минут.
«Вы связались с директором Хиён?»
"еще. — Я слышал, что ты первым связался со мной.
«Вы, должно быть, тот, кто ненавидит проигрывать».
Как только вопрос будет решен, они в первую очередь свяжутся с вами. О Хе Рён, которая добавила, тоже расслабленно потянулась. О Хе Рён, которая сосредоточивалась на базовых позициях, а не на техниках высокого уровня, таких как подъемы, имела особенно сильные основы. Его часто упоминали как человека, который займет первое место в этом обзоре продвижения.
Поработав примадонной в Немецком городском балете, она вернулась на работу в Национальный балет. После работы без каких-либо проблем я уволился и три года назад присоединился к балетной труппе Нараэ через открытое прослушивание. В отрасли, где резюме подтверждает квалификацию, такой сертификат был редкостью. Кроме того, о переходе из престижной балетной труппы в небольшую без заметного скандала в отрасли редко говорили.
«Это мое первое приглашение с момента вступления в клуб, поэтому мне придется присутствовать. Размер другой. «Если посмотреть на то, что они даже своими личными связями управляют».
В словах, произнесенных им с улыбкой, сквозило скорее насмешка над собой, чем злоба. Ли Шин-у, который не сочувствовал ей и не утешал ее, спокойно слушал ее слова.
«Это похоже на светское собрание, но вы нас приглашаете».
О Хе Рён сделала паузу и слегка нахмурилась. Она, естественно, была знакома с социальной культурой, поскольку работала в различных балетных труппах, но знакомство и желание — это две разные истории. Быть приглашенным на частную вечеринку политиком, имеющим глубокие связи с фондом, возможно, было честью для других, но для О Хе Рён это был просто нежелательный опыт. В частности, на вечеринках в Корее велика вероятность, что к артистам относятся как к аксессуарам.
По крайней мере, в балетной труппе Нараэ меня ни разу не вызывали поодиночке по личным делам людей, которых я не знаю.
У Чхве Хи Ён в этом отношении была ясная позиция. Поэтому привлечение инвестиций никогда не было легким делом.
— пробормотала О Хе Рён, прищурила уголки глаз и взяла бутылку воды. Ли Син У принес его мне, пока я пытался отдышаться. В любом случае, не говоря уже о чувстве власти, он принадлежал к тому типу людей, которые никогда не могли жить в долгу перед другими. Конечно, я мог бы принимать эти маленькие добрые дела, как если бы я дышал, находясь рядом с ним, даже без необходимости удерживать его на месте или помогать ему. Ли Син У изначально был добрым человеком по натуре.
Звание, присвоенное без колебаний в балетной труппе Нараэ, было изменено на старшее. Остроумные танцоры Нараэ также присоединились к победителю титула. Это была попытка хоть немного поднять престиж Ли Син У. Ли Шин-у, который, независимо от того, знал он об этом или нет, выпил свою порцию воды из бутылок, утолил жажду. О Хе Рён, которая смотрела на профиль, вскоре отвела взгляд.
Сначала я был настроен скептически. Чхве Хи Ён была доброжелательна, но не настолько сострадательна, чтобы не видеть разницы между общественными делами и общественными делами. Поэтому, когда О Хе Рён увидела Ли Шин У после присоединения к команде, она не смогла скрыть своих сомнений.
Как такой человек может быть активным?
Ограничения небольших балетных трупп были очевидны, но репертуар и потенциал балетной труппы Нараэ отнюдь не были простыми. Трудно было узнать танцора, который не мог стабильно выступать на протяжении длительного периода времени как профессионал. Я не смог найти никаких преимуществ, которые могли бы компенсировать этот фатальный недостаток. Ли Син У не обладал ни природными качествами, ни выдающимся прошлым, ни выдающимся звездным потенциалом. Более того, для небольшой балетной труппы с шатким капиталом было напрасной тратой нанимать такого танцора, как Ли Син У. Это даже нельзя было назвать инвестицией. Ли Син У не был ни молодым танцором, ни новаторским продуктом, который мог бы обеспечить возврат инвестиций.
В конце концов, пришло время смыть сомнения О Хе Рён.
Ли Син Ву не отличался жадностью. Не было ни желания, ни амбиций. Не было элементарного желания чего-то добиться посредством танца. Но каждый день, не пропуская ни дня, я приходил на работу первым и уходил последним. Кто-то называл это одержимостью, кто-то инерцией. Поступок, не показавший ни страсти, ни отчаянной воли, на первый взгляд показался патологичным.
Однако то, что постепенно достигло кожи О Хе Рён, было ничем иным. Это были постоянные усилия и скучный распорядок дня. Усилия Ли Шин У, не требующие компенсации или доказательств, были не чем иным, как простыми действиями. Я каждый день повторял единственное, что мог сделать, чтобы сделать то, что хотел.
Желанием Ли Шин У был сам танец. Если бы он мог продолжать танцевать, он мог бы несколько раз сломаться, упасть со сцены и быть пониженным в должности на несколько званий. Если бы он мог заполнить всю свою повседневную жизнь танцами, Ли Син У, казалось, отдал бы этому все, что у него было.
Это не была одержимость, любовь или привязанность. О Хе Рён до сих пор не нашла слов, чтобы описать это. Однако он больше не отрицал и не пренебрегал усилиями и желаниями Ли Син У. Это могло быть великодушие, потому что он был конкурентом, который не мог представлять угрозы, или это могло быть сочувствие, потому что он превосходил его. Тем не менее, О Хе Рён не хотела так сильно умалять ее дух товарищества.
Я его не понимал, но поддерживал. Я не мог определить источник этого усилия, но заметил его. Иногда мне хотелось протянуть руку и подержать ее, посидеть с ней, отдохнуть немного, а потом снова пройтись с ней. Ли Син У был именно таким танцором.
Ли Шин У, закончивший дневное расписание, ушел с занятий первым. Задав небольшой вопрос, Джинсу залпом выпил воду. О Хе Рён, вытершая пот, слегка пожала плечами.
Ответ без всякого содержания на самом деле сам по себе был правильным ответом.
Имелся значительный объем объективно описанных данных анализа. Вывод отчета, в котором анализировались и изучались причины неудач прошлых проектов, был простым. Провал, который был предсказан еще на этапе планирования без учета рентабельности.
Каждая деталь отчета, который еще не получил председатель Кан, хранилась в памяти Кан Тэёна. Кан Тэён без колебаний рассказал и обдумал личные дела Тэсана. Провал председателя Канга не был провалом Кан Тэёна. Точно так же, как его ошибки не являются ошибками Кан Тэёна. Это был очевидный момент.
«Я подтвердил место жительства Кан Тэ Юна».
«Он перемещался с места на место, а затем поселился там».
Кан Тэ Ён не был ни разочарован, ни удовлетворен результатами, которые не превзошли его ожиданий.
Тэюн Кан. Второй сын председателя Канга и ребенок его второй жены, он был еще одним сводным братом Кан Тэ Ёна. Кан Тэ Ён раскритиковал его как пессимиста, замаскированного под романтизм. Он с улыбкой на лице резко раскритиковал покойницу, заявив, что предельная искренность по отношению к покойнице – не что иное, как роскошный побег для слабого мужчины.
Любовь, которая толкнула его в пропасть, была веской причиной для труса, боявшегося конфликтов и конкуренции, притвориться пессимистичным фасадом. Кан Тэ Юн использовал женщину как средство побега. Трагическая любовь, возникшая из-за разницы в статусе, стала прекрасным предлогом, чтобы облегчить бремя быть сыном председателя Канга.
Кан Тэ Юн скорчился один в горах, где бунгало, где мертвая женщина сделала свой последний вздох, стояло, как старый пейзаж. Я спросил о времени, а также о воле и ожиданиях председателя Канга. Он читал свое присутствие и скрывал свое присутствие, как призрак, но на самом деле у него не было ни таланта, ни интереса к игре в прятки. Это произошло потому, что председатель Кан знал пределы своего терпения. Я знал лучше, чем кто-либо другой, что, если я действительно исчезну, ограниченная во времени свобода, которую я обменял на смерть женщины, закончится. Поэтому он скрывался там, где его можно было найти, и периодически обнаруживал свои следы.
«Есть бассейн, в который я ходил каждый день до переезда».
Холодный взгляд остановился на Сон У Чже, который на мгновение остановился, гадая, что он пытается сказать. Документы, заполнившие стол, уже были аккуратно отложены в сторону.
«Ли Шин У ходил в тот же бассейн».
В уголке рта Кан Тэ Ёна была проведена линия, когда он без всякого выражения смотрел на Сон У Чже. Вскоре раздался короткий взрыв смеха.
«Да, резиденция Ли Син У была неподалеку».
«Я также подтвердил, что они ели вместе и часто проводили время вместе».
Кан Тэён, все еще улыбаясь, криво потер подбородок. Я слушал доклады Сон У Чже один за другим и через определенные промежутки времени стучал по столу. Кончики пальцев даже почувствовали легкость, словно наслаждались отдыхом.
У него была сильная одержимость людьми, и у него не было близких друзей. Он ел, пил и даже тусовался с незнакомцами, которых несколько раз встречал в местном бассейне.
Кан Тэ Ён, проявивший интерес к неожиданному сообщению, подумал о Ли Шин У. Безликое лицо и потрясающее тело заставляли людей выглядеть, прямо скажем, некрасиво. Я хорошо воспользовался Пак Чон Дэ, который внезапно перевернулся вверх тормашками. Такое тело не было редкостью. Эти вещи было легко найти, и они не были совершенно незаменимыми.
Что касается того, был ли он хорош в управлении делами или нет, то это было не так. Если бы существовала такая вещь, как мирское, оно бы не было так разрушено. Поскольку он был молодым, он не имел освежающего вкуса и не был достаточно спелым, чтобы взорваться. Тот факт, что все, что он знал, это танец, за который он отчаянно цеплялся, как за молоко матери, сводил Пак Чон Дэ с ума и заставил Го Хана и Кан Тэ Юна прийти на его сторону.
В старом видео с Ли Син У обращались ужасно и без каких-либо особых симптомов. Кан Тэ Ён ничего не получил от видео. Это только подтвердило иррациональную одержимость Пак Чон Дэ Ли Шин У. Было неясно, будет ли эта навязчивая идея по-прежнему эффективна, и было ли это правдой или нет, она не была полезной.
Однако одна возможность заинтересовала Кан Тэёна. Это правда, что Ли Син У все еще обладал силой привлекать внимание других.
Я признал это. Кан Тэ Ёна тоже привлекла эта сила, и он без колебаний схватил его. Насколько я помню, Ли Шин У каждый раз был мятым. Это была рваная тряпка, в которой нечего было делать. Даже спустя 11 лет это все еще было естественно. Скорее, внимание Кан Тэ-она привлекло свежее лицо Ли Шин-у, которое неудивительно, даже если бы оно стало еще хуже.
В прошлом возможности Ли Син У были исчерпаны. До такой степени, что это было слишком много для предмета, Ли Син У был хорошо написан и написан на должном уровне. Однако полностью оно не исчезло. Он стойко выживал и прекрасно прожил свою повседневную жизнь. Это была потрясающая вещь. Внезапно скомканный Ли Син-у в моей памяти сменился прямым Ли Син-у под зонтиком. Загробная жизнь не интересовала Кан Тэ Ёна, который полностью выдал его за игрушку Пак Чон Дэ и совершенно забыл о настоящем Ли Шин У.
Острые глаза холодно блестели. Да, у меня не было намерения встречаться с Ли Син У, который так далеко поправился. Я никогда не ожидал, что он все еще будет стоять, как зеленый лист, с таким чистым и белым лицом, как будто он не имеет никакого отношения к прошлому. Это было прошлое, в котором не было бы ничего удивительного, если бы оно было полностью разрушено и сожжено без остатка, как обычно это делают тряпки и ямы для капель воды. Ли Шин-у, переживший тяжелое прошлое, стоял там со своим хорошо исцелившимся телом, как будто он никогда не был ранен.
Кан Тэ Ён не верил в восстановление слабых вещей. Я хотел проверить, настоящее ли нормальное лицо. Однако Ли Шин У развалился прежде, чем Кан Тэ Ён смог что-либо сделать. В тот момент, когда он подтвердил, что это был трогательно тонкий защитный щит, Кан Тэён усмехнулся. Как и ожидалось, в Ли Син У не было ничего особенного. Это даже нельзя было назвать развлечением. Мимолетный интерес был не чем иным, как искрой, возникшей в результате столкновения прошлого и настоящего.
Саркастичный Кан Тэён поджал губы.
«Сэкономьте время на выходных».
Я поднял свое свободно похороненное тело.
«Я давно тебя не видел, поэтому думаю, было бы неплохо сначала встретиться с тобой здесь и поздороваться».
Если вы не хотите приходить, вам просто нужно дать им повод прийти. В Кан Тэ-ёне, который широко улыбался, не было видно ни тяжелого бремени нового дела, ни усталости, вызванной непосильной работой. Темные умные глаза под прямыми бровями были безупречны и ясны. Это было ясно и ясно, без каких-либо следов коварных заговоров, коварных уловок или подлого насилия.
7. Знаки
Березовый лес, где приближался сезон, был тихим, как глубокое море. Ветер, дувший время от времени, рассеивал тихую атмосферу. Когда я ступил на пустынную тропу, под моими ботинками захрустели опавшие листья. Ветер, дующий сзади, прошел мимо моих ушей.
Внезапно Кан Тэён поднял голову и увидел облачное небо за голыми ветвями деревьев. Предсказание, что капли дождя упадут с заходом солнца, оказалось неверным. Кан Тэ Ён, который легко поднимался по крутой лесной тропинке на пятках, не сделал ни единого вдоха. Лес был для него знакомым местом, когда-то он проводил время, бродя по горам, как будто они были его двором. Это был положительный эффект самодовольного образования председателя Канга.
Когда птицы, испуганные грохотом выстрела, разом взлетают, в лесу остается только тишина. До моих ушей донесся звук бьющегося горного животного, у которого оторвало всю плоть и кровеносные сосуды. Кан Тэён наслаждался этим моментом. Я контролировал жар в животе, наблюдая за моментом смерти, поскольку даже малейшая жизненная сила медленно уходила. Конечно, это было лишь временное явление.
В конце длинной нехоженой тропы находилось открытое озеро. На одном берегу озера, окружавшего хребет полукругом, стоял деревянный дом. Бунгало, украшавшее уголок пасторального пейзажа, по-прежнему было мрачным и пустынным.
Кан Тэён пошел к озеру, где закат стал красным. Длинный старый мост тянулся от бунгало к центру озера. В конце моста кто-то сидел один с удочкой.
По мере того как расстояние сокращалось, крики с деревянного моста становились громче. Глаза мужчины, не тронутые прежними криками, не отрывались от кончика удочки. Ветер не дул. Однако замерзший воздух напоминал холодное время года.
Темная тень упала под ноги Кан Тэёна, который пододвинул простой стул и сел рядом с ним. Мужчина, который смотрел на поплавок с кольцом, стоявший вертикально на спокойной поверхности воды, внезапно чихнул. Я потер кончик носа и посмотрел в сторону. Лицо мужчины в межсезонной куртке в минусовую погоду сохраняло свой цвет. Это не было особенно удивительно, поскольку семья по своей природе не подвержена холоду. Причина, по которой мужчина свернулся калачиком, была не в холоде. Это было бессознательное проявление моего несчастного внутреннего «я».
Мужчина, который легко поздоровался, вытянул скрюченное тело и широко улыбнулся. Кан Тэ Ён тоже улыбнулся, заметив эту решительную позицию.
«Они до сих пор ведут себя как бездомные».
«Разве это не учение Председателя о том, что каждый человек обязан носить неправильную одежду?»
Кан Тэ Юн, не пропустивший вежливого упрека, усмехнулся.
Кан Тэ Юн, оглядывавший широкое озеро, ответил без сожаления. У удочки не было никакой цели или смысла. Это был просто лучший способ убить время. Поверхность воды сверкала, как пляж с красным песком. Кан Тэ Ён, молча глядя на красивый и жуткий пейзаж, открыл рот. Это было примерно в то время, когда солнце полностью скрылось за хребтом.
«Пришло время устать играть в прятки».
«Да, тебе наскучило играть в прятки с самого детства».
— Ты все еще плохо умеешь прятаться.
«Спасибо моему великому брату».
Кан Тэ Ён тоже охотно посмотрел мне в глаза, оглянулся на меня и произнес эти слова. Безжизненные серые глаза Кан Тэ Юна светились озорным блеском. Это было единственное место, где Кан Тэ Юн, который ходил по воде, как припадок во время дождя, не чувствовал позыва. Это было место, где он впервые встретил женщину, и по воле судьбы она встретила свою смерть именно в этом бунгало.
Кан Тэ Ён подумал, что занятия любовью его сводного брата были весьма необычными. Это тоже мягкость крови? Между пародией моего отца и пародией Кан Тэ Юна было некоторое сходство. Об искренности чувств не могло быть и речи. В любом случае, Кан Тэ Юн использовал трагедию своей возлюбленной как предлог для побега. Мнение о том, что это был трусливый и слабый выбор, осталось неизменным. Я был саркастичен, но не критиковал выбор. Странствия Кан Тэ Юна были своего рода протестом его отцу и мирным жестом его братьям.
Молчание Кан Тэёна стало великим подтверждением.
«Как долго ты собираешься подражать беззубому тигру, который не соответствует твоему темпераменту? «Теперь я думаю, что могу отказаться от своей жадности и забыть о приведении в порядок одного из моих трех сыновей».
«Думаю, у него тоже есть некоторые отрицания».
Хитрый ответ Кан Тэёна заставил людей рассмеяться. Я сразу понял, что это желтый парень, который с юности всегда умел говорить грязные слова, но на этот раз это было уже слишком. Кан Тэ Юн, который протестовал с улыбкой, вскоре посмотрел на Кан Тэ Юн с сухим лицом.
"Что вы думаете? «Я все еще выгляжу полезным?»
Это был вопрос, который прямо касался действий Кан Тэёна, который следовал за мной без разрешения. Кан Тэ Юн ярко улыбнулся при виде своего сводного брата, даже не моргнув.
«Скажи им, что ты все еще не можешь вести себя как человек».
«Было бы неприятно, если бы мне пришлось заставить тебя это сделать, но это нормально?»
Кан Тэ Ён, который на мгновение замолчал из-за тонкой провокации, слегка поднял плечо.
Ха-ха-ха, Кан Тэюн, который часто громко смеется, на этот раз повысил голос еще сильнее. Я не знал, что означает короткое молчание Кан Тэёна. Он был человеком, который безжалостно рубил любого, кто вставал на его пути, даже если это был кровный родственник, и без колебаний наступал на него. Несмотря на приятную улыбку, Кан Тэ Ён был бессердечным хищником, не знавшим признания. Это было слишком великодушное навязывание отрицания человеку, который передал ему этот темперамент. Для их отцов дети были не более чем личным имуществом.
Даже если Кан Тэ Юн займет его место, как того желает его отец, сможет ли он выполнить свою роль? Когда идет дождь, Доджи повезло, что он может контролировать свою манию. Как и хотел отец, Кан Тэ Юн не мог никак стимулировать своих братьев. Было трудно сохранить свое тело здоровым, а иногда мне было трудно просто сохранить разум.
Зная об этом, Кан Тэён помог ему бродить. Он помог ей сбежать вместе с женщиной и позаботился о ее загробной жизни. Он ловко убедил Кан Тэ Юна бросить его, а в трудные времена обратился к нему и завербовал его в качестве союзника.
Хотя это был хитрый и расчетливый поступок, Кан Тэ Юн был благодарен за помощь. В то время протягивание руки помощи Кан Тэ Юну означало, что он должен был быть готов потерять отца из виду. Кан Тэ Чжун изо всех сил старался поймать Кан Тэ Юна и женщину. Он был более жестоким, чем его отец. Кан Тэ Ён, находившийся за границей, лично послал кого-то помочь ему сбежать. На первый взгляд он преследовал Кан Тэ Юна, но на самом деле это выиграло ему время, чтобы он мог провести свои последние минуты с этой женщиной.
Целью было списать долг. Намерение состояло в том, чтобы привлечь Кан Тэ Юна на свою сторону и использовать его в качестве долгосрочного партнера. Для Кан Тэёна это было средством, но для Кан ТэЮна это был инструмент. С самого начала Кан Тэ Юн не относился враждебно к своему младшему брату. Моя мать пренебрегала им, и Кан Тэ Чжун обиделся, но даже в его юном уме казалось, что это не их вина. Мне было любопытно узнать о шляпах, которые перевернули особняк вверх тормашками, словно гигантский удав. Третья жена моего отца, никому не известная актриса, была похожа на звезду, а мой младший брат, завернутый в мягкие пеленки, был похож на ангела.
Кан Тэ Юн в долгу перед своим младшим братом. Когда мне часто хотелось умереть, я думал об этом долге. Голос моего возлюбленного, говорящего мне жить долго, раздался эхом. Итак, Кан Тэ Юн нашел причину. После погашения долга. Долг Кан Тэ Юна стал одной из причин, по которой Кан Тэ Юн остался жив. Конечно, это был факт, который Кан Тэёну знать не обязательно.
Кан Тэ Ён даже не выказал никакой неожиданной реакции. Ее лицо было прекрасным, как у бога войны, напоминая сильные стороны ее матери и отца. Кан Тэ Юн, глядя на окровавленные щеки, пожал плечами.
«Хорошо, что я могу для тебя сделать? «Наш младший».
Хотя Кан Тэён, возможно, уже устал от щекочущего голоса, он улыбнулся, как будто ждал.
«Пожалуйста, заплатите за дорогое лицо».
Кан Тэ Ён протянул ему планшет. Внутри была зафиксирована вся информация о фонде, который проведет церемонию запуска в марте следующего года. Кан Тэ Ён просил о личной встрече, но он должен был быть готов заплатить высокую зарплату.
Рука, положившая удочку, получила планшет. Тэюн Кан не был смущен огромным количеством информации. В конце концов, я знал, что Кан Тэ Ён был воплощением искренности. Этот искренний парень был умным и дотошным. Это было состояние, которое заставило его стать незаменимым монстром.
Никакой истории не было. У фонда, который был создан в июне этого года, не было никакой деятельности, которую можно было бы продемонстрировать, как это было до церемонии запуска. Кан Тэ Юн пропустил формальные вопросы повестки дня, такие как цель создания. Я просканировал документы, содержащие только основные данные фонда. От директора фонда, отвечающего за фактическое управление фондом, до руководителей каждого отдела, персонал, выбранный Кан Тэёном, представлял собой буквально финансовые ресурсы.
Это было не то место, где можно было бы смущаться, будучи мадам с лицом. Удивительно, но все оказалось серьезнее, чем ожидалось. В любом случае, я приложил много усилий, чтобы превратить его в прачечную или пункт обмена валюты. Оно было систематическим, план конкретным и структура прочной. Общественный интерес и опыт, которыми должен обладать культурный фонд, были поставлены на первый план.
Кан Тэюн был просто впечатлен. С другой стороны, я также внутренне смеялся над упрямым темпераментом Кан Тэёна, который был заметен даже в этом маленьком бизнесе. Время Тэ-Ён Кана было дорогим, а стандарты были слишком высокими, поскольку он только начинал как слепец. Рост моего сводного брата, который я видел своими глазами, не был просто преувеличенным слухом.
Кан Тэ Юн, который подробно прочитал внутреннюю организационную структуру и бизнес-план фонда, собирался рассеянно перевернуть список членов. Знакомое лицо привлекло внимание Кан Тэ Юна. Когда он восстановил перевернутую страницу, в его глазах появилось безликое лицо. Это был Ли Шин У.
Кан Тэ Юн почти случайно пропустил резюме Ли Шин У, который был последним в списке.
Окончила H University, танцовщица балетной труппы Нараэ.
На фотографии Ли Син У смотрел в камеру с лицом, таким же белым, как и его чистая карьера.
Кан Тэ Ён посмотрел на слегка изменившееся лицо Кан Тэ Юна, а затем перевел взгляд на берег озера. Красный поплавок, плавающий на леске, погружался в воду и плыл. Рыба, которая взяла наживку, не была поймана бородками, а просто заглатывала корм и медленно исчезала. Оставшаяся удочка задрожала.
Когда тряска утихла, Кан Тэ Юн оторвал взгляд от документов и посмотрел в сторону.
В его глазах вспыхнул конфликт, когда он понял, что Кан Тэ Ён знал о существовании Ли Шин У.
Я был бы на стороне Кан Тэёна, даже если бы ему не пришлось вот так брать заложников. Если бы я сделал это не так, как хотел, интересно, действительно ли они планировали привлечь к этому людей, которые не имели к этому никакого отношения? Я пытался угадать намерения Кан Тэёна, но спасти было нечего. Возможно, он думал, что одной мертвой женщины недостаточно, чтобы окружить меня. Кан Тэ Юн беспомощно рассмеялся, вспомнив глубоко укоренившееся недоверие своего младшего брата к людям.
У меня было такое чувство, будто меня поймали в колючку. На самом деле, моей первой мыслью было сказать «нет».
Как это важно – оказаться втянутыми в такие общие отношения. Кан Тэ Ён, который сделал вид, что не заметил Кан Тэ Юна, который отреагировал так, как будто его застали врасплох, перевел взгляд на берег озера.
Предположение Кан Тэ Юна оказалось ошибочным. Кан Тэ Ён «уже» знал Ли Шин У. Кан Тэ Юн уже «знал» Ли Шин У из неожиданно далекого прошлого. Непонимание Кан Тэ Юна было результатом удивительного совпадения. Кан Тэён не доверял совпадениям, но, по крайней мере, во встрече Кан Тэ Юна и Ли Шин У не было никаких следов постороннего вмешательства. Их встречу можно было объяснить только одним способом.
Случайное совпадение и непонимание Кан Тэ Юна пошли на пользу ходу работы. Поэтому Кан Тэ Ён не объяснил ситуацию и не исправил недоразумение.
«Мне не нравится император Чжао».
Улыбка на его губах была неторопливой, как после полудня.
Ли Шин У посмотрел на свой мобильный телефон и поднял голову.
Внешний ветер дул из окна, открытого для проветривания. Я встал, вытирая холодную шею. Был поздний вечер, и многолюдная квартира-студия уже кипела пьяными людьми.
Когда я закрыл окно, шумный холодный воздух заблокировался. К этому моменту в маленькой комнате остыло. Одна кровать, один письменный стол и старый компьютер. Мини-холодильник, стиральная машина барабанного типа и встроенный в стену шкаф на одного человека — все, что заполняло студию. Единственное, что принес с собой Ли Син У, — это компьютер. Другие представляли собой базовые опции или предметы, оставленные предыдущими арендаторами.
Компьютер, который я купил по дешевке в закрытой компьютерной комнате, использовался редко, за исключением живых выступлений и поиска материалов. На книжной полке, прикрепленной к столу, стояла всего пара книг. Поскольку пространство было ограничено, у меня не было книг, и я брал те книги, которые мне были нужны.
Это была комната, которая не раскрывала характеристики обитателей. На самом деле у Ли Син У не было никаких предпочтений. Я не курил и редко употреблял алкоголь. Это была повседневная жизнь, наполненная танцами. Это стало особенно актуально после того, как я бросил плавать.
Ли Син У поставил бутылку с водой на пол и сел на кровать. Я протянул руку и взял свой сотовый телефон. От Донхва не было никаких сообщений. Это были долгие каникулы, и Ли Син У не хотел их прерывать. Меня просто беспокоил пропущенный звонок, который произошел во время урока. Я позвонил сразу после подтверждения, но на сказку не ответили. Это случалось часто. Пробыв в неизвестном месте месяц или два, однажды он внезапно появился.
Так будет и в этот раз. Причина, по которой я продолжаю чувствовать тревогу, вероятно, заключается в том, что я не смог адаптироваться к изменившейся среде.
Ли Шин У встал и снова открыл окно. Подул сильный ветер. Сезонный холод вцепился в мое тело, но я мог дышать гораздо лучше. Я скрестила руки на оконной раме и прислонилась к ней щекой.
Я едва мог спать. Несмотря на то, что я усердно работал весь день до изнеможения, ночи у меня продолжали быть бессонными. Красочные вывески освещали переулки поселка однокомнатных апартаментов, как дневной свет. Мои глаза сверкали, и я уткнулся лицом в предплечье. Я надеялась, что холодный ветер освежит мои мысли, но не вышло. Я заставил себя отключиться от болтающихся образов.
Я слез с подоконника, лег на кровать и снова попытался заснуть. У Ли Шин У не было причин не спать вот так.
«Почему ты сегодня оставил поводок?»
Когда его спросили об отсутствии Сон У Чже, который всегда был рядом с ним, как собака, Кан Тэ Ён ответил легкомысленно.
«Придурки не очень хороши в вуайеризме».
Это звук смеха собаки. Сон У Чже был человеком, которого задерживали люди, которые нюхали грязные носы, как собака, и суетились в спины других людей. Компания Songsan, которая начинала как дневной торговец на переулке, приобрела известность в отрасли и теперь прочно удерживает свое бесспорное первое место, ждала одобрения Комиссии финансового надзора на включение в институциональную систему.
Тхэон Кан владел значительной долей компании, которую Сонгсан основал и превратил в дочернюю компанию, чтобы получить официальное одобрение. Их клеймо заключалось в том, что гангстерский бизнесмен, привязанный к третьему сыну семьи Тэсан и способный лишь подавать милостыню, чистя дно, не заслуживает обращения с ним как с собакой на поводке.
Кан Тэ Ён не стал возражать против их стигмы. Он был равнодушен, как будто просто вскочил на подножку. Однако они упустили из виду тот факт, что оскорбление собаки было актом оскорбления авторитета Кан Тэёна и вторжения на его территорию. Это было проявление яростной индивидуальности, передавшейся из поколения в поколение.
— Этот ублюдок умеет привязывать поводок своими руками.
Кан Тэ Ён, который повернул табурет и сел, элегантно откинулся назад. Даже при темном освещении на его прекрасном лице появилась жестокая улыбка.
«Было бы благороднее, если бы проходящая дворняга была застигнута врасплох».
Несмотря на то, что его напрямую критиковали за то, что он кучка плохих парней, Мун Сон Хён ярко улыбался и говорил доброжелательно.
«Желание — звериный инстинкт, и разве люди не тоже звери? Удовольствие – это ненужный элемент разума. Извечная истина состоит в том, что громоздкие формальности и манеры хуже тел голых коршунов, но какой смысл клясться, что они хуже собаки? Это люди, которые не поймут, даже если пошутить прямо у них перед носом. «Какой смысл говорить, что ты уступаешь золотому зверю перед этими ублюдками?»
Даже если я скоро умру, я отличаюсь от «этих парней», Мун Сон Хен, который провел черту, взглянул на меня с надеждой на позитив. Теперь я осознаю свою ошибку. Хоть он и был ублюдком, у ублюдка из Тэгатджипа был другой престиж, но он тоже открыто игнорировал Сон У Чже. Я отличался от тех идиотов, которые не могли понять даже Падрипа. Было неприятно, когда с тобой обращались как с ублюдком из дома Дэгат только потому, что этот ублюдок был ублюдком Кан Тэёна, но он этого не показывал. Мун Сон Хён уважал власть и территорию Кан Тэёна больше, чем кто-либо другой. Кан Тэён посмотрел на Мун Сонхёна, который рабски улыбался, словно раскрывая свои истинные чувства, и поднял брови. В одно мгновение, даже не осознавая этого, сильно натянутый воздух расслабился и рассеялся.
Кан Тэ Ён встал с табурета, достал сигарету и спросил: Мун Сон Хён, который не мог скрыть своей радости, быстро приблизился. Он достал дорогую зажигалку и с радостью зажег ее. В темной комнате появился яркий свет, а затем погас.
«Когда вы приехали в Корею и показываете ли вы сейчас свое лицо? «Он чертовски дорогой».
«Что такого хорошего в людях, которые собираются вместе и все, что они делают, это жуют друг друга?»
«Какой чудак, в конце концов, это преступление, что ты так поступаешь. Это преступление. Чон Ки Тэ какое-то время молчал, а затем появился с бусами. Черт, такие люди, как ты, уничтожают всех невинных детей. «Что это? Мне так стыдно за тебя, что я даже не хочу с тобой писать».
Мун Сон Хён, хихикая, сел рядом с Кан Тэёном и вместе курил сигарету. Я заказал виски и порцию водки Кан Тэёну.
Я дважды не рекомендовал его Кан Тэёну, и тот отказался. Бармен вежливо налил мне чистой воды. Кан Тэ Ён был единственным, кто пил только воду в декадентском заведении. Сонхён Мун ухмыльнулся, наслаждаясь его тщательностью и упрямством.
Кан Тэ Ён, который от природы ленив, тусуется с неверными людьми и поддерживает хорошие отношения, не представляет никакой сложности. Мне было так грустно. Яхт-клуб на самом деле был североамериканским клубом, незаконным клубом, в который входили только дети, рожденные за пределами страны. Среди них Кан Тэ Ён был особенным. Хотя он был ребенком своей третьей жены, он не был ребенком, рожденным за пределами страны. Женщина, родившая его, и сам Кан Тэ Ён числились в семейной книге здоровыми, но мир относился к нему как к внебрачному сыну удачливой наложницы.
Тот факт, что мужчина, которому не удалось избежать врожденных дефектов, избил ребенка своей жены и встал на вершине, взволновал Мун Сон Хена. Не потребовалось много времени, чтобы отождествление сменилось восхищением, а восхищение — трепетом.
Мне понравилась двуличность Кан Тэёна, поскольку он не слишком проявлял свои эмоции. Всегда слегка улыбающееся лицо было тщательным камуфляжем, а маска была настолько ошеломляющей, что полностью захватывала душу тех, кто ее видел. Действительно, он был идеальным ребенком женщины, полностью пленившей душу председателя Канга своей выдающейся красотой. Великолепная внешность и уникальный темперамент Кан Тэёна создавали впечатление, будто ему не хватает преданного ребенка. Было грубо сравнивать его с этими недоделанными ублюдками.
Однако не всем в другой половине понравился Кан Тэён. Некоторые, как Мун Сон Хён, сдались без единого сопротивления, а другие, как Юн Су Мён, восстали и проявили чувство неполноценности.
Кан Тэён не интересовался ни тем, ни другим. Он ловко игнорировал лесть Мун Сон Хёна и нападки Юн Су Мёна и ладил со своей лучшей половиной. Кан Тэён, не имеющий эмоциональных перепадов и находчивый, естественным образом завоевал расположение своей второй половинки. Трудно подойти, но дружелюбно. Хотя он был добрым, линия, которую он провел в одностороннем порядке, была абсолютной. Кан Тэ Ён сломал челюсть Юн Су Мёну. Его нельзя было точно описать никакими словами, кроме как «он был уничтожен».
Кан Тэ Ён, выражение которого исчезло, был жутковатым. В конце концов, глазами, полными скуки, он посмотрел на Юн Су Мёна, который умирал, обхватив голову сломанной челюстью. Вокруг него была плотная атмосфера, к которой он не осмеливался прикоснуться.
Даже когда Юн Су Мён, который не мог этого вынести, плакал и умолял сохранить ему жизнь, он равнодушно махал туфлей. В тот момент, когда я схватил штанину и заплакал, я стряхнул ее, как будто на ней была грязь. Он ухмыльнулся с холодным лицом, как будто только что понял, что имеет дело с подонком. Улыбка, пронизавшая его живописное лицо, была даже жуткой.
Мун Сон Хён был в восторге, когда стал свидетелем безжалостности Кан Тэёна, не выказывая ни колебаний, ни гнева, ни волнения, почти глядя на каждого человека. Человеком, которого Юн Су Мён оскорбил несколькими словами, была женщина, родившая Кан Тэ Ёна. Если бы вы спросили, всегда ли Кан Тэён был очень предан этой женщине, Мун Сонхен мог бы усмехнуться. Кан Тэён, который смеялся и смеялся над насмешками Юн Су Мёна, не мог обнаружить ни малейшего дискомфорта. Сразу после этого у Юн Су Мёна была сломана челюсть, выбиты ребра и повреждены внутренние органы. Это была цена ущерба индивидуальности Кан Тэёна.
Высокомерный внебрачный ребенок по имени Кан Тэён.
Прикосновение к его индивидуальности было для него оскорблением. Это был поступок, который прямо плюет на установленную им власть. Кан Тэ Ён, добродушно улыбавшийся, не терпел плохого обращения с идиотами.
После выписки из больницы после полугодового пребывания в больнице Су Мён Юн отправился в Соединенные Штаты, прежде чем получить диплом. Трагедия встречи клуба в Сеуле летом, когда мне было 19 лет, держалась в секрете. Юн Су Мён не раскрыл преступника, и обе половинки хранили молчание. Несчастным случаем, произошедшим на их сборе, где их положение в семье было нестабильным, стал царапина. Скорее, абсолютное насилие, проявленное Кан Тэёном, заставило их замолчать. Не было ни одного человека, у которого хватило бы боевого духа противостоять Кан Тэёну, который всем уступал и имел принципиально отличающийся от них темперамент.
Председатель Юн, который видел рабский характер уродливого парня, спасшего ему жизнь даже после того, как его избили, как собаку, не почувствовал необходимости упоминать об этом инциденте. Ситуацию испортил неожиданный несчастный случай, и Юн Су Мён сбежал, как будто его выгнали. Перед отплытием корабля Кан Тэён, который лично посетил Юн Су Мёна с беспечным выражением лица, расколол яблоко и протянул его Юн Су Мёну, который не мог даже пить воду из-за сломанной челюсти. Юн Су Мён, который понял это как угрозу отрубить тебе голову, испугался и попросил назвать дату отъезда. Мун Сон Хён, услышавший эту историю через дорогу, рассмеялся.
Кан Тэ Ён, который был настолько совершенен, что его человеческая сторона не была раскрыта, также был несколько извращенным человеком. Мун Сон Хён, испытывавший чувство родства, ощущал косвенное удовлетворение от совершенства Кан Тэёна. Что ему больше всего нравилось, так это то, как Кан Тэ Ён владел своей силой. Монахи, привыкшие убивать людей всего несколькими словами, не могли даже осмелиться показать зубы на насилие Кан Тэёна, которое разворачивалось прямо у них на глазах. Кан Тэ Ён, который хорошо умел использовать один кулак, а не сотню слов, мягкое слово, а не жестокое насилие, и использовать внимание и принуждение по своему усмотрению, даже не тратил зря внешний вид, который создала женщина. ему.
Рост Кан Тэёна был также ростом Мун Сонхёна. Успех Кан Тэ Ёна, оставившего след в мире за последние 10 лет, был подобен волнующему бунту, начатому его половинками. Те высокомерные и высокомерные люди, которые верили только в кровь гордого законного сына, не осмеливались даже идти за Кан Тэёном по пятам. Так будет и дальше, и Кан Тэ Ён продолжит побеждать, пока они у его ног. Твердая вера Мун Сон Хёна была движущей силой его бесконечной поддержки Кан Тэёна. Другими словами, успех Кан Тэёна был успехом Мун Сонхёна, полудворянина и грязного внебрачного сына.
«Я слышал, что Ли Со Ын тоже возвращается в Корею. Я терпел это долгое время. Я слышал, что этот грязный ублюдок обращался с ребенком, как с сушеным минтаем. Что ж, вы думаете, что мужчина, который изнасиловал и убил женщину, беременную его ребенком, считал проданную женщину ценной? Он приложил к этому столько усилий, но вскоре уже открыто унижал девушку и называл ее своей половинкой. «Ли Со Ын, которая даже не могла мечтать о разводе, прошла через множество трудностей из-за своего похожего на тигра отца Со Сыля».
Ни для кого не было секретом, что Ли Со Ын, дочь Haeshin Group, была продана и выдана замуж за сына представителя Пак. Председатель Ли Мён Хан, который увеличил размер компании, приобретя основные бизнес-права сразу после того, как стал родственником члена палаты представителей Пака, рассматривал своих сына и дочь всего лишь инструменты. Он был воплощением характера, похожего на гиену.
В процессе завоевания прав на бизнес он нажил немало врагов и даже развелся, так что его нынешнее положение было не очень хорошим. Тем не менее, фоном для громкого протеста стал тот факт, что коррупция в группе Хэсин достигла члена палаты представителей Пака. Не было возможности опровергнуть слух о том, что член палаты представителей Пак не не смог предотвратить развод, а что он не предотвратил его. Точно так же и насмешливое замечание о том, что все принесенное ею приданое ушло на больничные расходы, не было беспочвенной чепухой.
Было ясно, что член Палаты представителей Пак, которая согласилась на развод, чтобы хранить молчание о плохом поведении своего сына, который был наркоманом и имел плохие манеры, пыталась незаметно скрыть этот вопрос. Должна быть веская причина, почему они согласились на развод, хотя было очевидно, что другим будет только хорошо, если они будут шуметь. Они не были великими людьми, которые могли бы сделать что-то, что могло бы привести к потерям.
Кан Тэ Ён, присутствовавший на их грандиозной свадьбе от имени председателя Канга, вспомнил женщину, одетую в великолепное и экстравагантное свадебное платье. Впечатление было слабым. Потрепанный вид его бледного лица делался еще заметнее от того, что он был одет в одежду, которая ему не шла. Возможно, он работал аутсорсером, но я не смог найти никакого сходства с председателем Ли Мён Ханом. скорее,
«Они сказали, что Пак Чон Дэ сошел с ума и напали. Я был так очарован этим, что собирался начать этим заниматься, но было сказано, что член палаты представителей Пак первым начал гадание. Сколько бы ни говорил этот старик, член палаты представителей Пак, подумали бы те люди, которые притворяются членами престижной семьи, о том, чтобы послать этому идиоту запрещенный нефритовый лист? У этого парня, Ли Мён Хана, должно быть, сильно болела голова. Несмотря на то, что Ли Со Ын — ублюдок, как можно назвать девушку, которая известна своей верностью такому ублюдку, как Пак Чон Дэ? Раздавать бесплатно - это расточительство. Это очевидно даже не глядя на то, сколько он получил и съел через свою заднюю дырку. Сколько лицензий на ведение бизнеса выдал член палаты представителей Пак? Кстати, этот ублюдок Пак Чон Дэ без ума от того, кто ему не нравится, кто бы к нему ни привязывался, но я не знаю, почему он вдруг стал одержим Ли Со Ыном и начал вести себя как сумасшедший. Ли Со Ын сказал, что есть еще кое-что, что можно увидеть, кроме реальной истории, и что Ваккудо также сильно отстает. Неужели этот ублюдок действительно думал, что превратится в утиное яйцо из реки Накдонг, поэтому занялся другими делами? Так и есть, по слухам».
Сонхён Мун, который не мог не задаться вопросом, не смешен ли этот слух, смеялся и облизывал губы, допивая остаток напитка.
«Эта молодая женщина… ах, ей за 50, но можно сказать, что она молода. Во всяком случае, до меня дошел слух, что она снова родит ребенка. Говорят, и на этот раз это красный перец. Если это правда, то не является ли это лишь вопросом времени, когда задница Пак Чон Дэ загорится? Интересно, действительно ли этот перец появился из желудка этой женщины? Это результат того, что член палаты представителей Пак не смог отказаться от своих привычек и отправился на восток, чтобы запугивать друг друга. «Я не думаю, что пройдет много времени, прежде чем Пак Чон Дэ и эта молодая женщина, мать и сын, окажутся вместе хладнокровно».
да? Мун Сон Хен улыбнулся, прося согласия, и выглядел счастливым. Я также почувствовал глубокую обиду на Пак Чон Дэ, который относился к своей жене хуже, чем к метису, когда он вышел из желудка женщины, вытолкнувшей его жену, и вошел в гостиную. За непрошеными замечаниями большую часть доли занимало удовольствие, которое он испытывал от жевания Пак Чон Дэ, о котором говорили.
Затем Мун Сон Хён взглянул на Кан Тэёна, который даже не слушал, и повернулся на своем табурете, чтобы осмотреть внутреннюю часть клуба. Под тусклым освещением за каждым столиком сидели и проводили время люди, разбросанные повсюду, как тряпки. Слова были ограничены, но на самом деле это был мир, полный негодяев и бунтовщиков. Единственной земной задачей было заткнуться и жить как мертвецы, а полученное материальное изобилие ничем не отличалось от корма для скромных коров и свиней.
Лень и чувство неполноценности разъедали человеческую душу. Это явление было еще заметнее для другой половины, не получившей нормальной ласки. Секс, насилие и острые ощущения в этот момент стали инерцией. Низкие подонки, которые хотят чего-то более захватывающего, но не имеют смелости выйти за рамки, установленные их родителями.
«С водой сегодня все в порядке, пойдем развлечемся».
Кан Тэён улыбнулся и оглядел клуб. Интерьер, отражавшийся в черных и ярких глазах, был грязным и сырым. Комки плоти извивались, как змеи, под нечистым освещением, распространявшимся, как туман, создавая влажную и липкую атмосферу. Меня даже не впечатлили нецензурные звуки, смешанные с дикой музыкой.
Кан Тэ Ён был честен и щедр в своих плотских желаниях, но ему не нравились неряшливые и грязные отношения, такие как групповой секс. Скорее, у него было хобби — ловить то, что ему нравилось, настойчиво приручать это и наслаждаться этим, пока это ему не надоест. Хотя обычно ему быстро скучно, сейчас ему приходилось принадлежать исключительно Кан Тэёну.
Способы реализации их желаний были разными, но на самом деле Кан Тэён очень хорошо понимал их упадочные и гедонистические желания. Пока меня это не беспокоило, Кан Тэён не спорил о вкусах других людей.
Улыбающийся Кан Тэён поставил стакан с водой. Огни клуба упали на профиль Кан Тэ Ёна, который легко победил бармена, пытавшегося оказать очередную услугу. Даже грубый свет произвел чудесный эффект, когда достиг Кан Тэёна. Мун Сон Хен, зачарованно глядя на профиль Кан Тэёна, с его глубокими и темными изгибами, красиво гармонирующими, открыл рот.
«Я слышал, что Kyungjin Chemical готовится к листингу».
Тэён Кан проверил время, потянув за запястье, и взглянул на меня. Мун Сон Хён еще немного повысил голос, его взгляд не был ни заинтересованным, ни равнодушным, а скорее вежливым. Это был шедевр, который появился после отчаянных попыток каким-то образом привлечь внимание Кан Тэёна. Тем временем я пытался скрыть свои тревожные чувства, но мой рот уже дрожал, и я ничего не мог с этим поделать.
«Пока неясно, как все пойдет, но этот ублюдок Юн Су Мён стиснул зубы и говорит, что не позволит над собой издеваться, даже не зная предмета. Однако председатель Юн просто дрожал и внезапно сказал, что подарит Юн Су Мёну дочернюю компанию, приуроченную к его возвращению в Корею. Сколько бы я ни думал об этом, председатель Юн может показаться старческим, но разве нам не следует просто посмотреть ритуал и съесть рисовый пирог?»
Структура преемственности Kyungjin Group, которая расширилась от транспортного бизнеса до автомобильной промышленности и почти монополизировала внутренний рынок, теперь сузилась до двусторонней битвы, но никто не возлагал никаких надежд на Юн Су Мёна. На самом деле старшая дочь Юн Джа Мён и ее внебрачный сын Юн Су Мён были просто подружками невесты, которые выделяли старшего сына и единственного преемника Юн Хи Мён.
Темперамент председателя Юна, который выманивал много денег путем предоставления филиалов Су Мён Юну, который продемонстрировал свою мотивацию, даже не будучи в состоянии понять простую динамику, также можно назвать необычным. Сам председатель Юн больше, чем кто-либо другой, считает существование Юн Су Мёна пятном на своей жизни. Даже бродячие собаки знают это, но я покажу свое истинное лицо, даже не подозревая, что играю с этим. Куда приведет моя привычка. иди, куда пойдет Юн Су Мён, который так взволнован. Закуски, которые мне понравились в полной мере?
«Мне было интересно, что они делают, произвольно перенося дату своего возвращения, но теперь они лично доказывают, что старая поговорка о том, что нельзя поддаваться своим привычкам, — это вечная истина».
Позади Мун Сон Хёна, который сузил один глаз и открыл левую часть своего тела, глубокий толчок внутрь клуба открыл вход. В пространстве, где густой дым и тревожный воздух смешивались воедино, существовали не только удовольствия от потакания своим прихотям.
Насилие, называемое ленью, вызванное старой неполноценностью и инерцией, было еще более грубым и порочным, потому что его можно было решить только внутри. Запах крови. Источник запаха, который возбудил чувства Кан Тэёна с того момента, как он спустился по темной лестнице, находился глубоко в джунглях.
Мун Сон Хён, который тихо порекомендовал войти, внимательно наблюдал за реакцией Кан Тэёна. Символ гордого и гордого парня. Хотя они не были в одной лодке, они не критиковали и не презирали тех, кто уже был на борту, и не осмеливались учить их.
Это безразличие завоевало благосклонность другой половины, которую всю жизнь клеймили как людей второго сорта. Если бы они согласились подойти, я бы не отказался, но если бы они наступили на жирные морды жадных свиней, это было бы по-своему обидно.
Это была тоска. Мун Сон Хён не стыдился своих чувств к Кан Тэёну. Поэтому это не скрывалось. Они признали, что Кан Тэ Ён отличался от остального мира, и оказали ему то лечение, которого он заслуживал. В то же время он не стеснялся время от времени размышлять над своими мыслями. Как сказали те свиньи, Мун Сон Хён тоже происходил из низшей крови.
В конце концов, когда выражается базовое сознание того, что вы такие же, как мы, почтение к Кан Тэёну часто снижает барьер. Это было проявление собственной натуры Мун Сон Хена, о котором он даже не подозревал.
Если бы Кан Тэ Ён ушел, даже не фыркнув, он был бы необычным ублюдком и мало что сказал бы, но его чувство презрения определенно возросло бы. В глубине души я не хотел, чтобы это произошло. Однако Кан Тэён выпрямился и небрежно принял приглашение Мун Сон Хён. В этот момент эмоция, промелькнувшая на лице Мун Сон Хена, даже не осознавая этого, была глубоким чувством поражения и поражения.
В какой-то момент, когда Кан Тэ Ён был в Корее, среди них циркулировало видео. Хотя как источник, так и персонажи были неизвестны, короткого видео продолжительностью всего около 15 минут было достаточно, чтобы стимулировать тех, кто страдает хронической вялостью. Впоследствии анальный секс с однополыми людьми, который когда-то был тенденцией, со временем естественным образом был забыт и устранен. Однако, как это часто бывает с тенденциями, анальный секс с однополыми людьми постепенно деградировал и углублялся в руках тех, кто был им одержим, и стал развлечением для немногих.
Юн Су Мён, который делал ставки с двумя обнаженными мужчинами, на игровой доске перед ним продемонстрировал концентрацию, граничащую с безумием. Не только Юн Су Мён был поглощен этим зрелищем. Те, кто наблюдал за сенсационным и жестоким актом, похожим на смесь собачьих боев и порнографии, аплодировали и проклинали человека, на которого они сделали ставку, красными налитыми кровью глазами.
Кан Тэён не был удивлен зрелищем, которое напоминало ринг для собачьих боев. С равнодушным лицом я смотрел в центр, где все происходило, и охотно делал ставку. Люди собрались вокруг Кан Тэёна, который вместо того, чтобы пить, курил сигарету. В то же время тут и там зажигались более светлые огни. Кан Тэ Ён выбрал ближайший свет и закурил сигарету.
Горящий свет оставил отпечаток на лице Кан Тэёна. В этот момент даже хулиганы, замешанные в собачьей драке, не могли оторвать глаз от Кан Тэёна. Когда кто-то хотел привлечь чье-то внимание и рассказывал банальную шутку, Кан Тэён охотно смотрел ему в глаза и спрашивал с тонкой улыбкой. В тот момент, когда наступила тишина, сзади раздались громовые аплодисменты.
Только тогда наркоманы пришли в себя и нерешительно оглянулись. Двое мужчин ворочались на широком пространстве без ступенек в качестве сцены. Другие наркоманы, сидевшие вокруг них, сходили с ума. Арена для собачьих боев превратилась в настоящее горнило безумия, поскольку наркоманы были так взволнованы.
После ожесточенной борьбы мужчина, забравшийся на своего противника, выпрямился. Мужчина внизу стонал и кричал с окровавленным лицом. Физическая боль от того, что мои кости были сломаны и одна сторона моего лица рухнула, душевная боль от того, что мужчина, который раздавил меня, развернул мою спину на глазах у разгневанных зрителей, боль была настолько жестокой и огромной, что я не мог претендовать на верхнюю руку, мужчина корчился и кричал.
Когда узкий вход открылся и поглотил весь член мужчины, волосы борющегося мужчины были захвачены. Удар – все мое лицо упало на пол. Независимо от того, было ли пари выиграно или проиграно, все зрители аплодировали и аплодировали.
Мужчину не волновала реакция толпы. Когда борьба человека под ним утихла, он приподнял талию, как будто подталкивая его сделать это. Моё обнаженное тело, блестящее от крови и пота, дрожало, как логово змеи. Умение этого человека обращаться с человеком под ним было умелым, и он делал это не раз и не два.
Лицо мужчины, задыхающееся, как животное от напряженной борьбы, удовольствия от победы и дикого желания победить, отчетливо проступало под ярким светом. Это было лицо настолько отвратительное, что я нахмурился, как только увидел его. Ото лба до подбородка у него были пестрые оспины и следы ожогов, похожие на виноградные лозы. У мужчины с отвратительным лицом был увеличенный член. Раздутый член начал насиловать окровавленного мужчину, воплощение взрослого мужчины. Разорванный анус был раздавлен, как будто сломан.
Брызнула кровь и раздались крики. Звук, исходивший от человека, у которого был вскрыт зад и вскрылись кишки, был не криком, а воплем. Радость наркоманов, наблюдающих за ними, переполняла. Кан Тэ Ён не упустил дешевого удовольствия, которое передавалось по воздуху.
Я сразу понял, чем были увлечены слабаки. Это было изнасилование не-мейнстрима по отношению к мейнстриму. Это была кучка грязных ублюдков низшего сословия. Пари было формой формальности, физическая драка, такая как собачьи бои, была своего рода прелюдией, а основным блюдом был отчаянный крик мейнстрима, которого основательно растоптал предполагаемый победитель.
В глазах Кан Тэёна, который сунул выделенные деньги в промежность обнаженному официанту, отразился покрасневший и очень взволнованный Юн Су Мён. Хотя он успокаивался рядом с ним, Мун Сон Хён тоже был очень взволнован. Однако они не обратили никакого внимания на трясущихся ягодицами женщин с застрявшими в промежности пачками денег. Их внимание было сосредоточено исключительно на человеке, Санниме, который был полностью раздавлен и разорван в клочья отвратительным человеком.
Их желания были просты. Конец человека, когда его бросят в стаю гиен, которые глотали и глотали слюну, ожидая своей очереди, был настолько предсказуем, что было бы скучно.
Кан Тэён отогнал скуку и наблюдал за их действиями. Он скривил рот с крайне театральным выражением лица и расчетливо усмехнулся. Небольшая борьба слабого существа, развалившегося на глазах, не вызвала у Кан Тэёна ни малейшего интереса. Другая половина, которая не осмеливалась противостоять такому слабому человеку, как я, была не столько предметом внимания, сколько врожденным раболепием, которое могло растоптать только подражание, а не настоящую вещь.
Кан Тэ Ён, который впервые за долгое время водил машину сам, улыбнулся и бросил ключи от машины. Сон У Чже пришел встретить меня как раз к моему возвращению домой и умело получил ключи от машины. Кан Тэён про себя рассмеялся, потому что он буквально выглядел как хорошо воспитанная дворняга. Дерьмовый язык Мун Сон Хена был неприятен, но это не имело большого значения, даже если он выглядел как засранец.
— Разве это не была частная встреча?
Сон У Чже, получивший куртку Кан Тэ Ёна, спросил с выражением удивления. Это произошло потому, что его лицо было чистым и не имело никаких признаков того, что он выпил. Не то чтобы он бросил пить потому, что не было возможности выйти из машины, или ему серьезно не понравилось место, куда он пошел, или он приехал туда вообще с какой-то другой целью.
Предположение Сон У Чже оказалось верным. Кан Тэ Ён, который легко достиг своей цели, планировал сделать это с самого начала и оставил Сон У Чже в стороне. Природа такой ситуации была бы очевидна, но Кан Тэ Ён, вошедший в ванную вместе с Сон У Чже позади, не выказывал никаких признаков усталости. Это не было чем-то новым. Кан Тэ Ён легко справлялся с убийственным графиком, который даже его близким соратникам казался непосильным.
Природная физическая сила и здоровое телосложение были не единственными причинами. Он спланировал и осуществил это тщательно, более строго и систематически, чем можно было себе представить. В его мире не было излишков. Прежде всего, я не чувствовал стресса во время работы. Он был из тех людей, которые во время работы испытывали чувство выполненного долга. Скептический, но предприимчивый, циничный, но страстный. У каждого есть двойственность, но двойственность Кан Тэёна выделялась настолько, что ее можно было назвать многогранной.
«Как далеко продвинулось дело Юн Хи Мён?»
После принятия душа Кан Тэ Ён появился в платье. Кан Тэ Ён, с тела которого были полностью смыты все нечистоты, источал ясную и прохладную ауру.
Новость о том, что Kyungjin Chemical готовится к листингу, стала широко распространенным слухом в отрасли. Все внимание инвесторов было сосредоточено на Kyungjin Chemical, поскольку предполагалось, что смена власти Юн Хи Мёна, который занимал бесспорную позицию преемника, была неизбежна. С другой стороны, новость о возвращении в Корею Юн Су Мёна, который не упоминался в качестве кандидата-преемника, и критика того, что он откажется от филиалов, не привлекли их внимания. Чжа Мён Юн, который отложил женитьбу и занимал должность председателя Юна до тех пор, пока не закончил учебу за границей, был упомянут как еще один кандидат на преемство.
Юн Чжа Мён, к которому с самого рождения относились как к изгою, как к человеку, который мог только отпустить чужую кровь, давно был бы упомянут как преемник, если бы его пол был мужским. Некоторые люди не скрывали своей печали по поводу ее выдающегося мастерства, которое делало ее достойным преемником даже по сравнению с Юн Хи Мён. Поговорка: «Какой смысл проводить различие между мужчинами и женщинами в современном мире» не была широко распространена в их мире. В обществе, где за один брак обмениваются сотни миллиардов долларов, отцовские характеристики должны были выделяться.
Они не просто пошутили над расхожей поговоркой, что один человек попадает не на того человека и губит компанию. Для них, чьей основной задачей было раздуть свое богатство и сохранить его в безопасности, это было не чем иным, как пословицей.
Хотя Юн Джа Мён, обладавший выдающимися качествами, был неудачным, были и другие причины, помимо пола, из-за которых он не смог найти преемника. Хи Мён Юн. Он был старшим сыном председателя Юна и следующим преемником группы Кёнджин. Он был исключительно талантливым человеком, имел приличную внешность, а его личная жизнь была безупречна. Если бы нам нужно было определить выдающийся талант, который служит примером для других, Юн Хи Мён упоминался бы столько же раз, как и Кан Тэ Ён. Тот факт, что ограниченный и капризный председатель Юн никогда не отталкивал его, еще больше подчеркивал его образцовый характер.
Прежде всего, он родился в королевской семье. Он был человеком с врожденным дефектом, который был обычным явлением в их мире, и отсутствием семейных связей. Хотя он был эксцентричным стариком, его доверие к Юн Хи Мёну было абсолютным и неизменным. Из-за этого текущая ситуация, когда ходили слухи о том, что одного из филиалов отдали Юн Су Мёну, была ненормальной. Председатель Юн был великим человеком, который никогда не терпел ничего, что могло бы поставить под угрозу его преемственность. Но шум просачивался наружу, как ядовитый газ.
«Узнай даже мельчайшие детали».
Кан Тэ Ён, направлявшийся в раздевалку, добавил слово, проходя мимо.
Сон У Чже впервые услышал об этой информации. Нет, это могло быть что-то, что удержали, но бросили в угол, потому что сочли неважным.
«Ищите это. «Мне нужно знать, насколько хорош контент, который так интересует людей».
Дав простые инструкции, Кан Тэён исчез. Было поздно. Сон У Чже засучил рукава, чтобы проверить время, и тихо покинул холодное пространство.
8. Пьесы
Средняя школа Таерок, Университет H, военная служба, балетная труппа Нараэ.
Даже если я присмотрелся к самому обычному профилю, то не смог найти ничего необычного. Чу Ын Ю нахмурилась, воспользовавшись своим плотным графиком, чтобы просмотреть документы. Человеком, который недавно стал ее самым большим личным интересом, был Ли Син У, самый старший член балетной труппы Нараэ и одноклассник Кан Тэ Ёна в старшей школе.
Услышав это снова, будучи одноклассником, это было нелепое представление. Это было особенно верно, потому что человеком, который представил это, был Ли Син У. Нигде в мире не было бы никого, кто представил бы Кан Тэёна просто как одноклассника.
Что такое одна единица? Джу Ын Ю тут же нахмурила брови, вспомнив, как Сон У Чжэ говорил, даже не сбрызнув рот слюной. Не относиться к ним никак означает, что они абсолютно не просто члены.
Джу Ын Ю неоднократно просматривал профиль Ли Шин У. Прежде чем говорить о физических недостатках, отметим, что военная служба сама по себе была клеймом для танцоров. Клеймо плохого танцора. Тот факт, что он не получил освобождения от военной службы, чего можно легко добиться, выиграв несколько соревнований, ясно доказал низкий уровень мастерства Ли Син У. Само собой разумеется, что его карьера прервалась во время призыва на военную службу. Более того, карьера Ли Син У не прерывалась ни разу. Один раз после окончания средней школы, один раз при зачислении в армию и трижды из-за травмы лодыжки. Было бы точным выражением сказать, что я едва зарабатывал на жизнь танцовщицей. Стоит ли радоваться, что это была хотя бы общественная польза?
Это было даже не смешно. Балетная труппа Нараэ, которая нанимала танцоров такого уровня в течение почти восьми лет, проявила чрезмерную снисходительность. Не было никакой другой причины, по которой они испытывали экономические трудности, несмотря на свои солидные организационные способности. Склонность Чхве Хи Ён быть мягкой по отношению к членам семьи или, скорее, коллегам-артистам была плохой оценкой как менеджера.
Среди многочисленных недостатков Ли Шин У Джу Ын Ю труднее всего было терпеть титул падшего танцора. Было бы несправедливо сказать, что танцор, упавший на сцене, был низкого уровня. Я уставился на этого проблемного человека, чем больше я о нем знал, тем больше качал головой.
Как я уже сказал, он идеально подходил в качестве подходящей модели. Джу Ын Ю щелкнула языком и выключила экран, вспомнив прекрасное тело, которое совершенно отличалось от ее бледного, бесцветного лица.
За окном, где уже начали опадать осенние листья, хмурилось пасмурное небо.
Труппа «ВК Балет» протянула руку из-под карниза белого павильона, где она располагалась. Капли дождя скапливались на моей ладони и скатывались вниз. Ли Шин У, заметивший, что капли дождя стали гуще, посмотрел в сторону. Джинсу, который был намного выше Ли Сину, держал зонтик.
«Я забыл постирать, но уснул».
У балетной труппы Нараэ также была одна или две стиральные машины, но они были ничем по сравнению с балетной труппой VC. Для танцоров, которые меняют тренировочную одежду несколько раз в день, прачечная и душевая были необходимыми помещениями. Конечно, у VC Art Center, полностью вооруженного огромной финансовой мощью, были помещения, которые не пользовались спросом, но недостатка в помещениях не было.
Ли Шин-у рассмеялся с обеспокоенным выражением лица, понимая скрытое беспокойство и критику, которую он говорил о том, что он тренировался до тех пор, пока не стало слишком поздно. Вскоре, по знаку Джинсу, он послушно прошел под зонтик и извинился.
Это был комплимент. Ли Шин Ву расправил сморщенные плечи и кивнул.
«Нужно быть осторожным, чтобы не простудиться во время смены времен года».
«Думаю, я высох, пока спал. Ух, мне больно. «Я заснул на диване».
«Вы пробовали воспользоваться услугами реабилитационного центра, работающего здесь?»
Джинсу ухмыльнулся и сказал, что я никогда раньше им не пользовался, и осторожно наклонил зонтик в сторону Ли Сину. Ли Син У сразу заметил это и указал на это, пока шел, избегая луж от дождя.
«Двум взрослым мужчинам сложно им пользоваться. Лучше, если не промокнет хотя бы еще один человек. И это льготный режим для пожилых людей».
На этот раз Джинсу открыто толкнул зонтик в этом направлении и озорно рассмеялся. Ли Шин-у, который смеялся вместе с ним, осторожно вернул зонтик на место и ответил.
«В прошлый раз я вывихнул приземление, поэтому пошел проверить, и все было в порядке».
«Со Мин Ён. Теперь все в порядке, у меня просто проблемы. Во всяком случае, я тогда поехал туда, и мне сказали, что реабилитационный центр хороший».
Дзинсу, который быстро добавил к основной мысли, выглядел обеспокоенным, когда увидел, что дождь становится сильнее.
«Вот почему нет смысла стирать».
«Просто отвези меня в магазин внизу. «Вы можете просто купить зонтик и пользоваться им».
"Это так? — Если так будет продолжаться, мы оба промокнем.
"Спасибо. «Я не обратил внимания на прогноз погоды».
Дзинсу, ворчавший без всякой причины, вздохнувшими глазами посмотрел вниз на склон, заросший мокрыми опавшими листьями.
«Я чувствую себя так, словно снова учусь в старшей школе».
Он сказал, что бесконечный склон, доходящий до светофора, напомнил ему дорогу, по которой он шел в школу, когда учился в старшей школе, и она ему очень надоела.
«А к этому времени уже будет последний поезд?»
— спросил Джинсу, с опозданием проверив время.
«Кстати, я этого не заметил, когда было светло, но эта дорога выглядит очень мрачно».
Холмистая дорога, обсаженная с обеих сторон деревьями метасеквойи, явно откуда-то пересаженными, была весьма очаровательна, но, смотря с какой стороны на нее посмотреть, могла бы быть и такой.
«Обычно они сажают цветочные деревья».
Такие вещи, как цветение вишни, магнолии и весенние цветы.
«Похоже, что там на площади тоже сажают цветочные деревья».
«Официально его еще не открыли, но утром и вечером здесь очень много посетителей».
По их словам, несмотря на то, что он еще строился, в арт-центр шел постоянный поток людей. Какова бы ни была причина, хорошо, что число посетителей продолжало увеличиваться.
«В этом году осталось два месяца».
«До обзора продвижения остался еще месяц».
«Поскольку он большой, репертуар здесь должен быть разнообразным, верно?»
Поэтому, возможно, были ограничения в репертуаре. Однако я не чувствовал необходимости указывать на это Джинсу, который выказывал тонкое предвкушение. Джинсу, вероятно, сказал это, хотя и знал это.
«Об этом может быть объявлено в начале следующего года. «Я принадлежу к организации, но есть еще много вещей, которых я не знаю».
С начала этого года, когда начали распространяться новости о слияниях и поглощениях, Ли Син У был не единственным человеком, который был охвачен безумием. Все беспокоились о преемственности, а после передачи всех очень беспокоил холодный взгляд. Внезапное чувство усталости не ограничивалось одним человеком. Враждебные взгляды и подозрения, с которыми им пришлось столкнуться еще до того, как они смогли адаптироваться к новой среде, были непростыми для танцоров Нараэ, испытавших многое и имевших крепкие нервы.
— Только до остановки, братан.
«Вы опоздали на автобус, последний автобус в 35 минутах езды».
Как ты это запоминаешь? Джинсу, у которого оставалось всего около 5 минут, посмотрел на Ли Сину со сложными чувствами, а затем беспомощно улыбнулся.
Джинсу просто понравился Ли Шин У. Он нравился мне как человек, он нравился мне как старший брат, которого я знал, и он нравился мне как старший в балетной труппе. Прежде всего, мне больше всего понравился Ли Син У как танцор. Поэтому я хотел, чтобы он действительно хорошо танцевал, и хотел, чтобы его все узнавали. Я хотел, чтобы меня признавали за мой талант и навыки, а не за мои усилия, и чтобы к мне относились так, как я заслуживаю.
— Тогда я пойду первым, братан. «Пожалуйста, входите осторожно».
«Хорошо, увидимся завтра. пока."
Ли Шин-у, который слегка помахал рукой и улыбнулся в ответ на вежливое приветствие, обернулся первым. Я быстро вошел в магазин, прежде чем промок еще больше. Одно плечо было мокрым. Это был след, оставленный вниманием и усилиями Джинсу. Я выглянул в дверь круглосуточного магазина. Когда сигнал изменился, Дзинсу бегал на своих длинных ногах, но не только одно плечо, но и одна сторона его тела, должно быть, была мокрой. Мне следовало выйти побыстрее, прежде чем мы столкнемся друг с другом, но в итоге я без всякой причины промочил плечо.
Прохладный воздух круглосуточного магазина, где постоянно работала холодильная машина, коснулся моих мокрых плеч. Ли Шин-у, который только что отряхнулся, огляделся. Я выбрала пластиковый зонтик и банан для завтрашнего завтрака и положила их на стойку.
Забыл прочитать на несколько дней. Живя один, мне особо нечего было покупать, но пропустить что-то подобное было довольно неудобно. Я сунул банан в спортивную сумку, перекинутую через плечо, и взял зонтик. Тем временем капли дождя, отражаясь в уличных фонарях, становились гуще. Ли Шин У вышел за дверь, держа в руках широко открытый пластиковый зонтик, за которым было видно улицу. До последнего поезда осталось около 20 минут.
Первый этаж роскошного особняка где-то в Сеуле был окутан сигаретным дымом. Внезапно окно открылось, и внутрь ворвался поток наружного воздуха. Суетливую атмосферу и душную, сухую атмосферу также вытесняли за окно и проветривали. Только тогда люди, нашедшие свободное время, выбрасывали документы и материалы из рук и искали сигареты. Торчащие туда и сюда руки судорожно разжигали огонь, а их вид был настолько нелепым, что их легко было бы сравнить с бездомными на улице.
Как и ожидалось, прошел почти месяц с тех пор, как он пошел на работу в особняк, как только закончился его обычный рабочий день, и начал работать сверхурочно, как если бы это была еда. Хотя они были чрезвычайно уставшими, их запавшие, красные, налитые кровью глаза, как ни странно, сверкали жизнью. Это было ясное выражение поставленной перед ними цели и уникального духа победы, который они раскрывают, когда приближаются к этой цели.
Кан Тэ Ён открыл окно, чтобы освежить атмосферу, и оглянулся на людей, лежавших в удобных позах. Они попытались прийти в себя и вести себя вежливо, но так устали, что их появление было безвкусным. Просто глядя на их нынешний статус, нельзя было бы догадаться, что все они считались талантливыми людьми Тэсана.
Однако Кан Тэ Ён, тщательно разделявший личное и общественное пространство, имел тенденцию стремиться к эффективности и рациональности. На первый взгляд может показаться, что легко найти место с небольшим количеством глаз, без подозрений, даже если вокруг толпами перемещается армия наемных работников, и с хорошей доступностью, но на самом деле это не так.
Поэтому Кан Тэ Ён приказал им всем переселиться на каждый этаж особняка, которым он владел, под заимствованными именами. Они охотно приняли предложение Кан Тэ Ёна и не возражали против проживания на два дома. В то время, когда внимание изнутри и снаружи компании сосредоточено, именно они лучше всего понимают важность безопасности.
«Я не думаю, что было бы уместно вдаваться в нынешнюю ситуацию. Это рынок, на котором за последние 10 лет сформировалась монополия, а учредительный сговор также более прочный, чем ожидалось. Конечно, это не невозможно, если вы хотите заняться бизнесом, но ожидается, что будет сложно обеспечить высокий уровень успеха».
«Мы не можем просто предположить, что вход на рынок заблокирован. Мнение заместителя директора Ким Хан-и является результатом, полученным на основе краткосрочных результатов, и если рассматривать его как долгосрочный бизнес на срок более 5 лет, вредные последствия монополии можно устранить. Кроме того, если исходить из того, что текущие культурные проекты и будущие исследования и разработки идут по правильному пути, убедить общественность будет легкой задачей, а дружественный имидж можно предохранить от конфликтов, которые неизбежно возникнут при выходе на рынок. Ясно одно: у этого бизнеса нет шансов на победу в краткосрочной перспективе».
«Почему вы делаете историю, которую все знают, такой трагической? В конечном счете, это вопрос о том, как убедить людей в необходимости процесса долгосрочного планирования».
Если бы был инициирован долгосрочный план, существовала высокая вероятность того, что он столкнется не только с издержками, но и с противодействием со стороны совета директоров. Этот бизнес уже дважды терпел неудачу. В свое время они развернули широкомасштабное наступление, используя всевозможные примирительные и целесообразные методы, но споткнулись под давлением высокого риска, низкой конкурентоспособности и валютного кризиса и в конечном итоге закрыли бизнес, воспользовавшись частным председателем группы. богатство как залог.
Дважды позорные скандалы вынуждали предприятие закрыться еще до того, как оно было начато. Все закончилось тем, что Тэджун Кан, который руководил в то время, взял на себя всю ответственность и полностью ушел с поста руководства. Вся информация о скандале, который был раскрыт на этапе планирования перед формальным повышением, была передана председателю Кангу непосредственно перед тем, как о нем стало известно всему миру, что позволило избежать серьезного затруднения.
Ее удалось решить благодаря отставке Кан Тэ Чжуна и внутреннему скандалу, но Тэсан понес большой ущерб. Тщательно подготовленный проект был полностью отменен, а скандал, который удалось предотвратить, вытек наружу, нанеся ущерб имиджу группы. Хотя это не было связано с реальной ценой акций, личность председателя Канга снова пострадала от того же бизнеса.
Кан Тэ Чжун не получил от отца ни понимания, ни понимания, ни прощения. Гнев председателя Канга полностью разрушил положение Кан Тэ Чжуна как преемника, его полностью выгнали из Тэсана, и ему пришлось бродить по полу Ёидо. С другой стороны, если Кан Тэ Чжун — мой сводный брат Кан Тэ Ён, то у него есть наибольшая доля причин, по которым он этим занимается.
Каким бы ни был процесс, в результате Кан Тэ Чжун был вытеснен с испытательного стенда председателя Канга. И на этот раз на испытательном стенде стоял Кан Тэ Ён.
Даже в частном порядке председатель Кан никогда не намекал Кан Тэёну на то, что он является официальным преемником. Его образ преемника, воспринимаемый внешне, был кульминацией иллюзии, созданной тщетными действиями Кан Тэ Джуна, капитуляцией Кан Тэ Юна под белым флагом и его любовью к женщине, родившей Кан Тэ Ёна. Председатель Канг решил не попирать эту иллюзию собственными руками. Кан Тэ Ён, который на самом деле был бенефициаром этого вознаграждения, фыркнул, но таково было общественное мнение.
Кан Тэ Ён сидел на подоконнике, оставляя за окном пышный осенний пейзаж. После завершения устного доклада измученные лица тех, кто сидел на своих местах и ждал, покраснели от легкого напряжения и предвкушения. Другого повода для проверки простого задания, уже завершенного и требующего сверхурочной работы в течение целого месяца, быть не могло.
«У меня нет склонности делать ставки на шансы. Однако мы уделяем большое внимание увеличению процента выигрышей».
Даже в несколько торжественной обстановке Кан Тэён чувствовал себя комфортно и повседневно. Как ни парадоксально, его спокойный, но непринужденный вид производил сильное впечатление на тех, кто на него смотрел. Он был источником доверия и значимости.
Это были таланты группы, которую Кан Тэ Ён лично отбирал и поддерживал в течение долгого времени. Еще до возвращения в Корею мы систематически, но тайно налаживали деловые связи. Однако не все из них были группой, которая слепо доверяла только Кан Тэёну. Поэтому их гонорары были честными. Кроме того, все они были геймерами, которые делали большие ставки на игру всей своей жизни, используя в качестве залога не опыт Кан Тэёна, а его способности и квалификацию. Кан Тэ Ён, получивший их полную поддержку, открыл рот.
Внутри группы в настоящее время происходило тихое поле битвы с невидимыми фракционными боями. В центре фракционной борьбы, которая усиливалась по мере продления отсутствия председателя Канга, находились Кан Тэ Чжун, упорно не терявший своего влияния внутри компании, и президент Шин Джу Хан, нынешняя влиятельная фигура в штаб-квартире. Президент Шин Джу Хан - представительная фигура, признанная членом стороны Кан Тэ Юна, и он был дядей по материнской линии Кан Тэ Юна.
Положение Кан Тэ Ёна в структуре компании, которая в настоящее время в основном разделена на два филиала, не было прочным. Первой причиной была долгая история обучения за границей, второй причиной было отсутствие опыта со стороны отца, а третьей причиной было то, что у него не было внутренних достижений.
Имея зарубежный опыт, я не смог реорганизовать структуру внутри компании. Управление стратегического планирования, которое председатель Канг передал как подарок, по-прежнему оставалось бесполезной внешней организацией. Тем не менее, в уверенной позе Кан Тэёна, без малейшего запугивания, была странная сила. Это была уверенность, рожденная самоуверенностью, и в этой уверенности не было никакого обмана.
Когда они покинули особняк на первом этаже после окончания работы, на их лицах все еще были признаки усталости, но их шаги были намного легче. Хотя мне не удалось избежать рабочей нагрузки, я подтвердил минимальные цели и достижения. Этого было достаточно, чтобы начать.
Утреннее радио, нарушившее тишину, предсказало, что поздно вечером после дождя температура упадет. Городской пейзаж после 23:00 был ничем иным, как ночным, но капли дождя не выпали, как ожидалось. Лишь темные тучи собрались вокруг внезапно восходящей луны.
Кан Тэ Ён, который какое-то время отдыхал, опираясь на сиденье, подпер подбородок. Сон У Чже, который сидел за рулем и следил за дорогой, воспользовался паузой, чтобы сообщить. Видео нашлось. Видеозаписи, которыми они когда-то тайно обменивались, как незаконная порнография, до сих пор сохранились, и их было легко получить. Однако источник видео подтвердить не удалось. Конечно, это не могло быть подтверждено, но это не означало, что источник неизвестен.
«Вы можете проверить защищенное видео в любое время».
Именно Кан Тэён решал, ценить это или нет, но ничего не сказал с равнодушным выражением лица.
«И Юн Хи Мён, нам не удалось обнаружить никаких подозрительных движений, но есть записи о том, что он нерегулярно приезжал и уезжал из Германии с трех лет назад. Цель и график визита не подтверждены. «Я учился там за границей, и у них там есть европейский филиал, так что в этом нет ничего необычного, но я думаю, мне нужно провести больше исследований».
Это означало, что, хотя такое поведение и не казалось необычным, оно вызывало вопросы, требующие дальнейшего расследования. Хотя там есть европейский филиал, основными регионами деятельности Kyungjin Group были Ближний Восток и Северная Америка. После завершения проверки преемственности Юн Хи Мён должен сосредоточиться на улучшении производительности перед преемственностью. В то время, когда преемственность была неизбежна, стандартной практикой было сосредоточиться на регионах, где операционная прибыль росла с каждым годом, а не на Европе, где база поддержки была слабой.
Однако не то чтобы у Юн Хи Мёна были какие-то особые хобби. Проведя расследование с использованием всех доступных средств, Юн Хи Мён стал идеальным учеником. Тот факт, что не было никакой несправедливой или оправданной причины для въезда в Европу, стал причиной, по которой Сон У Чже отказался от своего заключения. Отчет Сон У Чже продолжился несколькими подробностями.
В конце концов, когда сгущающиеся облака поглотили всю голубую луну, предсказанные капли дождя начали падать одна за другой. Когда капли дождя рассеялись благодаря движению дворника, Кан Тэ Ён, откинувший голову за простыню, открыл рот.
«Я имею в виду, что бесполезные вещи продолжают появляться».
Кан Тэ Ён посмотрел на люк в крыше, сохраняя ту же позу, и его шея выпятилась. Толстая, длинная шея была элегантной, а мускулы, выступавшие за подкладку костюма, создавали идеальные изгибы без ничего лишнего. Тело с его гладкими и мужественными линиями хорошо сочетается с красивым лицом, создавая уникальную, томную, но угрожающую атмосферу. Кан Тэён, наконец, остановил взгляд и улыбнулся.
Глупо было верить в повторяющиеся совпадения. Кан Тэён знал этот факт лучше, чем кто-либо другой.
Ли Шин-у, стоя на узкой веранде, прислонился верхней частью тела к оконной раме и оперся руками. Ветер дул и развевал мои волосы. Дождевая вода не упустила случая и смочила мой обнаженный лоб. Переулки по ночам были заполнены веселящимися людьми, несмотря на проливной дождь.
Холод пробежал по моим босым ногам, на которых ничего не было. На самом деле, это заставило его заснуть еще больше, но Ли Син У не пошевелился. Его затекшая спина была напряжена, как будто он боялся, что что-то схватит его за зад.
У меня была мечта. Я не мог спать несколько дней, потому что был так напуган сном, что не мог вспомнить. Темно-затененные глаза смотрели куда-то в узкий переулок. Единственное, что коснулось моего белого затылка, был влажный ночной ветерок.
Кан Тэ Ён без каких-либо ограничений вошел в комнату и прошел через переполненный клуб без чьего-либо руководства. Я расстегнул пиджак, закурил и нахмурился, как только вошел в найденную мной VIP-комнату. Густой дым смешивался с другими ингредиентами, а внутри комнаты, соединенной с горячими источниками, было влажно от влажного воздуха.
Ноги Кан Тэёна пересекли ковер. Комната, всегда заполненная наркоманами, была пуста, как будто ее кто-то сдал. Внутри были только резкие стоны, доносившиеся эхом из горячего источника.
Кан Тэ Ён посмотрел на горячий источник из соединительного прохода и затушил сигарету, прижав ее к стене. Внезапно он выбросил потушенные угли и вошел внутрь. Звук каблуков ясно разносился по горячему источнику. Однако Юн Су Мён, поглощенный действием, оставался стойким. Одно и то же видео неоднократно показывалось на экране, занимавшем всю стену горячего источника, и Юн Су Мён, закатив глаза, раздвигал свои мясистые ягодицы.
Мужчина, раздавленный свиноподобным телом, уткнулся лицом в воду, а его конечности трепетали и извивались. Каждый раз, когда я боролся за дыхание и боролся с конечностями, мои ягодицы напряглись. Юн Су Мён, задыхавшийся под давлением того, что ему отрезали член, почти издал звук смерти.
Кан Тэён, который держал правую руку в кармане брюк, спокойно посмотрел на Юн Су Мёна, который цеплялся за него, как кобель в течке. Внезапно там, где я смотрел, появилась стена. Изображения на экране не были незнакомы Кан Тэёну. Чешуйчатое тело Ли Шин У, удерживаемое за волосы Пак Чон Дэ и получившее удар сзади, обмякло. Когда бы это ни происходило, моя голова всегда падает в воду.
Обмякшее тело снова напряглось и продолжало прорываться, пока не начало сопротивляться. Ни лица Пак Чон Дэ, ни лица Ли Шин У не появилось на экране, снятом сзади. Однако Кан Тэ Ён узнал тяжелое дыхание и мокрое тело, даже не глядя и не прислушиваясь.
Источником видео стала охранная компания, которой было поручено руководить члену палаты представителей Паку. Компания, основанная бывшим помощником и близким доверенным лицом члена палаты представителей Пака, во многом потеряла свои позиции в отрасли, но это была не настолько убогая компания, чтобы случайно слить видео в сеть.
Камера не была закреплена, поэтому я равнодушно смотрел на видео на трясущемся экране. Качество картинки было размытым, а композиция небрежной, как в дешевом репортажном фильме, снятом на портативную технику. Однако даже случайно не было момента, когда бы лица актеров были обнажены. Это означало, что это было видео, которое кто-то тщательно отредактировал и намеренно слил в сеть.
Прежде всего, это видео точно отражало намерения человека, который его слил. Речь шла о хвастовстве, доминировании и собственничестве.
Сон У Чже сказал, что не может идентифицировать человека, который слил эту информацию, но знает, что просто не может найти доказательств.
Человеком, который слил это видео, был Пак Чон Дэ.
Видео на экране неловко обрезалось, а затем сменилось на другую сцену. В 15-минутном видеоролике без перерыва были склеены три разные сцены. Это был снафф-фильм, в котором ярко раскрывались жестокие и доминирующие желания.
Это произошло как раз в тот момент, когда Юн Су Мён, который был на грани оргазма, собирался свернуть свое раздутое тело и взорваться.
Кан Тэ Ён ударил Юн Су Мёна ботинком по колену. Юн Су Мён, который тряс спиной и головой, кричал, что умрет. Кан Тэ Ён, который без колебаний сократил разрыв, поднял ногу. Вскоре он схватил Юн Су Мёна за промежность и наступил на нее.
Юн Су Мён, который не мог подумать об уклонении, хотя и видел, как нога шлепнулась вниз, издал звук, похожий на звук, будто свинья перерезала горло, и только обнял свою неуклюжую голову.
Юн Су Мён, который был потрясен, потому что думал, что его яйца вот-вот взорвутся, заметил, что нижняя часть его тела в порядке, и убрал руку, закрывавшую лицо. И только тогда я увидел лицо Кан Тэ Ёна с оттоптанным ботинком на моей промежности, и я потерял сознание. С другой стороны, Кан Тэён, нахмурив бровь, смотрел на промежность Юн Су Мёна, а не на его лицо. Лицо Юн Су Мёна покраснело, когда он опустил взгляд в этом направлении. Из сморщенного члена текла моча.
«Есть разные ублюдки, которые не могут удержать ни одного члена».
Кан Тэён холодно выдохнул и перевел взгляд с сморщенного члена на красное лицо Юн Сумёна. Он улыбнулся красивым лицом.
«Прошло много времени, Юн Су Мён».
«Ох, как долго! — Я слышал, ты приходил и в прошлый раз!
«Да, мое новое увлечение, которого я раньше не видел, стало очень благородным».
Кан Тэён, вытерший запачканную мочой подошву о свою раздутую плоть, взглянул и указал на густо сложенный подбородок Юн Су Мёна.
«У тебя тоже очень красивый подбородок».
Как только он закончил говорить, Кан Тэён посмотрел на Юн Су Мёна, который шел пеной, как бешеная собака, и даже не фыркнул.
«Такие идиоты сделают что угодно без всякого рассмотрения, если вы дадите им деньги».
Это было не то, что сказал бы Юн Су Мён, родившийся в утробе матери с семенем такого тирана, но Кан Тэ Ён без особого ответа поднял стакан с водой. Видео все еще воспроизводилось на экране позади него, а мужчина, который стонал под Юн Су Мёном, лежал распростертым на полу. Юн Су Мён, который едва носил нижнюю одежду, с неодобрительным выражением лица ворчал, наполняя свой стакан. Однако он не забывал внимательно следить за Кан Тэёном.
«Ты ублюдок, ты так и не смог починить свои грязные ноги. Жалко».
Лицо Юн Су Мёна покраснело, и он не мог продолжать говорить. Кан Тэён, который смотрел на него с улыбкой, прищурил один глаз. При таком бесстыдном ответе Юн Су Мёну пришлось подавить растущую ярость.
«Ни больше, ни меньше, спасибо, что просто пользуешься ногами. Мне нужно что-то с этим сделать?» ! этот… «Какого черта?»
«Можно отнестись к этому более серьезно».
Кан Тэён добавил ничего не значащее слово и слегка махнул рукой. Внезапно Юн Су Мён так испугался, что посинел.
Юн Су Мён, которого обидел Кан Тэён, извергавший такие страшные звуки с мягким лицом, вылил всю бутылку виски.
«Вы, наверное, проделали весь этот путь сюда не специально, чтобы убить меня… !”
Если вам есть что сказать, быстро уходите с дороги Юн Су Мён, который не мог кричать так сильно, как хотел, и бормотал, как в шутку, вскоре открыл глаза.
— Как и ожидалось, поликамера твоя, да?
— А ты, правда, умеешь читать мысли?
"мой Бог! Ты, ублюдок, я почти поверил! — Откуда ты узнал?
«Если у вас есть голова, вы легко можете сделать это вывод».
Кан Тэ Ён, который открыто критиковал Юн Су Мёна, который был готов вылезти из глаз, называя его дураком, рассмеялся без злобы. Юн Су Мён, который не мог понять, даже если бы я ругался перед ним, имел просто опустошенное лицо.
Черт, черт, это грязное, кричащее лицо, интересно, есть ли кто-нибудь сука, черт!
В этот момент Кан Тэ Ён обругал меня за резкость и вылил напиток ему в лицо. Поскольку я был смущен и уровень алкоголя был высоким, мой рот, естественно, стал светлее. Я хотел сказать что-нибудь, чтобы избавиться от этого дерьмового чувства.
«Он вел себя так, будто собирался удалить желчный пузырь Юн Хи Мёна, но он как ядовитая змея. Даже если что-то было туго скручено, такое ощущение, что оно скручено. Бля, кто не знает, что если отдадут, то снова отнимут?»
Кан Тэён, который говорил небрежно, как будто убирал рисовые поля для своей семьи, закрыл широко открытые глаза и снова посмотрел на Юн Су Мёна.
«Тогда я дам тебе шанс растоптать Юн Хи Мёна».
Ли Че быстро прошел мимо налитых кровью глаз Юн Су Мёна.
Они были склонны преуменьшать историю глубокой ненависти просто потому, что были кровными братьями. Кан Тэ Ён не допустил этой ошибки.
Сон У Чже осторожно повернул руль, глядя на Кан Тэёна через зеркало заднего вида. И на этот раз Кан Тэ Ён откинул голову на сиденье и открыл закрытые глаза. Я тут же выпрямил голову и положил подбородок на оконную раму. Хотя ответ пришел не сразу, Сон У Чже не торопился и сосредоточился на переднем плане. Кан Тэ Ён открыл рот, медленно замедляя скорость перед светофором, который появился сразу после объезда.
«Если ты сейчас прикоснешься к чему-то подобному, тебе просто станет плохо».
Сон У Чже, который только что остановился, не расслышал, что он добавил. Я думаю, это не имело значения. Кан Тэ Ён, подперев подбородок и постукивая рукой по щеке, думал о Ли Шин У в видео. Прохладная текстура чешуйчатой плоти. Сухой крик мышц, которые напрягались каждый раз, когда их погружали в воду. Поверх всего этого была изображена обильно плачущая фигура, исказившая подо мной свое белое лицо.
Кан Тэён не засмеялся. Для тех, кто был очарован его телом, Ли Син У был воплощением порнографии. От обычных шлюх ее отличало то, что помимо гладкого тела у нее была атмосфера, наводившая на садизм. Это произошло потому, что к нему привлекались только порочные и бесчеловечные люди. От Пак Чон Дэ до Юн Су Мёна.
Кан Тэ Ён, заставивший свой голос плакать, тихо рассмеялся. Даже когда что-то подобное было съедено, оно мягко вращалось и оставляло остаточное изображение.
Внезапно Кан Тэён почувствовал запах крови. Похоть, к которой прикоснулись без разрешения, переросла в желание насилия, а не в простое физическое желание. Иногда бывали такие ночи.
Это была грандиозная вечеринка. Больше не имело значения, кто был главным героем такой роскошной и ослепительной вечеринки, как «Гордость Кан Тэ Джуна и Со Со Кён».
Великолепный вид приглашенных гостей, заполнивших ярко освещенный сад, был достаточно впечатляющим. Кан Тэ Ён, опираясь на перила балкона и глядя вниз на панораму, стоял как скульптура.
Внезапный ветер пронесся через прочные перила и обхватил крепкое тело Кан Тэёна. Взгляд, захваченный в тот момент, когда темные волосы колыхались на ветру и мягкий свет струился по отчетливым чертам лица, некоторое время не находил своего места.
Так что Согён, вскоре пришедшая в себя, не обманулась очарованием внешности. Кан Тэ Ён был человеком, который мог бы легко продемонстрировать внешность мягкосердечного молодого мастера, если бы захотел. Он понимал и использовал преимущества красивой внешности лучше, чем кто-либо другой, а также был невероятно дотошным.
«Как можно не показать свое лицо хотя бы раз?»
«Не было бы возможности поднять шум».
«Да, именно это сводит его с ума».
— Я не знал, что ты так заботишься обо мне.
Поэтому Согён улыбнулась естественному ответу, как будто она ничего не могла с этим поделать.
— Я слышал, ты ходил в дом своих родителей?
Поэтому Со Гён подошел к Кан Тэ Ену, который выпрямил свое наклонившееся тело, и первым протянул руку. Кан Тэён, послушно отдавший левую руку, улыбнулся, как на картинке.
«Вы очень любите своих внуков».
Чувства Кан Тэёна отличались от истины. Председатель Кан не проявлял ни малейшего интереса к таким вещам, как собственный ребенок, дочь. Это был не вопрос пола. Невозможно было, чтобы моя любовь к собственным детям вдруг возросла при виде внуков. Однако Со Со Гён не прислушался внимательно к мнению Кан Тэёна, которое отличалось от фактов. Скорее, я точно прочитал точку зрения Кан Тэёна. По его словам, Со Со Гён и его жена заходили в дом своих родителей чаще, чем когда-либо прежде, используя неспособность дочери говорить в качестве оправдания.
Огромный особняк с китовой черепицей на крыше был своего рода святилищем. Это был крепкий замок, построенный председателем Кангом, который не терпел никого, кроме женщины, как засохший полевой цветок. Кан Тэ Чжун был в ярости из-за того, что он мог войти в это место только с разрешения председателя Канга, где Кан Тэ Чжун, перерезавший пуповину женщины, без колебаний входил и выходил.
Гнев, который не мог быть решен, был жалким и жалким. В тот момент, когда он задумался об этих страданиях и убожестве, ярость Кан Тэ Чжуна превратилась в негодование по отношению к отцу и глубокую ненависть к сводному брату.
«Здравствуйте, большой господин, как ваши дела?»
«Должна быть причина, по которой я не могу попрощаться».
«Я беспокоюсь, что ты можешь пострадать, прежде чем произойдет что-то важное».
Это заявление легко могло быть понято неправильно. Однако голос Со Согёна был добрым, без всякого притворства. Кан Тэ Ён, который охотно решил принять участие в спектакле, широко улыбнулся и вызвался сопровождать. Большая, изящная рука схватила занавеску и широко ее распахнула. К ним мгновенно было привлечено внимание, когда они наконец появились на балконе.
«Мой маленький хозяин, я слышу, как растет выкуп?»
«Я отдаю эту честь своей невестке. Шампанское?"
Поэтому Со Гён изящно кивнула, когда его спросили, и получила бокал шампанского. Когда она смочила рот ароматной жидкостью и ярко улыбнулась, от ее прежней свободолюбивой личности не осталось и следа. Она насмехалась над браками по расчету и высмеивала жизнь, основанную на богатстве и власти своих предшественников, но вскоре признала свои ограничения.
В конце концов, свои 20 лет она закончила браком по расчету, над которым посмеялась, и без колебаний также свободно прокатилась по жизни, над которой высмеивала. В ее трансформации не было и следа разочарования или унижения. Она искренне любила Кан Тэ Чжуна и искренне думала, что есть жизнь, подходящая положению каждого человека. Киджи в молодости тоже не была для нее позорным прошлым. Вместо этого признание ограничений было воспринято как победа самооценки.
Гости, которые не смогли быстро подойти и лишь взглянули на Кан Тэёна, стоявшего с Со Со Гён, с опозданием нашли другого человека. Кан Тэ Чжун должен был стать главным героем этой вечеринки. Те, кто понял, что пока Со Со Гён держится, им нужно сначала произвести впечатление на Кан Тэ Джуна, чтобы иметь повод приблизиться к Кан Тэёну, действовали быстро.
Так что расчет Со Гён — затащить Кан Тэён в банкетный зал своими руками — был безумием. Кан Тэ Ён, который не удосужился раскопать мелкую уловку и поставить себя в неловкое положение, охотно создавал видимость дружеских отношений. Итак, Со Гён была честна в своих желаниях, а Кан Тэён высоко ценил ее честность. Они дружили друг с другом с детства, и такая поверхностная дружба между ними была. Прежде всего, такая маленькая услуга была неплохим подарком на день рождения для моего юного племянника.
Внутри банкетного зала, где благородные вкусы достигли своего пика, было полно посланцев, посланных людьми из всех слоев общества. Вместо того, чтобы идти прямо на вечеринку, на которой председатель Кан не появлялся, большинство посланников, отправленных на встречу с этим уровнем, были во втором или третьем поколении, старшими помощниками или высокопоставленными руководителями. Те, кто время от времени появлялся лично, были сотнями тысяч депутатов, впервые избранных на срок, или представителей мелких компаний.
Внутри роскошного зала художники, принадлежащие Фонду VC, были раскинуты, как цветы, и выглядели очень стильно, словно придавая пикантность мероприятию. Для тех, кто унаследовал привычку превозносить игру кисэн как вкусную и пренебрегать игрой гальво как плохим поведением, общение с артистами служило удовлетворению их эмоционального тщеславия.
Не было ничего постыдного в показном превосходстве, которое они проявляли, поддерживая и держа на своей стороне, как если бы это было естественно. Они гордились тем, что это благородное хобби, которое нельзя сравнить с наймом популярных знаменитостей и обращением с ними как с дешевыми аксессуарами. За предпочтением чистых художников, даже если они были неизвестными и проданными по низкой цене, скрывался глубоко укоренившийся снобизм, который ставил в один ряд даже проституток, которые платили деньги, чтобы их обнять.
Джу Ын Ю, который умел понимать эту привычку и умело использовать ее с большим эффектом, охотно принял предложение Со Со Гён, члена семьи Кан, который имел огромную долю в пожертвованиях фонда. Такой масштаб был уместен для социального дебюта нового фонда, еще даже не состоявшегося церемонии открытия.
«Ты сегодня прекрасно выглядишь».
Ли Шин У ответил на игривый голос, раздавшийся позади него, назвал владельца и вежливо поприветствовал его. Джу Ын Ю поприветствовал его, занял свободное место рядом с ним и предложил ему шампанское. Убедившись, что присутствующие уходят, Джу Ын Ю подошел и невинно улыбнулся.
Ли Шин-у, который не сделал глотка воды даже во время разговора со своими товарищами, спокойно принял стакан. Не было неожиданностью увидеть согласие без сопротивления. Ли Син У, который восемь лет жил как танцор без таланта и славы, был воплощением того, что он полностью привык к системе и структуре власти.
Яркий свет скользнул по белому лбу, обнаженному из-под аккуратно причесанных волос. Красивое тело, выделявшее обычный стиль, сияло даже среди множества танцоров. В этом не было ничего постороннего, и это было столь же сенсационно, сколь и красиво.
Джу Ын Ю внимательно присмотрелся к Ли Шин У, который не смог показать свой звездный потенциал, несмотря на такое телосложение, и пришел к собственному выводу. Он был ярким, но не имел никаких особенностей. Было чисто, но запаха не было. Это было похоже на искусственный цветок, который танцор Ли Син У создал с большой тщательностью, но нашел свое неправильное место и в конечном итоге был брошен и заброшен в углу.
Даже в этот короткий момент мимо него пробежало несколько глаз, словно оценивая непристойное и провокационное тело. У каждого был некачественный, первичный вид, словно оценивающий дешевые подделки и одноразовые вещи. Ли Шин У, получивший все эти взгляды, не выказывал никаких признаков волнения, как будто он совершенно не подозревал о таких взглядах. Внезапно в голову Джу Ын Ю пришла мысль, что дело не в том, что она не знала, а в том, что она к этому привыкла.
«Хорошо ли идет подготовка к повышению?»
«Я возлагаю очень большие надежды, потому что все они выдающиеся люди».
Слова, которые он произнес с улыбкой, казалось, не имели никакого намерения. Тем не менее, в замечаниях Джу Ын Ю, который специализировался на манере речи, позволяющей передавать много смысла одним словом, была кость. Холодная атмосфера внутри балетной труппы, созданная танцорами Нараэ, не ускользнула от внимания Джу Ын Ю. За исключением танцовщицы Нараэ, танцоры балетной труппы VC были талантливыми людьми, которых Джу Ын Ю тщательно отфильтровывала. В ходе работы всегда были переменные, но переменная по имени Ли Син У привела к серьезным неприятностям у Чжу Ын Ю. Преемственность всех членов балетной труппы Нараэ была внезапным и неожиданным решением даже для Джу Ын Ю.
Ли Шин У с опозданием отреагировал на взгляд Джу Ын Ю на его чистую руку без обычного кольца. Яркий свет ударил в его щеку, когда он опустил ресницы, прикрывая руку. Кожа была белая, без единого изъяна. Это может вызвать раздражение у людей, которые смотрят на это. Чжоу Эньюй, осознав внезапное чувство, внутренне нахмурился. Конечно, на его лице все еще была улыбка.
«Пары также посещают мероприятие вместе».
Это было ругательное слово. Никто не приводил возлюбленного туда, где с ним обращались как с цветами, и это было неписаным правилом в подобных местах. Джу Ын Ю уставился на Ли Шин У, который воздержался от ответа, и лукаво облизнул губы шампанским.
«На самом деле, у Ли Син У сложилось впечатление, что у него есть давний и тихий любовник, но я спросил, потому что это было неожиданно».
Мне немного любопытно. Ли Шин У не проявил особой реакции на намеки. Белое лицо было тихо, и красные губы молчали. Я улыбнулся ожидаемой реакции и перешел к делу.
«Лидер группы Кан Тэ Ён, как твои дела?»
«Я думал, что Шинву Ли знает лучше меня».
Выражение белого лица по-прежнему не изменилось. Слова о том, что Джу Ын-ю тренировалась достаточно усердно, чтобы достичь ушей Ын-ю Джу, не казались ложью. Тень выступила на его щеках, которые всего два месяца назад были выпуклыми, как у мальчика. Да, он был, но контур был четким там, где изначально было немного жира. Джу Ын-ю, внимательно изучавшая простое лицо и великолепное тело, на этот раз нашла ответ вместо молчаливого Ли Шин-у.
«Ли Шин-у, не напрягай себя слишком сильно. «Вы должны думать о своем теле».
С точки зрения менеджера, Джу Ын Ю, добавивший слово, внезапно посмотрел через плечо Ли Шин У. Появился человек, который когда-то доминировал в центре внимания как политического, так и делового мира как перспективный финансовый ресурс. Темой сегодняшней вечеринки стал Кан Тэ Чжун, который в настоящее время занимает пост мэра столичного региона. Кан Тэ Чжун, источавший вид чистого, прилежного интеллектуала, не имел никакого сходства со своим сводным братом Кан Тэ Ёном.
Мелких глаз и нервного рта было достаточно, чтобы создать впечатление жестокосердного человека, но мягкое выражение лица и интеллектуальная атмосфера компенсировали эти недостатки. Именно брак с Со Со Гён спас его, который только что пришел в упадок после двух неудач в бизнесе. Кан Тэ Чжун, который женился на Со Со Гёне, который был в разгаре своего выкупа на рынке сватовства по наущению средств массовой информации, полностью изменил свое направление и всерьез посвятил себя политике.
Началом моего прихода в политику было избрание членом городского совета на дополнительных выборах. Кан Тэ Чжун, который прошел путь от члена городского совета до исполняющего обязанности мэра и от исполняющего обязанности мэра до мэра, был избран самым большим количеством голосов за всю историю, пообещав масштабное развитие города, рост которого несколько лет находился в застое. лет, несмотря на то, что в то время он претендовал на статус мегаполиса. За этим стояло не только прошлое TS, но и полная поддержка семьи жены, которая была оформлена как внутренняя поддержка Со Со Гёна.
Предполагается, что он был вытеснен из структуры преемственности внутри группы из-за двух его неудачных попыток продвинуться в политику, но на самом деле силы, поддерживающие его, все еще были прочными внутри компании.
«Эй, здесь руководитель группы Кан Тэ Ён».
Несмотря на любезное руководство Джу Ын Ю, Ли Син У ответил не сразу. Рука, державшая бокал с шампанским, осталась на месте, а белое лицо не повернулось туда, куда смотрел Чжоу Эньюй. Когда Джу Ын Ю взглянул на Ли Шин У, в его глазах отразился затылок, по которому скользил яркий свет. Внезапно ей в голову пришла мысль, что она не может с уверенностью сказать, что это не продается.
Тихий голос, тонкая рука с мягкой кожей обхватила локоть Тэджуна Кана. Естественный взгляд на Со Со Гён, которая ярко улыбалась, как только что распустившийся пион, оказался неожиданно теплым. Как только их глаза встретились, Кан Тэ Чжун, который ярко улыбнулся и слегка поцеловал ее, намеренно отвел от нее взгляд еще позже. Вскоре я бросил враждебный взгляд на своего сводного брата, стоящего передо мной.
Крепкий корпус без изъянов, уверенная и непринужденная атмосфера и яркая внешность в совокупности сразу привлекли всеобщее внимание. Однако сильное присутствие Кан Тэ-ёна не оказало никакого положительного влияния на Кан Тэ-джуна. Незаконнорожденный ребенок, рожденный на свет беспринципной женщиной, у которой нет ничего, кроме умения околдовывать мужчин. Мужчина, красиво улыбавшийся перед ним, был лишь темой, интересующей Тэджуна Кана.
«Ты достиг высокого уровня, старший брат».
Кан Тэ Чжун бросил холодный взгляд на Кан Тэ Ёна, который выглядел высокомерно, даже когда склонил голову, а затем открыл рот, притворяясь, что у него гладкие глаза.
«Это настолько дорого, что трудно взглянуть на это красивое лицо».
«Великое имя моего брата на слуху во всем мире, поэтому я не могу отнимать его драгоценное время личными делами».
— Я слышал, что у тебя тоже хорошая репутация.
«Это все благодаря моему старшему брату. Поскольку вы хорошо руководите городской администрацией, даже мой отзыв был щедрым».
Глаза дрожали у Кан Тэёна, который говорил так хорошо, словно его рот был смазан маслом. Кан Тэён, спокойно наблюдавший за происходящим, улыбнулся. Не было никакой возможности, чтобы поверхностные слова, произнесенные Кан Тэ-ёном, сыгравшим огромную роль в том, что Кан Тэ-джуна преследовали и толкали в политику, были бы хорошо услышаны, и на самом деле Кан Тэ-джун не понял неправильно. Тэсан сделал саркастическое замечание по поводу прихода Кан Тэ Чжуна, который не имел никакого опыта и не мог ничего добиться самостоятельно.
Поэтому Со Гён, внимательно наблюдавшая за холодной атмосферой между ними, в какой-то момент проскользнула внутрь. Кан Тэ Чжун не направил в нее свою стрелу, и Кан Тэ Ён тоже послушно отступил. Поэтому Со Гён, которая охотно вызвалась сыграть роль обходительной жены, подменила чашку Кан Тэ Чжуна.
Конечно, он был слишком большим для Кан Тэ Чжуна. Кан Тэён поставил шампанское, к которому даже не прикасался, и попытался избавиться от скуки. Окрестности были полны людей, ожидающих своей очереди, чтобы произвести впечатление, но среди них не было никого, кто бы заинтересовал Кан Тэ Ёна.
Кан Тэ Ён, который вежливо приветствовал подходивших к нему людей и обращался с ними подобающим образом, вдруг пристально посмотрел на него. Когда наши взгляды встретились, я вежливо поклонился Чжоу Ын-ю, который бегло поприветствовал меня, а затем отвел взгляд в сторону. Даже издалека это тело было видно. Кан Тэ Ён, которому потребовалось некоторое время, чтобы полностью оценить профиль Ли Шин У, который спокойно стоял с бокалом шампанского в руках, поднял брови. Внезапно возникло желание схватить его за шею, положить под руку и почувствовать этот щелкающий звук дыхания.
«Да, я приеду к тебе на этих выходных».
Закончив разговор, Ли Син У опустил белые руки на бедра. В углу сада, освещенного желтыми фонарями, стояла металлическая скамейка. Это было место, которое было трудно увидеть другим, поскольку густые кусты закрывали обзор.
Ли Шин У отложил сотовый телефон, словно вздохнув, и потер лицо ладонью. Я моргнул веками, глядя куда-то в кусты, куда не проникал свет. Прохладный ночной ветер ударил в белые щеки и скользнул по желтому свету. Ли Шин У с опозданием заметил медленно доносившийся аромат, смешанный с ночным ветром.
Когда Ли Шин У оглянулся на то место, откуда исходил запах, Кан Тэ Ён уже спустился рядом с ним.
Кан Тэ Ён, который смотрел туда, куда всего несколько минут назад смотрел Ли Син У, медленно поднял кончик подбородка. Вскоре он сузил брови и снова посмотрел на Ли Шин У, как будто не мог найти то, на что смотрел. Вдохнув, Кан Тэ Ён дунул во все тело Ли Шин У, затаив дыхание, сам того не осознавая. Расстояние между ним и человеком, сидящим рядом со мной, было чуть больше ширины. На фоне холодного времени года Кан Тэ Ён уже заполнил глаза Ли Шин У.
Ветер, дувший однажды на его неподвижное лицо, снова пробудил сознание Ли Син У. Кан Тэ Ён, внимательно глядя на сцену, похожую на медленное растягивание, открыл рот.
Ли Шин-у интерпретировал чистый звонкий звук, который мгновенно проник в его уши. Это были странные слова. Кан Тэ Ён прочитал выражение его лица и слегка улыбнулся.
Ли Шин-у ничего не сказал. Красные губы, которые часто открывались, когда им задавали вопрос, и мягкие глаза, часто полные растерянности, затвердели, как морозная дикая трава. Кан Тэён никуда не торопился. Как всегда, я неторопливо ждал, пока губы Ли Син У откроются сами. Выражение его лица было нежным, а глаза мягкими. Ли Шин-у как застывший смотрел на это доброе лицо, лишенное инерционной скуки или холодной насмешки.
Взгляд, с которым мы встретились, был ясным, а тишина – вынужденной. Прохладный ночной ветер снова обдувал мою шею, снизив температуру моего тела. Губы Ли Шин У открылись, не осознавая холода. Оно распространялось медленно, словно спадающий иней.
Взгляд его глаз, когда он спрашивал, почему, был полон самообладания. В отличие от него, Ли Син-у, который некоторое время смотрел на меня сузившимися глазами, изобразил вздох, сам того не осознавая. Я прикрыл рот холодными руками.
Взгляд в сторону Кан Тэёна переместился на темные кусты. Он выглядел так, будто устал. Выражение усталости пробежало по моей чистой коже. Кан Тэ Ён провел много времени, любуясь профилем Ли Шин У, в котором не было ничего, кроме его аккуратности. На остаточном изображении, которое, естественно, последовало, Ли Шин У был скорчен. Оно было покрыто слезами, солями и кровью.
Лицо, привыкшее к бурным любовным приключениям, не вызывало у Кан Тэёна никакого эмоционального волнения. Изломанный вид слабых вещей, который я часто видел, не оставил никакого впечатления. С другой стороны, Ли Син У, который был чисто вымыт и источал зеленый, травянистый аромат, привлек внимание Кан Тэ Ёна. Я обнаружила, что это тонкое веко. Причина, по которой у Кан Тэёна было жестокое желание уничтожить его, заключалась в том, что он также подвергался эмоциям, которые вызывали у него такие вещи. Кан Тэён этого не отрицал. Это также был инстинкт выживания чего-то слабого.
Мгновение времени почувствовал Кан Тэ Ён, который издал тихий звук, как будто извиняясь. Судите сами: стоит ли вам опасаться Кан Тэёна, можете ли вы игнорировать его, а если нет, стоит ли вам в конце концов убегать? Не в силах прийти к какому-либо выводу, его растерянные глаза тихо бегали по сторонам, оценивая Кан Тэёна. Как ты посмел.
Кан Тэён не выказал никакого уныния. Неудивительно, что после прикосновения к нему однажды он отвернулся и убежал. Однако Ли Син У спокойно подписал контракт о преемственности, присоединился к балетной труппе VC и без всякого сопротивления покорно подпал под влияние Кан Тэ Ёна. Оглядываясь назад, я понимаю, что это была типичная реакция Ли Син У. Первоначально он был прототипом эмоционально деформированного ребенка, у которого отсутствовал какой-либо инстинкт самосохранения. Неспособность постоянно избавляться от сожалений о вещах, которых у человека не может быть, также была похожей чертой.
«Ты совсем не изменился с тех пор, как 10 лет назад».
Ветер поймал лицо Ли Син У, когда он наконец узнал то, что я сказал, услышав это собственными ушами. Его лицо было опустошенным, как будто прошлое 11-летней давности мелькнуло перед его носом. Кан Тэ Ён открыл рот, прежде чем замешательство прояснилось.
Забавно, но Ли Син У сделал лицо, говорящее, что он не знает.
Эмоциональная неуверенность. Ли Шин-у, который был тупым и безразличным к собственным эмоциям, точно знал одну вещь. Это правда, что быть рядом с Кан Тэёном было опасно. В то же время я не знал, какое расстояние между мной и Кан Тэёном. Я не был уверен, что расстояние от него сейчас достаточно большое.
Это всего лишь разрыв, разрыв, который Кан Тэён может сократить в одно мгновение. Однако физическую дистанцию и социальную дистанцию нельзя ставить на одну линию. Было неясно, как следует измерять социальную дистанцию.
Его белое лицо было наполнено глубокой скорбью. Пока расстояние от Кан Тэёна было достаточным, у Ли Шин У не было причин его бояться. Даже если это достаточно близко,
— Не знаю, правильно ли мне бояться тебя.
— Ты больше ничего не можешь мне сделать.
Взгляд Кан Тэёна медленно наклонился.
«Я не хочу все бросать и уезжать».
Медленный взгляд снова скользнул по синеватому лицу Ли Син У. Это было лицо, потерявшее уверенность. Неопределенность переросла в тревогу и мучила Ли Син У. Я был из тех людей, которые страдали изнутри, если стресс продолжался. Мой рот стал коротким, я не могла спать и похудела. У Шин-Ву Ли была такая же реакция, когда он в прошлом ненадолго смешал свое тело. Мое прекрасно сбалансированное тело стало легче, и я не мог легко заснуть, даже пролежав всю ночь.
Внезапно Ли Чэ прошел мимо глаз Кан Тэёна. Память была такой непостоянной. Кан Тэ Ён был рад вспомнить 19-летнего Ли Шин У, который довольно точно пришел на ум. Сделав для меня все, что мог, я посмотрел на Ли Шин У, который спросил, осталось ли еще что-нибудь сделать.
Это было что-то вроде этого. Это послужило развлечением для 19-летнего Кан Тэёна.
Непрозрачные глаза, истинная природа которых была неизвестна, настойчиво следили за Ли Шин У.
Кан Тэён улыбнулся, вообще не собираясь отвечать.
Мышцы спины Кан Тэёна были полностью обнажены, когда он снял мокрую рубашку. Моя кожа, которая до вчерашнего дня была чистой, была полна следов боевого духа, который я продемонстрировал прошлой ночью. Несмотря на это, необычное тело выглядело еще хуже. Драка в клетке была слишком элегантной, чтобы ее можно было назвать собачьей дракой, но иначе как собачьей дракой ее нельзя было описать. Только увидев кровь, Кан Тэ Ён с удовлетворенным выражением лица отпустил поводок другого человека. Тот факт, что на моем лице не осталось даже царапины после того, как я перевернулся, как собака, не был результатом внимания другого человека.
Как будто вечеринка по случаю дня рождения его племянника оказалась такой же скучной, как и ожидалось, Кан Тэ Ён на обратном пути зашел в спортзал. Несмотря на то, что я слегка расслабил свое тело, я медленно расслабил мышцы, и выражение моего лица не исчезло из моего желания. Следуя инструкциям и повернувшись к вилле, Сон У Чже сделал несколько докладов. Кан Тэ Ён, который расслабленно прислонился к сидению, тихо рассмеялся.
В отчете, опубликованном Сон У Чже, не было ничего такого, что могло бы порадовать Кан Тэ Ёна. По-прежнему нет другого выбора, кроме как предоставить косвенные доказательства: цель Юн Хи Мён поехать за границу в Германию, доказательства Кён Джина о сговоре между политикой и бизнесом, а также прошлое Ф. Сон У Чже, который возился со своим отчетом, чуть позже понял причину, по которой Кан Тэ Ён рассмеялся.
«Ищите это. Мне нужно знать, насколько хорош контент, которым так интересуются люди».
И только услышав одно холодное слово, я полностью понял. Объектом критики за постоянное появление бесполезных вещей стал Ли Син У.
Кан Тэ Ён, который быстро разделся, быстрыми шагами направился в ванную. В ванной, где шум воды был слышен еще до того, как он вошел, начал просачиваться звук, который должен был быть самым личным. Еще до того, как Кан Тэ Ён размялся в спортзале, вызванный светловолосый клиент почти кричал и рыдал.
Сон У Чже грубо прибрался и вышел за дверь. За исключением третьего этажа виллы, остальные этажи были запрещены для посещения посторонними. Сон У Чже, который воспользовался внутренним лифтом, чтобы добраться до подземной парковки, закатал рукав и проверил время. Было уже около часа ночи.
Уровень освещенности был низким.
Приняв душ, Кан Тэ Ён закурил сигарету и сел на спинку дивана. В том месте, где исчез медленно рассеивавшийся сигаретный дым, под углом стояли три портрета. Предмет на картине, освещенный голубоватым светом, похожим на лунный, был бледным и прохладным. Густой сигаретный дым вновь проник в каждый уголок полотна.
Картина обнаженного молодого человека, еще не избавившегося от мальчишества.
Ли Син У на картине показывал опасные и тревожные эмоции, как мальчик, еще не прошедший период взросления, но было ясно, что период, запечатленный на холсте, был после того, как он достиг совершеннолетия. Не только благодаря молодому лицу его тревожное волнение выделялось больше, чем его поверхностность, хотя он и позировал в позе, которую трудно найти даже в третьеразрядных цветных журналах. Это произошло потому, что эти картины продавались по высоким ценам в частных коллекциях, что сгущало возникающие желания.
Кан Тэ Ён протянул свои длинные руки, чтобы потушить угли, и, прежде чем он успел это осознать, выражение его лица исчезло. Пак Чон Дэ, который был без ума от Ли Син У и бросился к нему с красными глазами, Юн Су Мён, задыхающийся, как собака во время течки, облизывая Ли Син У на видео, и профиль Кан Тэ Юна на фотографии с теплой улыбкой на всегда подавленном лице, с нехарактерным для него тревожным лицом одна за другой проносились в моей голове тихие мысли о местонахождении Ли Шин У.
Ли Син У был человеком, увлекавшимся порнографией. Это картина, и парень, который ее убедительно нарисовал, ничем не отличался. Кан Тэён улыбнулся без всякого выражения. Кан Тэён тоже почувствовал сексуальное желание. Он также чувствовал вожделение к Ли Син У, который в одиночестве трясся, как падающий лист в мрачной танцевальной студии.
И у меня было это тело. Я израсходовал так же быстро, как и смог, и легко выбросил его.
На лице молодого человека не было ничего, что отражалось бы в тусклом свете. Никаких эмоций не было. Я подумал о налитых кровью глазах Пак Чон Дэ, когда он напал на Ли Син У серией резких слов, и о белой руке Гохана, нежно касающейся лба Ли Син У, когда он смотрел на Ли Син У нежными глазами. В таком порядке я подумал о Ли Син У, который даже не обратил внимания на Пак Чон Дэ, и Ли Син У, который тупо смотрел на Тихого.
Было до смешного легко растопить мое пустое сердце, ничего не имея. Кан Тэ Ён, который вспоминал Ли Шин У, который даже не мог полностью насладиться своим беспокойством и был измотан, просто расслабился. Ли Шин У все еще было слишком легко уничтожить и выбросить.
9. якорь
«Одно бесплатное выступление, одно назначенное выступление».
«Я думал о роли в «Жизели», но было решено, что это будет особая актерская роль. ты?"
«Я думал о роли в «Кармен», что я и сделал в прошлом году».
«О, если это произойдет, у каждой балетной труппы будет свой репертуар».
«Наши балетные труппы могут во многом пересекаться».
«Разве мы не должны отрегулировать это, чтобы оно не перекрывалось?»
«Правильно, не должно быть слишком много совпадений».
Два танцора, сидевшие на скамейке, прижавшись друг к другу и беспрестанно перешептываясь, вытащили из мешочка лекарство и начали его сосать.
«Я не знаю, он содержит все ингредиенты, полезные для костей».
«Мама приготовила так много, что я тайком их пронесла».
«Эй, ты должен действовать мудро, мудро. «Каким бременем это будет для тебя сейчас?»
— Что ты сказал, когда тоже это сказал?
«Нет, я боюсь, что могу снова упасть в важный момент… ».
«Ух, даже для воровства нужны правильные руки и ноги… ».
Со Мин Ён и О Джи Ын, которые ругали друг друга, посмотрели друг другу в глаза с выражением сожаления. Все мысли людей здесь. Вскоре я глубоко вздохнул и начал собирать свои вещи.
И только после того, как они вышли из сада, из кустов за скамейкой вдруг появилась черная тень. Это была снежная кукла, лежавшая за скамейкой, использующая первые лучи солнца как одеяло. Я чувствовал себя не очень хорошо, потому что непреднамеренно украл их историю. С несколько посвежевшим лицом он быстро встал и отряхнул траву, прилипшую к его одежде.
Догадаться, кого они имели в виду, было несложно. Ли Шин-у был единственным танцором, которому было так плохо, что он беспокоился о своих юниорах и был вынужден принимать лекарства, чтобы не упасть в важные моменты. Снежная кукла щелкнула языком с неодобрительным выражением лица. Только последних двух месяцев было достаточно, чтобы увидеть, что Ли Син У завоевал неожиданно высокий уровень доверия.
Даже не обращая особого внимания, я часто мог видеть, как они заботятся друг о друге и заботятся друг о друге. Дело не в том, что они ведут себя необычно, а наоборот, заметно, что они осознают свое положение и стараются защитить себя, и такие сцены особенно выделялись.
Было слишком великодушно относиться к человеку, который только что упал со сцены и запятнал лицо маленькой балетной труппы, которая только начинала привлекать к себе внимание и делать себе имя. Даже если они сказали, что крепкий дух товарищества характерен для небольших балетных трупп, они зашли слишком далеко.
Кажется, даже золотые юниоры очарованы этим красивым телом.
Снежная кукла с холодной усмешкой нервно стряхнула траву с плеч и повернулась.
Приняв душ и переодевшись, Ли Син У достал из шкафчика спортивную сумку и попытался повесить ее на плечо, но в итоге поставил ее на пол.
Ли Шин У озадаченно посмотрел на спортивную сумку, которую он отпустил, удивляясь ее беспрецедентному весу. Он присел на корточки перед сумкой и расстегнул плотно застегнутую молнию.
Посмотрев некоторое время в сумку, я достал и проверил все внутри по одному. Фитотерапия, луковый сок, желе из красного женьшеня, белок, витамины и т. д. Я положил проверенные вещи обратно в сумку и застегнул молнию. Вместо того, чтобы выйти из раздевалки, я сел на скамейку и медленно отдышался. Я снова посмотрел на спортивную сумку, которую закрыл рукой. С задумчивым выражением лица он сжал уголки рта, а затем полностью закрыл глаза.
Через некоторое время Шинву Ли отпустил его и тихо поднял закрытые глаза. Словно стряхивая с себя сложные мысли, я встал и перекинул тяжелую спортивную сумку через плечо. Сумка была наполнена здоровой пищей и лекарствами, которые принесли люди, вероятно, члены балетной труппы Нараэ.
Фитотерапия, луковый сок, желе из красного женьшеня, белок, витамины и т. д.
Ли Шин-у открыл шкафчик, прикрепленный к раковине, и одним махом выместил все из своей сумки. Вскоре я достал свою тренировочную одежду и балетки из своей теперь более легкой спортивной сумки и повесил их на сушилку. Балетки, которые я сменила две недели назад, уже были черными и изношенными. Ли Шин-у перевернул пустую сумку и повесил ее на сушилку, и в конце его поля зрения оказался пиджак от костюма. Однако Ли Син У недолго выдерживал на себе его взгляд. Я закрыл балконную дверь и вошел в узкую комнату. К тому времени мое тело остыло. Однако Ли Син У совершенно не заметил моего состояния.
Я быстро принял душ и приготовился ко сну. Я выключил свет, обыскал темную комнату и лег на кровать. Вскоре звук равномерного дыхания смешался с темным воздухом помещения. За плотно закрытым окном тихо доносился шум ночной улицы. Прошло 7 лет, как мы поселились в этой студии. Теперь меня не мог волновать шум снаружи.
Ли Шин-у, который некоторое время лежал мертвым, откинул одеяло. Я сел и опустил голову. Рука, закрывающая мое лицо, была жутко холодной. Однако Ли Син У, который до сих пор этого не осознавал, был сосредоточен только на своих острых нервах. Это не сработало. Я прекрасно понимал, что так продолжаться не может. Но сделать ничего нельзя было. Кроме побега. Однако в тот момент, когда был подписан договор о престолонаследии, исчезла даже возможность побега. Ли Шин-у, который чувствовал себя беспомощным, все еще сомневался.
Что еще Кан Тэён может мне сделать? Действительно ли он мной заинтересован? Это невозможно. Для него я все равно буду не более чем грязной вонючей тряпкой. Неужели это не прыжок от чрезмерного самосознания? Мне надо было сбежать, прежде чем подписать... .
Лицо Ли Шин У открылось, когда он убрал прикрытую руку. На больших зрачках появились красные трещины. Плотно сомкнутые губы целовали сухую тишину. Белая нога медленно и беззвучно приземлилась возле кровати. Ли Шин-у поставил ноги на твердый пол и перенес вес тела на тело. Начиная с кончиков стоп, каждый сустав и нерв был затронут и расслаблен. Моя спина была прямой, а позвоночник прямым. Тьма скользнула в мою тонкую шею.
Мой организм уже был измотан полдня тренировок и бессонницей прошлой ночи. Тем не менее, он деликатно реагировал на привычные движения. Мышцы, которые медленно возвращались в исходное положение, начали понемногу двигаться. Постоянно и размеренно, пока утренний свет не достиг его уже начавшего потеть тела, Ли Син У продолжал двигать своим телом, будя его нервы.
Чжоу Ын-ю нахмурила брови, когда она посмотрела на пригласительный билет, лежащий посреди переполненной папки. Выдача пригласительных билетов через соответствующие учреждения или организации была обычным делом. Конечно, не принято было отправлять такое приглашение фонду, который еще даже не поднял голову.
Чжоу Эньюй открыл пригласительный билет, на котором была отпечатана печать общественной организации. Я наполовину ответил на вопрос, проверив имена филиалов TS в списке организаций-спонсоров. Было очевидно, что пригласительный билет, обозначающий дату открытия 15-дневной выставки, был задуман как светское мероприятие с праздничным банкетом. Нехорошо было выглядеть повсюду, как цветы. Чжоу Эньюй вызвал своего секретаря. Он поручил провести расследование в отношении организации, проводившей выставку, и опубликовать более подробный отчет.
Я тут же перевел взгляд обратно на монитор. Экран паузы был освобожден, и было воспроизведено старое видео выступления. Эта сцена была единственным разом, когда танцоры в видео были так хорошо запечатлены на экране. Танцовщица, исполнявшая дуэт с балериной в своем первом па-де-де за пять лет с момента прихода в труппу, к сожалению, упала с лошади, не успев завершить номер. Танцор, упавший с лошади на сцене, оставил большое пятно и в его жизни, и в балетной труппе, в которой он только начинал.
После инцидента критика без фильтрации потекла через соответствующие СМИ. Когда стало известно о хронической травме лодыжки танцора, уровень критики еще больше возрос. От споров по поводу квалификации режиссера, необоснованно продвигавшего непроверенных танцоров, до жесткой критики в адрес танцовщика, испортившего сцену из-за собственного эгоизма. Хотя это нельзя сбрасывать со счетов как незначительный инцидент, это было еще более серьезным унижением, поскольку это была бедная балетная труппа, не имевшая поддержки.
После этого танцор был понижен в должности из солиста до стажера. Через год его снова повысили в Corde Ballet, и он играл различные роли. По этой причине Ын Ю Джу подумал, что благосклонность балета Нараэ к танцовщице Ли Шин У и щедрость Чхве Хи Ён была чрезмерной.
37-летняя замужняя женщина и 31-летний танцор. Однако, сколько бы вы об этом ни думали, и Чхве Хи Ён, и Ли Шин У были теми типами людей, которые не вписывались в скандалы. На самом деле не было никакого контекста или предыстории, подтверждающей подобные предположения. Трудно было интерпретировать это как простое товарищество. Хотя опыт был кратким, Чхве Хи Ён не поддалась влиянию связей и признания, хотя она и была активным менеджером. Поэтому Джу Ын Ю больше сосредоточился на видео.
Иногда ликвидность и талант выражались в отдельных формах. Собственные суждения Чхве Хи Ён, должно быть, сыграли свою роль в продвижении танцовщицы с небольшим опытом в солистку. Чжоу Эньюй не могла не видеть того, что видела она. Если бы я мог найти то же самое, это не было бы пустой тратой усилий. Джу Ын Ю, который вспомнил момент в банкетном зале, сразу же привел в порядок свои мысли и сосредоточился.
Даже на видео плохого качества Ли Син У выделялся. Тогда и даже сейчас ее тело было прекрасным, как картина. Джу Ын Ю следила за траекторией благословенного тела, словно за мазками кисти, не упуская ни единого мгновения.
«Было подтверждено, что в настоящее время он проводит время со своей семьей у себя дома».
Кан Тэ Ён, быстро пролистав папки, скопившиеся на столе, открыл еще одну и ответил.
«Не кажется, что вы двое застряли вместе?»
«Ходили слухи, что он хорошего качества, но я нигде не смог найти никаких доказательств этого».
Если Сон У Чже сказал это, было ясно, что между ними не было никаких сексуальных отношений. Кан Тэ Ён, который на мгновение вспомнил Чхве Хи Ён, которая, несмотря на свой возраст, выглядела как типичная балерина, быстро нарисовал знак.
«В место, которое близко, но вне поля зрения».
С другой стороны, это не обязательно должно быть заметно. Сон У Чже, который точно понял инструкции, коротко кивнул.
«Это не подтверждено, но помимо нас есть группа, которая отслеживает источник и канал распространения картины. «Пока не выяснилось, являются ли они правительственными силами или нет, но мы обнаружили следы постоянного слежения трехлетней давности».
«… «Три года назад Юн Хи Мён начал путешествовать в Германию и обратно».
Если это было совпадение, то это была очень интересная ситуация.
«Давайте начнем с того, что выясним, являются ли они силами, контролируемыми правительством. Было бы не лучше сначала понять ситуацию здесь, чем там. «А как насчет того, чтобы Юн Хи Мён покинул страну?»
«Не осталось ничего, кроме официальных отчетов. Kyungjin Chemical также вообще не предприняла никаких действий, и поскольку слухи об этом ходили уже долгое время, некоторые говорят, что это всего лишь слух. «Среди перечисленных компаний Kyungjin Chemical — единственная компания, в которой был подтвержден контрольный пакет акций Юн Хи Мёна».
«Если отмена листинга будет подтверждена, Polycam и шины будут заняты. «Капитал останется в виде доступной казны, так что насчет движения по пожертвованию акций?»
«Пока ничего не подтверждено».
«Я сообщу дополнительно, как только это будет подтверждено, и назначу время исполнительному директору Чон Иру Юну. Позвоните команде юристов и вызовите каждого руководителя группы. «Неплохо иметь первый хит в новом году».
Кан Тэ Ён, который не давал отдыхать глазам и рукам, давая краткие инструкции, уже завершил большую часть разрешительных документов. Сон У Чже, который наконец взглянул на развернутый документ, снова открыл рот.
«Пришел отчет из VC Foundation»,
Я сверился с Кан Тэёном, который прочитал документы без особой реакции, и закончил отчет один за другим.
— Говорят, Фонд Сиборна прислал приглашение на выставку.
Фонд Сиборн был общественным фондом, внешним директором которого был Со Со Гён. Говорят, что эти цветы естественно мять, но быть вызванным куда-либо - это акт снижения собственной цены. Несмотря на то, что Джу Ын Ю знала об этом, она спросила, придёт ли она, потому что другим человеком был Со Со Гён.
Причина, по которой эти цветы удалось возложить на вечеринке Кан Тэ Чжуна, заключалась в одобрении Кан Тэ Ёна. Однако одобрение в тот день было исключением. Разрешение стало возможным, потому что это был подарок на первый день рождения До Ри, давней подруги и брата Со Со Гён, а также ее первого племянника. Художники, принадлежавшие ТС, были людьми недешевыми, которых можно было вызывать сколько угодно и в любое время. Так что Согён должна была знать лучше, чем кто-либо другой, что она не просто бросила ее в свои объятия в тот день.
Это была очевидная уловка с целью намекнуть. Это была откровенная провокация. Это очень раздражало, потому что рядом не было человека, которому пришлось с этим иметь дело. Кан Тэ Ён, не потрудившийся скрыть своих истинных чувств, приложил кончик ручки к строке для подписи. Файл был исписан еще до того, как чернила на подписи, нацарапанной без колебаний, высохли. Кан Тэён открыл рот, не раздумывая. На первый взгляд казалось, что на его губах скользнула улыбка.
«Скажи им, чтобы они выбрали несколько человек и отослали их».
Сон У Чже, получивший подтверждение, кивнул, не задавая больше вопросов. Кан Тэ Ён, отложивший платежную ручку, встал и проверил время. 11 утра. Даже после выполнения запланированного графика с этого момента было трудно вернуться домой раньше полуночи. Тем не менее он надел куртку и пошел быстрым шагом, не проявляя никаких признаков усталости. Надевать пальто было еще рано, но уже был ноябрь, и зима была уже не за горами.
Сон У Чжэ, который следовал за Кан Тэ Ёном, также проверил следующее расписание и покинул офис.
Джу Ын Ю, которая только что выходила из офиса после того, как собралась на работу, немного повысила голос. Вскоре он осознал свою ошибку, на мгновение откашлялся, а затем снова открыл рот.
«Это выставка, организованная Фондом Сиборна».
Голос, доносившийся с другого конца телефона, был удручающе деловым. Джу Ын Ю, закончивший разговор без дальнейшего подтверждения, нахмурился, услышав тот же ответ, который слышал неоднократно.
Неофициальное присутствие означало, что TS-артисты будут приглашены, но они подведут черту, потому что это было очень личное мероприятие и не имело ничего общего с фондом. Фонд Сибон, отправивший приглашение, был общественным фондом, но на самом деле это был частный фонд, созданный Со Со Гён для лоббирования местного сообщества. Для художников взаимодействие с высшим классом было неизбежным, и была разница между скандалом и хорошими отношениями. Однако нельзя было с пустыми руками сказать, что люди, имевшие влияние на Фонд Сиборна, были хорошего качества.
Если не считать личных проблем, эта позиция не была привлекательной для фонда. Это было не мудрое решение — отправлять кого-то неподготовленного в место, где могут возникнуть проблемы. По этой причине Кан Тэ Ён также неофициально приказал выбрать и отправить несколько человек. Нет, Кан Тэён прямо приказал отобрать и отправить в такие места несколько человек.
Наконец, после быстрого завершения вычислений, первое, что пришло на ум Чу Ын Ю, было бледно-белое лицо. Размышляя о Ли Шин У, имени, которое стало ей знакомым, Джу Ын Ю вскоре впала в короткую, но глубокую мысль. Решение не заставило себя долго ждать.
Очередное собрание инвестиционного клуба, проходившее в конспиративной квартире, прошло тихо.
Хотя второе и третье поколения конгломератов собирались вместе, информация, которую можно было получить от участников, далеких от нынешних влиятельных людей, ограничивалась уровнем Джираши, фондового рынка, который уже пришел в упадок. Даже если бы у них было что-то полезное, люди, похожие на лис, ни за что не отдали бы это добровольно. Из-за этого единственной темой для обсуждения были сплетни, такие как измена или семейные ссоры.
История перешла в TS с темой Кёнджина, но тема просуществовала недолго. Не было никого, у кого хватило бы смелости и мужества, чтобы поднять шумиху вокруг Кан Тэ Ёна, человека, о котором идет речь. После появления Кан Тэёна фокус истории сместился на второстепенные текущие события, к которым могли прикоснуться другие. Было уже за полночь, когда Кан Тэ Ён, который зря тратил время, отвечая на тривиальные темы тривиальными ответами, начиная с простых вопросов о том, находится ли он в отношениях с его собакой, покинул убежище.
Стоило скучно и скучно провести время. Кан Тэ Ён, который повернул воротник, словно стряхивая неприятный воздух внутри, посмотрел вверх. Сон У Чже, ожидавший снаружи, выглядел так, будто ему было что сказать.
Около 19:00 меня взяли под стражу как преступника на красных фонарях, и около пяти часов меня мучил детектив, который продолжал расспрашивать меня о моих ошибках. Кан Тэ Ён, который просто уловил ситуацию всего несколькими словами, вошел в убежище, даже не взглянув на него.
Инцидент начался с приглашения на выставку, отправленного Со Гёном без консультации. Джу Ын-ю, который счел, что у него нет свободы действий, представил отчет и, по указанию Кан Тэ-ёна, выбрал несколько человек и отправил их на выставку. Среди них был Ли Син У, который в настоящее время сидел в полицейской камере по обвинению в нападении. Человек, на которого вы подаете иск, является членом городского совета. Было около полуночи, когда Ли Син У, который молчал на протяжении всего допроса, связался со мной. Если бы Ли Син У первым не попросил о помощи, Кан Тэ Ён оставил бы Ли Син У на холодном полу на несколько дней.
Он был человеком со здравым смыслом. Среди них решение Джу Ын Ю выбрать Ли Шин У и внести его в список было решением, основанным на интуиции, а не на логике. Кан Тэ Ён, стоя перед большим седаном, выбрал пункт назначения для Сон У Чжэ, который ждал указаний. Это был местный город, где проходила выставка, и находился член городского совета, подавший в суд на Ли Син У. Даже с учетом времени без движения, этот участок занял бы добрых два часа.
Ли Шин-у, который стоял один и неподвижно среди беспорядочно разбросанных заключенных, был очень неоднородным. Дверь скрипела, потому что ее давно не смазывали маслом. Ли Син У отреагировал на резкий звук и поднял голову. Даже когда он заметил, что Сон У Чже появляется из открытой двери камеры заключения, он не проявил особой реакции. Ли Шин-у, тихо выскользнувший из неосвещенного угла, выглядел полурастерянным.
Пока адвокат выполнял остальные процедуры, Сон У Чжэ, который взял с собой Ли Шин У, направился на заднюю парковку. Ли Шин-у ничего не сказал или сопротивлялся, когда его поместили в большой седан, молча стоящий в темных тенях.
Автомобиль, в котором находился Ли Син У, уехал. Вскоре в просторной комнате не стало ни звука, кроме тихого звука двигателя. Ли Син У отреагировал, когда его вытянутый палец коснулся кончика подбородка. Веки поднялись вместе с длинными ресницами. В ясно видимых глазах внизу появилось знакомое, но незнакомое лицо. Теплые кончики пальцев коснулись моего подбородка, затем щек, губ и области вокруг глаз, а затем без колебаний отодвинулись. Кан Тэ Ён, который положил подбородок на дирижера и посмотрел на Ли Шин У, наконец открыл рот.
Глаза Ли Шин У были непрозрачными, когда он тупо смотрел на него. Это был знак бедствия. Кан Тэён терпеливо ждал, пока глаза не найдут свое место.
Когда произошел инцидент, Ли Син У, которого схватили и вытащили спешащие охранники, увидел синелицего 20-летнего молодого танцора. Ли Шин У инстинктивно открыл рот. Убегать. Юная танцовщица, застывшая в белом, вскрикнула, как будто точно поняла эти слова. Вскоре мне едва удалось спастись в кошмарной ситуации, волоча за собой плохо двигающееся тело.
Ли Шин У, которого передали из охраны детективу, послушно утащили, оставив позади разъяренного члена городского совета. Детектив, написавший отчет, изо всех сил старался открыть плотно закрытый рот Ли Син У, уговаривая и угрожая ему. Без страха, против кого вы это совершили? Есть доказательства и свидетели, и держать рот на замке сейчас совсем не поможет. Ли Шин У, который тихо сидел перед детективом, который отругал его и спросил: «Ты действительно собираешься есть вот так бобы и рис?
Ты плакала? Нет, застывшее в шоке лицо было ужасно искажено и потрескалось. Ли Шин-у, забывший моргнуть, попытался вспомнить свое лицо до того, как произошла трещина. Я вспомнил причину, по которой вернулся в прошлое и сопровождал его.
Приглашения были розданы каждому участнику балетной труппы. Было от 5 до 20 человек, дата приглашения и группа приглашений были разными, но было уведомление о том, что они должны присутствовать, поскольку это важное мероприятие. Приглашения на выставку, проходившую в местном городе, были розданы десяти людям, включая Ли Син У. За исключением Ли Шин У и 20-летнего танцора, все они были танцорами из других небольших балетных трупп.
Итак, я едва мог вспомнить имена 20-летней танцовщицы, полугодовалой танцовщицы, которая присоединилась к балетной труппе Нараэ в качестве стажера сразу после окончания учебы, и молодой танцовщицы, чья труппа была расформирована и переведена в балетную труппу Нараэ. VC Ballet Company, прежде чем она успела к этому привыкнуть. Ёнгин Ха. Конечно, я знал их имена и лица, но мне так и не довелось с ними познакомиться. Ёнгин Ха. Ли Син У, произносивший имя, закрыл лицо обеими руками.
Присланная организаторами машина остановилась не у выставочного зала, а у соседней гостиницы. Гостиница, расположенная на окраине города, где были сосредоточены заводы, была простой. В маленьком зале было не так много людей. Были представлены некоторые работы, которые будут выставлены в выставочном зале, и между посетителями состоялись небольшие беседы. Постепенно атмосфера становилась теплее.
Ли Шин У направлялся в ванную. Моя концентрация была затуманена из-за длительной бессонницы, а вечеринка, проходившая в маленьком зале, была очень зрелищной, поэтому мне было душно без всякой причины. Если бы меня не было в то время, если бы я случайно не прошел мимо, если бы только.
Глаза Ли Син У прояснились, как будто занавес поднялся. На этот раз круглые глаза правильно поймали лицо Кан Тэёна.
«Пожалуйста, решите это тихо».
На прекрасном лице Кан Тэёна появилась легкая улыбка. Это было похоже на смех.
Его прищуренные глаза, как у животного, на которого собираются охотиться, пристально всматривались в лицо Ли Син У, что не опровергало его. После драки на раненом лице остались явные царапины и синяки.
Кан Тэён снова протянул руку. Хотя рука была длинной и тонкой, она была достаточно большой, чтобы закрыть все лицо Ли Син У. Рука коснулась где-то ниже уха, затем перешла к подбородку, а потом и к губам. Ее губы тоже были красными и испачканы следами от ударов. Раненые, опухшие губы легко открылись. Кан Тэ Ён не торопился и потратил достаточно времени, чтобы коснуться этих губ. Оно все еще было мягким и нежным.
Кан Тэ-ён, который прикасался к ней столько, сколько хотел, а затем убрал руку, внезапно опустил взгляд. Холодная рука схватила большую руку. Но это было все. Кан Тэ Ён, посмотревший на Ли Шин У, который держал его за руку и вообще не мог пошевелиться, не уговаривал его. Взгляд Кан Тэ Ёна остановился на шее Ли Шин У, который мог только держать руку, которую держал, и не мог ничего сказать. Остался красный отпечаток руки, как будто его задушили.
Да, это было тело, которое легко могло оставить следы, даже если к нему слегка прикоснуться. В конце концов, было невесело случайно швырять в кого-то свое тело.
В тот момент, когда казалось, что малейший интерес исчез из глаз Кан Тэёна.
Ли Шин У, которому удалось поймать падающий взгляд Кан Тэ Ёна, спросил еще раз.
«Говорят, от меня нечего получить…» «Почему ты пришел?»
Кан Тэ Ён, который смотрел на Ли Шин У с устрашающе холодным лицом, внезапно расслабился. Я слегка стряхнул руку, которая держала меня, и легко увеличил разрыв. Кан Тэ Ён, который какое-то время опирался на простыню и смотрел на Ли Шин У, протянул руку.
Шкаф открылся со щелчком и звуком открывающегося замка. Две таблетки были помещены в ящик центральной консоли. Щеки Ли Шин У были чрезвычайно белыми, когда он посмотрел на таблетку.
Ли Син У некоторое время молчал. Я не собирался испытывать терпение Кан Тэёна. Словно в доказательство этого он тут же протянул руку и взял две таблетки. Я открыл губы и приложил язык к кончику. С глотком таблетка, засунутая глубоко в рот, скользнула по пищеводу. Тонкая шея оставляла тонкую волну.
Я не задавался вопросом, что это за таблетка. Потому что Ли Син У проглотил бы что бы это ни было.
Седан, двигавшийся по шоссе, въехал на парковку виллы. Веки, которые до этого медленно моргали, медленно закрылись, закрывая размытые глаза. В то же время Кан Тэ Ён, державший в одной руке упавшего Ли Шин У, проверял время. Как видите, организм получал хороший эффект от лекарства. Жаль, что я не использовал только один. — пробормотал Кан Тэён и посмотрел вперед.
Сон У Чже посмотрел в глаза Кан Тэ Эну в зеркало заднего вида и кивнул. Двигатель выключился, и первым вышел Сон У Чже. Кан Тэ Ён также вышел из машины, толкнув Ли Шин У, потерявшего сознание из-за наркотика, на сиденье.
В пасмурную ночь не было даже обычного звездного света.
Кан Тэ Ён, выпуская сигаретный дым в жуткой темноте, затушил сигарету и обернулся вокруг машины. Он открыл дверь с другой стороны и вытащил Ли Шин У. Вялая рука Кан Тэёна беспомощно покачивалась через его плечо, пока он легко носил на себе свое легкое тело.
Обстоятельства происшествия были подробно записаны на жестком диске, который Сон У Чже взял из отеля. Пьяный депутат горсовета ловко потащил выбранного им танцора и заманил его в пустое помещение. Неопытный танцор, находящийся под давлением общества, последовал инструкциям и вошел. Это было результатом самоуспокоенности, вызванной отсутствием реальных угроз, и относительной наивности, ничего не зная о мире. Депутат городского совета, одолевший танцора своей физической силой, казалось, легко достиг своей цели.
Вид Ли Син У, выходящего из туалета и завернувшего за угол коридора, был смутным. Даже на видео издалека сквозь ролик проглядывало заметное белое лицо и стройное тело. Вскоре его сняли с другого ракурса. Ли Шин-у, который шел по коридору, словно задумавшись или ошеломленный, прошел мимо указанной комнаты. Однако всего на несколько секунд Ли Син У, исчезнувший из поля зрения камеры, появился снова. Нерадивый депутат городского совета не запер дверь должным образом, и крики неопытной танцовщицы вырвались сквозь щель в двери. Выражение лица Ли Син У, когда он открыл дверь, не было запечатлено на камеру.
Угол снова изменился с коридора на комнату. В нем отразился напряженный профиль Ли Шин У. Член городского совета боролся, как танцор, крича под своим раздутым телом. Ли Син У ответил на отчаянные крики и сделал шаг вперед. Вскоре шаги ускорились, и протянувшаяся рефлекторно рука сумела оттащить члена городского совета от танцора. Взгляд Ли Шин У ни разу не достиг члена городского совета, лежавшего позади него. Только танцоры. Он был нацелен на молодую танцовщицу лет двадцати. Тонкая куртка закрывала тело танцора, одежда которого была вся разорвана. Ли Шин-у, который снял одежду и крепко завернул танцора, был захвачен его волосами.
Власть члена городского совета, возбужденного как свинья, была невероятной. На Ли Син У обрушились удары ногой, и его грубо отшвырнули. Тем временем взгляд Ли Син У был прикован к танцору. Выместив свой гнев, он схватил члена городского совета за лодыжку и повернулся к молодому танцору. Это был момент, когда Ли Син У прошел мимо тяжелого тела, потерявшего равновесие, и попытался схватить загипнотизированную танцовщицу за руку. Член горсовета начал громко ругаться.
Вскоре вошли охранники, и Ли Син У, которого тут же схватили, утащили, как собаку. Незадолго до того, как его вытащили, можно было смутно увидеть Ли Син У, который унизительно стоял на коленях, облизывая потрескавшиеся губы. Вскоре танцовщица, валявшаяся как сломанная кукла, приползла и исчезла. Член городского совета, который не смог сдержать гнев по поводу внезапного злодеяния Ли Син У и впал в ярость, не заметил отсутствия убежавшей танцовщицы, пока Ли Син У не утащили.
Кан Тэ Ён выключил монитор и включил зажигалку, чтобы прикурить сигарету. Я откинулся на спинку стула и откинул верхнюю часть тела назад. Вскоре в воздух поднялся дополнительный дым.
Ли Шин У связался с Сон У Чже через Джу Ын Ю. Местонахождение Ли Шин У уже было известно благодаря предыдущему сообщению от человека, который его не знал. Как и большинство слабых существ, Ли Син У быстро понимал логику власти. На самом деле не имело значения, намеренно или нет Ли Син У вошел в эту дверь.
В результате Ли Син У оказался замешан в инциденте и был арестован полицией по обвинению в нападении. Оппонент – депутат городского совета от местного района. Это было не то, что можно было бы решить, если бы Ли Шин У просто держал рот на замке. Даже если бы факты происшествия были раскрыты как есть, не было никакой гарантии, что ситуация будет благоприятна ни для молодого танцора, ни для Ли Шин У.
Само присутствие на таком мероприятии трактовалось как согласие на действие. Хотя это был не более чем яркий абрикос, в узком низу мира искусства, гоняющегося за чистотой, такой скандал был достаточно разрушительным, чтобы в одно мгновение выбросить в канаву даже высшую звезду. Если бы инцидент стал известен и получил широкое распространение, это ничем не отличалось бы от смертного приговора даже не дебютировавшему танцору.
Понимание Ли Син У было точным. То, что могло прикрыть власть, было большей властью. Кан Тэ Ён действительно вспомнил Ли Шин У в видео, который стоял там с таким лицом, как будто на него напали. Самоотверженность. Теперь для Шин-Ву Ли альтруизм был роскошью. Ли Син У тронуло не банальное сочувствие и не самонадеянное рыцарство.
Молодая танцовщица лет двадцати.
Холодная улыбка скользнула по губам Кан Тэёна.
На видео изнасиловали 20-летнюю молодую танцовщицу.
Это похоже на перекрытие вашего прошлого «я».
Длинный луч яркого солнечного света осветил голову Ли Син У, когда он тупо сидел на кровати. Ли Шин-у, который случайно перевел взгляд в ту сторону, запоздало нахмурился. Я не мог определить время. В моем затуманенном уме не было ветра, как будто был туманный туман. Мои сонные глаза неоднократно опускались вниз. Внутренняя часть век чесалась. Ли Шин У, который долго смотрел на свою ладонь ярко-красными глазами, потер рукой область вокруг глаз.
Воспоминания возвращались медленно, но точно. Ли Шин У, находившийся в камере заключения, связался с Джу Ын Ю прежде, чем прошло еще время. Я запросил контактную информацию Сон У Чже без каких-либо объяснений, но она дала мне контактную информацию, не задавая никаких вопросов. Ли Син У запомнил номер, позвонил и смог легко поговорить с Сон У Чже.
А потом пришел Кан Тэён. Поскольку это была моя цель, я послушно сел в машину, взял то, что он мне предложил, и проглотил. После этого у меня не было памяти. Я не спрашивала о действии таблеток. То, что Ли Син У точно изучил и знал, — это принцип эквивалентности. Ли Шин У попросил силу Кан Тэ Ёна и потребовал взамен компенсацию. Я так и думал.
Ли Шин У подождал еще немного, пока его размытые глаза не нашли должного фокуса. Когда я наконец почувствовал, что мое зрение прояснилось, я посмотрел на свое тело. Никаких следов не осталось. От вчерашней схватки с ними остались только грязные следы, и нигде не было никаких признаков того, что к ним прикасались с какой-либо другой целью.
Ли Шин-у, несколько раз проверявший свое тело, внезапно накрыл ладонью затылок. Я засунул его под одежду и ощупал ключицу и грудь. Это не была иллюзия. Не то чтобы мы не смогли найти следов секса. Ли Шин У всю ночь особо ничего не страдал. Мне было знакомо это чувство больше, чем кому-либо другому. Из-за этого Ли Син У, уверенный, что с его телом все в порядке, ни на мгновение не смог продолжить свои мысли. В моих глазах, похожих на прозрачные лужи, промелькнуло смятение, возникшее от непонимания.
Итак, что я проглотил вчера вечером.
Мой разум горел изнутри, и я не мог думать дальше. Только тогда Ли Син У, почувствовавший холод внутри, поднял голову. Ли Шин У остался один в пустом пространстве, и не было видно ничего, кроме кровати и дивана. Осознание того, что мое тело тяжелое, пришло медленно. Это не было до такой степени, что я не мог двигаться. Ли Шин-у опустил ноги рядом с кроватью. Туфли все еще были на ногах. Это были туфли, которые я одолжил вместе с костюмом, который взял напрокат вчера вечером.
Ли Син У, который смотрел на свои ботинки, покрытые царапинами после того, как их таскали и пинали, встал. Я полностью принял тот факт, что ни один кончик пальца не был тронут. Каждый раз, когда мое тело, насильно прижатое и придавленное вниз, двигалось, оно болезненно пульсировало. Тем не менее, Ли Шин У продолжал идти, не останавливаясь, и его глаза наполнились мрачным внутренним унынием. Ни одного общего украшения не висело, и все было нейтрально. Рядом с мини-баром, занимавшим одну стену, было три или четыре двери, ведущие в никуда.
Ли Шин У, который шел неуверенно, после нескольких проб и ошибок смог открыть единственную незапертую дверь. Открытая дверь напрямую была связана с лифтом. Со 2-го по 6-й подвальный этаж я нажал кнопку 1-го подвального этажа, которая была единственной среди присвоенных номеров, и дождался закрытия двери. Я неосознанно посмотрела на свое лицо в зеркале. Как будто ранее выключенный свет медленно включался, зрачки обрели фокус. Ли Шин У привел в порядок свои растрепанные волосы и одежду.
Я не мог нормально спать уже почти два месяца. Хотя мое тело все еще было тяжелым, а разум не был отдохнувшим, это был самый глубокий сон, который у меня был за долгое время. То, что Кан Тэ Ён дал мне прошлой ночью, было не лекарством или обезболивающим, а снотворным. Я не мог понять или угадать намерения Кан Тэёна. Я не мог продолжать свои мысли, чувствуя, что мой мозг ломается.
Ли Син У вышел из лифта и вышел на улицу, чтобы найти вход на подземную парковку. Это было время, когда солнце поднималось высоко. Я постоял там некоторое время, наслаждаясь одновременно палящим солнечным светом и холодным ветром. Вскоре я пришел в себя и начал спускаться с крутого холма, конца которому не было видно. Даже солнечный свет приобрел прохладный свет, словно сигнализируя о начале сезона, когда облака опускались с каждой минутой.
Собственные технологические возможности Kyungjin Group были незначительными по сравнению с ее производственными мощностями. Амбициозная система технологического развития давно была заброшена из-за загрязнения внутриполитической логикой компании и едва сохраняла свой нынешний статус. Вредные последствия монополизации внутреннего рынка проявились и во многих других местах. Группа Кёнджин, которая сформировалась в средствах массовой информации и политических кругах, была полностью готова начать предстоящий процесс преемственности. На самом деле о подозрительном поведении преемника никто не знал и на него не обращали внимания. Документированный отчет был уничтожен после проверки.
О завтрашнем расписании сообщили Кан Тэ Ёну, который поздно вечером сел в машину, чтобы уйти с работы. Расписание завтраков с юридической фирмой, которая поддерживала тесные отношения с TS Group, казалось, было составлено наспех, чтобы считаться встречей. Это произошло потому, что после возвращения Кан Тэ Ёна в Корею число писателей, желающих проверить его печень, увеличилось тут и там. Кан Тэён холодно улыбнулся и открыл рот.
«Пусть к вам присоединится менеджер первой команды Чхве Ки Сок, и вы лично возьмете на себя ответственность. «Вы выпускник S-университета, верно?»
Между менеджером Ки-Сок Чой, который специализировался в области делового администрирования, и комиссаром Чун-Ки Ли, окончившим юридический факультет, практически не было контактов. Однако общность выпускников одного университета идеально подходила для создания дружеской атмосферы. Из-за характера юридической фирмы это была группа, близкая к конфиденциальности TS Group, но они еще не определились с курсом и в этот самый момент взвешивали трех братьев. Помимо их высокомерия в хвастовстве тем, что они предложили себя в качестве дани для достижения божественности ТС, не было необходимости создавать лишний шум в процессе продолжения работы. Кан Тэ Ён, попросивший относиться к ним с величайшим уважением, услышал следующее сообщение.
Скорость седана, присоединившегося к процессии людей, возвращавшихся домой после сверхурочной работы, была медленной. Краем глаз Кан Тэёна внезапно промелькнуло выражение сонливости, когда он равнодушно посмотрел в окно на шум гудка и рассыпающуюся линию, когда машина врезалась в него с головы вперед.
Не удалось установить организацию, которая участвовала в этом бизнесе на корпоративном уровне. Кёнджин, каким бы большим он ни был, выстроил бесчисленные очереди в бесчисленных местах, но найти доказательства было непросто. То, что искал Кан Тэ Ён, не было взяткой, стоящей даже несколько пенсов. Все, что было нужно, — это прямые улики, которые могли бы потрясти Кёнджина хотя бы на мгновение, и запал, способный создать большой пожар.
Кан Тэ Ён протянул руку, порылся в шкафу и достал сотовый телефон. Сотовый телефон, старый, но аккуратный, как и его владелец, без признаков грубого обращения, принадлежал Ли Син У. Длинные пальцы открыли папку. Кан Тэ Ён пролистал экран, на котором был только базовый фон без единой общей картинки, и посмотрел сохраненные записи.
Номера, хранящиеся в адресной книге, обычно обозначали сеть экстренных контактов балетной труппы и сеть контактов руководства. Частный номер был уникальным. сказка. Это доказывало узкий мир и узость человеческих отношений Ли Син У. В фотоальбоме было несколько уличных плакатов и несколько экзотических сцен, а также лишь несколько неподтвержденных текстовых сообщений, пришедших между вчера и сегодня.
Кан Тэ Ён в последний раз просмотрел список звонков. Список вызовов был записан довольно давно. Если не считать трех недавних спам-звонков, мой последний телефонный звонок с Сон У Чже вчера вечером был моим последним. Прокрутив вверх, я увидел записи разговоров с другими людьми с перерывами по дате. Мое внимание привлекла запись регулярных телефонных разговоров раз в неделю с организацией, хранящейся под названием «Зеленый лес».
Место, где Кан Тэ Ён, не обращавший особого внимания, остановил свой взгляд, было записью передачи, не полученной от другой стороны.
Три написанные им картины обнаженной натуры были обнаружены 10 лет спустя на контейнерном складе вместе с аукционным билетом. Помимо картин обнаженной натуры, на ветхом складе, принадлежащем строительной компании, которая обанкротилась, поскольку не смогла преодолеть серию спадов, последовавших за волной экономического похолодания, остались брошенными различные произведения искусства. Если что-то, созданное и использованное исключительно в целях отмывания денег, можно было считать произведением искусства, то старая коробка-контейнер была настоящей сокровищницей.
Кан Тэ Ён не верил в совпадения. Легко было сделать вывод о связи сказочной картинки, используемой для отмывания денег, субъекта на картинке и обанкротившейся строительной компании, но убедительных доказательств не было. Тем не менее, Кан Тэ Ён, который был убежден в обоснованности контакта, улыбнулся. Части, разбросанные вокруг, не были совпадением или чем-то еще. Первоначально эти скульптуры были созданы Кан Тэёном.
Поэтому было вполне естественно, что Ли Син У оказался в центре этих бесполезных вещей. Забавно, но скульптура, которая с самого начала осталась в руках Кан Тэёна, все еще имела в себе некоторую полезность.
Кан Тэён осторожно поднял брови, нажал и удерживал кнопку вызова. В тишине прозвучал сигнал подключения вызова. Кан Тэ Ён расслабленно ждал голоса собеседника. Наконец звук соединения прекратился и с другой стороны послышался сонный-сонный голос.
Глубокая привязанность была очевидна в тихом голосе. Саркастический Кан Тэён прислушался к голосу.
- Я уже думал, что мне следует обратиться к вам, но время выдалось удивительное.
Человек на другом конце линии, который никогда не предполагал, что по телефону разговаривает не Ли Шин У, начал болтать и внезапно показал признаки наклона головы.
И только тогда голос собеседника стал заметно жестким, поскольку он почувствовал что-то странное. Кан Тэ Ён, который глубоко наклонился к сидению и поднес сотовый телефон к уху, открыл рот.
«Я впервые разговариваю по телефону лично».
Рот Кан Тэёна, правильно произнесший название сказки, изобразил изящную линию. Чем больше я читал реакцию другого человека по телефону, тем глубже становилась моя улыбка.
10.Подарок
За окном, как лепестки цветов, падали густые снежинки.
В комнате с выключенным светом было тихо и без всякого тепла, и только синий свет пасмурного дня висел, как туман. Ли Шин-у стоял один на обшарпанном полу, и никто не смотрел, никто не аплодировал, никто не подбадривал.
Мы часто видели мотыльков, которые прорастают слишком рано и не могут перестать хлопать крыльями в тени своих разбитых талантов. Никто не уважал их бездарный выбор и не проявлял терпимости к их жизненным неудачам. Ли Шин У также был одним из многих второстепенных мотыльков. Однако Донхва не имел никакого контроля над Ли Син У. Я видел, как он стоял один в мрачном месте, похожем на пейзаж за разбитым окном. Я почувствовал луч тишины, исходящий от Ли Шин У, который медленно дышал, как будто глубоко вздыхая, и смотрел в пространство.
Тишина медленно распространилась с окрестностей на всю танцевальную студию. Вскоре наступила тишина, затмившая весь шум. Донхва до сих пор хорошо помнил момент, когда воздух изменился. Эта густая тишина. В метафизическом пространстве Ли Син У медленно перемещал свое тело. Это было похоже на вид голубой воды, впитывающейся в сухую кисть. Акварельная краска просочилась в чисто-белую бумагу для рисования, и вскоре она превратилась в молодой лист, мягко покачивающийся на дующем ветру.
Донхва лихорадочно рисовал молодые листья. Когда я внезапно пришел в себя после действия, подобного гравитации, на альбоме для рисования появилась тонкая серая тень. Молодые листья заполнили поле зрения Донхвы, когда он запрокинул голову. Ли Шин-у, который был совершенно бледен, несмотря на то, что был мокрым от пота, посмотрел на меня под углом.
После внезапной оценки я услышал, как мое сердце колотится под моей холодной грудью.
Это было желание. Желание запечатлеть «предмет» по имени Ли Син У кончиком карандаша и заключить его в чисто белую бумагу для рисования. Ли Син У был прекрасен, когда танцевал, а красный свет, который медленно приближался к нему, возбуждал еще больше. После внезапного отключения электроэнергии красный свет без колебаний поглотил синюю воду. Мое тело расширялось с невероятной скоростью.
Донгва догадался о причине тени, которая отбрасывала Ли Син У и в конце концов посягла на него, но он стоял в стороне и наблюдал. Я отвел взгляд и повторил. Это то, с чем ничего не поделаешь. Я просто посторонний в вашем выборе. Ослепленный повествованием о черной тени, тяготившей все его тело, Донгва охотно стал сторонним наблюдателем и перенес на холст свои постыдные детали.
Они взяли пустую оболочку Ли Шин-у, которую прожевали и выплюнули, собрали ее воедино, как наркоманы, и изобразили ее чудесным образом. Я наложил свою собственную фантазию на пустую оболочку и наслаждался сладкой самоуверенностью в свое удовольствие. Однажды, находясь в состоянии экстаза, я внезапно поднял глаза и увидел, что Шин-Ву Ли уже не там, где он был. Рядом со сказкой остался портрет Ли Син У, стонущего с пустым лицом. Я внимательно посмотрел на рисунок, в котором содержалась безмолвная просьба к сказке. Вместо того, чтобы протянуть руку и вынуть его, я положил его глубоко в ящик.
Донхва, который поступил в художественную школу лучшим в классе, во время обучения рисовал. Они приспособились рисовать механически, так, как им хотелось, в соответствии со своими вкусами. Они не сопротивлялись все более жесткому вмешательству и правилам. Никакого сопротивления одностороннему приказу он не оказывал. Иногда на ум приходили голубые танцовщицы той зимы, лета, любого времени года, но о сказке я быстро забывала. Огонь в моем сердце давно потух, и даже зарождавшийся звук затвердел, как камень.
Затем однажды я снова увидел Ли Шин У. Ли Шин У, сидевший на кровати в комнате размером около 30 пхен и смотрящий на сказку, был разорван на части. Но даже в этот момент Донхва не испытывал ни малейшего чувства вины. Не было ни жалости, ни сожаления. Разрушение Ли Син У было результатом выбора Ли Син У. Донхва не нес ответственности.
Сразу после встречи с испытуемым Донгва получил от спонсора оставшуюся половину депозита. Обещанную награду следовало получить после завершения всех картин. Я написал свое имя в контракте, в котором были указаны все условия, предложенные спонсором. И с этого дня Донва каждый день посещал виллу и рисовал Ли Син У.
Это была картина обнаженной натуры. Была также картинка, представляющая собой реалистичную версию сцены из графического журнала. Донва нарисовал лицо Ли Син У точно на всех фотографиях по заказу спонсора. В старом пространстве царила лишь тишина, где не существовало никого, кроме объекта и художника, держащего кисть. Время от времени тишину нарушал стук карандаша, словно диссонирующий звук.
Ли Шин У стоял, глядя в окно, и снял одну из рубашек. Ее красивое обнаженное тело оставалось нетронутым под ярким солнечным светом. Ли Шин-у, поставив колени на диван, наклонился, вытянув ягодицы. Когда я положила щеку на верхнюю часть спинки, поясница опустилась, а попа отодвинулась еще немного назад. Одно за другим мои бедра раздвигались. Ли Шин У, обнажив нижнюю часть тела, обеими руками развел ягодицы в обе стороны. Анус был похож на красную плоть. Это было похоже на фрукт, который слишком сильно размяли и стал сырым.
Донхва, бледная и уставшая, молчала и плотно закрыла рот. До и после начала работы Донхва не догадался о намерениях спонсора. Мне было все равно, мне не было любопытно. Но если это было намерением спонсора, то оно было совершенно правильным. Когда раны, повредившие его тело, зажили, дух Ли Син У был обезображен, как будто его швырнул холодный ветер. Хотя Ли Шин У никак не выразился и не отреагировал, я смог понять сказку, в которой о нем изображено все. Даже горстка оставшихся Ли Син У разваливалась.
Донхва спокойно завершила дневную работу, сжимая подергивающиеся кончики пальцев. Ли Шин-у, надев рубашку, заполз обратно в кровать. Я вышел из холодной комнаты, не сказав ему ни слова, а он молча обернулся. Донва сбежал один, оставив Ли Сину на мрачной вилле.
Ли Син У был проституткой. Вилла была чангуань, а Дунхва был ястребом.
Убийство искусства искусством. Для танцора Ли Шин У его положение и статус насквозь запечатлены непристойностью под маской искусства. Это было синонимом убийства персонажа, убийства Ли Син У как художника.
После того, как Донхва осознал, в чем он участвовал, он не мог спать. Позор Ли Син У, который каждый день снимает передо мной одежду с красными налитыми кровью глазами, подробно изображен на чисто белом холсте.
Работы продолжались до следующей весны. В то время, когда проросшие цветочные бутоны висели на голых ветвях деревьев, Ли Син У сидел у сухого старого дерева, раздвигал ноги и мастурбировал. Старый сад, где еще несколько дней назад выпал весенний снег, был зелен, но уныл, и высокое солнце светило только своим беспощадным светом. Под ним Ли Син У умело принимал позу и двигался в точном соответствии с приказами своего спонсора.
Сказка быстро заполнила холст. Прежде чем Ли Син У кончил во второй раз, он закончил набросок и отложил карандаш. Вскоре после этого Ли Син У закончил вторую эякуляцию, и его грудь слегка вздымалась. Чувство беспомощности разлилось по моему бледному лицу. Донхва также перевел взгляд, чтобы проследить за взглядом Ли Син У, который тупо смотрел куда-то. Куда я, не задумываясь, посмотрел, сквозь зеленые ветви деревьев струился тонкий луч солнечного света.
Донва покинула виллу, ни разу не оглянувшись на Ли Сину, как она делала каждый день.
Ровно через неделю после завершения последней картины Донва получил крупную награду. Денег, которые я получил от спонсорства, было более чем достаточно для финансирования моего обучения за рубежом. Я подписал форму отказа и ушел из школы до того, как сезон полностью изменился. Я посмотрел на банковский счет, на который была депонирована крупная сумма денег, и достал альбом для рисования, который засунул глубоко внутрь. На ватмане в старом альбоме для рисования молодые зеленые листья свободно плавали в светло-голубом небе.
Посмотрев некоторое время на эскиз, Донхва был вынужден это признать. Я делал наброски не из чувства долга. И на этот раз сказка была наполнена радостью, поскольку в ней был изображен Ли Син У, стонувший от укусов свирепых зубов. Это не было чем-то, что я рисовал неохотно. Донгва интерпретировал мою вину как бесстыдное лицемерие.
Разве он не получал удовольствия от подробного раскрытия секретов Ли Син У глубоко в своем сердце? Давно я не получал удовольствия от рисования. Чувство вины было неубедительным даже в качестве оправдания для простого уличного хулигана, бродящего вокруг и попрошайничающего.
Я желал сказок и находил в них радость. Жалкая реальность Ли Син-у даже не думала о нем. Это было чувство вины, это была чушь. Донхва смеялся и рыдал.
Ли Шин У был брошен на дороге. Однажды, когда зелень замерзла волной весеннего холода, он стоял на улице, одетый в лишь тонкий слой одежды, словно засохший и выброшенный цветочный горшок. Донхва последовал за черным фургоном, который выехал из виллы, собрал выброшенные цветочные горшки и погрузил их в машину.
Маленькая машина, которую я одолжил у соседа всего за 50 000 вон, позволила теплому воздуху проникнуть в салон только после того, как я встряхнулся всем телом. В то время как щеки Ли Син У, холодные, как зимнее небо, постепенно обретали свой цвет, Донхва бежал по улицам посреди дня.
В том же году весна была в самом разгаре, когда Донва и Сину Ли сели на самолет, направлявшийся в Нью-Йорк.
Ха Ён-ин, испуганная голосом позади нее, попыталась обернуться, но затем посмотрела на сиденье рядом с ней. О Хе Рён, сидевшая рядом с Ха Ён Ином, посмотрела туда, куда она смотрела, и нахмурила брови. В глазах О Хе Рён, которые прояснили ее зрение, отразилось знакомое танцор.
О Хе Рён улыбнулась и добавила слово, затем посмотрела в сторону, ее глаза расслабились. Потом он выглядел так, будто что-то было немного странно. В обычной ситуации она бы посмеялась над беззаботной шуткой и отругала бы ее, но Ха Ён-ин не смог ответить с пустым лицом. О Хе Рён наклонила голову и протянула руку с немного серьезным выражением лица. В то же время он поднял бровь, увидев шокированную реакцию Ха Ён Ина.
— пробормотала Ха Ён-ин с лицом, которое выглядело так, будто она вот-вот заплачет, и выглядело немного расстроенным. О Хе Рён убрала руку, чтобы коснуться лба, и снова открыла рот с обеспокоенным выражением лица.
«Ты все еще плохо себя чувствуешь? Я думал, что это болит тело, потому что отдыхал, потому что болел. Вы были в больнице?»
Ха Ён-ин, вздрогнувшая при слове «больница», внезапно тупо посмотрела на О Хе Рён, а затем покачала головой.
"О, нет. ты в порядке. Все исцелено. Просто думаю о другом... . Меня беспокоят рекламные акции и отзывы о рекламных акциях… йоу это».
«Ну, даже если я возьму всего один выходной, я начинаю чувствовать тревогу и тревогу».
О Хе Рён посмотрела на бледное лицо Ха Ён-ин, которая ответила с опозданием, и сразу же посмотрела на нее с пониманием.
«Я впервые прохожу обзор промоушена, так что волноваться — это нормально. И все же не стоит переусердствовать, верно? Не похоже, что ваши навыки внезапно упадут только потому, что вы возьмете три выходных. Не будьте нетерпеливы. Вам гарантировано, что вы даже не заболеете. да?"
«Да, я так думаю. Спасибо. — Я перестану слушать и войду.
«О боже, посмотри на него? Ты пойдешь один?
О Хе Рён также бросила беглое слово Ха Ён Ин, которая нерешительно встала, а затем быстро поднялась со своего места. Я вышел, потому что светило хорошее солнце, но капризное зимнее небо быстро показало свое облачное лицо. О Хе Рён, которая рассказывала непристойные шутки, прогуливаясь рядом с вялой Ха Ён Ином, оглянулась через плечо. За стеклянной стеной зала А, видимой со скамейки спонсоров, находился Ли Син У, который тренировался.
Что случилось? С первого взгляда в голове О Хе Рён пронесся вопрос. Как будто между новичком и Ли Син У, который был почти ровесником моего дедушки, происходило что-то особенное, на следующий день после посещения выставочного банкета Ли Син У опоздал, и Ха Ён Ин взял четырехдневный отпуск. из-за болезни тела. Даже тогда я был удивлен, увидев поцарапанное лицо Ли Син У, но не мог думать, что рана связана с отсутствием Ха Ён Ина на работе. Если подумать об этом сейчас, это была странная вещь.
Эм-м-м… . Что на самом деле произошло между вами? Несмотря на это, он сразу же покачал головой. Не говоря уже о разнице в возрасте между ними, которые были примерно одного возраста, Ли Син У был человеком, с которым невозможно было спорить. В конце концов О Хе Рён, которая чувствовала себя неловко, но не могла найти конкретной причины, снова посмотрела на Ха Ён Ина. Мне было интересно, о чем думает Ха Ён-ин, и всегда ли у Ха Ён-ин, чьи истинные чувства были неизвестны, было такое лицо, я оглянулся и быстро наклонил голову.
Даже О Хе Рён, которая была относительно известна в светском мире, не могла связать необычную погоду с приглашением. На банкете, на котором присутствовала О Хе Рён, не было никаких проблем, и она не слышала никакого шума от других участниц, присутствовавших на банкете, на который они были приглашены в тот день.
Прежде всего, это были художники, принадлежавшие ТС. Хотя она скептически относилась к авторитету, возникавшему из-за размера большой балетной труппы, О Хе Рён хорошо осознавала силу и влияние авторитета и доверяла ему. Расчетливая уверенность в том, что она, по крайней мере, не будет расточительно оскорблять своих членов, была заложена в ее подсознании, и это доверие стало барьером для ее воображения.
Это было хорошее явление для Ха Ён Ина, Ли Син У и, прежде всего, для самой О Хе Рён. Неожиданно обнаружить что-то, с чем вы не можете справиться самостоятельно, — это то, с чем никто не может справиться легко, и это не поможет.
За неделю до обзора продвижения было проведено несколько связанных с этим встреч.
В состав судей входили в общей сложности восемь человек, в том числе режиссер Хан У Хи, художественный руководитель Джи Джун Ён, четыре члена руководящего комитета, включая старшего члена руководящего комитета Со Хо Ён, и Джу Ын Ю, которая участвовала в качестве судьи на административный коллектив. Разделение званий на разные классы в зависимости от способностей было самой основной вещью в балетной труппе. Иными словами, первый смотр в балетной труппе «ВК» был очень важным событием и необходимой процедурой. Тем не менее, сотрудники рабочего уровня настоятельно требовали не торопиться с рассмотрением повышения. Несколько скучной причиной было то, что он еще не был готов.
Чувствительные артисты уже столкнулись с уже предсказанными негативными последствиями слияний и поглощений. Рабочая группа сочла, что даже это окажет положительное влияние на здоровую конкуренцию. На первый взгляд такое суждение казалось правильным. Танцоры из небольших балетных трупп день и ночь посвящали себя тренировкам, а танцоры, официально отобранные на прослушиваниях, также оттачивали свое мастерство, сохраняя при этом напряженное напряжение.
Можно было с уверенностью сказать, что это было не дружеское соревнование, а способ укротить зазнавшихся артистов. Независимо от намерений рабочего состава, лично Джу Ын Ю не считал, что личная дружба танцоров тесно связана с завершенностью работы. Требовалось соответствующее напряжение и разумный дух товарищества.
Взгляд Джу Ын Ю внезапно отвернулся от окна, когда она закрыла одобренные документы. Художников часто видели возле здания во время обеденного перерыва. Среди них внимание Джу Ын Ю привлек 20-летний стажер, загипнотизированный сидевший на скамейке.
О том, что инцидент произошел, мне удалось узнать по телефону Ли Шин У. На самом деле запрос Ли Шин У был всего лишь номером телефона Сон У Чжэ, но только по нему Джу Ын Ю смог догадаться о многом. Решение Джу Ын-ю в тот день не было ошибочным, и, по крайней мере, отношения достаточно высоки, чтобы Ли Син-у мог позаимствовать силу Кан Тэ-она.
Их отношения никогда нельзя было определить простым именем друзей. Какой друг связался бы с вами через близкого человека, даже не зная вашего номера телефона, и любезно подтолкнул бы вас в логово тигра, даже если вы знали, что это логово тигра? Именно Кан Тэён своими руками выбросил его и вытащил из пещеры.
Ха Ён-ин, 20-летний стажер, который в последние несколько дней появился с бледным лицом, внешне выглядел нормально, без каких-либо травм. Однако история, рассказанная службе безопасности отеля, была иной. Я был бы шокирован. Если бы я был в некоторой степени находчивым человеком, я бы использовал кризис, который появился на моем пути, как возможность, но это, должно быть, было огромным шоком для неопытного танцора, который понятия не имел, что значит быть призванным в такое место. Они сознательно отбирали и отправляли новобранцев, которые не были застрахованы от подобных вещей и не имели никакой информации.
Решение Чжоу Ын-юя, точно уловившее ясные намерения начальства, создало правдоподобный инцидент благодаря довольно чудесному совпадению. В результате ничего серьезного не произошло, а Джу Ын Ю тоже взял верх в отношениях с непростой Со Со Гён, так что это был хороший результат.
Интересно, производил ли он вообще такие расчеты, но Кан Тэ-он, которого знала и испытала на себе Джу Ын-ю, был человеком необычайного интеллекта, который даже не касался ненужных дел. Он не был ни медлительным, ни достаточно человечным, чтобы проявлять интерес только потому, что был одноклассником.
Джу Ын Ю, закусывая сигарету, взятую из ящика стола, подумал о Ли Син У из видео. Бесцветный и без запаха. Жесты Ли Шин У, не раскрывавшие никакой индивидуальности, затмевающей его прекрасное тело, привлекающее всеобщее внимание с первого взгляда, естественно приподняли брови. Прочные основы и профессиональная техника заслуживают похвалы, но это качества, которыми должен обладать танцор такого уровня опыта. Более того, ни одну пьесу полностью осуществить не удалось, не говоря уже о том, чтобы похвалить ее на таком уровне.
Чжоу Ынюй выглядел сожалеющим. Стало понятно, что тот момент в банкетном зале был оптической иллюзией, но хотелось бы быть более талантливым. Оглядываясь назад на танцоров на сцене, которые танцевали изо всех сил, она цокнула языком с тихим выражением сожаления.
Половина моего большого ногтя отвалилась. Тщательно промыв его, я нанес лекарство и наложил повязку. Ли Шин-у, который плотно обернул прикрепленные предметы скотчем, чтобы они не упали, приложил к ним вес. Давление ленты было сильным, поэтому я почти не чувствовал боли. Вероятно, было бы больно, если бы я продолжал его использовать, но к тому времени я уже был бы перегружен до такой степени, что едва мог бы это чувствовать.
Тщательно проверив запись, я переоделся. Ночь в начале декабря, за неделю до обзора продвижения по службе, была холодной и горькой. Я надел зимнюю куртку, которую вытащил из глубокого шкафа, и спортивную сумку. В классе было тепло, танцоры репетировали до 22:00, около полуночи, но сейчас, из-за холодной жары, внутри здания царила только прохладная тишина.
Ли Шин-у, вышедший из вестибюля и стоявший под карнизом здания, запрокинул голову. На его белом лице появилось смущенное выражение. Это произошло потому, что неожиданно пошел легкий дождь. Думаю, это скоро закончится. Ли Шин У посмотрел на падающие капли дождя, достал из спортивной сумки бейсболку и надел ее на голову. Я посмотрел на пологую холмистую дорогу, обрамленную деревьями с обеих сторон. Вскоре пришло время прибытия последнего поезда. Чтобы добраться до автобусной остановки, потребовалось около 15 минут. Все тело Ли Шин У начало понемногу намокать, когда он вышел под карниз и пошел под дождь.
Ли Син У, ожидавший смены светофора, не случайно посмотрел в сторону. Внезапно в его сторону ударил резкий свет, и там появился черный седан с включенными фарами. Ли Шин Ву, нахмурившийся из-за плохой видимости, снова моргнул перед глазами. Достигнув своей цели, фары погасли и плотно закрытая дверь машины открылась.
Ли Шин У, который несколько раз моргнул, чтобы восстановить зрение, не удивился, увидев Сон У Чже, выходящего из машины. Сон У Чже также не стал уговаривать Ли Шин У, который был в растерянности. После того, как сигнал дважды менялся, Ли Син У начал идти, как будто его подгонял порыв ветра.
Лифт, на котором я ехал один, остановился на третьем этаже.
Ли Шин-у, который уже был там однажды, без колебаний вошел в дверь. Внутри виллы передо мной было все еще пусто, и воздух, ударявший по моей коже, был холодным. Ли Шин-у, который вошел, но ему некуда было идти в оставленной без присмотра комнате, на мгновение остановился.
Затем я внезапно посмотрел на свои мокрые от дождя кроссовки. Казалось, это единственная примесь, загрязняющая гладкий мрамор, на котором, казалось, не было ни единой пылинки. Посмотрев, я снял кроссовки и положил их на полку для обуви. Под носками, которые я снимал один за другим, виднелись белые выступающие лодыжки. Я засунула свернутые носки в угол сумки и положила спортивную сумку, которую несла через плечо, рядом с полкой для обуви. Бейсбольная кепка, которую он плотно надел на голову, также аккуратно положила на спортивную сумку.
Одежда, пропитанная тонким слоем дождевой воды, высохла под теплым ветерком, обдувавшим машину по дороге, но была немного влажной. Ли Шин У снял куртку и повесил ее на стену. Прохладный воздух проник в мой воротник и коснулся моей внутренней кожи. Я осторожно потер затылок холодной ладонью и подошел к дивану.
Кровать, видимая перед диваном, на котором я сидел, была чисто заправлена. Не будет преувеличением сказать, что пространство, лишенное ощущения жизни, не говоря уже о чистом от пыли полу, было бесплодным. Веки Ли Шин У медленно моргнули, когда он отвел взгляд, который нечаянно бросил. Я больше не чувствовал усталости. Даже после той ночи Ли Син У все еще не мог нормально спать. Однако поначалу я был не из тех, кто много спит.
Взгляд Ли Шин У упал куда-то на стол, когда он прижал губы и провел рукой по глазам. Мое внимание затуманилось, и мои мысли ускользнули от этой суровой виллы.
У Ха Ён Ина, появившегося четыре дня спустя, цвет лица был лишь немного хуже, и никаких других следов не было видно. Я не мог присмотреться, но следов насилия, видимых невооруженным глазом, не было. Мне удалось замазать небольшие раны, потому что на этой работе было много синяков. Ха Ён-ин вела себя так, как будто ничего не произошло.
Ли Шин У также присоединился к этой инициативе. Какой бы выбор она ни сделала, Ли Син У с ним согласился бы. В обязанности Ли Син У не входило отличать добро от зла. Ее решение было исключительно ее. Ли Шин У просто выиграл время, чтобы принять это решение. Двадцатилетний был слишком молод, чтобы испытать такие вещи.
Ли Шин-у, который некоторое время сидел тихо, поднял голову. Прежде чем я успел это осознать, Кан Тэ Ён, сидевший на диване напротив меня, посмотрел на Ли Шин У, наклонив подбородок. Ли Шин-у выпрямил взгляд и выпрямил спину. Я попыталась проверить время, но нигде в комнате не нашла часов. Кан Тэ Ён, прочитавший выражение лица Ли Шин У, быстро встал без каких-либо признаков.
Глаза Ли Син У естественно следили за этим движением. Вскоре я полностью откинул голову назад, когда тень Кан Тэёна заполнила мое лицо. Кан Тэ Ён, внимательно взглянувший на лицо Ли Шин У, ясно проявившееся под ним, посмотрел вниз и открыл рот. Глаз был направлен прямо на травмированную ногу.
— Ты снял эту ногу, чтобы я мог посмотреть?
Как раз в тот момент, когда он собирался рефлекторно опустить взгляд, протянутая рука обхватила подбородок Ли Син У. Ли Шин-у, который был вынужден выдержать его взгляд, забыл моргнуть. В этот момент мне пришло в голову, что глаза Кан Тэёна без фильтров были абсолютно черными.
Рука, нежно обхватившая его подбородок, коснулась щеки Ли Шин У. В конце концов, кончики пальцев прошли мимо царапины на моей губе, которая уже зажила и исчезла. Вот и все. Кан Тэ Ён вскоре убрал руку от Ли Шин У, увеличил пропасть между ними и полностью разделился. На мгновение мне показалось, что в глазах Ли Син У появилось замешательство, когда он тупо смотрел в спину Кан Тэёна, когда он обернулся. Несмотря на то, что меня осторожно поймали, кончик моего подбородка покалывал.
Я сжал руку и заглянул под стол. Его правая ступня, туго забинтованная лентой, обнажала костные суставы. Он был тонким и некрасивым. Ли Шин У, который не мог интерпретировать вопрос Кан Тэ Ёна и просто смотрел на свой неприглядный обнаженный подъем, поднял голову.
Кан Тэён снова сократил расстояние и положил что-то на стол. Посмотрев вниз, Ли Син У обнаружил таблетку. Я молча посмотрел вниз. все еще… Думая, что он не может понять, Ли Син У сам проглотил таблетку. Кан Тэ Ён, подтвердивший, что он залпом полностью перелез через Мокулдэ, сел напротив него. Он откинул верхнюю часть тела назад и посмотрел вверх. Даже звук дыхания был слабым в этом тихом месте, где не было слышно даже тиканья часов.
Ли Шин-у молча посмотрел на свое тело, и это вскоре начало действовать. Мое зрение стало размытым, и у меня закружилась голова. Старое чувство возродилось. Это было чувство, которого Ли Син У очень боялся. Ли Син У не мог вынести чувства утраты, которое он не мог контролировать, даже если бы он предпочел страдать от бессонницы.
Кан Тэ Ён, равнодушно смотрящий на Ли Шин У, потерявшего сознание через 20 минут после того, как проглотил лекарство, подпер подбородок. Были ли у вас когда-либо случаи наркозависимости? Нет, в данных, которые просмотрел Сон У Чже, не было никаких признаков наркозависимости. Единственным торговцем наркотиками без плана был Пак Чон Дэ.
Кан Тэ Ён, который уже сел за стол, посмотрел на Ли Син У косым взглядом. Линии спадающего на бок тела были весьма заметны даже под мешковатой рубашкой. Впечатляющие глаза медленно скользили по тонкому силуэту, захватывая даже белую лодыжку.
Старое тело, которое не может преодолеть гравитацию ни на мгновение, если его не обмотают лентой. Однажды, давным-давно, Кан Тэён небрежно потер сломанную лодыжку. Девятнадцатилетний Ли Шин У горько плакал в ужасном отчаянии. Желание, которое даже это не могло утолить, было настолько настойчивым.
Причина, по которой он не мог убежать, даже посмотрев на Кан Тэёна, заключалась не в том, что Ли Шин У был глуп или глуп. Это было единственное, что он хотел защитить даже ценой своего полезного тела. У Ли Шин У тоже было желание. Это был результат того, что меня снова заставили сделать глупый выбор.
Кан Тэ Ён, холодно улыбнувшись, опустил верхнюю часть тела. Какое-то мгновение я смотрел на него, как будто смакуя, затем слегка поднял бессознательное тело.
Восстановление было медленным. Прожив с чувством вины перед сказками целых два года, Ли Син У ни разу не взмахнул крыльями. Я просто работал в захудалой прачечной и дешевом ресторане и регулярно добавлял немного денег. Хотя это была непомерная сумма, Донгва послушно принял деньги.
Хотя я видел, как они пренебрегают реабилитацией, которую им нужно было получать каждый день, я не принуждал их. Я подумал, что если бы я мог забыть, то было бы нормально забыть. Но в то же время мне не хватало этого водянистого синего цвета. Мне хотелось жестов Ли Син У. Словно смеясь над сказкой о впадении в чувство самоуничтожения, Ли Син У выздоравливал самостоятельно, хотя и медленно.
Ли Шин У, брошенный на дороге, не имел в руке ни копейки. Даже большая сумма компенсации, которую Донва, завершивший картину, получил в качестве пожертвования, не была в руках Ли Син У. Жизнь была эквивалентной. Ли Шин У поплатился чем-то другим. Это то, что Ли Син У пытался защитить, даже когда оно было сломано.
Однажды, когда он приспосабливался к незнакомому городу, Ли Син У появился с билетом в один конец, в котором говорилось, что ему нужно ехать в Корею. Под серым небом Нью-Йорка вода была мутной, но синей. Я думал, что, возможно, больше никогда этого не увижу. Это была иллюзия или ветер?
Донхва, которая смотрела вниз на заливающие огни города, раскинувшиеся у нее под ногами, оглянулась. Дверь открылась, и вошел Кан Тэён. Его присутствие, которое казалось гораздо более трехмерным, чем портреты прошлых воспоминаний, само по себе излучало интенсивное сияние.
Это как хорошо выкованное железо. Этого было достаточно для моего первого впечатления о Кан Тэёне. Донхва холодно взглянул на Кан Тэёна без единой социальной улыбки. Кан Тэёна это совершенно не волновало. Он сократил расстояние между ними, закурил сигарету и облокотился своим огромным, похожим на ягуара телом на мягкий диван, даже не взглянув на них. Дым, поднимавшийся в воздух, рассеялся, открыв бледное-бледное лицо Донхвы. Кан Тэён сузил брови, как будто не осознавая, что он здесь, а затем улыбнулся. Это было явное издевательство.
Звук скрежета зубов, казалось, улетучился. Однако Донхва не был легко взволнован. Я уже устал от таких бесчеловечных и наглых вещей. Хотя он и пытался сохранить самообладание, Кан Тэ Ён без малейшего упущения уловил беспокойство, пробежавшее по щекам Донхвы. Говорят, это евгенический вид. Хоть он и хорошо притворялся спокойным, Донхва был не в порядке. Если вы очистите эту блестящую поверхность, вы сможете обнажить крайнюю тревогу и нервную нервозность, которая наполняет ваши внутренние органы. Улыбка Кан Тэ Ёна стала шире, когда он без труда прочитал это.
На первый взгляд эти двое имели странное сходство, но тревога Дон Хва и тревога Ли Син У с самого начала были разными. Если тревога Ли Син У проистекала из неполноценности и отсутствия застенчивости, то тревога Дон Хва проистекала из глубокого чувства вины. Их свойства были такими же разными, как вода и масло, и, поскольку они никогда не могли смешиваться, эту взаимосвязь невозможно было понять.
Кан Тэён больше не терял времени даром.
«Он продал в общей сложности 30 картин».
По сверкающим сказочным глазам пробежала рябь.
«Был ли Ли Син У также соучастником?»
Донгва, чье лицо выглядело так, будто оно готово разорвать ее до смерти в любой момент, тряслось от неконтролируемого гнева.
Да, Ли Син У сделал глупый выбор. Именно по этой причине он вел себя нечестно, хотя находился в полном упадке. Однако право высмеивать эту глупость не было дано никому и никому. В конце концов, остальные остались просто сторонними наблюдателями и посторонними. Тем более, если именно он толкнул Ли Шин У в эту пропасть.
Я впился взглядом в красивое лицо Кан Тэёна, выражение которого внезапно исчезло, словно собираясь убить меня. Я был зол. Гнев и вина, которые блуждали без направления, одновременно вылились через прорывающийся водный путь. Губы Донхвы задрожали, а рот исказился. Кан Тэ Ён, который был свидетелем явного раскола, наконец тихо рассмеялся.
— Возможно, ты захочешь обвинить меня.
«Как ты смеешь иметь дело с мразью, которая грызла его кости, продавая рассказ о парне, которого называют другом?»
— резко заметил Кан Тэён и поднял свой красивый рот.
«Я могу встретиться с Ли Шин У в любое время».
Танцевальный мир был особенно закрытой индустрией. Это была среда, в которой ценились индивидуальные навыки, но также ценилось и сообщество, где существовала иерархическая культура, иерархия была строгой, а иерархия воспринималась как нечто само собой разумеющееся через систему продвижения по службе. Скандалы там были фатальными. Для Ли Шин У, активного танцора, выпуск порнографического произведения, в котором он раздевался всего за несколько копеек, означал то же самое, что изгнание из танцевального мира и навсегда изгнание.
С того момента, как позор Ли Син У был перенесен на холст, это несчастное будущее уже было предсказано. Несмотря на то, что я боялся, что однажды это станет достоянием общественности, у меня не было другого выбора, кроме как забыть об этом и жить своей жизнью. Оставалось надеяться, что ничего подобного не произойдет, по крайней мере, пока я буду на действительной военной службе. Это ничем не отличалось от повседневной жизни с бомбой замедленного действия. Тем не менее Ли Син У не мог жить отдельно от танца. Даже после физической боли и психического расстройства его желание осталось слабым. Это была скорее трагедия.
— И я могу бросить тебя в ад в любой момент.
Лицо Донхвы было ужасно искажено.
Было так легко сломать то, что было слабым.
Кан Тэ-ён, посмотревший на Дон-Хва, который выказывал такой глубокий страх, что заставил его забыть гнев, в котором он разрыдался, даже не усмехнулся. Внезапно я подумал о старых лодыжках старого танцора, которые едва могли выдержать свой вес, опираясь на ленту, поднимавшуюся вверх, как виноградная лоза. Мне хотелось посмотреть на белое лицо Ли Шин У, сжимающего ногу и выглядящего смущенным без всякой причины.
Кан Тэён быстро почувствовал и признал это явное желание. Все, что мне нужно было сделать, это удовлетворить свои желания. Не было причин не принимать простую логику и решения. Кан Тэ Ён неторопливо улыбнулся, оценивая поверхностную застенчивость сказки, медленно разваливающейся.
Ли Шин У проснулся с кровати, держась за тяжелую голову. Снотворное, которое дал ему Кан Тэён, не вызвало никаких серьезных побочных эффектов, но из-за чувства недостатка освежения Ли Шин У не мог двигаться в течение длительного времени. Ли Шин-у, который молча сидел с густым туманом на лице, моргнул. В самый последний момент мои размытые глаза поймали старый кнопочный телефон.
И только тогда Ли Син У, полностью уловивший постепенно прояснившиеся очертания своего мобильного телефона, смог объяснить, почему он открыл глаза. Вещь, которая была потеряна, но не потеряна. Я протянул руку и взял свой сотовый телефон. То, что Кан Тэён взял это, было правильно. Я думал, что не получу его обратно, но предмет, который я когда-то потерял, вернулся в руки Ли Син У без единой царапины.
Записи последних пяти дней остались нетронутыми. Непримечательный рекорд. Я проверил три пропущенных звонка и два текстовых сообщения, появившихся на открытом ЖК-экране. Убедившись, что это был спам-звонок, я открыл текстовый ящик. Я прошел один контейнер и открыл оставшийся. Это было текстовое сообщение, которое разбудило Шинву Ли.
«Я думаю, поездка будет долгой, я свяжусь с вами еще раз».
Короткое текстовое сообщение, отправленное на имя Донхвы, было получено всего 5 минут назад. Ли Шин У, взглянувший на текстовое сообщение, закрыл веки, а затем открыл их. Затуманенное видение перед моими глазами снова прояснилось, и на жидкокристаллическом дисплее появилось название сказки. Белая рука бесцельно бродила по планшету, но вскоре сложила функциональный телефон.
Время сказок было личным для сказок.
На этот раз Ли Син У пошевелился и встал с кровати, не оставив никаких следов. Последний свет рассвета струился сквозь стеклянную стену, занимавшую целую стену.
Тихий шум доносился из каждого угла комнаты, окруженной напряженным напряжением. Время от времени можно было увидеть танцоров, болтающих небольшими группами, чтобы расслабить затекший разум и тело. Однако у большинства из них было время побыть в одиночестве, чтобы контролировать свои эмоции перед просмотром.
Смотр промо-акции стал самым масштабным событием в балетной труппе и самым важным событием для ее артистов. На мастер-классе, проведенном перед показом, выяснилось, что фронт-офис также не остался в стороне от диссонанса танцоров посредством программы, в которой объяснялись цель и направление создания балетной труппы, а также гордость ее участников и гордость как сообщество.
Однако за всем этим стояло сильное желание принять поддержание соответствующей напряженности как здоровый сигнал и не вмешиваться больше, чем необходимо. Все участники интерпретировали значение по своему вкусу. Естественно, они не были романтическими мечтателями. Он просто еще раз подтвердил, что место, в которое он попал, было миром, где навыки и личные связи были лучшими.
На лице танцора, вышедшего после показа, было разочарование и сожаление. Желания танцоров, стоящих повсюду перед людьми, вероятно, были одинаковыми. Сойти со сцены без каких-либо сожалений и сожалений.
Ли Шин-у, увидев, что приближается его очередь, затянул шнурки на ботинках. Я наклонился и помассировал плотно напряженные мышцы от лодыжек до икр и бедер. Я снова почувствовал вибрацию своей груди, когда мои мышцы медленно расслабились. Я нервничал, даже не осознавая этого? Я один раз нажал ладонью на грудь и выпрямил спину.
Танцовщица, стоявшая прямо перед Ли Син У, открыла дверь и вышла. Некоторые из его коллег, которые уже завершили просмотр, бросились к нему, когда ему о чем-то напомнили. Внезапно Ли Син У оглянулся и увидел танцоров Нараэ с нервными лицами, ожидающих своей очереди. Ли Шин У также не понимал смысла результатов обзора повышения. Никто из них не сделал никаких комментариев или действий, которые обременяли бы Ли Син У. С этого дня не было необходимости открывать сумку Ли Син У и тайно наполнять ее едой без разрешения.
Я осознал, что необъяснимое чувство запугивания из-за того, что я был членом большой балетной труппы, и смутное чувство виктимизации, которое, возможно, было целесообразной преемственностью, тяготило их внутреннюю сущность. На данный момент поддержание или повышение ранга каждого было лучшим способом защитить собственную гордость. Ли Син У также согласился с этим фактом. Поэтому этот обзор продвижения был важен для Ли Син У.
Дверь открылась, и было названо имя Ли Син У. В этот момент несколько танцоров Нараэ повернулись к Ли Син У и слегка замахали руками. Ли Шин У тоже махнул рукой и вошел внутрь.
Рекламный смотр проходил в главном зале на 5-м этаже Пэкгвана, где находится балетная труппа. В зале сидели восемь судей и пять наблюдателей, а танцоры, допущенные к повышению, стояли одни на широкой сцене.
Танцоры, отобранные с особой тщательностью по внешнему виду фонда, не обманули ожиданий. Были опасения, что из-за приобретения небольшой балетной труппы могли быть замешаны примеси, но общий баланс среди танцоров был неплохим. Чу Ын Ю, сидевший на последнем месте слева от судейского стола и кратко обменивавшийся мнениями, посмотрел в глаза по-другому. По сцене шла танцовщица с красивым телом, заметным даже издалека.
Судьи, сидевшие на центральных местах с лучшим обзором сцены, проверяли профили. В профиле Ли Син У не было ничего необычного. Резкая реакция судей была естественной. Чжоу Эньюй тоже посмотрел на танцоров на сцене с выражением не очень больших ожиданий.
«Да, этого достаточно. отличная работа».
Танец Ли Син У остановил спокойный голос лидера Хан У Хи. Выбранная танцовщицей музыка выключилась, и на сцене воцарилась тишина. Единственным звуком был звук, когда судьи двигали ручками, записывая свои индивидуальные протоколы. Ли Шин-у, который не выглядел неорганизованным, хотя и чередовал актерскую игру по назначению и свободную игру, не выглядел смущенным или напуганным этой холодной атмосферой. Это означало, что он был хорошо обученным и опытным танцором.
По сравнению с этим его лицо было тихим. Даже тонкие мышцы на его слегка худом теле были чрезвычайно гибкими. Безупречно чистые движения не были плавными, но были респектабельными. Хоть оно и не было выдающимся, оно было достаточно хорошим, чтобы с легкостью исполнить групповой танец. Джу Ын Ю не был ни разочарован, ни удовлетворен уровнем выступления, которое не превзошло ожиданий. На лбу Джу Ын Ю появилась мелкая морщинка, когда она записывала свои результаты в оценочную карточку.
На ум пришел деловой голос Сон У Чже. Затем на ум также пришел сухой голос Ли Син У, спрашивавший контактную информацию Сон У Чже. Это было как раз в тот момент, когда я собирался схватить ручку, которая крутилась у меня на пальце, и записать свой результат.
Голос, который звучал тихо, но явно принадлежал Хан У Хи. Судьи, которые только что закончили выставлять оценки и просматривали анкеты следующих танцоров, на мгновение заволновались. Хан У Хи, которому было все равно, посмотрел на танцора на сцене и снова заговорил.
«Вы когда-нибудь играли Жизель?»
Послышался звук переворачиваемых страниц. Это был звук копания в отложенных профилях. Однако нигде в профиле такие подробности не были указаны. Роль Жизели для танцора. Джу Ын Ю, который перестал записывать партитуры и покрутил ручку, бросил интересный взгляд на Хан У Хи, сидевшего в самом центре.
«Официально я никогда не был на сцене».
Вскоре Ли Шин У послышался спокойный голос. Это тоже был излишне хороший голос.
Ли Шин-у, который смотрел на Хан У-хи с непонятным выражением лица, кивнул.
Ли Син У покачал головой, когда его спросили, нужно ли ему время на подготовку, но вскоре отбросил сомнения и сосредоточился. Вскоре заиграло движение, выбранное Хан У Хи. зенит. Это была сцена, в которой Жизель сошла с ума, узнав правду.
Звук небрежно перевернутой ручки внезапно утих, и звук бесцельно передвигаемой бумаги тоже прекратился. Выброшенное на сцену худое тело действительно казалось жестоко выброшенным беспощадной судьбой.
Когда танцовщица, без единого приёма раскрывшая всё безумие Жизели, бросилась в последний раз, глаза Ыню Джу на мгновение вспыхнули. Это не была оптическая иллюзия. Это было похожее чувство на то время. Пока Джу Ын Ю пристально смотрел на мокрое тело танцовщицы, которая полностью упала на сцену, в ушах Ын Ю Джу послышался звук падающей ручки.
Словно это был сигнал, в главном зале, погруженном в полную тишину, начал доноситься тихий шум. Аплодисментов не последовало. Не было ни одобрительных возгласов, ни даже обычных восклицаний. Однако последовала неприятная реакция со стороны судей, которые с выражением растерянности на лицах чесали затылки ручками. Да, я бы не сказал, что это очень высокий уровень актерской игры.
"так ли это. отличная работа».
На этот раз мягкий голос Хан У Хи нарушил хаотичную тишину. Грудь выпрямившейся танцовщицы медленно поднялась и опустилась. Джу Ын-ю не сводила глаз со спины Ли Шин-у, который вежливо поклонился и ушел со сцены. В конце концов, она без колебаний заполнила баллы в оценочной карточке.
Внутреннее пространство корейского ресторана было наполнено едким сигаретным дымом. Лица судей были серьезными и нахмуренными, когда они сидели за круглым столом, курили сигареты и проверяли оценочные карточки.
«У меня нет внешности, которая могла бы сделать меня старшим. Мои навыки также оказались ниже ожиданий. «Недостаточно быть лицом балетной труппы».
«Это правда, но разве ты не учился у профессора Ким Хён? Нет закона, согласно которому вождь должен быть старостой мадам. «Профессор Ким Хён расстроится, если услышит это».
«Эта команда обладает отличными навыками, но требует некоторого опыта. «Тот факт, что талантливый человек, работавший примадонной в Германии, после возвращения домой присоединился к маленькой балетной труппе, а не к большой».
«Я думаю, что опасения комиссара Хвана имеют смысл. Это вопрос склонности. Разве лидерство не так же важно, как и навыки? Что сейчас нужно нашей балетной труппе, так это таланты, которые смогут помочь танцорам хорошо адаптироваться и без труда общаться с нами. «Это правда, что склонности моего друга сомнительны».
«Если так выразиться, есть ли еще кто-нибудь столь же талантливый, как ученик профессора Ким Хёна?»
«И все же он выделяется среди танцоров небольших балетных трупп. Справедливости ради лучше внести этого друга в список приоритетов. Таким образом, ненужный шум может быть заблокирован в источнике. Это хорошо для рекламных целей, да и выглядит неплохо. Слабость новых балетных трупп – отсутствие звезд, поэтому я не думаю, что такой недостаток – это плохо, если нанимать таких талантливых людей. Дело не в том, что обзоры продвижения никогда не будут проводиться в будущем, это то, что можно корректировать в зависимости от того, что происходит время от времени. Если вы посмотрите на прошлое этого парня, его корни неплохие. Таким образом, друзья, подающие заявление о приеме на работу в государственную службу, также будут испытывать меньшее сопротивление».
— Тогда давайте подведем итоги, шеф.
Никто не хотел что-то говорить в конце чьего-то предложения. Один из судей, который дымил сигаретой, как будто жестокой битвы, продолжавшейся до этого момента, никогда не существовало, взглянул на рассматриваемого танцора.
«Я узнаю Кордвалье и даже Корипе».
Словно из щедрости, трое из четырех ведущих членов единогласно проголосовали за слова старшего лидера Со Хо Ён. Художественный руководитель Джи Джун Ён не высказал дальнейшего мнения, а Хан У Хи и Джу Ын Ю, порекомендовавшие танцовщицу в качестве солиста, также ничего не добавили. Хан У Хи внимательно разглядывала ряды танцоров, сложенных перед ней, а Джу Ын Ю спокойно смотрела на Хан У Хи. Со Хо Ён, возможно, подумав, что их молчания недостаточно для передачи сообщения, добавила слово.
«Если ты станешь солистом, реакция участников очевидна».
«В прошлом произошел досадный инцидент, и тот факт, что с тех пор не было никаких повышений по службе, будет препятствием».
«При таком уровне мастерства это невозможно. «Во многих отношениях я не думаю, что имею право быть солисткой».
После этого стол снова погрузился в тишину, раздавшись спокойным, но твердым голосом Хан У Хи, который спокойно слушал комментарии членов руководящего комитета, льющиеся сразу. Комментарии членов руководящего комитета нельзя было назвать чрезмерными, но они не могли напрямую опровергнуть твердость Хан У Хи.
Это было неудобно. Не могу сказать, что это было очень здорово, но ту мгновенную завораживающую силу, которую проявил танцор, нельзя было назвать иллюзией. Это была шутка. Это была общая мысль всех судей. Было огромным бременем продвинуть в солистку танцора, который не отвечал всем стандартам, просто взглянув на тот момент. Он не молод, у него старое тело и он представляет собой мусор, который собирается выйти на пенсию. Он был незначительным танцором, который давно бы ушел на пенсию, если бы не преемственность всех участников.
«Тогда устроим голосование? "Я согласен."
Все внимание членов комитета было сосредоточено на обладателе легкого голоса, который погрузился в долгое молчание. Это был арт-директор Джи Джун Ён. Они высказали свое мнение одно за другим. Было три голоса за и четыре голоса против. В конце концов, внимание было приковано к члену руководства Сок Джи Ёну, имевшему последний голос. Хотя эти взгляды могли показаться обременительными, она выразила серьезное одобрение.
Внезапно сигаретный дым снова поднялся. Решение о том, что сегодняшний вечер будет долгим, было единодушным.
После обзора продвижения состоялся простой ужин в соседнем корейском ресторане.
У каждого танцора, занявшего зарезервированные места, были свои истории об обзоре повышения. Объявление результатов планировалось провести во вторник. Казалось, что в центре внимания был результат промоушена, а не грустные переживания, но история танцоров, не раскрывших своих истинных чувств, не отклонилась от банальности.
Сиденье продлилось недолго. Фонд не рекомендовал длительных запоев, да и танцоры тоже не приветствовали длительные попойки. Покинув заведение, единомышленники разошлись небольшими группами, а Ли Шин У тоже выпил пива с танцорами Нараэ и затем направился домой.
Окна дребезжали от дующего ветра. Ли Шин У, сидевший на кровати и смотрящий в танцевальную книгу, встал. Я отрегулировал дребезжащее окно и запер его, достал из холодильника немного воды в бутылке и снова сел на кровать. Менее сухие волосы были обмотаны вокруг моей шеи. Ли Шин-у поставил воду из бутылки, которую выпил, и потер затылок, затем снова просмотрел танцевальную газету.
Танцевальный журнал, который я уже просматривал бесчисленное количество раз, был официальным изданием балетной труппы Нараэ. Все участницы одну за другой добавляли свои данные к тому, что Чхве Хи Ён постепенно записывала с момента ее активной карьеры, и через три года это было опубликовано под названием Narae Ballet. Имя Ли Син У также было указано в качестве соавтора.
Я снова просмотрел каждый танцевальный лист, наполненный воспоминаниями о днях и ночах споров по поводу простого движения, приводящих к дискуссиям. Обычно я делал это по ночам, когда не мог заснуть. От азов до продвинутых техник. Ли Шин-у, перелистывавший страницы через равные промежутки времени от первой до последней, вдруг прижал ладонь где-то возле груди.
Мое сердце колотилось, это было странное чувство. Ли Шин У посмотрел на свою грудь незнакомым лицом, и под его веками появилась длинная тень. Казалось, что моя кровь текла быстро, и это было похоже на побочный эффект какого-то лекарства. Ли Шин-у пожал плечами, пока странное, зудящее и пульсирующее ощущение в солнечном сплетении, которое казалось нервным, не утихло. Внутри моей груди было тесно. Ли Шин-у быстро моргнул и упал вперед, прерывисто вздохнув. Я уткнулся лбом в матрас и глубоко вздохнул. Старая сцена мелькнула в голове Ли Син У, когда он сосредоточился на сердцебиении, которое, казалось, звенело в его ушах.
Мне казалось, что мое сердце колотится. Снова.
Ли Шин У танцует уже очень, очень долго. В этом танце не было ни высокого, ни низкого. Прошло много времени с тех пор, как это вошло в привычку и рутину. Тем не менее. Что-то, что снова трогает мое сердце. Я закрыл лицо другой рукой и прижал ее. Лицо, которое, казалось, собирало жар, остыло.
Мое сердце колотится. Тишина на сцене, казалось, переполнила мое горло. Я открыл губы и вздохнул. Мои глаза сошли с ума. Я никогда не забывал этот жест ни на мгновение. Тишина в моей памяти мягко улыбалась и тихо шептал.
— Дэнс тоже тебя знает. Как будто ты умеешь танцевать. Не волнуйся, Шинву. Твой танец всегда на твоей стороне».
Слова, которые он забыл, явно ожили и коснулись глубины сердца Ли Син У.
Шин-Ву Ли страдал долгое время, свернувшись калачиком, и его тело не могло легко успокоиться.
Горькая улыбка скользила по лицу Со Со Гён, когда она читала каждую статью о скандале с членом городского совета, которая попадала на первую полосу местной газеты. Это очень больно. Поэтому Согён что-то пробормотал и отложил газету. Я не могу сказать, что это было просто невезение. Я думал, что она умнее. Люди, посланные Чжоу Ын-юем, были непреклонными идиотами. Я просто хотел бы, чтобы это заставило меня чувствовать себя лучше.
Тск, я щелкнул языком. После открытия выставки Со Со Гён вежливо удалилась. Со стороны хозяина было неблагоразумно не присутствовать на банкете. Ранним утром следующего дня я узнал о суматохе дня. Я думал, что это простое нападение, но когда я изучил обстоятельства, оказалось, что это не так. Охранная компания тихо разобралась с инцидентом, о нем не было известно другим участникам фестиваля, а Джу Ын Ю ничего не сказала. Конечно, члены городского совета знали, что лучше всего держать язык за зубами даже после такого шума.
злой гений. Итак, Согён также знал, что в том, чтобы называться преступником, есть значительная двусмысленность. В любом случае договор с преступником был заключен мирным путем, и проблема не обострилась, поэтому охранная компания не допустила грубости, разбудив Со Со Гён посреди ночи в тот день. Поскольку это случалось часто, Со Гён не обратил внимания на краткий отчет. Хотя я знаю, что Кан Тэён не очень мягкий человек.
Это было не очень хорошо. Я бы ни за что не послал кого-нибудь, не зная, что это такое место. Неслучайно были отобраны и отправлены негибкие люди. Ох, в конце концов, она была умной девочкой. Поэтому Со Гён, изменившая свои слова, широко улыбнулась.
Это было своего рода предупреждение. Намерение использовать VC Foundation в качестве специального окна было полностью заблокировано. Я не думал, что проблема разрешится так легко, но был разочарован, когда это произошло. Это было заявление о том, что благосклонность Кан Тэёна ограничивается подарком от его племянника. Тем не менее, нет необходимости полностью извлекать жесткий диск.
Благодаря этому потребовалось время, чтобы разобраться в ситуации. Тот факт, что они смогли так быстро перебраться на другую сторону, означал, что они уже подготовились к такой ситуации. Я ослабил бдительность, тихо согласившись и пойдя дальше. Члену городского совета, которому обещали крупную компенсацию, менее чем через месяц было предъявлено обвинение во взяточничестве. С точки зрения Со Со Гён, ее словно облили холодной водой, когда она пыталась ускользнуть.
Это беспощадно. Итак, Согён, с выражением сожаления на лице, но не выглядевшая особенно обеспокоенной, взяла трубку. С самого начала он был человеком с сильным чувством своей территории. Я был груб, поэтому должен извиниться. Итак, Согён, улыбаясь, дал ожидающему секретарю следующие инструкции.
Улыбка скользнула по лицу Джу Ын Ю, когда она открыла приглашение, отправленное Со Со Гён.
В то же время моя голова быстро повернулась. Тот факт, что ответ пришел всего через три недели, означал, что Со Со Гён опоздала с пониманием ситуации. Приглашение, отправленное на этот раз, было несравнимо с предыдущими приглашениями и было гораздо престижнее. Дата была десять дней спустя, в сочельник.
-Выражаем сожаление по поводу несчастного случая-
Хотя это была не вина Со Со Гён, цель следующей фразы была простой: она ясно заявляла, что она возьмет на себя моральную ответственность.
Это выглядело смешно? На самом деле, хотя позиция Кан Тэ Ёна была позицией Чжоу Ын Ю, у них не было причин быть вежливыми по отношению к Чжоу Ын Ю. Было доставлено всего десять приглашений. В то время Джу Ын Ю, которая ясно понимала намерение отправить участников как есть, приняла решение без колебаний. Поначалу это даже не было проблемой, о которой стоило бы беспокоиться. В канун Рождества должна была состояться инаугурация председателя Фонда VC. Было ясно, что было бы нелепо приглашать людей на очередную вечеринку, когда приглашения уже были розданы. Джу Ын Ю, которая даже не фыркнула, вежливо написала письмо, в котором выразила намерение отказаться.
Ли Шин У, который впервые за долгое время провел долгое время в воде, промок насквозь. Прежде чем капли воды, стекавшие по гладкой коже, успели высохнуть, белое тело снова мягко скользнуло в воду. Плавание продолжалось долго. Только когда наступила ранняя ночь и повсюду зажглись уличные фонари, Ли Син У выбрался из воды.
Я чувствовал голод. Ли Шин-у бессознательно сжал живот от незнакомого ощущения, которое он почувствовал, выходя из душа. Оглядываясь назад, я вспомнил, что пропустил завтрак, не говоря уже об обеде. Мой вес значительно снизился. Ли Син У покинул общественный центр и направился в ближайший ресторан.
Круглосуточный мясной ресторан был полон корпоративных званых обедов. Я сидел один в углу и заказал суп из ребер у подошедшего ко мне официанта. Еда вышла быстро. Я уставился на глиняный горшок, наполненный тремя или четырьмя восхитительными ребрышками в маринованном бульоне. Аппетита я особо не чувствовал, но голод нужно было утолить.
Ли Шин У подождал, пока суп достаточно остынет, а затем взял ложку. Вкус был похожим. Ли Шин-у, у которого не было вкуса к еде, опорожнил посуду, пока его голод в некоторой степени не утих, и отложил ложку. Гарниры были почти не тронуты, а риса и супа осталось больше половины. По крайней мере, я намеренно прожевал и проглотил несколько кусков мяса в глиняном горшке. Я знаю, что мне нужно хорошо питаться, чтобы поддерживать свои физические силы, но я часто забываю поесть в выходные дни.
Я встал, не заставляя себя идти дальше. Ли Шин-у поклонился владельцу, который тепло сказал ему, что прошло уже много времени и что он придет снова в следующий раз, и покинул здание. Даже сейчас, после середины декабря, о снеге не поступало известий. Я не особенно возражаю против сезона, когда ко мне прилипает холодный, замерзший воздух, но весь день я потерял много тепла в воде. Ли Шин У ушел, поправляя воротник, словно пытаясь защититься от постоянного холода. Это было всего в 20 минутах ходьбы от студии.
Доклад управляющего директора Чон Ира Юна, находившегося в длительной командировке, был довольно длинным. Был поздний вечер, когда мы закончили видеозвонок. Я только что покинул компанию после ознакомления с отчетом, представленным всей командой отдела стратегического планирования, и передал его на рассмотрение команде юристов. Все будут ждать Кан Тэёна в особняке. Перед этим у меня была встреча за ужином с директором Сон Уком, который фактически контролировал средства компании. Он был ближайшим соратником председателя Канга, но в нынешней ситуации, когда не было никакой личной преемственности, он тоже был лишь лицом, представляющим интерес. Однако не было никаких оснований отклонять первоначально запрошенную должность.
Кан Тэ Ён, который был уверен в своей адекватности и умел угодить другим, когда позволяло настроение, держал в своих руках всю информацию о Сон Уке и его семье, а также о его близких соратниках. Он не был невиновным человеком, но был приемлемым противником, без каких-либо особенно грязных хобби или специальностей. Председатель Кан предпочел бы именно такой талант. Вы должны уметь пользоваться головой, но и не должны слишком сильно выделяться. Вводить лекарство без конкретного знака было нелегко. Сон Ук, у которого нет ни одной клюшки для гольфа, увлекается ночной рыбалкой, которую он приобрел, чтобы соответствовать вкусам председателя Канга.
Даже преданные собаки не были такими преданными. У человека, который знал только своего хозяина, не было причин добровольно приближаться к Кан Тэёну. В конце концов, предположение Тэ-Ён Кана о том, что будет сообщение от председателя Канга, окажется верным. Похоже, женщина снова прослезилась. Кан Тэ Ён, который даже не был саркастичен, с опозданием выслушал доклад Сон У Чже.
«И Чхве Хи Ён отклонила это предложение».
Суждение Тэён Канга о том, что у него, возможно, нет стремления к славе и успеху, но есть нечто похожее на чувство призвания, не было ошибочным. Однако я упустил из виду тот факт, что у нее тоже был минимум стыда. Возможно, им было трудно с готовностью принять это предложение, поскольку из-за отсутствия способностей они продавали своих членов по низким ценам. Кан Тэ Ён злобно улыбнулся, вспомнив Чхве Хи Ён, которая очень осторожно относилась к Ли Шин У, как будто она была его защитницей.
«Оставь его в покое, пока не пнешь».
Я часто нахожу ее, когда мне невыносимо есть только сосновую хвою, а затем я отказываюсь от еды дикой хвои. Поймание рыбы в сети было лишь вопросом времени.
Объявлены результаты проверки акции.
Глаза Ли Син У, искавшие его имя снизу, остановились на третьем ряду сверху. Мои немигающие глаза долго оставались на одном месте, а затем вдруг оглянулись. Я чувствовал, как взгляды, льющиеся на меня, медленно исчезали. Только тогда я узнал жгучий взгляд, коснувшийся моей кожи.
Ли Шин У не проявил никакой дальнейшей реакции. Я ушел, оставив позади себя непривлекательные взгляды. Вскоре пришло время начинать занятия. Я собрался с духом и направился в раздевалку. Затылок его побледнел, но никто не обратил внимания.