пунаббхава
Эта зарисовка, состоящая из образов-аллегорий, целиком посвящена пути Бонтен Коко, его внутренней трансформации.
Все началось с того, что я поняла, какая музыка подходит и принадлежит Коко, отражает его. Это композиция Amaga - t-Zhuk, Alina Pash
https://open.spotify.com/track/5i1r4OGhGDEh7Ug2wpSu5f?si=babd4d13a14143e3
C моей точки зрения это стопроцентно по вайбу его музыка, там голос раздваивается, расплывается, но сама по себе она очень игривая такая, вовлекающая в танец будто. Но из-за голоса постоянно ассоциации с меняющимися масками (Хання? возможно, но не только с ними, а просто меняющимися масками с лицами Коко) И вот Бонтен Коко у нас конечно кошечка и он может выглядеть игривым, но это очень хитрожопая кошечка, которой по жизни пришлось нелегко и пришлось вертеться, скажем так. Поэтому эта легкость и игривость образа очень обманчива, там десятки масок поверх и ты никогда не можешь быть уверен, что говоришь с настоящим.
Рекомендую читать с этой музыкой :)
Ранний период. У юного Коко темные волосы и он немногим старше, чем в каноне, выглядит почти так же. Его цвет сейчас - черный, его одежда из черного бархата с золотой вышивкой. Он еще тоненький совсем такой, почти мальчик, переходный период между мальчиком и мужчиной - лицо еще сохранило юношескую мягкость, но взгляд уже изменился.
Сидит на бархатных подушках в темной комнате, его облепила полная темнота, а сам он будто прожектором подсвечен. В комнате душно, сладко, пьяняще, от запахов голова идет кругом - восточные благовония с сандалом. Так может пахнуть и в храме, и в борделе.
Коко смотрит на нас очень сосредоточенно, он слегка напряжен, пальцы едва заметно движутся, касаясь коленей, перебирая мягкую ткань брюк. Из-за его плеча бесшумно возникает белая змея и сползает по телу вниз.(1) Коко не реагирует, не двигается, только медленно выдыхает, расслабляет плечи, запрокидывает голову. Взгляд его меняется, мутнеет, губы трогает едва заметная улыбка. В темноте над ним расцветают созвездия - десятки звезд, они такие яркие, такие близкие… Коко тянется рукой вверх, касается звезды, подцепляет ее длинными пальцами. В руке у него золотое кольцо с камнем, он надевает его на палец, любуется секунду. Улыбка гаснет. Гаснет и направленный на него свет.
Изображение плывет рябью по черной воде, декорация меняется: перед нами длинный темный коридор, он выглядит настолько огромным, что кажется бесконечным. Коко на его фоне совсем как ребенок, едва заметный в этой темноте. Ступает тихо, неуверенно, смотрит под ноги, ищет руками стены. Но рядом с ним ползут два питона-альбиноса, огромные белые змеи сопровождают Коко повсюду, словно направляя и не давая потеряться в этом мраке. Коко с ними себя ведет спокойно, но ощущение у этой сцены как от сцены когда маленький ребенок доверчиво гладит огромную собаку и ты не знаешь - кинется эта собака на него сейчас или будет ласковой. Вот и здесь - Коко слишком тоненький и юный, а эти змеи очень толстые, сильные и способны ему кости переломать или задушить. Но он будто не задумывается об этом, он полагается на них.
Коко в очередной раз делает шаг в пустоту и резко вдыхает, проваливаясь вниз. Музыка становится громче, навязчивее.
Теперь он лежит на подушках, а змеи его обвивают, ползают по телу, сжимают его осторожно, сам он отрешенно смотрит перед собой. Под глазами залегли тени, лицо осунулось, тонкая шея будто стала еще тоньше, острый кадык едва заметно подергивается. Взгляд Коко стеклянный, застывший, руки легко касаются белых тел, губы беззвучно произносят какие-то слова, но ничего не слышно за музыкой. Коко устало прикрывает глаза, проваливаясь в забытье.
Обманчиво мягкая темнота подхватывает его в свои объятья и уносит прочь - туда, где его шепот не услышит даже он сам.
Теперь Коко сидит за столом. Он в зале для трапез с высокими потолками - и стол перед ним массивный, невероятно длинный, гротескный образ как из кино. Концы этого стола уходят в темноту и края не видно. Коко совсем один здесь, как и всегда. И тут перед ним появляются блюда, одно за другим - их будто невидимая рука за кадром подкатывает к нему быстро. Коко принимается за еду, кадры быстро меняются - сначала он ест с аппетитом, с удовольствием и быстро, но блюда не заканчиваются и вот он уже слабее ест, медленнее. Блюда продолжают появляться, их бесчисленное множество и все они роскошные деликатесы со всех уголков мира, восхитительные ароматы плывут по залу, смешиваются, дразнят. Но Коко на них смотрит с безразличием, потом с неприязнью, потом с отвращением, морщится - и он их не ест, а они прям заполняют собой стол. Коко вдруг охватывает такое ощущение, что он не сможет встать и уйти отсюда, пока не доест, и это так странно и пугающе, тревожно. Он сыт, довольно, он не хочет еще больше, еще роскошнее блюда, хватит, он хочет уйти, его подташнивает, но… Перед ним возникает последнее блюдо, закрытое металлическим клошем, как в ресторанах. Коко смотрит на него, медлит, как будто не хочет открывать, смотрит на края стола, уходящие в пустоту, потом снова на клош. Приподнимает крышку осторожно. Там какая-то странная куча мяса? Чего-то красного, с кровью. В нос ударяет сладковатое, душное, теплое. Коко прикрывает глаза, выдыхает, потом смотрит на это все снова. У него нет выбора, понимает он вдруг так четко как никогда, он должен, он обязан это съесть. И Коко тянется к этой куче парного, сырого еще теплого мяса руками и руками же ест - неаккуратно, сок-кровь по рукам стекает, по лицу размазывается, он давится, его тошнит, но он все равно ест через силу. И чем больше ест, тем страшнее картина - мясо в этой куче шевелится, будто оно еще живое? (2) Коко это видит, хватает нервно живые кусочки, раскусывает зубами, брызжет сок-кровь, а Коко с усилием хрустит, сам уже умерщвляя эту плоть.
Кадры хаотично меняются, кажется проходят часы, а гора мяса все никак не заканчивается, и все это время взгляд Коко устремлен перед собой, не смотреть, не думать, просто ешь, поглощай, не думай о вкусе, не думай о крови на лице и руках, не думай, отстранись. Его взгляд теперь совсем пустой - глаза влажные, будто там застыли непролитые слезы, но он не плачет, только старательно, методично доедает это мясо. Уже спокойный, отрешенный, смирившийся. Из-за его плеча появляется белый питон. Коко едва заметно выдыхает и закрывает глаза, наклоняя голову вперед.
В этой тьме, в которую он погрузился, тепло, мягко и приятно, душновато и качает как на волнах, щекочет изнутри сладко.
Снова темная комната, снова бархатные подушки. Чьи-то руки касаются Коко и этих рук так много со всех сторон - в волосы зарываются, трогают за шею, за лицо, гладят по телу, забираются под его мягкие черные одежды, делают ему приятно, ласкают, сжимают, обнажают…(3)
Музыка становится громче, заглушая стук сердца в его ушах, свет мигает вспышками и кадры меняются: всегда только руки и то как они касаются его, а он беззвучно стонет, выгибается с закрытыми глазами, подставляется под эти ласки жадно и голодно. Из-под подушки выползают белые питоны снова, обвивают его тело крепко, удерживают на манер тентаклей, ритмично сокращаются, кольцуют шею, не давая сделать полный вдох и…душат в этот раз, а у Коко нет сил отбиться и снять их с себя. А еще вокруг много-много рук и все они касаются Коко одновременно, так настойчиво, почти грубо, он уже не хочет этих прикосновений, ему трудно дышать. Свет принимается быстро-быстро мигать, Коко мелко трясет, взгляд у него рассредоточенный, а руки все еще его ласкают, питоны все еще его удерживают... свет меняется вспышками, красный, белый, красный, белый, срастаясь пульсацией в такт очень быстро бьющемуся сердцу. Лихорадочные вдохи обрываются резко. Музыка нарастает, она уже оглушительная. Ярко и больно вспыхивает красным и все растворяется в черноте.
Здесь тихо, пусто и темно. Никаких декораций, никто не сопровождает Коко в этом нигде. Его тело совсем невесомое, он себя не чувствует совсем, кажется еще секунда и оторвется от пола и полетит. Но здесь и пола нет, здесь нет ничего, только… прорастающая изнутри боль, заставляющая стискивать зубы толкающая двигаться вперед, к едва заметному свету вдали. Он будто знает, что когда достигнет этой точки, боль прекратится. Все вокруг вдруг заполняет знакомый сладкий запах благовоний с сандалом, голова идет кругом, но Коко не останавливается, пока не выпадает в ослепительный белый свет.
Это Индия. Горячий воздух обдает лицо, обжигает легкие. Душно. Дым от костров закрывает небо. Здесь вечный сумрак, здесь грязные узкие улочки, по которым бредет Коко. Вокруг так много прокаженных, живых мертвецов в грязных тряпках, нищих, умирающих. Коко причудливо смотрится в своих дорогих одеждах здесь, медленно шагая меж обветшалых лачуг, наполненных отчаянием и смертью. Он знает, что это город Варанаси (4), город мертвых, священное место, откуда умершие уходят в свой последний путь чтобы переродиться.
Он знает, зачем он здесь и знает почему. Его ждет река, ее мутные грязные воды унесут его прочь. Страшно ли ему? Нет. Есть только что-то смутное, неявное внутри, не то сожаления, не то сомнения. И он все выйти не может из этих улочек, пропахших тленом и страданиями. Внезапно он натыкается взглядом на мальчика, тощего, в оборванных одеждах. И почему-то смутно знаком ему этот ребенок, будто встречались уже. Подходит ближе, заглядывает в глаза. Изнутри колет узнаванием и осознанием. Коко знает этот взгляд - не по-детски серьезный, знает эту затаившуюся внутри нужду и тоску, знает чего хочет этот ребенок больше всего в мире, а получив - окажется здесь. Все, что может сделать Коко - это снять с себя кольца и цепочки, вынуть серьгу и вложить в протянутую худую ладошку. Мальчик будто и не рад, только кивает сосредоточенно, как будто оценивает, а потом вскидывает на него взгляд и шепчет: “Должно хватить. Теперь точно успею”. И убегает прочь, теряясь в закоулках. Не успеет, Коко знает, что он не успеет.
Внутри царапает сожаление, найди его, попрощайся, скажи что-то важное, дай шанс ему уйти из этого города. Но едва Коко устремляется вслед за ребенком, перед ним вырастает тупик, оборачивается - и позади тупик. Коко устало трет лицо руками, наваливается тяжесть, безысходность. Слышит окрик рядом с собой, оборачивается - перед ним жуткий жрец агхори с раскрашенным белым лицом, в одной набедренной повязке, с растрепанными волосами. (5) Смотрит внимательно и испытующе, ждет. В одной его руке человеческий череп, в другой кусок мяса - свежего парного мяса. Мутная кровь стекает по руке, и Коко в одно мгновение осознает - он знает каково на вкус это мясо. И знает, что это человеческое мясо, не кого-то конкретного, откуда ему знать, кого, их было слишком много за все это время. И он, подобно этому страшному агхори, уже вкусил запретную плоть, отвергнув все нормы морали, все людские законы. “Тебе пора”, - хрипит агхори таким знакомым голосом, что Коко еще раз смотрит на него и вдруг замечает, что у волос жреца розоватый оттенок. Коко знает, почему он не найдет убежавшего ребенка, даже если будет искать годами. Знает, что не выйдет из этих улочек, пока не примет все, что видит.
Знает, что пути назад уже нет.
И ему вдруг спокойно становится. И улицы эти теперь так безразличны, и смерть вокруг, и весь ужас, и вся обреченность - ему пора, действительно пора. Его ждет река и только к ней он идет, умиротворенный и опустошенный.
Перед ним великая Ганг - неприятная, с мерзким запахом и мутными водами, с плывущими процессиями мертвецов в белых саванах, которых терзают подлетающие птицы. Его последний рубеж. И Коко во всех своих прекрасных одеждах заходит в теплые вязкие воды и спокойно идет на глубину. Он словно знает, что должен сделать и давно к этому шел на самом деле - ему спокойно, как будто даже облегчение испытывает. Он не останавливается даже когда вода заливает его нос, уши, пока не скрывает его с головой. На поверхности лопается пузырек с воздухом. По черной воде идет легкая рябь, которую скрывает медленно плывущая ладья с мертвецом, охваченным погребальным костром.
Темно. Здесь, под водой, тепло и спокойно. Коко нравится задерживать дыхание и опускаться на дно в позе эмбриона, лежать так пока хватит воздуха, наслаждаясь подобием невесомости.
Коко выныривает, глубоко вдыхает, открывает глаза. Светлые волосы липнут к лицу, он убирает их быстрым движением и повисает на бортике огромной роскошной джакузи. Размеренно дышит, восстанавливая дыхание, а потом медленно поднимается, переступает и встает на белое полотенце. Его тело все такое же изящное, тонкое, но теперь это тело сформировавшегося молодого мужчины. И все в нем - от взгляда до движений, спокойных и неторопливых, очень изменилось в сравнении с тем, каким он был прежде. Коко повзрослел, его долгое путешествие закончилось и весь его путь привел его сюда. Номер в фешенебельном отеле, где у него есть несколько часов до встречи с верхушкой Бонтен, частью которой уже давно является и он сам. В его новом мире больше нет ни белых направляющих его питонов, ни чужих жадных рук, ни жутких вынужденных трапез. А из путешествия в Варанаси он и вовсе вернулся другим человеком.
Коко больше не уязвим, не потерян в темноте, которая все так же окружает его.
Он надевает свои дорогие красные одежды, вышитые золотом, нанизывает кольца на пальцы, цепляет серьгу, расчесывает и укладывает волосы - такой спокойный, уверенный, все движения плавные и отточенные, и весь облик его так гармоничен - и снаружи, и изнутри.
Собравшись, Коко тянет на себя резные двустворчатые двери, за которыми его ждет ставшая привычной темнота и спокойно делает шаг в нее. Теперь он идет уверенно, легко, у него очень стремительная и легкая походка человека, который ориентируется во тьме как при свете дня.
И напоследок… он словно чувствует нас, наблюдающих за ним, поворачивает голову и на несколько секунд мы видим маски, маски на его лице, которые быстро сменяются - от масок Хання разных цветов до его собственных лиц - юного, детского, в слезах, измазанного в крови от пожирания мяса, с чужими руками на лице, все это наслаивается и потом быстро накладывается снова на него. И Коко улыбается нам, легко так улыбается, а взгляд его очень внимательный.
После он отворачивает голову и уходит в темноту.
Музыка заполняет пространство.
0) Пунаббхава переводится с санскрита как "перерождение".
1) Белые питоны - символ близкой дружбы Коко с кокаином в какой-то период времени, два питона - две толстые дорожки, опасность для юного ума, которую он еще не осознает, но к которым периодически прибегает в трудные моменты.
2) Это неосознанная отсылка к азиатскому ужастику Пельмени (2004) :D Там героиня ела пельмешки с начинкой из человеческих зародышей чтобы сохранить молодость, а Коко “питается” последствиями деятельности Бонтен - а там много смертей, вся его еда отныне - это цена чьих-то жизней и он это понимает и смиряется, хотя ему тяжело это дается.
3) Череда сексуальных партнеров, которых Коко не запоминает и не идентифицирует, поэтому от них одни только руки, остальное неважно, лишь факт того что ему делают приятно и все. Далее секс с этими же партнерами и кокаином. Много кокаина. В конце у него случается передозировка и остановка сердца.
Авторство иллюстрации принадлежит прекрасной Лисе <3 https://twitter.com/aliceh8wnderlnd
4) Варанаси - город мертвых, где по реке Ганг сплавляют тела умерших чтобы они переродились в новой жизни. Символ скорого перерождения в новой ипостаси для Коко, ему тоже нужно уплыть по этой реке чтобы возродиться в новой, финальной своей, ипостаси.
5) Агхори - культ в Индии, известный тем, что его приверженцы поедают человеческие останки, живут с ними, короче всячески взаимодействуют с мертвецами. Смысл этого в том, что они отвергают страх перед смертью и все нормы морали человечества, таким образом двигаясь к просветлению. И да, мясо, которое узнает Коко - то самое из сцены с трапезой. Агхори напоминает ему, что Коко тоже уже нарушил все нормы и пути назад у него нет, теперь только к ээ просветлению и перерождению.