CBDC: цифровые валюты центрального банка

Статья “Central Bank Digital Currencies” авторства Charles Eisentein.

CBDC и социальная натура денег

Вы наверняка слышали о шумихе вокруг цифровых валют центральных банков (CBDC). Эта статья не является ни пламенным осуждением (это было бы слишком просто), ни техническим объяснением, ни чем-то средним между ними. Я кратко объясню, что это такое, опишу их привлекательность и опасность, а затем рассмотрю некоторые редко обсуждаемые основополагающие вопросы.

Что такое цифровая или иная валюта центрального банка? Это деньги, выпущенные центральным банком, таким как Федеральная резервная система, которые либо обращаются как наличные, либо хранятся на счетах в центральном банке. Сегодня счета в ФРС имеют только банки и другие финансовые учреждения. Частные граждане и предприятия не могут открыть счет в ФРС. Я пытался, но меня перевели в режим ожидания.

Вот упрощенная, но достаточно точная для данной цели версия того, как это работает. Банк (придуманный) Acme имеет резервы в размере 100 миллионов долларов в ФРС. В течение дня он выдает кредиты и принимает депозиты. Кредиты в конечном итоге превращаются в депозиты в других банках. В конце дня все эти переводы считаются, то есть, если Acme выдал в долг 20 миллионов долларов и получил 15 миллионов долларов, баланс его счета в ФРС уменьшится на 5 миллионов долларов, а баланс других банков в системе увеличится на 5 миллионов долларов.

Надеюсь, вы не перестали читать, как только увидели цифры. По сути, происходит то, что деньги центрального банка перемещаются со счета одного банка на счет другого, чтобы рассчитаться с другими банками.

Очевидно, что эти банковские резервы в ФРС не в виде кучи стодолларовых купюр. Они уже являются цифровыми. Так что же нового в CBDCs?

Новизна заключается в том, что деньги, которые мы с вами тратим (за исключением наличных), вовсе не являются деньгами центрального банка. Они существуют только в бухгалтерской книге вашего коммерческого банка или другого учреждения. Если я перечислю вам $1000, мой баланс Paypal и ваш баланс Paypal изменятся, но в центральном банке ничего не произойдет. То же самое верно, если Алиса, которая работает в банке Acme, выписывает чек на $1000 Бобу, который депонирует его в банке XYZ, а затем Кэрол, которая также работает в банке XYZ, выписывает чек на $1000 Дэйву, который депонирует его в Acme. Остатки на счетах этих людей то увеличиваются, то уменьшаются, но их банки находятся в равных условиях друг с другом, и ФРС не принимает в этом никакого участия.

Цифровая валюта центрального банка, по сути, позволяет частным лицам и предприятиям иметь счета в центральном банке. Она будет функционировать так же, как и наличные деньги (и в конечном итоге заменит их), не требуя ни посредников, ни банков, ни компаний, выпускающих кредитные карты, ни комиссии за транзакции. Если я куплю кофе в вашем кафе, приложение или устройство для считывания карт отправит сообщение, чтобы автоматически зачислить деньги на ваш счет и списать с моего. Пользовательский опыт будет таким же, как и сегодня, но не будет ни комиссии, ни времени задержки. Обычно при оплате дебетовой или кредитной картой взимается комиссия в размере 3% и день-два на то, чтобы средства поступили в распоряжение продавца.

Привлекательные и опасные стороны CBDC

Теперь я перечислю некоторые другие преимущества CBDC. Вы можете заметить, что при легком повороте объектива многие из этих преимуществ приобретают зловещий оттенок. Но давайте начнем с положительного:

Как уже упоминалось, CBDC могут устранить, по сути, трехпроцентный налог на большинство операций на уровне потребителя, обеспечивая быстрые и беспрепятственные транзакции и переводы денег.
В отличие от физических наличных денег, все операции с CBDC будут иметь электронную запись, что даст правоохранительным органам мощное оружие против отмывания денег, уклонения от налогов, финансирования терроризма и другой преступной деятельности.
Средства преступников и террористов могут быть мгновенно заморожены, что сделает их неспособными сделать что-либо, требующее денег, например, купить билет на самолет, заправиться на заправке, оплатить телефон или коммунальные счета или нанять адвоката.
CBDC программируются, позволяя властям ограничивать покупки, платежи и доходы любыми социально выгодными способами. Например, все продукты могут иметь углеродный балл, и потребители могут быть ограничены в том, сколько им разрешено покупать. Или, если возникнет необходимость в нормировании, власти могут ввести недельное ограничение на покупку продуктов питания, газа и так далее.
С помощью программируемой валюты граждане могли бы получать вознаграждение за хорошее поведение: за правильное питание и физические упражнения, за добрые дела, о которых сообщают другие, за отказ от наркотиков, за пребывание в помещении во время пандемии и за прием лекарств, рекомендованных органами здравоохранения. Или же они могут быть наказаны за плохое поведение.
Налогообложение и перераспределение богатства могут быть автоматизированы. Всеобщий базовый доход, социальные выплаты, стимулирующие выплаты или расовые компенсации могут быть реализованы алгоритмически при условии, что счета CBDC будут прочно связаны с личными данными, медицинскими картами, расовым статусом, криминальной историей и так далее.

По сути, помимо облегчения транзакций, CBDC предоставляют беспрецедентные возможности для социальной инженерии. Если предположить, что те, кто контролирует ситуацию, благодетельны и мудры, то это, конечно, хорошо. Но если, как многие из нас сейчас считают, наши власти глупы, некомпетентны, коррумпированы или являются просто слабовольными человеческими существами, неспособными справиться со слишком большой властью, то CBDC могут легко стать инструментами тоталитарного угнетения. Они позволяют властям:

Замораживать средства не только террористов и злодеев, но и диссидентов, идейных преступников, а также тех, кто стал козлами отпущения.
Запрограммировать деньги так, чтобы они шли только одобренным поставщикам, корпорациям, информационным платформам и так далее. Те, кто не придерживается линии партии, могут быть "демонизированы", с последствиями, намного превосходящими те, что постигнут незадачливого ютубера, произносящего ересь о Ковиде, Украине, изменении климата и т.д.
Под видом поощрения хорошего поведения и наказания за плохое, контролировать каждый аспект жизни, чтобы он соответствовал интересам элитных корпоративных и политических институтов.
Пресечение в зародыше любого оппозиционного политического движения путем демонизации его лидеров и активистов, либо вообще без объяснения причин, либо под сомнительными предлогами, которые их жертвы не смогут оспорить.

Меня поражает, как общественность может согласиться с такой значительной передачей власти центральным органам, при этом ни слова не говоря о демократическом процессе. Что-то столь важное должно требовать явного одобрения общественности в форме референдума, поправки к конституции или т.п., после долгих и взвешенных общественных дебатов. Вместо этого элиты обсуждают это так, как будто это неизбежность.

Идеология прогресса

Элиты, которые готовят CBDC, прекрасно осознают их тоталитарный потенциал. Я знаю это из чтения их речей и документов. Более того, это осознание - не в смысле коварного тайного заговора по установлению тоталитарного контроля и угнетению масс. Их внутреннее повествование (между собой и в своих собственных умах) больше похоже на следующее:

Конечно, этой технологией можно злоупотреблять, если она попадет не в те руки. Но, к счастью, она останется в наших руках: в руках умных, рациональных, искушенных людей, получивших хорошее образование в лучших школах и поднявшихся на вершину меритократической системы. На самом деле, Четвертая промышленная революция, включающая цифровые валюты, высокотехнологичную биометрию и слежку, гарантирует, что хорошие, умные, рациональные люди останутся у власти. Эти технологии позволят нам защитить мир от иррациональных, антинаучных, необразованных, психопатических шарлатанов и демагогов, которые вводят массы в заблуждение и узурпируют власть науки, разума и технического прогресса. CBDC значительно расширят нашу способность рационально управлять обществом для всеобщего блага.

Пока этот образ мышления прочно укоренился, не имеет значения, являются ли Клаус Шваб и элита чудовищными тоталитарными заговорщиками или всего лишь заурядными бюрократами. Результаты будут одинаковыми. Эта идеология, независимо от того, используют ли они ее в качестве циничного предлога или служат ей искренне, побудит их поставить весь мир под свой контроль.

Мы должны понимать CBDC как часть более широкой идеологии прогресса, которая празднует любое новое расширение материального и информационного контроля. В этой идеологии прогресс означает улучшение нашей способности фиксировать мир с помощью данных, а затем манипулировать им соответствующим образом. Чем точнее и полнее набор данных, тем больше мы сможем улучшить человеческую жизнь. Старый стандарт разработки политики - анализ затрат и выгод - может быть автоматизирован с помощью алгоритмов искусственного интеллекта, которые максимизируют то, что умные люди, стоящие у руля, выберут в качестве подходящей меры благосостояния.

"Чем точнее и полнее будет набор данных, тем больше мы сможем улучшить жизнь людей". Таким образом, сценарии CBDC обычно включают идеал общества без наличных денег. Операции с наличными находятся за пределами набора данных. Их трудно отслеживать или контролировать. Чтобы CBDC вписались в рай социальных инженеров о тотальном контроле, они должны сопровождать отказ от наличных денег.

Вся эта программа зависит от неосознанных предположений: что все важное можно измерить, что все реальное можно оценить количественно, что каждый причинно-следственный принцип может быть известен. Операторы программы редко задумываются о том, что и кто остается за рамками метрик.

За пределами двоичных систем

Возвращаясь теперь к вопросам валюты, я хотел бы добавить некоторую комплексность к описанной мною антиутопической возможности. Под понятиями, которые кажутся бинарными, такими как централизация/децентрализация, свобода/контроль, политика/экономика, другие принципы остаются незамеченными.

Может показаться, что сегодня CBDC качественно отличаются от денег, что они больше похожи на продовольственные талоны. Настоящие деньги, как можно предположить, можно потратить на все, что угодно. Настоящие деньги, как полагают, могут быть полностью отчуждены от своего владельца. Мой доллар такой же, как и ваш, и не имеет никаких следов своего происхождения. Все это верно для наличных денег, но не обязательно для программируемой валюты. Являются ли CBDC вообще деньгами?

Понятие о том, что деньги свободны от политического вмешательства, поднимает более общий вопрос: взаимоотношения между экономической и политической сферой. Коммунизм стирает это различие и объединяет их. Либертарианство стремится к обратному - изгнать политику из экономики. На практике эти два понятия никогда не были ни полностью объединены, ни полностью разделены. И деньги, и правительство - это способы человеческого соглашения.

Либертарианский идеал денег, не подверженных политическому вмешательству, основан на непонимании исторического происхождения денег. Задолго до того, как в Лидии и Греции были отчеканены первые монеты, в сложных обществах велся учет вкладов в амбары и храмы, которые затем могли быть использованы в качестве основы для кредитования или обмена. Другими словами, деньги возникли как кредит, а не как наличность. Они возникли как социальное признание вклада, а не как взаимозаменяемый товар, заменивший бартер.

Даже после появления чеканки монет многие или большинство сделок заключались с помощью кредита. В Средние века записи о том, кто кому что должен, велись в бухгалтерских книгах и на счетных палочках, и лишь изредка расчеты производились с помощью монет. В этом контексте талер или шиллинг одного человека не был равен шиллингу другого. Купцы с гораздо большей вероятностью принимали долговые расписки людей с "хорошим счетом", чем городских пьяниц. Человек мог иметь хороший кредит в одних кругах и плохой кредит в других. В этом смысле деньги были похожи на некоторые предложения CBDC: Они не всегда и не везде могли быть потрачены одинаково и не были полностью отчуждаемы от своего источника.

Не интерпретируйте вышесказанное как одобрение CBDC. Нет ничего плохого в социальной ответственности в деньгах, но она не должна исходить от центральных банков и правительств. Здесь на карту поставлены два вопроса: степень политического влияния на экономику и агент этого влияния. Степень влияния варьируется от индивидуалистической свободы действий в одной крайности до минутного контроля над всеми заработками, инвестициями и расходами в другой. Агентом влияния может быть централизованное государство, а может быть какая-то другая социальная структура (структуры).

Деньги, обладающие свойствами наличности (анонимность, отчуждаемость), по своей сути ограничивают власть правительства и вообще любую форму социального контроля. Не все общества считают ограниченное правительство хорошей вещью, но Соединенные Штаты были основаны на этом идеале. Одним из способов ограничения власти правительства является система сдержек и противовесов. Другой, дополнительный, способ - оставить сферы человеческой жизни вне компетенции правительства - сохранить сферу нерегулируемую, неюридическую, неопределенную. Это не оставляет ее индивидуалистической свободой действий. Это позволяет действовать другим способам социального регулирования человека. К ним относятся сообщество, мораль, консенсус, расширенная семья, обычай, традиция и культурная нормативность.

В классическом левом мышлении государство отличается монополией на насилие. В суде проигравшая сторона должна подчиниться решению суда, иначе в конечном итоге вооруженные офицеры приведут его в исполнение. Колонизация сообщества и неформальной культуры законом в этом смысле является колонизацией жизни насилием. Она переносит все больше и больше культурных ценностей на фундамент насилия.

Как здоровые общества распоряжаются с деньгами

Современный упадок немонетизированных способов социальной организации (община, мораль, традиция, расширенная семья и т.д.) оставляет только правовую систему для проверки бесконтрольного злоупотребления денежной властью. С древних времен и до недавнего времени существовали внеправовые социальные ограничения на свободное расходование денег. Богатые люди подвергались общественному давлению, если они были слишком показными или не соблюдали гражданские обязанности. По мере ослабления обществ это социальное давление усиливалось.

Мне вспоминается история, которую я читал в детстве в одной из книг Лоры Ингаллс Уайлдер. Глубокий снег отрезал приграничный город от внешнего мира, и запасы зерна были на исходе. Наконец, кому-то удалось пробраться сквозь снежную бурю и привезти телегу пшеницы от имени местного торговца, который на несколько недель стал единственным поставщиком в городе. Сначала он пытался продавать зерно с огромной наценкой, но когда горожане возмущенно объяснили ему, что его будут вечно сторониться, он сдался и продал зерно по себестоимости.

В те времена люди зависели друг от друга в сети подарков, услуг и обязательств. Наряду с финансовой валютой обращалась нематериальная гражданская валюта. Она позволяла людям отчитываться друг перед другом. Деньги не принесли бы купцу много пользы, если бы городской врач, рабочие, плотники, упряжники и так далее относились к нему недоброжелательно и отказывали ему в услугах. Именно это могло случиться с теми, кто нарушал местные нравы.

Не идеализируя те времена, следует отметить, что в этих нравах также были зашифрованы всевозможные расистские и сексистские взгляды. Даже люди, которые сами не страдали расизмом, все равно могли участвовать в "редлайнинге", сегрегации и других формах дискриминации, потому что социальные последствия нарушения этих конвенций были серьезными. Расистские законы были лишь одним из слоев здания "Джима Кроу". Но я отвлекаюсь от темы. Я хочу сказать, что государственная власть не была единственным ограничением для финансовой власти.

Как сдерживание государственной власти необходимо для здорового общества, так же необходимо и сдерживание экономической власти. В современную эпоху мало что остается для ее сдерживания вне государства (точнее, централизованной власти). Государство и деньги вместе узурпировали почти все другие способы социальной организации. Когда централизованная власть подчиняет себе деньги и собственность, мы имеем коммунизм. Когда деньги и собственность подчиняют себе государство, мы имеем олигархию или фашизм. И то, и другое ведет к одному и тому же концу: слиянию экономической и политической власти и тоталитарному господству над всеми аспектами жизни.

Те, кто совершенно справедливо критикует CBDC за их тоталитарный потенциал, должны понимать, что анонимные, не вызывающие доверия деньги (наличные, а сегодня и некоторые криптовалюты) также антагонистичны здоровому обществу. Лично я предпочел бы их тотальному государственному контролю, но есть причина, по которой наркоторговцы, детские порнографы, вымогатели и другие преступники используют их. Это позволяет им нарушать социальные нормы. Исторически сложилось так, что наличные деньги преобладают во время войны и социальных потрясений, когда социальные структуры разрушены, появляются чужаки, и люди не доверяют друг другу. (Убедительный аргумент см. в книге Дэвида Грэбера "Долг: первые 5000 лет"). Когда все успокаивается и возникают прочные социальные структуры, деньги постепенно уступают место кредитам.

Проблема сегодня заключается не в том, как ее видят центральные власти, что слишком много экономической деятельности находится вне их возможностей отслеживать и контролировать ее. И не в том, как ее видят либертарианцы, что индивидуальная свобода исчезает. Как и в большинстве поляризованных дебатов, обе стороны молчаливо признают то самое обстоятельство, которое порождает конфликт: эрозию структур гражданского общества, которые заставляют людей отвечать за свои действия.

На самом деле, большинство людей не хотят такой свободы, которая не учитывает влияние их выбора на других людей. Как мы узнаем, приносит ли наш экономический выбор пользу или вред? В здоровом обществе множество контуров обратной связи информируют нас о том, как наш выбор влияет на других людей, и таким образом помогают нам ориентироваться в жизни. Концепция CBDC вместо этого полагается на центральные органы власти, которые должны сообщить нам об этом и запрограммировать эту информацию в деньгах, чтобы, например, продукты с высоким углеродным следом становились дороже.

Если бы это был единственный мыслимый источник социальной и экологической ответственности, то, возможно, нам следовало бы принять центральный контроль и сделать все возможное, чтобы улучшить его характер. Но есть альтернатива подчинению сомнительной мудрости (в лучшем случае) патерналистского или (в худшем) хищнического государства. Мы можем построить и восстановить другие системы социальной ответственности.

Другими словами, ответом на угрозу централизованного тоталитаризма является создание сообщества: традиционного сообщества, основанного на месторасполажении (офлайн), а также онлайн-сообщества.

Здесь мы подходим к вопросу о децентрализованных цифровых валютах. Но прежде чем комментировать их, я хочу пояснить, что экономика - это не то же самое, что сообщество, а сообщество - это нечто большее, чем сеть людей. Сообщество - это группа людей, которые нуждаются друг в друге. Обязанность и благодарность, отдача и получение связывают их вместе. Сообщество ослабевает по мере роста финансового благосостояния. Если вы можете заплатить за все, вам никто не нужен. Чем больше мы удовлетворяем потребности за счет денег, тем более мы уязвимы перед финансовым крахом и контролем со стороны CBDC. Если правительство перекроет мне доступ к деньгам (например, потому что я размещаю "дезинформацию" на своем канале Substack), я стану недееспособным, если буду полностью зависеть от этих денег в удовлетворении своих потребностей. Но если я хорошо встроен в сети дарения и торговли, если я выращиваю некоторые из своих продуктов питания, если я щедро делился в течение многих лет, если вокруг меня есть люди, которым мне не нужно платить, чтобы удовлетворить свои потребности в еде, воспитании детей, музыке, ремонте дома, медицине и уходе в старости, тогда я буду хотя бы частично изолирован от государственной власти. Такая автономия настораживает и фашистов, и коммунистов (обе разновидности тоталитаризма с глубоким подозрением относятся к любой форме социальной организации, выходящей за рамки их компетенции). Однако это иногда приходит в голову и либертарианцам, которые обычно мыслят категориями автономных индивидуумов.

Ну, не существует такой вещи, как автономный индивидуум. Истинная природа человеческого существа - да и самого бытия - это отношения. Только система, построенная на этом метафизическом понимании, может надеяться на долговременное исполнение надежд, которые мы в нее вкладываем.

Не существует такого понятия, как автономная личность. Мы - существа зависимые до глубины души. Поэтому давайте не будем говорить о свободе от социальных ограничений. Вместо этого давайте спросим, как и кем мы должны быть ограничены. Перед кем мы должны быть подотчетны, перед кем мы должны быть в долгу, от кого мы должны зависеть в нашей нужде?

Общество как организм

Помимо неденежных структур взаимной поддержки, другие формы денег также дают определенную степень изоляции от контроля CBDC. CBDC не так страшны, если они не являются единственной разрешенной формой денег. Если только часть экономической деятельности будет осуществляться в CBDC, ситуация мало чем будет отличаться от сегодняшней. Уже сейчас банки и другие финансовые учреждения выполняют поручения правительства в части предоставления записей о транзакциях или замораживания банковских счетов, как показала демонетизация Wikileaks еще в 2014 году. В мечтах тоталитарных идеалистов никакая финансовая деятельность не существует вне их наблюдения и контроля. Именно поэтому правительства по всему миру стремятся отменить наличные деньги и объявить криптовалюты вне закона или, по крайней мере, регулировать их.

Фактически, криптовалюты уже обеспечивают некоторые преимущества CBDC. Например, некоторые криптовалюты позволяют мгновенно переводить средства практически по нулевой цене (и с низким энергопотреблением). Технические проблемы, связанные с временем транзакций, масштабированием и энергопотреблением, в основном решены. А вот социально-политические вопросы - нет, и это благодатная почва для выращивания новых форм социальной ответственности и новых способов привнесения ценностей в деньги.

Максималисты биткоина критикуют другие криптовалюты за то, что они не являются по-настоящему децентрализованными. В большинстве случаев основатели валюты или небольшая группа валидаторов и разработчиков оказывают сильное влияние на политические решения, такие как изменение протокола. Теоретически, это делает их уязвимыми для давления со стороны правительства. Полностью децентрализованная криптовалюта - это как наличные деньги в эпоху чеканки монет из драгоценных металлов. Никто не отвечает за нее. Ни одна организация или группа не оказывает на нее определяющего влияния. Ее стоимость (предположительно) не зависит от человеческой политики.

Но хорошо ли это? Если речь идет только о вмешательстве государства, то да. Если же мы хотим закодировать деньги в социальных, моральных или экологических ценностях, то нет. Многие новые валюты извлекают выгоду из своей полуцентрализации, встраивая в протокол ту или иную форму управления сообществом. Да, это может сделать их уязвимыми для манипуляций со стороны центральных органов власти; с другой стороны, они могут стать зародышем формирования новых центров, параллельных структур вне государства.

В эпоху коррупции заманчиво передать контроль над деньгами беспристрастному, безличному алгоритму, чтобы оградить их от беспорядка человеческой политики. Однако в конечном итоге политика (в широком смысле - соглашения между человеческим коллективом) должна подчинять себе деньги, а ценности должны подчинять цену. Действительно ли мы хотим создать деньги, которые мы не сможем изменить, и рискуем навлечь на мир монстра Франкенштейна?

Гораздо лучше встроить управление деньгами в сами деньги. Вместо чистой децентрализации, при которой вообще не существует центров власти, мы можем более плодотворно мыслить в терминах множественных центров в органической структуре. Организм не имеет единого центра управления и контроля. Но он также не является и массой недифференцированных равноправных клеток. Мозг, сердце, эндокринные органы имеют системное влияние, но ни один из них не превосходит другие. Они взаимно влияют друг на друга и взаимно зависят. Есть причина, по которой тела (и экосистемы) растут именно таким образом: Это делает их адаптируемыми и устойчивыми.

Главная угроза CBDC кроется не в этих валютах как таковых. Нет ничего принципиально плохого в социально-политическом влиянии на деньги. Опасность заключается в том, что они станут единственными деньгами, поскольку жаждущие власти центральные институты запретят наличные деньги и криптовалюты, чтобы осуществить свои мечты о тотальном контроле. Нам нужны другие центры власти, другие центры социального влияния, подотчетности и согласия, а также другие финансовые органы. Без них тирания неизбежна, будут CBDC или нет, и идеалы индивидуальной свободы ее не остановят.

Мы не можем рассчитывать на то, что государство создаст для нас другие центры власти; мы должны создать их сами и защитить их от центральных институтов.

Эти новые структуры могут воплощать позитивные ценности. За последние несколько лет я видел множество криптопроектов, которые пытаются интегрировать социальные и экологические ценности в свой дизайн. Некоторые из них уже делают некоторые вещи, которые планируют разработчики CBDC, например, стимулируют определенное поведение. Это может быть участие в жизни сообщества, участие в действиях по защите климата или удаление пластика из океана. По крайней мере, одна криптовалюта, Celo, является углеродно-отрицательной по своей природе (за счет инвестирования своих средств в защиту и восстановление окружающей среды). Она также является частью растущей экосистемы протоколов, поддерживающих создание сообществ и развитие децентрализованных автономных организаций (ДАО). Многие из них также включают в свои протоколы различные виды демократического принятия решений и самоуправления.

Криптовалюты - это все еще незрелая технология, технологический эксперимент, используемый, возможно, одним процентом населения. Она изобилует жадностью, обманом и схемами обогащения, часто замаскированными под высокие идеалы. Некоторые эмитенты, заявляющие об экологических ценностях, просто занимающиеся экологической пропагандой “добродетели”. Тем не менее, несмотря на все свои проблемы, криптовалюты и связанные с ними технологии иллюстрируют возможность включения социальных ценностей в деньги и развития общественных структур, основанных на участии, которые не зависят от государства.

Борьба с системой бесполезна, если нельзя предложить вдохновляющую альтернативу. Какова альтернатива машиноподобному обществу, сосредоточенному вокруг всевидящего, всемогущего центрального процессора? Это общество как организм, общество как экосистема.

Для этого нам необходимо вырастить новые органы и оживить те, которые увяли. К увядшим относятся местные сообщества, местные экономические структуры и гражданские организации, культура взаимовыручки и взаимопомощи, местные навыки работы с землей, передающиеся коллективно и из поколения в поколение, а также внеправовые методы разрешения конфликтов. Возрождая личные отношения и отношения на местах, мы становимся устойчивыми к наступлению технологий и всего цифрового. Во-вторых (и, я бы сказал, во вторую очередь), мы можем вырастить новые органы в цифровой сфере.

Чем сильнее будут эти новые и возрожденные системы органов, тем меньшее значение будут иметь CBDC, поскольку деньги и власть будут уходить из центра. Конечной целью не может быть полное устранение управления на национальном и глобальном уровне. В конце концов, некоторые из наших проблем и творческих возможностей имеют национальный или глобальный масштаб. Однако, поскольку экономическая и политическая власть в настоящее время слишком централизована, нам следует приостановить спешку с созданием CBDC и сосредоточить внимание на других органах: местных, восходящих, неформальных, коллегиальных.

Что действительно поставлено на карту, так это восстановление того, что мы могли бы назвать обществом. Извините, что я использую особый смысл этого слова. Настоящее общество - это не собрание атомарных индивидуумов, которыми руководит центральная власть. Первоначально это слово означало содружество, товарищество, союз и дружбу. Центральная власть, какой бы благодетельной она ни была, не может дать нам этого. Их вмешательство, возможно, и необходимо, если жизнь превращается в войну каждого против всех. CBDC и остальные элементы государства наблюдения являются симптомами эволюции в той же степени, что и ее причинами. От нас зависит, как обратить её вспять. Именно от нас зависит, начнем ли мы идти по длинному пути возвращения к общности.