Уланов, "Автоматная баллада"
Мне эту книгу порекомендовал уважаемый человек, сказав, что это образец хорошего текста (постядерная НФ) об оружии. А так случилось, что одновременно с упомянутой книгой я стал читать "Слово живое и мертвое" Норы Галь. Раньше я бы этот текст (Уланова) просто со скрипом прошел бы насквозь и на следующий день забыл, а вот на фоне учебника уважаемой переводчицы он стал сборником примеров "Канцеляризмы в художественной литературе".
Вот не хочется мне писать про Уланова. Ладно, два слова: описания оружия выглядят так, словно автор списал их из краткой энциклопедии. Характеры надуманные и выглядят совершенно искуственными. Unрек. Все.
А вот про Нору Галь хочется пару слов сказать, хотя ее книга не дочитана. Имя этой женщины я помню лет с шести или семи, когда первый раз добрался до томика Клиффорда Саймака, выпущенного в серии "Зарубежная фантастика". И видел его с тех пор регулярно на первых страницах многих любимых книг. Помню, что она переводила Шекли, Брэдбери, Азимова, Андерсона, но когда я на этой неделе пролистал ее библиографию, понял, что вообще рос в основном на ее языке: О'Генри, Экзюпери, Сэлинджер, Старджон на русском - это тоже Нора Галь.
"Слово..." читать только начал. Галь пишет в начале книги о засилии сложных формальных оборотов в современных (современных ей, это 60-80 годы!) текстах. Если ее рекомендации принимать как норму, то со стилем художественных книг сейчас все стало совсем плохо.
...слова-канцеляризмы, слова-штампы не безвредны. Пустые, пустопорожние, они ничему не учат, ничего не сообщают и, уж конечно, никого не способны взволновать, взять за душу. Это словесный мусор, шелуха. И читатель, слушатель перестает воспринимать шелуху, а заодно упускает и важное, он уже не в силах докопаться до зерна, до сути....
Есть такая болезнь – водобоязнь. А многие литераторы, увы, страдают глаголобоязнью. И неизменно шарахаются от глагола, от живой воды языка, предпочитая всяческую сухомятку.Галь считает, что виновата в этом коверкании стиля в первую очередь рубленая форма газетных статей.
Журналист (да притом еще и поэт) пишет в газете: герой делает то-то и то-то, «заходя в иные измерения с целью преодоления расстояния». Как же ему, поэту, не резнули ухо эти скучные отглагольные окончания? И что это, как не глаголобоязнь?Я же отчетливо вижу в таких оборотах попытку ускользнуть от правды, от чувств, от того, чтобы слова шли из души. Отсутствие глаголов, совершенно неестественные словесные обороты, которые автор заставляет произносить героев, взгляд на себя в третьем лице - лишь бы в текст не проскочило настоящее, от сердца слово. Штампы, наспех сляпанные модели - и окна к истинному "я", к личности писателя затворены наглухо. Страшно открыть ставни, вдруг окажется что внутри пустота.
И заполняют полки ряды книг, наполненных пластмассовыми персонажами со взаимозаменяемыми частями характеров.