Думающий иначе – неубедительная редиска: как гомосексуалы работают в российских школах
Три монолога о гомофобии в современной школе и прививке от «неправильной» сексуальной ориентации
*Некоторые имена изменены по просьбе героев. Для аудитории 18+
Егор, 26 лет, педагог-психолог
Я смотрел на работу в школе как на возможность доказать обществу, что гей может работать с детьми открыто, даже считал это своей социальной миссией.
Устроиться получилось довольно легко: посидел на хедхантере, прошёл несколько собеседований. Никто не задавал пикантные вопросы, потому что это неприлично. Хотя я всё равно решил, что отвечу правду, если кто-то вдруг спросит о моей ориентации.
Меня всегда окружали прекрасные люди, для которых сексуальная ориентация человека не является препятствием в общении. Когда я рассказал о своей идентичности родителям, они, в целом, восприняли новость спокойно. Конечно, реакция была, но в результате наши отношения только улучшились. В общем, у меня складывалось ощущение, что проблем с этим просто не может возникнуть.
С тех пор, как я принял себя, я никогда не скрывал свою ориентацию вне школы, но и не зацикливался на ней, потому что любая личность не ограничивается только этим. Вообще-то я профессионал, которого ценят и уважают окружающие. Конечно, со временем мои взгляды немного изменились, в голову начали залетать мысли о семье. Я не имею в виду, что уже завтра планирую выйти замуж, но лет через пять, думаю, это будет возможно. Сейчас, имея опыт в образовании, я понимаю, что не смогу быть до конца открытым, а скрывать своего молодого человека не хочу – это мерзко.
У меня есть жуткие примеры, когда директора школ живут в вечном страхе, что их секрет раскроется.
Наверное, если в школе узнают о моей гомосексуальности, это будет похоже на ядерный взрыв, хотя некоторые проверенные коллеги знают о моей ориентации. Родителям учеников будет сложнее: у некоторых просто будет шок. Представьте, вы никогда с этим не сталкивались, а тут узнаете, что вашего сына на протяжении нескольких лет воспитывал, обучал гей.
Если бы мой ученик совершил каминг-аут, я бы сделал всё, чтобы защитить его. Вместе со школьными психологами мы сможем противостоять необоснованной ненависти со стороны порой жестоких подростков, отдельно я бы поговорил с учителями. Главное — я поддержу ребёнка, поговорю с ним, обеспечу ощущение безопасности.
Однажды дети из моего класса решили обсудить права гомосексуалов. Температура по больнице оказалась неплохой, но один из учеников, с которым у нас богатая история общения, заявил, что гомосексуальность неприемлема в здоровом обществе. В этот момент мне стало очень грустно, я просто молчал и думал обо всем подряд.
Гомосексуальность нельзя воспитать. На этот счёт есть огромное количество релевантных научных статей, которые языком сухих фактов это доказывают. В конце концов, я работаю в школе уже два года, и мои ученики всё ещё демонстрируют только гетеронормативные модели поведения. Так что повальной эпидемии гомосексуальности не наблюдается, иначе меня бы уже вычислили.
Я думаю, благодаря собственной гомосексуальности я умею слышать детей и помогать им. Вообще я талантливый педагог, но, к сожалению, вряд ли смогу состояться в России — для этого придётся отказаться от семьи и постоянно скрываться, — поэтому задумался над сменой профессии и планирую перейти на другую работу в ближайшие годы.
Иван, 24 года, педагог изобразительных искусств
Родители работают в художественной школе и, когда их коллега ушла в декрет, предложили попробовать себя в роли преподавателя — благо у меня было подходящее образование. В художке я проработал около шести лет.
Несмотря на то, что я сразу решил, что буду честен с учениц_к_ами, мне не хотелось, чтобы родители узнали о моей сексуальной идентичности таким способом. А ещё я закрыл инстаграм, который довольно активно вёл.
Конечно, сейчас в России добиться карьерных высот в школе можно, но только если ты закрытый гей. Это не моя история, потому что мне было бы тяжело и унизительно оказаться перед выбором: врать всем, что ты стрейт (гетеросексуал – прим. ред.), чтобы однажды, возможно, быть с шумом уволенным.
Наверное, невозможность работать в российском образовании, будучи открытым геем, была одной из причин, по которым я ушел из школы.
Воспитать гомосексуальность нельзя. У большинства негетеросексуальных людей в России цисгендерные гетеросексуальные родители, у многих из них стрейт сестры и братья. В конце концов, когда я узнал о существовании других геев, прошло много времени. Но даже если предположить, что что-то в воспитании детей влияет на формирование сексуальной идентичности, я не вижу в этом ничего плохого.
Моего каминг-аута в школе не состоялось. Пока я преподавал там, я не рассчитывал на возможную позитивную реакцию. Более того, был страх возможных последствий для карьеры и проблем с законом о “пропаганде гомосексуализма”. Ещё в школе я принял для себя решение, что буду говорить об ЛГБТКИА+ людях только тогда, когда подростки сами о них заговорят. Надо понимать, что, акцентируя внимание на квир-темах, я рисковал попасть под действие закона о пропаганде, мог получить штраф или потерять работу. Но поправлять и комментировать высказывания учениц_ков я считал своим долгом.
Я рос гомосексуальным человеком в гомофобном обществе, и это повлияло на мое мышление: я понял, почему приходится ставить под сомнение авторитеты, научился критиковать, быть в оппозиции к доминирующему мнению.
Ира, 24 года, педагог начальных классов в частной школе
В школу я устроилась по приглашению подруги: прошла несколько этапов собеседований, сделала тестовое, ездила на конференцию перед началом учебного года, подписала трудовой договор. Для меня в этом не было ничего необычного, потому что всю жизнь я работала в разных образовательных проектах с детьми. Друзья и родные только обрадовались, ведь я всегда этого хотела и сейчас работаю в прекрасном месте, да ещё и имею 56 дней оплачиваемого отпуска.
Разница в отношении к педработникам-гомосексуалам зависит от типа школы: в государственных с этим сложнее. Я работаю в частной, поэтому у нас в старшей школе даже есть учителя, не скрывающие своей ориентации.
Есть мнение, что школа – не то место, где гомосексуалы могут строить карьеру. Не знаю, так ли это, потому что директором я сама не хотела бы быть, ведь это скучно. Меня и сейчас всё устраивает, даже зарплата ощутимо выросла за время работы.
Вот эти разговоры о «воспитании гомосексуализма» непонятны. Во-первых, само понятие устарело, его никто не использует, а во-вторых – говорю с уверенностью – воспитать гомосексуализм, как и воспитать экологию, дарвинизм, любовь к прыжкам по веткам молодого дуба и к поцелуям с мертвецами невозможно.
У меня не возникает никаких проблем в работе, связанных с моей гомосексуальностью. Максимум, который могут спросить ученики, – замужем ли я или есть ли у меня дети. Однажды второклассница, узнав, что у меня нет детей, прошептала мне в ухо «ну и не советую тогда заводить мальчиков». Отличный совет!
Каминг-аут – сложная тема. Я бы не хотела, чтобы о моей гомосексуальности узнали в школе, хотя не думаю, что отношение ко мне как к профессионалу изменится. А вот в случае учеников я бы действовала по ситуации. В случае бурной реакции постаралась бы объяснить, что ничего экстраординарного не произошло и каждый человек может любить кого захочет, а думающий иначе – неубедительная редиска.Я не думаю, что моя ориентация меня определяет, ведь это только часть моей идентичности.
Моя гомосексуальность в какой-то степени повлияла на то, каким человеком я выросла – и особенно на то, что я очень остро реагирую на несправедливость, нетерпимость и неуважительное отношение к людям. Думаю, именно поэтому для меня так важно создавать на своих уроках безопасную, поддерживающую, неконкурентную среду, в которой есть место каждому.