Интервью с Даро Сулакаури

Даро Сулакаури — грузинский фотожурналист, чьи работы были удостоены международных премий и наград, а также опубликованы в крупнейших СМИ: от National Geographic до New York Times, The Economist, Bloomberg, Forbes и других. Даро станет нашим проводником по Тбилиси во время осеннего фотопутешествия в Грузию со Стивом Маккарри, она покажет нам родной город и познакомит со своей семьей. В ожидании поездки поговорили с Даро о выборе профессии, роли искусства и тех историях, которые она рассказывает миру:

- Какие ваши любимые локации для съемки в Тбилиси?

Когда я была маленькой, дедушка всегда советовал мне вставать пораньше и выходить на прогулку. Он говорил, что в это время на улицах города можно увидеть особый мир, когда жизнь другая, свет другой. И он был прав. Я поняла это позднее. Для меня интерес к месту всегда зависит от ситуации. Иногда самая неочевидная локация может стать любимой, если в ней произошло что-то особенное или удалось поймать нужный свет.

- Какое место в городе кажется вам домом (помимо вашего дома) и почему?

Это место высоко на горе, рядом с небольшой церковью. Оттуда я могу увидеть весь Тбилиси под другим углом, раскрывать его красоту, от которой захватывает дух. Там очень тихо, и эта атмосфера успокаивает и очищает разум. Это место очень много значит для меня, я не бывала там ни с кем, кроме сына.

- Что движет вами и вдохновляет большинство ваших работ?

Когда я планирую рассказать историю на тему, которую считаю важной, я нахожу невероятных людей, и они становятся главными героями моего повествования. Их стойкость, энтузиазм и особый взгляд на мир подпитывают мою креативность и дают силы двигаться дальше в надежде что-то изменить.

- Как вы находите темы для своих проектов?

Истории, над которыми я работаю, всегда очень личные. В разное время жизни я по-разному относилась к фотографии, но с годами поняла, что она может влиять на сознание людей и позволять им думать по-другому. С этого момента я сосредоточилась на темах, актуальных для моей страны: это табу и вопросы, которые требуют широкого обсуждения. Например, ранние браки или условия жизни шахтеров, истории о меньшинствах, чеченских беженцах, о том, как постсоветская система здравоохранения создала условия для торговли младенцами, или что происходит в деревнях на границе с Южной Осетией — над этой темой я работаю с 2008 года.

- В чем сила фотографии? Как она может повлиять на жизнь людей?

В мире так много фотографий, особенно сейчас, когда есть социальные сети, но все же очень мало действительно мощных снимков. Если изображение обнажает мои чувства, дает почву для размышлений или поражает выбором интеллектуального приема, с помощью которого автор раскрывает свою мысль, то это сильный кадр. Он всегда запоминается, остается с тобой.

Мой первый фотопроект был сделан в 2007-2008 годах и сильно изменил мой взгляд на фотографию. Проект был посвящен чеченским беженцам, жившим в Панкисском ущелье Грузии, месте, которое считалось очень опасным. Моя прабабушка была чеченкой, в детстве мне рассказывали истории о ней и ее красоте, о том, как ее уважали. И мне захотелось узнать больше о культуре и традициях ее народа. В те годы у чеченцев была плохая репутация, слово «чеченец» было синонимом терроризма, особенно в моей стране. Мне хотелось разрушить этот стереотип, показать повседневную жизнь чеченцев и то, что они обычные люди, которые борются за выживание.

После того как история была опубликована, я получила множество писем (социальные сети еще не были так развиты) со словами «Спасибо, что показали чеченцев в другом свете». Так я поняла, что фотографии могут влиять на людей, предлагая им новый взгляд на какую-то тему. И вызывать диалог, который может привести к переменам.

- Как вы думаете, искусство способно сделать мир лучше?

Конечно, никаких сомнений. Искусство может заставить нас думать и чувствовать. Но самое главное, что мы, фотографы, порой видим мир, незаметный для других, и открываем его людям.

- Столкновение с некоторыми темами бывает ошеломляющим как для зрителей, так и для автора. Как вы справляетесь с эмоциями?

Темы, с которыми я работаю, часто невероятно сложны эмоционально, но именно фотография всегда была моим способом справиться с эмоциями. Она позволяет мне обрести ясность. Желание разобраться с противоречивыми эмоциями и привело меня в фотографию в 14 лет. Это не было осознанным выбором: в моей жизни было много этапов, прежде чем я осознала, что фотография значит для меня, чем я занимаюсь.

Я принадлежу к поколению 1990-х и росла после распада Советского Союза, когда Грузия переживала тяжелые времена. У нас не было электричества, воды и тепла, и моя семья решила переехать в Америку. Но, через пару лет, несмотря на непредсказуемое будущее впереди, мы вернулись.

Папа просил меня читать по-грузински, а я долго не могла прочесть ни одного предложения, не понимала букв. Это был первый год после возвращения. Родители не хотели, чтобы я забыла свою идентичность и язык, поэтому приняли это трудное решение. Мне было очень тяжело. Я думала по-английски, не могла выразить себя по-грузински. Примерно в это же время я впервые взяла в руки камеру, и она стала моим способом общения с миром.

- Что вас заряжает?

Много лет назад у моей матери была “текстильная группа”. Они путешествовали по отдаленным регионам Грузии, возрождали старые традиции ткачества и изготовления войлока, помогая многим, кого встречали. С юных лет я был свидетелем борьбы этих людей, слушала их истории. Приходя домой, я чувствовала, насколько мне повезло. Этот опыт научил меня глубоко ценить жизнь, и я воспринимаю фотографию как способ отдать должное тем, кто доверился мне.

Несмотря на это, я часто испытываю чувство грусти, даже в минуты волнения и счастья. Сын дает мне силы и заряжает мой дух. В нем я нахожу свой источник радости и устойчивости, чтобы справляться с эмоциональными вызовами моей работы.

Снимки, открывающие правду, могут быть и в самом деле ошеломляющими, как для зрителей, так и для меня. Но мне нравится этот эффект “пощечины”, порой только он и вызывает реакцию у людей. Для большего эффекта я использую смешанные медиа и сотрудничаю с местными сообществами, участниками и очевидцами событий, что считаю чрезвычайно важным. Это обогащает мою работу и гарантирует, что истории, которые я рассказываю, находят более глубокий отклик у аудитории.