Гидромен
ГЛАВА 1: ПОСЛЕДНИЙ РЕЙС «НЕПТУНА»
Море в этот вечер было спокойным, как зеркало, отражая огненную амальгаму заката. Моррис Бенч, облокотившись на леера яхты «Нептун», смотрел, как солнце тает в океане, и думал о завтра.
Завтра у него был выходной. Завтра он купит кольцо. Простое, серебряное, без лишних украшений. Он уже месяц присматривал его в ювелирной лавке в порту, каждый раз находя новый предлог отложить покупку. То денег не хватало, то работа, то просто накатывал приступ старой неуверенности. Но завтра — точно.
«Смелей, Бенч, — прошептал он сам себе, — она же не королева.»
Мысль о Элизе Карсон заставляла его сердце биться чаще, как у мальчишки. Доктор Элиза Карсон. Умница, красавица, учёный с дипломом самого МТИ. А он — Моррис Бенч, матрос с образованием в десять классов и руками, вечно пахнущими соляркой и рыбой. Но когда она улыбалась ему, проходя по палубе, или просила помочь перенести какое-нибудь хрупкое оборудование, эта пропасть между ними казалась ему такой маленькой, такой преодолимой.
— Мечтаешь опять? — Голос капитана Риза, хриплый от многолетней дружбы с морем и сигаретами, вывел его из задумчивости.
Моррис обернулся. Капитан стоял, закуривая свою вечную трубку, и смотрел на него с отцовской снисходительностью.
— Просто погода клевая, капитан, — смутился Моррис.
— Погода, говоришь? — Риз хмыкнул. — У тебя на лице написано не «погода», а «девчонка». Наша учёная головка?
Моррис покраснел и потупил взгляд. Капитан рассмеялся, похлопал его по плечу.
— Расслабься, парень. Сердце — не штурвал, им не повернешь куда надо. Действуй.
— «Как-нибудь» — самое бесполезное слово на свете. Либо «да», либо «нет». Море не терпит «как-нибудь».
Свист комингса-горловины прервал их разговор. Из люка появился Джейк, лучший друг Морриса, с сияющей улыбкой до ушей.
— Эй, мечтатели! Ужин готов! Сегодня шеф-повар Бенч, он же я, приготовил для вас свой фирменный чили! Готовьте свои желудки к адскому пламени!
— Опять этот несъедобный суп? — застонал капитан, но в его глазах плескалась усмешка. — Ладно, идём, Моррис. Подкрепимся перед ночным дозором.
Спускаясь в уютную кают-компанию, Моррис ловил на себе взгляды других членов экипажа. Двое механиков, радист. Все свои. Все одна команда. «Нептун» был для него больше, чем работой; это был его дом, его опора. Здесь он был не «тем самым Бенчем, которого выгнали из школы», а просто Моррисом, надежным парнем.
Ужин прошёл шумно и весело, под аккомпанемент бесконечных баек Джейка. Но Моррис заметил, что Элизы за столом не было.
— А где доктор Карсон? — спросил он, стараясь звучать небрежно.
— В лаборатории, конечно. Колдует над своей «волшебной водичкой». Говорит, срочные тесты.
«Волшебная водичка» — так экипаж прозвал засекреченный проект «Гидра». Все знали, что в главном грузовом отсеке стоит какая-то хитроумная установка, над которой день и ночь бьются Элиза и её помощники. Но детали были под грифом «совершенно секретно». Корпорация «Аква-Текнолоджис» щепетильно относилась к своим тайнам.
Когда ужин закончился, Моррис набрался смелости. Он взял два яблока из камбуза и направился к носовой части судна, где располагалась судовая лаборатория.
Дверь была приоткрыта. Он заглянул внутрь. Элиза стояла спиной к нему, склонившись над монитором, который показывал трёхмерные модели сложных молекул. Она была в белом лабораторном халате, но её рыжие волосы, собранные в неаккуратный пучок, казались единственным ярким пятном в этом стерильном помещении. Рядом с ней, залитый холодным светом экранов, стоял массивный цилиндрический контейнер из армированного стекла и стали. Внутри него медленно переливалась, играя всеми цветами радуги, странная, полупрозрачная, гелеобразная субстанция. Это и была «Гидра».
Моррис постучал костяшками пальцев в дверь. Элиза вздрогнула и обернулась. Увидев его, она не раздражённо нахмурилась, как можно было ожидать, а устало улыбнулась.
— Всё в порядке, доктор. Просто... подумал, вы, наверное, не ужинали. — Он протянул ей яблоко.
Элиза посмотрела на фрукт, потом на него, и её улыбка стала теплее.
— Спасибо. Ты очень внимателен. — Она взяла яблоко и откусила кусочек. — А ты почему не на вечеринке у Джейка?
— Чили — это вам не вечеринка, это испытание на прочность, — усмехнулся Моррис.
Она тихо рассмеялась. Её смех был самым приятным звуком на свете.
— Я тебя понимаю. — Она повернулась к своему монитору, и её лицо снова стало серьёзным. — Мне нужно закончить калибровку. Завтра решающий день.
— Это правда так важно? Эта... «Гидра»?
Элиза на мгновение задумалась, подбирая слова.
— Если верить руководству, это перевернёт всё. Медицина, промышленность, даже оборона. Материал, который может принимать любую форму, самовосстанавливаться, связываться с водой... — Она оборвала себя и махнула рукой. — В общем, да. Очень важно.
— Но? — чутко уловил Моррис нотку сомнения в её голосе.
Она встретилась с ним взглядом, и он увидел в её глазах тень беспокойства.
— Но он нестабилен, Моррис. Очень. Иногда мне кажется, что мы играем с огнём. Вернее, с водой. И я не уверена, что мы полностью контролируем этот потоп.
В этот момент её планшет издал тревожный писк. На экране замигал красный индикатор.
— Опять скачки давления в контейнере, — прошептала она, хмурясь. — Чёрт. Ладно, Моррис, спасибо за яблоко. Мне нужно работать.
— Конечно, — он кивнул. — Если что, я на палубе. В ночной дозор заступаю.
Она уже снова была поглощена показаниями приборов. Моррис вышел, оставив её наедине с её нестабильным детищем. Он поднялся на палубу. Ночь окончательно вступила в свои права. Небо было чёрным и бездонным, усеянным бриллиантами звёзд. Воздух был свеж и солоноват.
Он обошёл судно, механически проверяя крепления шлюпок, состояние палубы. Ветер начал понемногу крепчать, предвещая перемену погоды. Вдали, на горизонте, вспыхивали молнии. Тихая гроза. Ничего особенного.
Он снова подошёл к лееру и посмотрел на тёмную, бескрайнюю воду. Он думал о Элизе, о её испуганных глазах, когда она говорила о «Гидре». Он думал о завтрашнем дне и о кольце в витрине.
Он не знал, что это его последняя спокойная ночь в облике человека. Что завтра не наступит. Что «потоп», которого боялась Элиза, уже стучится в дверь, и имя ему — не буря, а жадность и равнодушие тех, кто остался на берегу.
Моррис Бенч глубоко вздохнул, вбирая в себя солёный воздух своего дома-океана, и пошёл делать очередной обход. Он был всего лишь матросом, винтиком в большой машине. Он не знал, что очень скоро он станет топливом для этой машины. А потом — и её молотом.
Моррис завершил обход, отметив в судовом журнале незначительное усиление ветра. Море всё ещё оставалось спокойным, но в его чёрной глубине уже чувствовалось напряжение, словно гигантский зверь затаил дыхание перед прыжком.
Спускаясь в свою каюту, он услышал приглушённые голоса из радиорубки. Сквозь шипение эфира пробивался тревожный, металлический голос:
«...повторяю для "Нептуна". Ускорить график испытаний. Штормовой фронт движется быстрее прогнозов. Мы должны получить данные до его подхода. Понял? Штроом лично требует результатов».
Моррис замер. Джейкоб Штроом. Генеральный директор «Аква-Текнолоджис». Человек-призрак, чьи приказы приходили как приговоры. Капитан Риз отвечал спокойно, но Моррис уловил в его голосе сталь:
«Понял. Но предупреждаю, безопасность экипажа — мой приоритет. Если шторм будет выше восьми баллов, мы сворачиваем работы».
«Ваш приоритет, капитан, — выполнить контракт. "Аква-Текнолоджис" платит за риски. Штроом конец связи».
Связь прервалась. Моррис поспешил прочь, не желая быть замеченным. В каюте пахло деревом, маслом и старостью. Его койка была завалена книгами по морскому делу и зачитанным до дыр научно-фантастическим романом — подарком от Элизы. Он поймал себя на том, что снова думает о ней. О её усталой улыбке. О тени в её глазах.
Он лёг, пытаясь уснуть, но тревога ползла изнутри, как холодная вода по трюму. Голос Штроома, лицо Элизы, это странное, красивое и пугающее вещество в лаборатории — всё смешалось в один беспокойный клубок.
Его разбудил оглушительный удар о борт. Вся яхта содрогнулась, заскрипела и накренилась. Сверху посыпались какие-то вещи. Завывание ветра превратилось в рёв безумного великана.
Моррис вскочил с койки, едва удерживаясь на ногах. Он натянул непромокаемый плащ и выскочил в коридор. Его встретил Джейк, бледный, с выпученными от страха глазами.
— Моррис! Чёрт возьми, это не шторм, это конец света! Капитан говорит, волны уже выше десяти метров!
— Где Элиза? — первым делом выпалил Моррис.
— В лаборатории! Говорит, не может бросить установку!
Сердце Морриса упало. Он бросился по раскачивающемуся коридору, цепляясь за стены. «Нептун» кренился так, что палуба уходила из-под ног под углом в сорок пять градусов. Слышался оглушительный грохот падающего оборудования, треск ломающегося дерева и всепоглощающий рёв стихии.
Дверь в лабораторию была распахнута. Внутри царил хаос. Оборудование сорвалось с креплений и лежало грудами искорёженного металла и пластика. Элиза, пристёгнутая страховочным тросом к кольцу в стене, отчаянно пыталась удержать на месте шланги, подключённые к главному контейнеру с «Гидрой». Полимер внутри бился, как живой, его переливы стали ядовито-неоновыми.
— Элиза! Надо уходить! — закричал Моррис, перекрывая шум.
— Не могу! Если давление упадёт, произойдёт выброс! Это опасно! — в её голосе была паника.
В этот момент «Нептун» снова накренился, на этот раз ещё сильнее. С оглушительным треском один из крепёжных узлов контейнера лопнул. По армированному стеклу поползла паутина трещин.
Он рванулся вперёд, отталкивая Элизу назад, в коридор. В тот же миг раздался звук, похожий на выстрел огромной пушки. Контейнер взорвался.
Это была не взрывная волна в привычном понимании. Это был взрыв света и жидкости. Ослепительно-яркая, фосфоресцирующая масса вырвалась на свободу. Она не разлетелась осколками, а будто ожила, превратилась в гигантскую, полупрозрачную руку, которая схватила Морриса, пригвоздив его к стене.
Он не чувствовал боли. Только невероятное, всесокрушающее давление. Вещество «Гидра» обволакивало его, проникало под кожу, в лёгкие, в глаза. Он не мог дышать. Он пытался кричать, но его рот был заполнен холодной, плотной, пульсирующей энергией.
Он видел, как Элиза в ужасе смотрела на него из коридора, её крик тонул в рёве шторма и шипении чудовищного полимера. Он видел, как по палубе пробежал Джейк, его лицо исказилось от ужаса при виде того, что происходило с его другом.
И тогда случилось второе несчастье. Огромная волна, как стена, обрушилась на борт «Нептуна». Массивный швартовый кнехт, сорванный с креплений, пролетел по палубе и снёс забортный леер как раз там, где стоял Моррис, объятый светящимся кошмаром.
Давление. Холод. Яркий свет. И затем — невесомость.
Его выбросило за борт. Последнее, что он увидел, был освещённый вспышками молний корпус «Нептуна», удаляющийся в кромешной тьме. Последнее, что он почувствовал, — это леденящий холод воды, которая смешалась с «Гидрой» на его теле, вызвав невообразимую химическую реакцию. Его клетки распадались и перестраивались. Его плоть превращалась в жидкость. Его сознание тонуло в океане боли.
Он был больше не Моррис Бенч. Он был болью. Он был страхом. Он был водой.
А наверху, на гибнущем «Нептуне», Элиза слышала, как капитан Риз в отчаянии кричал в радиосвязь:
— MAYDAY! MAYDAY! Это «Нептун»! Человек за бортом! Повторяю, человек за бортом! Моррис Бенч! Моррис...
Голос оборвался. А потом, сквозь шум, донёсся ледяной, спокойный голос из динамика:
— «Нептун», подтверждаем. Потеряли груз и одного члена экипажа. Приступайте к эвакуации. Данные эксперимента сохранить любой ценой. Штроом.
И тогда Элиза поняла всю чудовищную правду. Для них он был уже не человеком. Он был «потерянным грузом». Статистикой. Расходным материалом.
А внизу, в тёмных, холодных глубинах, рождалось нечто новое. Нечто, что однажды вспомнит и про груз, и про цену, и про людей, которые его предали.
Сознание вернулось к нему мучительно медленно, сквозь вату оглушающего гула и вспышек боли. Первым чувством стал холод. Ледяной, пронизывающий до костей холод, заставивший его зубы стучать в такт бешеному сердцебиению.
Моррис Бенч лежал на мокром песке, вправленный в него, как пушечное ядро. Каждый мускул ныли, голова раскалывалась. Он попытался пошевелить рукой — она послушно поднялась, дрожа от напряжения. Он провел ладонью по лицу, по груди. Кожа. Плоть. Кости. Он был цел.
С облегчением, граничащим с истерикой, он попытался встать. Рефлекторно он уперся руками в песок и потянул тело вверх. Но то, что последовало дальше, заставило его застыть в полуприседе, а душу уйти в пятки. В те самые пятки, которых он больше не чувствовал.
Его тело, от пояса и выше, было его собственным. Мокрый свитер, штаны, облепленные песком. А вот ниже... Ниже не было ног. Вместо них, начиная от бедер, его туловище плавно переходило в массивную, неуклюжую глыбу прозрачной, слегка мерцающей воды. Эта водяная масса копировала грубые очертания ног, но была нестабильна, постоянно колыхалась и переливалась, уходя корнями в мелководье, где он лежал.
«Не ноги...» — это была не мысль, а животный, примитивный ужас, вывернутый наизнанку.
Он с диким воплем отполз, вернее, отплыл на руках назад, таща за собой эту чудовищную водяную тушу. Она подчинялась ему, но была тяжелой, неудобной, как прикованная к нему гиря. Он замер, уставившись на свое искалеченное тело. Его ноги... Они были там, внутри? Или их просто не было?
Паника схватила его за горло. Он сжал кулаки и изо всех сил ударил по поверхности своей новой «нижней части». Удар был глухим, как по плотному желе. Вода на мгновение прогнулась, разошлась рябью, а затем снова схлынула, приняв прежнюю форму. Он был неразрывно слит с ней.
Собрав всю свою волю, он попытался встать снова. Это было похоже на то, как если бы он пытался удержать равновесие на двух постоянно движущихся столбах из воды. «Ноги» дрожали, расплывались, отказывались держать форму. Он сделал шаг. Вернее, попытался. Вместо шага одна водяная колонна медленно и неуклюже перетекла вперед, волоча за собой его человеческий торс. Он рухнул лицом в песок, сдавленный грузом собственного уродства.
Моррис поднял голову. По пляжу шла девушка с собакой. Она еще не разглядела его полностью, видя лишь фигуру, лежащую на берегу.
Надежда, острая и обжигающая, вспыхнула в нем. Помощь.
— Помогите! — хрипло крикнул он, пытаясь подняться на руках.
Девушка подошла ближе. И в тот момент, когда ее взгляд скользнул по его телу и упал на ту самую, водяную часть, ее лицо исказилось гримасой чистого, неприкрытого ужаса. Она не закричала. Она просто издала короткий, подавленный всхлип, отшатнулась, схватила на руки лающую собаку и побежала прочь, не оглядываясь.
Он снова остался один. Униженный. Отвергнутый. Парализованный страхом и отчаянием.
Он лежал и смотрел, как прилив медленно накрывает его водяные «ноги», сливаясь с ними. И по мере того как океанская вода касалась его, он чувствовал прилив сил. Скованность и тяжесть исчезали. Вода вокруг него будто оживала, становясь послушным продолжением его воли. Он почувствовал дно, каждую песчинку, каждую гальку на десятки метров вокруг.
С новым пониманием он сконцентрировался. «Встать».
Водяные колонны уплотнились, стали более твердыми, обрели четкую форму мускулистых ног. Он поднялся. Теперь он стоял, хоть и покачиваясь, как на палубе во время шторма. Он сделал шаг. На этот раз вода послушно сформировала ступню, отпечатавшуюся на песке, а затем перетекла, чтобы создать следующую.
Он подошел к самой кромке воды и посмотрел на свое отражение. Бледное, испуганное лицо. Всклокоченные волосы. И вместо ног — два столба чистой, прозрачной воды, уходящих в океан.
Он был не человеком и не монстром. Он был калекой. Уродом. Живым напоминанием о том, что с ним сделали.
«Нептун». Взрыв. Элиза, отталкивающая его. Голос Штроома по радио: «Потеряли груз...»
Они не просто бросили его. Они превратили его в это. В ходячее недоразумение. В «груз», который не стоило спасать.
Гнев пришел тихо, без крика. Холодный, как океанская глубина. Он сжал свои человеческие, совершенно нормальные кулаки. Вода ниже пояса отозвалась, завихрившись и закипев пузырями.
Он посмотрел на бескрайний океан, на свой новый дом, на источник своей силы и своего проклятия.
— Вы пожалеете, — прошептал он своим обычным, человеческим голосом. — Вы все пожалеете.
И с этими словами Моррис Бенч развернулся и медленно, но уверенно, зашагал по воде вглубь, его водяные ноги растворяясь в океане, пока он сам не скрылся в глубине, как призрак.
Он шел по воде. Это звучало как библейское чудо, но на деле было кошмарной пародией. Каждый «шаг» требовал чудовищной концентрации. Он мысленно приказывал своей водяной массе сформировать подобие ступни, упереться в воду, оттолкнуться и перетечь вперед. Это было медленно, неуклюже и до абсурда утомительно. Он чувствовал себя аквалангистом в скафандре из свинца, застрявшим на мелководье.
Вскоре он достиг скалистого выступа, отгораживавшего бухту от открытого океана. Волны с грохотом разбивались о валуны. Раньше, будучи матросом, он с уважением и опаской смотрел на такие места. Теперь же ярость и отчаяние заглушали инстинкт самосохранения. Он попытался просто перетечь через камни, но его водяная «поясница» с шумом разбилась о камень, разбрызгавшись во все стороны. Человеческая часть тела больно ударилась о скользкую поверхность.
Он отполз, тяжело дыша. Боль была привычной, почти утешительной. Она напоминала, что он еще человек. По крайней мере, наполовину.
«Не можешь обойти — пройди сквозь», — пронеслось в голове старая поговорка капитана Риза.
Моррис посмотрел на узкую расщелину между двумя валунами, куда с каждой волной заливалась вода. Он прикоснулся рукой к своей водяной массе. Она была не просто прикреплена к нему. Она была им. Он чувствовал каждую ее частицу, как чувствовал бы свои настоящие ноги, будь они на месте.
Собрав волю в кулак, он направился к расщелине. Вместо того чтобы карабкаться, он просто... позволил себе растечься. Его водяная нижняя часть часть устремилась вперед, вливаясь в поток, затекающий между камней. Он почувствовал головокружительное странное ощущение — его сознание растянулось, следуя за водой. Он не плыл, он был потоком. Его человеческий торс, как поплавок, последовал за этим потоком, проскользнув через узкое отверстие без единой царапины.
Оказавшись по другую сторону, он в изумлении застыл, глядя на свои руки, а потом на водяные «ноги». Это был не просто способ передвижения. Это было... расширение.
Жажда заставила его взглянуть на пресный ручей, стекавший со скал в океан. Пресная вода. Он инстинктивно потянулся к ней, но его водяная половина вдруг отпрянула, как живая. Он почувствовал слабое, но отчетливое отвращение. Он попробовал снова, зачерпнув воду руками.
Солнце клонилось к закату, когда он наконец увидел на горизонте огни города. Порт. Цивилизация. Его сердце екнуло. Там были люди, помощь, врачи... Но тут же в памяти всплыло лицо той девушки на пляже — маска ужаса. Нет. Никаких врачей. Никаких людей. Только один человек мог понять, что с ним произошло. Только один человек, который был там.
Имя жгло его изнутри. Она была там. Она видела. Может быть, она пыталась его спасти? А может, она, как и все, просто отступила, предоставив его судьбе?
Он должен был найти ее. Она была его единственной нитью, связывающей с прошлой жизнью, ключом к тому, что с ним случилось.
Ночь опустилась на город, скрыв его уродство под покровом темноты. Он подобрался к порту, держась в тени доков. Его водяная половина сливалась с темной водой залива, делая его почти невидимым. Он двигался теперь увереннее, научившись использовать близость большой воды. Он мог протянуть «ногу» на несколько метров, цепляясь за волны, и подтягивать свое человеческое тело, почти скользя по поверхности.
Он забрался на старую, полузатопленную баржу, стоявшую на приколе неподалеку от хорошо освещенной набережной. Отсюда был виден вход в дорогой ресторан. И там, за стеклом, сидела она. Элиза. За одним столиком с Джейком.
Они были живы. Не ранены. Они ужинали, пили вино. Джейк что-то рассказывал, размахивая руками, и Элиза слабо улыбалась. Но даже на расстоянии Моррис видел — ее улыбка была натянутой, глаза пустыми. Она смотрела не на Джейка, а в стакан с вином, как в бездну.
В горле у Морриса встал ком. Они были здесь. Живые, здоровые. А он... Он был монстром, прячущимся во тьме.
И тогда он увидел его. Крупного мужчину в дорогом костюме, который подошел к их столику. Джейкоб Штроом. Он положил руку на плечо Элизы, и она вздрогнула, будто от удара током. Штроом что-то сказал, его лицо было невозмутимым, почти ласковым. Джейк засмеялся, подобострастно кивая.
Моррис видел, как пальцы Элизы сжали край стола до белизны. Она что-то коротко ответила, не глядя на Штроома. И в этот момент свет упал на ее лицо так, что Моррис ясно увидел не просто печаль, а страх. И чувство вины. Такую вину, что ее казалось можно потрогать.
Штроом ушел. Джейк, казалось, пытался ее утешить, но она отстранилась.
Внутри Морриса все закипело. Они не просто выжили и забыли о нем. Они были под колпаком у Штроома. Элиза была не в союзе с ними, она была в ловушке. Или так ему хотелось думать.
Он смотрел на ее страдающее лицо, и ярость, которую он испытывал секунду назад, начала замещаться чем-то более сложным. Она не предала его. Ее заставили. Ее запугали.
Он сгреб песок с палубы баржи в свой человеческий кулак и с силой сжал его. Песок просочился сквозь пальцы. Так же просочилась и его прежняя жизнь.
Он не знал, что ему делать. Явиться к ней? Испугать ее до полусмерти, как ту девушку на пляже? Нет. Так нельзя.
Он оставался в тени еще долго, наблюдая, как они заканчивают ужин и уходят. Он видел, как Элиза, оставшись на мгновение одна, посмотрела в сторону океана, и ее плечи содрогнулись от беззвучного рыдания.
В этот момент он все понял. Она была его единственным союзником. Его заложницей. Его ключом к мести.
Моррис Бенч медленно сполз с баржи в темные воды залива. Он не просто научился ходить по воде в эту ночь. Он научился ненавидеть. И он научился ждать. Его месть не будет быстрой и яростной, как шторм. Она будет медленной, как прилив, и неумолимой, как глубина. Они все еще не знали, что «груз», который они потеряли, уже плывет к ним обратно. И он вернется не один. Он вернется с океаном в себе.
Недели, последовавшие за той ночью, превратили Морриса в призрака порта. Он нашел себе логово в трюме затонувшей старой шаланды, лежавшей на боку на мелководье в самой грязной и заброшенной части гавани. Ржавые борта возвышались над водой, как надгробие, а внутри царили полумрак, запах гнили и пресноводные струйки, сочившиеся сквозь прогнивший корпус.
Голод стал его первым учителем. Человеческая часть его тела требовала пищи. Однажды ночью, обезумев от голода, он уволок с пришвартованного рыболовного траулера сеть с остатками улова. Разрывая сырую рыбу зубами, он чувствовал, как его водяная половина бурлит от возбуждения, когда рыбья кровь и сок стекали по его человеческому торсу и смешивались с ней. Он ел, сидя по пояс в воде, и его отражение в черной как смоль воде смотрело на него глазами дикаря.
Одежда на нем истлела и превратилась в лохмотья. Он сорвал с сушившейся на солнце веревки брезентовой плащ и накидку какого-то рыбака. В этом импровизированном пончо, скрывавшем его человеческую часть, он чувствовал себя немного менее уязвимым.
Но главным его учителем была вода. Он практиковался каждый день, заставляя свою водяную массу делать то, что раньше казалось невозможным. Он научился не просто ходить, а двигаться быстро, создавая подобие мощного водяного винта позади себя. Он обнаружил, что может на мгновение уплотнять поверхность своей водяной плоти до состояния, сравнимого с твердым пластиком, — достаточно, чтобы отразить случайно залетевший в трюм камень.
Однажды, в ярости от собственного бессилия, он в сердцах швырнул сгусток своей собственной субстанции в ржавый борт шаланды. Комок воды размером с кулак с глухим стуком вмял металл. Моррис замер, глядя на вмятину, а потом на свою руку. Он не просто был связан с водой. Он мог быть оружием.
Но самым ценным его открытием стала… связь. Когда он погружал свою водяную массу в океан, его сознание расширялось. Он не читал мысли рыб, но чувствовал их перемещения, как легкие вибрации. Он ощущал течение воды вокруг свай, мог на расстоянии определить приближение крупного судна по волне, которую оно гнало перед собой. Океан стал его гигантской нервной системой.
Именно так он и узнал, что «Аква-Текнолоджис» не просто оправилась после инцидента. Она процветала. Акции компании взлетели после «героического спасения ценных данных и сотрудников ценой потери одного члена экипажа» — так это подавали в новостях, которые он подслушивал из открытых окон портовых баров. Капитан Риз досрочно ушел на пенсию и, по слухам, запил. Джейк получил повышение и теперь разъезжал на новой машине. А Элизу… Элизу Штроом перевел в сверхсекретный исследовательский центр на отдаленном пирсе, охраняемый как форт Нокс. Говорили, она работает над «стабилизацией технологии».
Технологии, которая превратила его в это.
Ярость кипела в нем, холодная и соленая, как океанская вода. Они строили свое благополучие на его костях. На его ногах.
И вот однажды ночью его «радар» уловил знакомую вибрацию. Он высунулся из трюма и увидел «Нептун». Отремонтанный, сияющий свежей краской, яхта медленно шла к своему новому причалу. На его борту, под тентом, он увидел те самые цилиндрические контейнеры. Они не просто списали проект. Они его усовершенствовали. И использовали его корабль.
Что-то внутри Морриса оборвалось. Спокойная, холодная ярость вдруг вспыхнула ослепительным белым светом. Нет. Они не посмеют.
Он скользнул в воду и помчался, как торпеда, оставляя за собой пенистый след. Его водяная половина ревела, превращаясь в мощный гребной винт. Он настиг «Нептун» прямо у причала, пока матросы закрепляли швартовы.
Он не думал о плане. Он не думал о последствиях. В нем говорила боль, умноженная на предательство.
С рычанием, который был слышен только ему, он выпрыгнул из воды прямо на палубу. Его фигура в промокшем, грязном пончо, с лицом, искаженным гримасой ненависти, и с бурлящими водяными столбами вместо ног, была воплощением кошмара.
— МОНСТР! — закричал один из матросов, тыча в него пальцем.
Моррис не стал ничего говорить. Он поднял руку, и его водяная масса отозвалась. Из нее вырвался сгусток закаленной воды, похожий на копье. Он пролетел над головами матросов и с оглушительным грохотом вонзился в один из контейнеров. Металл заскрипел, стекло треснуло, и наружу хлынула знакомая мерцающая субстанция. Она тут же смешалась с водой на палубе, начав шипеть и пузыриться.
Началась паника. Матросы в ужасе разбегались. Сработала сигнализация.
Моррис стоял, тяжело дыша, глядя на хаос, который он сотворил. Он чувствовал себя богом. Мстительным и страшным.
И тут он увидел его. Джейка. Его бывший лучший друг выскочил из рубки, с мобильным телефоном у уха. Его лицо было белым как мел.
— Да, он здесь! — кричал он в трубку. — Гидромен! На «Нептуне»! Пришлите команду! Срочно!
Прозвище повисло в воздухе, словно ядовитый газ. Так они его называли. Не Моррис. Не человек. Гидромен. Угроза. Проблема, которую нужно ликвидировать.
Их взгляды встретились. В глазах Джейка не было ни капли узнавания, ни капли вины. Только животный страх и отвращение.
— Джейк… — хрипло просипел Моррис своим человеческим голосом.
Но Джейк лишь отшатнулся, как от гадюки.
В этот момент с набережной послышался рев сирен. Синие огни заплясали на воде. Охрана «Аква-Текнолоджис».
Ярость Морриса сменилась холодным, цепким страхом. Он не был готов. Он был всего лишь одним, пусть и необычным, существом.
Он отступил к лееру. Охранники, высыпавшие на пирс, открыли стрельбу. Пули со свистом пролетали мимо, несколько штук впились в его водяную плоть. Они не причиняли боли, но с каждым попаданием он чувствовал, как теряет массу, как его связь с этой частью тела слабеет.
Собрав силы, он перекинулся через борт и рухнул в темную воду. В его ушах стоял крик Джейка: «Стреляйте! Убейте это чудовище!»
Он уплывал прочь, в спасительную тьму, истерзанный и физически, и морально. Он хотел мести, а получил лишь новое клеймо. Он хотел напугать их, а они объявили ему войну.
Но впервые за долгое время он чувствовал не только боль и страх. Он чувствовал силу. Грязную, неконтролируемую, но силу.
Он был Гидроменом. И они только что почувствовали его первую каплю гнева.
Отплывая от «Нептуна», Моррис чувствовал, как пули охранников вырывают куски из его водяной плоти. Каждое попадание было похоже на удар током — не больно, но унизительно. Они стреляли в него, как в дикого зверя. Хорошо. Теперь он и есть зверь.
Но бежать — не значит проигрывать. Это значит выбрать поле боя.
Он нырнул глубже, в ледяную тьму между опорами пирса. Его радар-чувство взорвалось информацией: он чувствовал вибрации моторов патрульных катеров, тяжелые шаги бегущих по деревянным настилам людей, перепуганное биение сердец рыб, мечущихся в воде.
«Он где-то здесь! Не дайте ему уйти!» — кричал чей-то голос сверху.
«Хорошо, — подумал Гидромен. — Я никуда не уйду.»
Собрав волю, он впервые отпустил контроль. Его водяная половина не просто слилась с океаном — она стала океаном. Его сознание растеклось на десятки метров вокруг. Каждая волна, каждое течение были теперь его нервными окончаниями. Он был водой под пирсом. Он был самой гаванью.
Один из катеров проносился прямо над ним. Моррис не стал атаковать его. Вместо этого он сконцентрировался на воде под катером. Он мысленно скомандовал, и гладкая поверхность закипела, а затем превратилась в гигантскую водяную руку. Рука сомкнулась вокруг корпуса катера и с силой швырнула его в соседний пирс. Дерево затрещало, металл заскрежетал. Крики людей смешались с грохотом.
Хаос нарастал. С пирса по воде строчили автоматные очереди. Пули беспомощно входили в воду, теряя скорость. Моррис почувствовал их, как легкие уколы булавок. Он всплыл между двумя сваями, его фигура, состоящая из человеческого торса и клубящегося водяного вихря вместо ног, была освещена прожекторами.
Десятки стволов развернулись в его сторону. И тут Моррис впервые применил свою защиту. Он скрестил руки на груди, и его водяная масса взметнулась, образуя перед ним плотную, быстро вращающуюся стену. Пули входили в нее и, подхваченные вихрем, меняли траекторию, летя в случайных направлениях. Некоторые даже рикошетили обратно, в сторону стрелков, вызывая новые крики.
Он двинулся вперед. Не плыл, а шел по воде, как по твердой земле, его водяные «ноги» с каждым шагом становились все массивнее, поднимая вокруг него фонтаны брызг. Он был похож на языческое божество океана, явившееся для суда.
С пирса в него полетели светошумовые гранаты. Одна упала рядом и ослепительно вспыхнула. Оглушительный звук ударил по его человеческим ушам, заставив на мгновение пошатнуться. Но его водяная половина лишь взволновалась, поглощая энергию взрыва. Он почувствовал прилив силы. Он мог поглощать кинетическую энергию!
Охранники отступали, стреляя на ходу. Их лица были искажены ужасом. Они сражались не с человеком. Они сражались с самой стихией.
И тогда Моррис решил показать им настоящую мощь.
Он поднял обе руки к небу, и вся вода в радиусе пятидесяти метров закипела. Из глубины поднялись десятки толстенных, как трубы, водяных щупалец. Они обвились вокруг свай пирса и с оглушительным треском начали их ломать, как спички. Деревянный настил под ногами охранников затрещал и начал рушиться. Люди в панике прыгали в воду, где их тут же подхватывали более мелкие водяные руки и отбрасывали прочь, к берегу, не давая утонуть, но основательно пугая.
Он не хотел убийств. Он хотел послания.
Весь пирс, тот самый, что вел к секретной лаборатории «Аква-Текнолоджис», теперь лежал в руинах. Катера были выброшены на берег. Охранники, промокшие и перепуганные, выбирались на сушу.
Моррис стоял посреди разрушений, тяжело дыша. Использование таких масштабных способностей истощило его. Его водяная форма стала менее плотной, ему требовалось снова погрузиться в воду, чтобы восстановить силы.
Он повернулся и увидел его. Джейка. Его бывший друг стоял на уцелевшем участке набережной, в двадцати метрах от него, и смотрел на него не с ужасом, а с каким-то оцепеневшим ужасом. В его руке дрожал телефон, и он снимал происходящее.
Их взгляды встретились через водяную гладь, усеянную обломками.
Моррис медленно поднял руку, не для атаки, а как жест. Он указал пальцем прямо на Джейка, а потом медленно провел этим пальцем у себя по горлу. Угроза была беззвучной, но абсолютно понятной.
Джейк задрожал, выронил телефон и побежал прочь, спотыкаясь и падая.
Гидромен наблюдал за его бегством. Эпичная битва была выиграна. Он продемонстрировал силу, которая заставит их дрожать. Но это была лишь первая ласточка.
Он медленно опустился в воду, позволяя ей залечить его «раны», восстановить массу и силу. Когда его голова скрылась под поверхностью, в его сознании родилась новая, ясная мысль, холодная, как океанская глубина:
«Они видели лишь каплю моего гнева. Когда они увидят цунами, будет уже слишком поздно.»
Он уплывал в темноту, оставляя за собой молчаливые руины и растущую легенду о Гидромене — человеке-шторме, монстре, рожденном из их собственного предательства. И где-то в роскошном офисе на вершине небоскреба Джейкоб Штроом смотрел на трясущееся видео от Джейка, и на его лице впервые за долгое время появилась не улыбка, а тревога. Он понял, что «груз», который они списали, только что предъявил им первый счет. И это был лишь аванс.