Как вы здесь живёте? Фаза вторая. Боль.

— Ай-яй-яй, парень, как же тебя так угораздило? — встревоженно спросила медсестра и тотчас выплеснула пол флакона перекиси на мою свежеобразованую рану.

— Тётенька, больно! — пуская крокодильи слёзы проревел я.

— Знаю-знаю, но нужно немного потерпеть! — пробормотала она, не переставая дуть на моё разбитое колено, параллельно мажа его зеленкой.

— Ааааа, печёёёёт! — все в той же тональности звучал мой вой.

— Спокойно! Уже всё прошло. — через чур убедительно резюмировала тётя...

И я поверил. Всё и правда будто бы прошло. Рана ещё немного покалывала, но уже не болела. К тому же кровь перестала течь. Странно. Как ей это удалось?

В будущем мне безумно не хватало такой тётеньки-медсестры, которая двумя мазками зелёнки и сострадательным голосом могла бы подавить любую боль. То ли я стал менее податлив авторитетам, то ли сила воздействия стала в разы сильнее. Хотя, с другой стороны, каким образом зелёнка может помочь залечить душевную боль? И в этом моменте предлагаю разобраться более детально. Я не страдалец, мне не разбивали сердце и не плевали в душу. Пожалуй к моим терзаниям нельзя применить ни одного клишированного словосочетания. Мне не приходилось переживать душевную боль больше чем того бы требовали обстоятельства. Когда «давило» — чутка страдал, спустя промежуток времени становилось проще и как следствие — попускало.

Возможно, в процессе жизни я просто порционно самобичевался, поэтому и не сталкивался с передозом боли. Но это не значит, что её вовсе нет, не было и не будет. Скорее всего сам того не понимая я научился ею манипулировать. Использовать в корыстных целях. Ведь боль это следствие «чего-то». Если говорить примитивными примерами, то нарушив правила техники безопасности мы примеряем на себя последствия. Чаще всего сопровождающиеся физической болью. Но как мы уже знаем боль бывает и не физическая. Значит она следствие того самого «чего-то». Соответственно, все с чем нам некомфортно жить — является производными боли.

Предлагаю разобрать «одиночество», как производную функцию боли. В первой части «Как вы здесь живёте?» я затрагивал тему миграции. Так вот, одно из её последствий — одиночество. Если руководствоваться записями Николая Бердяева из трудов «Я и мир объектов», то можно утверждать, что:

«Абсолютное одиночество есть ад и небытие, его нельзя мыслить положительно, его можно мыслить лишь отрицательно. Относительное же одиночество не есть только болезнь и стоит оно под знаком не только отрицательным. Оно может стоять и под знаком положительным, может означать более высокое состояние «я», возвышающееся над общим, родовым, объективированным миром. Одиночество может быть отпадением не от Бога и Божьего мира, а от социальной обыденности, которая сама есть мир падший. Оно может означать рост души. «Я» отпадает от социальной обыденности и хочет перейти к более глубокому и подлинному существованию, оно периодически возвращается к социальной обыденности и вновь впадает в одиночество.»

И что же это значит? А значит это, что боль, как следствие можно перевести в удовольствие. И это своего рода мазохизм, но опять же — не в физическом проявлении. Наше сознание настолько эластично, что «любой недуг можно в подвиг определить», как в фильме ДМБ.

Кстати, о эластичности. Уже длительное время я стараюсь записывать свои мысли. Некоторые из них числятся под грифом «секретно», а некоторые записаны в формате дневника. Среди всего прочего можно встретить даже попытки написать книгу. В одной из идей я пытался поиграть со своей фантазией и написать что-то футуристическое. Содержание тех частей, что сохранились до сегодня имеет в своей основе производную боли. Для ознакомления, вот как звучит начало:

«Мир, который я помню — всегда был на грани катастрофы, находясь в вечном страхе. Процентность кислорода в воздухе снизилась до четырнадцати процентов. Как оказалось, я стал последним ребенком, родившимся на нашей планете. После того как отметка упала ниже четырнадцати объединенное правительство ввело ограничение, а потом и вовсе запрет на размножение. В моем, 29 веке популяция достигла 114 миллиардов. Но в течении последующих 10 лет около 110 из них умерло от аноксии. К моему двадцатилетию у человечества не стояла задача восстановить рождаемость, стояла задача выжить в новых климатических условиях. В последней фазе в живых осталось 14 человек, включая меня.

Сегодня же мне исполнилось 25. Уровень кислорода за бортом составляет 2,5 процента, что делает нереальным любое пребывание вне герметизированных капсул. Очень иронично — я стал последним родившимся и вероятнее всего стану последним кто умрет. Кислорода в моей лаборатории осталось ровно на 18 дней 14 часов и 43 минуты. Последний год изоляции я питался восстановить систему преобразования воздуха, но потерпел неудачи. Как следствие мною было принято решение воссоздать виртуальную реальность начала 21 века и погрузить себя в летаргический сон с дополненной реальностью.»

Далее я планировал обьяснить, что 21 век это как раз таки начало data-революции и главная идея моего героя весьма проста — не пытаться спасти уже погибший мир, а лишь создать альтернативную реальность на основе данных интернет-бума 21 века. И попробовать прожить жизнь в новых условиях, с новой временной шкалой от младенца и до старости. Опустим же все технические, но безумно интересные подробности и перейдем к куску, где «новый я» знакомится со «старым миром»:

«Я очутился в крупном городе, с обилием новых и неизведанных пространств. Мне приходилось видеть все это на фотографиях и в документальных фильмах, но наяву все оказалось куда сложнее. Хаотичность человеческих передвижений повергла меня в легкий диссонанс. Мой дом, мой город, мой мир, точнее то что от него осталось, был насыщен различными протоколами. А вот новый мир имел в своем арсенале личностные взаимодействия. Которые для меня казались такими необузданными. На момент написания этой заметки я осознал возможное развитие своего будущего, узрел ожидающее меня генеалогическое древо, а так же плоды моей жизни спустя сотни лет. Такая перспектива не особо привлекает, так как ты становишься одним из многих. Возможно, именно такое отношение подавляющего большинства и привело к тому что будущее стало мифом, а не реальностью.»

И тут повторно можно провести аналогию с мыслями Бердяева о относительном одиночестве. Предлагаю так же слегка вернуться к осознанию снов. Лично меня всегда привлекал этот процесс. Создается впечатление, что это некий программируемый момент, где на подсознательном уровне можно смоделировать любую ситуацию и погрузиться в неё. Не настолько экстравагантно как Ди Каприо в фильме Начало, но все же. Именно во сне единственный раз в жизни я видел аллигатора, причём очень близко. В тот раз это не было запрограммировано мной, во всяком случае сознательно. Зато я очень часто пытался представить ад. Странное желание, согласен. Но есть аргументы. Это некий триггер. Мой мозг нуждается в некой крайности. Ведь у каждого понятие ада своё. У Данте своё, у меня своё. Но сейчас не об этом.

Во сне страх ощущается иначе. Представим, что организм ощущает тяжесть в районе солнечного сплетения. Как следствие дышать становится сложнее, будто бы на грудной клетке лежит двадцати килограммовая сумка. Физически ничего на нас не воздействовало, просто присутствует программируемое ощущение давления. В процессе разбора чего-то подобного я закрываю глаза, но на секунду кажется, что взгляд проваливается вовнутрь и в отличии от микромира я созерцаю макромир. Камера плавно отъезжает и вот я уже смотрю на себя сверху. С каждой тысячной доли секунды мой взгляд стремительно отдалялся и я будто взлетал. Мой силуэт становился всё меньше и меньше, а мир вокруг чернее и чернее. Тут опять рекомендую провести аналогию с Бердяевым, ведь это относительный ад, с параметрами относительного одиночества и как следствие — боль.

Хочется напомнить, что любой недуг можно в подвиг определить. И таким себе эпилогом, но в форме поэзии — я готов подсуммировать:

Спиной к стене, глаза во тьму,

Ладонью согреваю рукоять.

Оскал держа, мечем рублю,

Пытаюсь голосом надорванным шептать:

Что своего чертоги разума узрел;

Что с века вглубь зрачка сорвался;

Что сверху вид сменен был ракурсом от первого лица;

И что в дверной зрачок сам на себя смотрел.

Не смог, упал, ныряю в бездну,

Под кожей ощущаю толпы муравьёв.

Взрослею в миг, борюсь со страхом.

И снова молод, но уже седой.

Не внешне, а в душе и тотчас стар.

Болит внутри, покой бы сохранить,

Часть мыслей записал под статусом «бастард»,

Десятки раз обдумываю прежде чем ступить!

(Даня С.)