Ричард Марсинко. Воин-разбойник. Часть 2. Глава 12

Глава 12
Мы добрались до Тяу Док в полной темноте, но высадились только на рассвете. Я не был хорошо знаком с планировкой города и кроме того, мы не могли отличить хороших парней от плохих без опознавательных знаков. Так что, мы сидели на корточках, продрогнув до костей и слушали стрельбу. Как раз перед шестью, Джек направил нос катера на широкую каменную лестницу и мы перелезли через планшир прямо под главной городской площадью, примерно в четверти мили к северу от Белого Дома.
Там шла мощная перестрелка. Мы уворачивались от пуль и минометных разрывов и побежали, кувыркаясь задницей через чайник в комплекс подразделений специального назначения, где я ворвался в ТОЦ — тактический оперативный центр — чтобы выяснить, что черт возьми, происходит.
Измотанный майор спецназа в безупречной униформе быстро выдал мне информацию. Ситуация была скверной, сказал он, вьетконговцы — сколько их было, он не знал — захватили большую часть города. Гражданские оказались в ловушке — он не знал сколько и где.
Этот человек был кладезем полезной информации. А потом он сообщил мне хорошие новости: полковник Трус и Блеск, заговорщицки прошептал мне он, перешел все границы. Сейчас он заперся в радиорубке, где сидел, прослушивая переговоры. Но сэр полковник все еще здесь формально командовал, сказал мне майор. Более того, он приказал, чтобы американские войска не предпринимали никаких действий за пределами лагеря, и майор с удовольствием подчинился этому приказу.
Я связался по радио с Уэсти.
- Тут у нас жопа козлиная.
- Я знаю. Сколько у тебя с собой?
- Одиннадцать.
- Отлично. Я с тремя дюжинами нунгов на южной окраине города. Ты и твои парни возьмите северную сторону. Смоем ВК обратно, тем же путем, каким они пришли.
- Принял. У тебя есть боеприпасы?
- Все что тебе нужно.
- Что насчет медэвака?
- Я могу его обеспечить, если он тебе понадобится.
- Что насчет полковника Дерьмоглава?
Уэсти фыркнул.
- Да пошел он. Я сам прикончу этого сукина сына, когда все закончится.
- Чур я первый.
Он рассмеялся. По рации это звучало как грохот жести.
- Есть еще одна проблема.
- Что?
- Трое американских гражданских — медсестра и две школьные учительницы — прижаты в нескольких кварталах от вас.
- У меня нет транспорта, Уэсти, и я не знаю города. Подожди секунду.
Я повернулся к майору.
- Уэсти говорит, что мы можем помочь попавшим в беду гражданским женщинам, майор. Может, сходим за ними?
Он пожал плечами.
- Ничего не могу сделать, лейтенант.
- Послушайте…
- Эй, лейтенант, приказ полковника гласит что никто не должен выходить отсюда. Теперь, когда ты здесь, это касается и тебя и твоих людей.
Он взял кружку с кофе и начал пить.
Я схватил эту жопу с ручкой за отглаженные лацканы его униформы. Чашка взлетела в воздух и кофе выплеснулся на всех вокруг.
Я приподнял его на шесть дюймов над землей.
- Скажи это еще раз, майор.
- Окай, окай. Вы можете идти. Но наши парни остаются.
- Вы, зайки херососы-затейники, можете трахать себя день и ночь, мне все равно.
Я швырнул его через всю комнату и увидел как он рухнул у стены. Я снова взялся за рацию.
- Можешь послать кого-нибудь, чтобы подобрать нас?
- У нас есть джип с крупнокалиберным. Я отправлю Дрю — он знает, где гражданские.
- Мы будем готовы.
Я распорядился взять десять портативных раций, убедился что батареи свежие и настроил их на канал Уэсти. Потом мы все вышли на солнечный свет. Дрю появился на джипе примерно через шесть минут, сделав хороший вираж, когда влетел накренившись на территорию комплекса, преследуемый автоматическим огнем. Я жестом пригласил Гарри и Дока Никсона в машину.
- Идите, поиграйте в кавалерию. Может быть, вам даже что-то перепадет.
Гарри поднял вверх большой палец.
- Надеюсь на это.
Он уселся на заднее сиденье, взял в руки рукояти пулемета и выдал короткую очередь.
- Отлично работает!
- Увидимся — Дрю резко развернулся.
Мы открыли прикрывающий огонь, когда они умчались.
Ришер, Дрэди, Хосс Кучински, Джонни Энграфт и я составляли один блокирующий отряд. Фрэнк Коллинз, Дуэйн Шваленберг, Горди Бойс и Джек Сондерс составили другой и мы все направились к Белому дому.
Это было похоже на сериал «Бой». Тяу Док, был французским городом и мы сражались за каждую улицу, каждый переулок, каждый дом, в азиатской версии Второй мировой войны.
Мы видели огонь, ведущийся из окна; я вызывал Хосса.
- Там…
Он наводил гранатомет, стрелял через раму, потом мы с Дрэди вышибали дверь и врывались туда, стреляя, чтобы прикончить ВК. Если кто-то выбегал, Ришер убивал их с помощью «Стонера», и мы шли к следующему дому.
- Огонь с крыши — крикнул мне Дрэди.
- Я вижу их — Ришер…
Ришер взмахом навел пулемет вверх. Пули прорезали край крыши, как циркулярной пилой. Один из ВК рухнул на улицу с высоты двух этажей.
Мы прошли еще несколько ярдов и зачистили еще два дома.
По нам все еще велся огонь сверху. ВК подали мне хорошую идею — я указал наверх.
- Давайте возьмем их сверху.
Мы вышибли дверь, вскарабкались на два лестничных пролета и вылезли через люк на крышу. Дома стояли бок о бок, достаточно близко, чтобы мы могли прыгать с крыши на крышу. В двадцати ярдах от нас стоял ВК с ручной гранатой без чеки. Я поднял свою М-16 и прошил его поперек груди. Он упал на гранату сверху. Она разорвала его на три части и сбросила с крыши.
Мы прошли по одной улице, завернули за угол и пошли по следующей, стреляя вниз по скоплениям ВК. Это была изнурительная работа. К середине утра мы зачистили только три улицы.
Тем временем, Гарри и Док развлекались по-своему, как я узнал позже. Они остановились перед одним домом, где жила медсестра по имени Мэгги. Огонь велся со второго этажа. Не обращая внимания на пули, Дрю вышиб дверь, а Гарри открыл ответный огонь из крупнокалиберного пулемета, в то время как Док Никсон стрелял в окно из своей М-16.
Когда Дрю вошел в парадную дверь, трое ВК уже входили в заднюю. Он уложил их очередью из своей М-16. Еще одна пара бросилась на него с лестницы. Он убил и их тоже.
- Мэгги, Мэгги, это Дрю, ты где, черт возьми?
- Здесь — ответил дрожащий голос из шкафа в гостиной. Дрю подбежал и вытащил испуганную медсестру из того места где она пряталась. Он обнял ее одной рукой.
- Пошли.
Пока они бежали, в заднюю дверь вошли еще несколько ВК. Дрю развернулся, вытолкнул Мэгги за дверь и выстрелил в них. Он захлопнул входную дверь, швырнул медсестру в джип, где она приземлилась на Дока Никсона и они помчались обратно к Белому дому. В общей сложности, Гарри, Док и Дрю совершили шесть поездок туда и обратно — и они вытащили всех гражданских без единой царапины. Но Док Никсон настаивал, что лучше всего было, когда Мэгги приземлилась на него сверху.
- Какие замечательные коленки — сказал он мне. - Мой тип женщин.
Вскоре после полудня ВК начал собираться обратно. Их было немного — не больше двух сотен, но нас, включая нунгов, было меньше пятидесяти, чтобы противостоять им. Тем не менее, мы захватили многие из их позиций к середине ночи и они исчезли, растворившись в лабиринте улиц и переулков Тяу Док, или переодевшись и снова став лояльным, послушным, дружелюбным местным населением.
Хорошей новостью было то, что нунги Уэсти успешно выбили врага из южной части города, оттеснив его на восток, в сельскую местность. Плохая новость заключалась в том, что во время боев взорвался парк хранения топлива и многих гражданских поджарило. Резкий запах горящей плоти чувствовался за полмили. На следующий день мы запланировали эвакуацию вертолетами всех обожженых вьетнамцев, кого только смогли. Джек даже взял нескольких на «пибер», проплыв по реке вниз до госпиталя в Са Дек, что на реке Меконг.
Мэгги отправилась с ними. Когда вернулась, ее одежда пахла так, словно она провела восемь часов за работой у барбекю.
В первые же часы атаки, ВК заняли огневые позиции в церкви и госпитале Тяу Док. Это партизанская тактика, все еще используемая сегодня, которая заставляет любого атакующего уничтожить гражданскую цель, что дает партизан пропагандистскую победу, даже если они фактически проигрывают сражение.
Именно это и произошло в Тяу Док — мы вытеснили ВК, но церковь и больница оказалась в руинах.
И в течении нескольких дней кадры ВК начали распространять эту информацию по сельской местности, что круглоглазые бандиты (это были мы) уничтожили гражданские объекты без причины.
Кроме того, только после двенадцати часов мы впервые увидели как «Марвин-Арвин» высунули носы из своего оборонительного периметра, который находился рядом с армейским комплексом. Это было в порядке вещей — Марвины обычно предпочитали не высовываться во время враждебных действий — в конце концов, их обучал полковник Трус и Блеск, а он все еще сидел запершись в радиорубке. Но потом они всегда приходили на приборку — я всегда думал, что это потому, что тогда они могли собрать много сувениров от ВК, чтобы продать их потом на черном рынке. Но Марвины были не одиноки в своей трусости. Как только мы зачистим всех ВК, полковник Дерьмоглав вероятно, наденет бронежилет, проведет инспекцию и получит медаль. (Я не знаю, что случилось с полковником, но Дрю Дикс действительно получил Медаль Почета за свои действия в бою за Тяу Док. Единственное, чего я в этом не понимаю, так это что Гарри и Док Никсон все время были с Дрю, и все что они когда либо получали, были Бронзовые звезды. Это заставило меня задуматься, были ли критерии выше для SEAL, чем для «зеленых беретов».)
Когда ВК отступили, мы решили зачистить больше города, работая квартал за кварталом, Мы разделились на пары и как полицейские в патруле, прогуливались по тротуарам.
Мы с Хоссом Кучински свернули на одну сторону улицы, Сколлиз и Ришер — на другую. Вражеский огонь был неровным — почти ни выстрела в одну минуту, густой в следующую. Мы работали по заранее разработанному плану. Я подкрадывался к двери, пинал ее, бросал гранату и ждал, не случится ли чего. Если бы все было чисто, Хосс перепрыгнул бы через меня и вышиб бы следующую дверь. Если я что-нибудь услышу, то подожду пока не взорвется граната, а потом войду и зачищу комнату своей М-16.
Бойцы SEAL на противоположной стороне улице сделали то же самое.
Это был идеальный способ провести прекрасный солнечный день Тета в большом столичном Тяу Док.
Потом мы оказались под обстрелом с другой стороны улицы. Мы с Хоссом нырнули в дверной проем. И Сколлиз тоже. Но не Ришер. Парнишка взял свой «Стонер» и вышел на середину улицы, крича и стреляя. Это был Додж-Сити, штат Вьетнам. Пулемет он держал на весу, а на лице играла безумная улыбка.
- Ну же, придурки, ну же придурки! - вопил он.
Они стреляли в него — вы могли бы видеть фонтанчики на земле вокруг его ног от выстрелов. Он не обращал на них внимания.
Хосс и я орали на него:
- Убирайся с улицы, мудила!
- Ложись, придурок!
Он смеялся. Этот сумасшедший ублюдок действительно смеялся. Затем — это было невероятно, миг тишины посреди всего этого шума и суматохи.
Я знал что произойдет. Я завопил Ришеру:
- Не-е-е-е-т…
Было уже слишком поздно. Я все слышал. Один выстрел. Один снайперский выстрел.
Пуля попала ему прямо в лоб.
Он выронил «Стонер» и осел на землю. Я был достаточно быстр, чтобы подхватить его. Хосс выпустил ракету в том направлении, откуда раздался выстрел. Я не знаю, попал ли он во что-нибудь. Я был занят другим.
Я потащил Ришера с улицы. Моя рука, которая поддерживала его затылок была влажной. Пуля прошла насквозь. Его мозги вываливались мне на ладонь. Я попытался загнать их обратно в череп, но это было невозможно. Я накачал его обезболивающим, но он все равно ничего не почувствовал. Хосс вызвал медэвак. Мы связались по рации с Дрю, Доком Никсоном и Гарри, которые под обстрелом подъехали на джипе, чтобы забрать нас и отвезти на вертолетную площадку Уэсти, которая была примерно в шести кварталах отсюда.
Они прибыли через несколько минут. Дрю был за рулем. Гарри выскочил и подхватил Ришера за ноги. Док взял его под плечами. Я держал голову.
- Дерьмо.
Гарри положил тело парнишки на заднее сиденье джипа. Он держал одну из рук Ришера, его лицо было мрачным. Док Никсон держал другую руку.
- Ты тупой ублюдок — сказал Гарри Ришеру.
- У Уэсти есть пара ящиков холодного пива. По крайней мере, ты мог бы подождать…
Док накрыл Ришера одеялом. Каким-то образом мы все забрались в джип и Дрю поехал.
Он уходил. Я сразу ввел ему морфий и он не испытывал никакой боли. Но он уходил. Это было видно по его глазам. Его глаза были уже мертвы. Он тоже это знал. Он посмотрел на меня, словно щенок-качалка.
Я злился на этого сукиного сына. Он сам на это напросился.
- Ты тупой членодышащий застойномудный придурок — повторял я, держа его голову в своих руках и пытаясь большим пальцем затолкать его чертовы мозги обратно в разбитый череп.
Моя черная пижама промокла насквозь от его крови. Мои руки были липкими. Я чувствовал осколки черепа на кончиках пальцев.
- Ты тупой, безмозглый ублюдок — это все что я мог сказать, когда он умирал у меня на коленях.
В тот момент во мне бушевала невероятная ярость. Часть ее была адресована самому Ришеру. Если бы он не умирал, я бы вероятно пришиб его сам. Он умирал, потому был глуп: он шел посреди улицы. Вы не делаете этого и он знал это и все равно сделал это и поэтому был тупым спермодышащим мудаком, и он заслужил то, что получил.
Но он этого не заслужил, и пока он лежал, положив голову мне на колени и с мозгами в моей руке, я знал, что он этого совсем не заслужил.
В тот момент, я ощущал невероятную ярость, потому что я чувствовал, в первую очередь, что Ришер не должен был быть там. Мы были SEAL. Мы были воинами джунглей, а не тупыми городскими полицейскими. Чертов полковник и спецназ должны были быть на улицах, а не сидеть за шестью рядами колючей проволоки и десятифутовыми бетонными стенами, в своем аккуратном, как гребанный Вест-Пойнт-парк комплексе.
В тот момент во мне бушевала невероятная ярость, потому что мой человек был убит каким-то чертовым, вонючим, весящим семьдесят фунтов в намокшем состоянии, из числа застойномудных вьетконговских мистеров Чарли снайпером. В тот момент я ненавидел всех вьетнамцев, бесполезный класс недочеловеков, которым нужным были две палки, чтобы поднять зернышко риса, но только одна, чтобы утащить два ведра дерьма.
И в тот момент во мне бушевала невероятная ярость, потому что когда Ришера застрелили, мое собственное бессмертие тоже было украдено. В первую же ночь во Вьетнаме пуля АК пролетела через реку и попала парню рядом со мной между глаз. Почему он а не я? Однажды я бежал босиком по тропинке на острове Дунг и человек позади меня наступил прямо на мой след — и бам — взорвалась маленькая мина. Взрыв сорвал ботинок с его ноги. Почему он, а не я? Парни по обе стороны от меня были ранены. Почему они, а не я?
Почему? Потому что я был чертовым бессмертным, вот почему.
Именно это я чувствовал. Вот почему я пошел бы куда угодно — несмотря ни на что — и сказал бы своим людям, что они всегда будут в порядке. Звон в ушах, да. Царапины — да, даже случайная легкая контузия время от времени. Но никто не умирает вместе с Марсинко.
Гребанная целостность подразделения. Никто не умирает. Вы будете в порядке с лейтенантом Риком Марсинко, Подрывником Диком, Человеком-Акулой дельты. А теперь слушайте это; никто не умирает.
За последние двенадцать часов, я успел увернуться от пули АК, выпущенной мне прямо в лицо с десяти шагов и выжил. Ночью я провел свой взвод по минному полю — и мы обошлись без единой царапины. За нами гналась рота ВК — и ни у кого не было ничего серьезнее вывихнутой лодыжки.
Одиннадцать нас взяли на себя две сотни ВК и мы выгнали их из северной части Тяу Док, квартал за кварталом, черт возьми и худшее что было это усталость…
До сих пор.
Я не знаю, кого ненавидел больше: подонка из ВК, застрелившего Ришера, или полковника Труса и Блеска, который был слишком слаб, чтобы драться самому, или проклятых вьетнамцев, которые творили это дерьмо друг с другом поколениями.
Дело в том, что никому из вышеперечисленных не стоило бы пытаться загладить свою вину передо мной прямо сейчас. Это было бы слишком опасно.
Я погладил умирающее лицо Ришера своей рукой.
- Ты тупой безмозглый ублюдок.
Я извлек несколько горьких уроков из смерти Ришера. Самый важный из них повлиял на то, как я вел войну с тех пор. Моей главной задачей, как я теперь понимал, было вернуть моих людей домой живыми. Как я это сделаю, для меня не имело никакого значения. Если это означало, что во время допросов я становился более жестким, даже жестоким по отношению к подозреваемым, так тому и быть. Если это означало, что мы должны были стать более безумными в бою, то это то, что мы сделаем. В самом деле, если сохранить нам всем жизнь было моим первым приоритетом, то убийство ВК было моим вторым. И в третьих, развитие тактики SEAL – использование войны для поиска наиболее эффективного способа применения SEAL во враждебной среде. Эти уроки остались ос мной до конца моей карьеры. Есть те, кто считает меня кровожадным — слишком «грязным» - когда дело касается тактики. Дело в том, что сделаю все, чтобы мои люди остались живы и убью столько врагов, сколько смогу.
Кроме того, после Тяу Док, я понял, что мы, американцы, ничего для вьетнамцев не значим. Ни для наших предполагаемых союзников на Юге, ни для наших противников с Севера. Это была их война. Они боролись веками. Мы были просто еще одним препятствием для них, еще одним эфемерным вторжением круглоглазых белокожих злых духов. Поэтому они не будут связывать себя с нами — ни как с союзниками, ни как с противниками. Например, с тех пор как мужской журнал поместил меня на свою обложку - «Лейтенант Подрывник Дик Марсинко — самый смертоносный Человек-Акула во Вьетнаме» - вот как это читалось — я стал мишенью для десятков шуток и подколок со стороны моих товарищей в SEAL. Я не заморачивался на этот счет — я отвечал каждому из шутников.
И я могу понять шутку, так же хорошо, как и любой другой.
Однако меня не слишком интересовали плакаты «Разыскивается ВК» прикрепленные к деревьям и хижинам по всей дельте примерно через три месяца после публикации этой статьи. Первая из них гласила: «Награда в 50 000 пиастров любому, кто сможет убить младшего лейтенанта Подрывника Дика Марсинко, серолицего убийцу, который принес смерть и разрушение в провинцию Тяу Док во время лунного Нового Года».
Это был я, все в порядке. И меня не очень волновал тот факт, что они не только знали мое имя, но и знали, что я был в Тяу Док во время Тет. Вот вам и оперативная безопасность.
Я снял еще один, во время рейда, который мы устроили в Ке Са в середине мая. «Награда в 10 000 пиастров, каждому, кто сможет убить командира секретной группы голубоглазых убийц, вырезавших много семей (здесь) во врем Дня ООН 2 января 1968 года.» Это тоже был я. Мы были единственными кто действовал в Ке Са второго января. Мы убили шестерых — может быть, даже семерых вьетконговцев.
Такой тактики от ВК следовало ожидать — хотя, честно говоря, мне показалось ироничным, что они читают журнал «Male». Мне потребовалось больше времени, чтобы научиться «читать» союзников. У них были свои способы играть с тобой в игры ума.
Когда взвод проходил через деревню, мы часто останавливались перекусить. Горди и я носили с собой вьетнамские пиастры, и мы всегда платили за рис и рыбу, которую ели. Это служило двум целям. Во-первых, нам не нужно было носить с собой еду, что позволяло взять этот вес патронами. Во-вторых, это, как мне казалось, приближало нас к народу. Я так думал, потому что мне, круглоглазому, было понятно, что если я буду есть с ними и проводить с ними время, они начнут нам доверять.
И в самом деле, жители деревни, с которыми мы проводили время, были дружелюбны.
Они часто подходили к нам и трогали нас, когда мы сидели на корточках с мисками риса.
Поначалу, я думал, что это потому, что мы чужаки, и они хотят пощупать нашу униформу, сделанную из незнакомого материала, увидеть вблизи наше оружие и посмотреть, похожа ли наша белая волосатая кожа, на их гладкую желтую кожу.
Потом я узнал, что они на самом деле делали, когда прикасались к нам.
Они передавали нам своих демонов.
Они защищали себя и свои деревни, передавая злых духов круглоглазым, прикасаясь к ним. Во Вьетнаме злые духи передаются именно таким путем.
Так что, я начал передавать их обратно.
Когда дети прикасались ко мне, держа меня за колени, я брал их на руки и размазывал немного камуфляжного грима на их лица или волосы. Когда старейшины гладили мои руки, чтобы почувствовать волосы, я тер их в ответ. Я улыбался, хватал их и говорили «Чао Хом`Най Деп Трой» что было равносильно «Хорошего дня».
Хочешь поиметь меня, Чарли? Ду-ма-нье — пошел ты! Погибель тебе, Чарли.