Ричард Марсинко. Воин-разбойник. Часть 2. Глава 15. Окончание

После того, как я принял командование, мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что мало что изменилось в том, как флот рассматривал специальные методы ведения войны в целом и отряды SEAL частности. Наши задачи ставились идиотами в Вашингтоне, которые либо были корабельными офицерами, либо подводниками-атомщиками; офицерами, которые понятия не имели о возможностях SEAL или ограничениях таких элементов как рельеф, погода, или то, что стратег и философ XIX века фон Клаузевиц называл «трениями» - туман войны, который является причудливым способом переформулировать закон Мерфи: «Все что может пойти не так, пойдет не так».
Результатом такого расплывчатого мышления в Пентагоне было то, что во время учений нам давали задание типа «нейтрализовать противника, пройдя десять километров через болотистую местность за пять часов».
Вы не можете продвигаться по болоту со скоростью два клика в час и на катере, не то что пешком через враждебную территорию.
Неужели никто из этих людей не пробирался через дельту Меконга, обходя мины-ловушки, ямы с кольями-пунджи и растяжки? Подразделение флота, которое я возглавлял, не было заострено на одном конце, выкрашено в шаровый цвет и названо в честь штата. А «нейтрализовать противника?»
- Значит ли это, что я могу убить этих ублюдков? Адмирал, Ваша Светлость, сэр?
- Нет, нас беспокоит тот имидж, который вы создадите в средствах массовой информации, если вы станете причиной большого количества жертв. Просто нейтрализуйте их.
- У вас есть какие-нибудь предложения, как мне это сделать? Адмирал, Ваше Важнейшество? Возможно, я смогу нанять роту проституток, чтобы занять их, пока я проберусь внутрь и свяжу их?
- Это ваша проблема, капитан 2-го ранга. Просто подайте свой план в трех экземплярах, подпишите каждый экземпляр, удостоверяя тот факт, что если есть какие-либо ошибки, они были вашей виной, а не нашей, а затем сожгите их, чтобы мы не оставили бумажный след для средств массовой информации и Конгресса.
- Айе-айе, Ваша Милость.
Должен же быть лучший способ ведения дел. Командная цепочка была такой громоздкой, что мешала тому, что SEAL делают лучше всего. Итак, одной из моих первых целей было изменить то, как запросы поднимались вверх, а приказы спускались по лестнице вниз.
Это стало проще, когда во Вторую группу специальных методов ведения войны прибыл новый коммодор — капитан 1-го ранга по имени Дик Куган, из корабельных офицеров, но из тех, кто когда-то работал на реке Меконг. Так что он знал о SEAL, он знал о действиях на реках и он был открыт для новых идей. Более того, как выяснилось, он оставил жену и детей в Ньюпорте, штат Род-Айленд. Он был celibataire geographique, живя в офицерском общежитии для холостяков, которое располагалось как раз напротив штаб-квартиры Второго отряда SEAL.
Одно время у Кугана был начальником штаба Скотт Салливан, из SEAL с Западного побережья. Что является достаточно существенным. Прежде всего, SEAL Восточного побережья не слишком высокого мнения о SEAL Западного побережья. Во Вьетнаме группы из Первого отряда SEAL были гораздо более пассивными чем мы, сидя в специальной зоне Ранг Сат на своих задницах, а не выходя в деревни и сельскую местность.
В США западнопобережники, как правило, более ориентированны на систему, чем те из нас, кто живет в Литтл-Крик. В терминал рок-н-ролла, если мы во Втором отряде SEAL был «Роллинг стоунз», то SEAL из Калифорнии были «Monkees».
Итак, Скотт Салливан открыл лавочку. Ему не нравилось Восточное побережье, ему не нравился Второй отряд SEAL, и я ему тоже не нравился. Я бы сказал, что на его вкус я слишком часто трахался. Я был слишком мокрым и диким. Мне не хотелось возвращаться в половине пятого домой, сидеть за обеденным столом напротив жены и расспрашивать, как прошел ее день. Я не спрашивал «Разрешите» каждый раз, когда надо было моргнуть и у меня была отвратительная привычка идти прямо к коммодору, когда мне нужно было получить ответ на срочный вопрос. Это действительно нарушало чувство порядка и приличия Скотта.
Я приходил в три тридцать, мне нужно было что-то от коммодора и я попытался с ним увидеться. Чаще всего Скотт говорил:
- Он занят, Дик. Я займусь этим завтра.
- Но мне нужно знать это сейчас, Скотт.
- Ну, это невозможно. Он занят.
После одного слишком большого количества «это невозможно» я создал альтернативную систему.
Как вы помните, коммодор Куган жил в офицерском общежитии для холостяков, прямо напротив нашего штаба. Каждый день после работы Дик Куган приезжал, парковался, бросал портфель, шел в бар общежития выпить пива, а потом возвращался в свою комнату, чтобы сделать домашнюю работу, которую принес с собой. Он был не из тех, кто валяет дурака, поэтому все что он делал — это работал.
Я созвал в своей каюте всех младших офицеров.
- Отныне — сказал я им — Мы несем коммодорскую вахту. Вы назначите себе расписание. Вы будете наблюдать как он подъедет. Вы пойдете в бар общежития. Вы сядете на табурет рядом с коммодором и составите ему компанию. Вы, мать вашу, будете его развлекать. Вы будете ему рассказывать, вашу мать, истории о том что мы делаем и как замечательно мы это делаем. И каждый попавший на вахту коммодора офицер зайдет ко мне перед тем, как пойти на эту работу, просто на тот случай, если мне понадобится какой-нибудь лакомый кусочек от коммодора в этот конкретный день.
Я регулярно вел программу по связям с общественностью. Однажды вечером коммодор узнал о моей пиар-программе. В другой раз он узнал об учениях в Форт-Эй-Пи-Хилл. Потом он узнал о нашей новой тактике борьбы с повстанцами. Офицеры даже пригласили его поиграть с нами в военные игры и он согласился. А однажды, мне понадобилось смотаться в Форт-Брегг, в 240 милях отсюда. Я пил пиво с Куганом и спросил, не хочет ли он прогуляться.
- Конечно, Дик.
И мы отправились в путь. На следующее утро Скотт Салливан искал своего босса повсюду — кроме как со мной, где он наблюдал за учениями сил специального назначения и изучая новые вещи о возможностях спецназа.
Обычно такие трюки выводили Скотта из себя. Салливан свирепел. Он терпеть не мог, когда я заканчивал разговор с коммодором после рабочего дня в баре ОХО, а потом рассказывал ему о решениях к которым мы пришли на следующее утро.
- Ты не можешь так делать — ныл он.
- Сделай это сам, Скотт — говорил я. - Читай по губам — я работаю не на тебя. Я работаю на коммодора.
Это рано пришло в голову. У меня было двое иностранных офицеров во Втором отряде, работавших по обмену. Один был британцем из SBS – специального лодочного эскадрона, с которым Ричи Кун служил в туре. Другим был немец из Kampfschwimmerkompanie, немецких боевых пловцов.
Я считал, что бойцы SEAL должны тренироваться вместе с другими подразделениями специального назначения НАТО, и я получил одобрение Дика Кугана на планы поехать в Европу и сделать именно это. Потом Руди, немец, который был прикомандирован к нам на год, предложил, что было бы здорово, если бы к нам приехала группа Kampfschwimmerkompanie и мы бы поехали в Пуэрто-Рико и поиграли бы там.
Поэтому он составил сообщение своему боссу — тот одобрил идею и отправил отряд немцев тренироваться вместе с нами. Но, будучи хорошим аккуратным немцем, он также связался с офисом министра обороны в Бонне. Бюрократы в Бонне пришли в ярость, потому что все делалось не по порядку и мало кто спрашивал: «А можно?»
От немецкого министра обороны в Пентагон поступило неприятное сообщение. Его передали главкому ВМФ. Главком ВМФ сказал: «Эй, там» - и послал ракету в CINCLANTFLT, который отбомбился по КОМФЛОТСПЕЦВОГРУ Два, где эстафету с благодарностью принял Скотт Салливан, который вызвал меня на ковер, и надрал мне задницу по заслугам.
- Кто ты такой, черт тебя возьми, чтобы просить офицеров по обмену отправлять сообщения их чертову министру обороны, Марсинко? Ты может быть и не работаешь на меня, но эта чертова субординация еще применима к тебе — и когда речь заходит о обмене сообщениями, который является административной, а не тактической функцией, я твой Господь, ты слышишь меня, черт тебя возьми, ясно и черт бы тебя побрал, четко?
Он действительно держал меня за яйца.
- Айе-айе, сэр.
- Так что с этого момента, Марсинко, любые проклятые сообщения ты отправляешь через штаб — то есть, через меня. Понял?
- Но…
- Никаких «но». Ты безудержно нарушаешь субординацию. Ты пытался выставить меня дураком. Ты ткнул меня в это носом. Теперь пришло время расплаты. Каждое проклятое исходящее сообщение, с этого момента должно быть согласовано со штабом и завизировано мной, или оно никуда не отправляется.
После службы, мы с Ричи Куном нашли себе кабинку в уютной таверне и поговорили об этом. Я рассуждал об убийстве. Он вернул меня на землю. Я описал уникальные формы пыток. Он, будучи превосходным старпомом, направлял мою энергию в более реалистичные и конструктивные направления. Мы пили пиво. Мы составили заговор. Мы строили планы.
Скотт надрал мне задницу в четверг. В пятницу мы не отправляли никаких сообщений. В следующие выходные я набрал текст для черновиков сообщений. К тому времени, как мы закончили, я набрал примерно 150. В 06.30 утра, в понедельник, я подписал их там, где было написано «Составил», проставил на каждом время, а затем отнес из в штаб.
- Доброе утро, Скотт.
Он увидел у меня четырнадцатидюймовую стопку бумаги.
- Какого черта…
- У меня для тебя есть парочка сообщений на подпись.
- Оставь их у моей секретарши. Я доберусь до них, когда у меня будет время.
Он посмотрел на меня с недоброй усмешкой.
- У меня будет время.
- Как скажешь, Скотт. Но у них всех есть отметка о времени, и многие из них критичны по времени, поэтому, если они опоздают с получением, это отразится на ваших часах, не моих.
И я вышел.
К тому времени, как я вернулся в свою каюту, от него пришло сообщение, чтобы я немедленно вернулся в штаб.
- Да пошел он — сказал я ординарцу. - Мы не на него работаем. Пусть подождет.
Через полчаса он перезвонил мне.
- Я отдаю тебе прямой приказ — вернись, черт тебя возьми, сюда и забери эти проклятые сообщения.
- Что сказать?
- Ты слышал меня ясно и четко, Марсинко — возвращайся, черт бы тебя побрал, обратно и это приказ.
- Извини, Скотт, но я не работаю на тебя, так что ты не можешь мне ничего приказывать. Что же касается сообщений, то я всего лишь последовал твоим руководящим указаниям. Вы хотели получать все наши сообщения — вы их получили. А теперь, придурок, мяч на твоей стороне. Вам придется их отправить. Я не могу, потому что ты еще не подписал ни одно из них, и я составитель, а не согласующий офицер. И кроме того, Скотт, ты же наш штабной тошнилка-бумагомарака. Так что занимайся своими чертовыми бумагами — мне надо бежать к чертовой команде.
- Марсинко …
- Да пошел ты, капитан второго ранга. Чмоки себя в жопи, как мы привыкли говорить.
Он с воплями бросился к коммодору, но это ему не сильно помогло. Ему все равно пришлось подписывать каждое сообщение. И в тот же день рассыльный доставил мне из штаба листок бумаги с подписью Скотта, в котором говорилось, что я имею право снова лично отправлять свои собственные сообщения.
В тот вечер я сам принял коммодорскую вахту. Я подсел к Дику Кугану, который сидел за стойкой бара, заказал себе «Бомбей» со льдом и спросил:
- Ну и как дела, сэр?
Он как-то странно посмотрел на меня.
- Я слышал, что вы со Скоттом серьезно делали их сегодня.
- Господи, да я ничего не знаю об этом, коммодор. Ну Вы знаете, он руководит Вашим штабом, а я — своей командой, и я стараюсь, что бы все шло гладко.
- Сегодня все было не так уж гладко. Скотт мне сказал, что ты действительно перешел черту.
- Коммодор, иногда я следую его указаниям. Но когда мне не нравятся его указания, я получаю Ваши. Не думаю, что ему это очень нравится.
Куган рассмеялся.
- Наверное, ему это совсем не нравится.
Он заказал себе новый напиток и велел бармену налить мне второй «Бомбей» со льдом.
- Вот что я скажу тебе, Дик. - сказал он, нагибаясь к краю моего стакана. - Этот сукин сын ходил взад и вперед по квартердеку, плюясь кирпичами. Сегодня он действительно разговаривал сам с собой.
Я поднял бокал с джином и произнес за него тост.
- Просто делаю мою работу, сэр.