Марк Девор. Воздушно-десантные иллюзии. Советский Союз - выживание ВДВ

Советский Союз: выживание воздушно-десантных войск

Опыт Советского Союза в воздушно - десантных войсках демонстрирует преимущества и недостатки, связанные с высокой степенью институциональной автономии. В случае советских десантных войск, иначе известных как воздушно-десантные войска или ВДВ, автономия одновременно стимулировала инновации и препятствовала серьезному переосмыслению или сомнению обоснованности Воздушно-десантных операций.
Как таковая, она развила янусоподобное качество искрящегося творчества внутри ВДВ, в то же время, отупляя мысль вне его и внутри вооруженных сил в целом о том, остаются ли воздушно-десантные операции осуществимыми.
Когда Советский Союз впервые приступил к созданию Воздушно-десантных войск в начале 1930-х годов, маршал Михаил Тухачевский и советское Верховное командование приняли стратегии, аналогичные тем, которые отстаивали современные теоретики организации. А именно, они предоставили воздушно-десантным войскам максимально возможную автономию и обеспечили их значительной ресурсной базой для обучения и проведения экспериментов. Это привело к тому, что воздушно-десантные войска Советского Союза приобрели уникальный статус рода войск в составе вооруженных сил, а не были институционализированы как регулярные полевые подразделения, такие как дивизии или полки, как это имело место в других странах.
Для начала, ВДВ было предоставлено собственное снабжение новобранцами в обход обычной системы распределения, обеспечивавшей части Красной армии своими новобранцами. В то время как большинство советских дивизий получали распределение личного состава на основе стандартизированных критериев, таких как результаты тестов вооруженных сил и географическое положение и категория подразделения, о котором идет речь, ВДВ имел свой выбор из молодых членов Осоавиахима Советского Союза—организации воздушного спорта для молодых коммунистов. Как следствие, каждый призывник, поступающий в ВДВ, был фактически добровольцем, который уже прошел элементарную парашютную подготовку на одной из тысяч вышек, разбросанных по всей советской стране.
ВДВ не только обладало самостоятельной кадровой базой, но и управляло собственной служебной академией — Рязанским высшим Воздушно-десантным училищем. После того, как эта школа была запущена, каждый офицер-курсант с надеждой поступить в ВДВ посещал ту же самую академию службы, где они были окружены другими кандидатами в офицеры ВДВ и отделены от остальной части вооруженных сил. Понятно, что эта своеобразная система профессионального высшего образования способствовала формированию исключительного esprit de corps в офицерском корпусе Воздушно-десантных войск Советского Союза.
Вдобавок к своей собственной отдельной системе офицерского образования, воздушно-десантные войска Советского Союза также предоставляли офицерам отличительные карьерные пути, позволяя им подниматься в высшие эшелоны Красной армии, никогда не служа в частях, не связанных с воздушно-десантными войсками. Как это редко бывает с другими вооруженными силами, это означало, что советские воздушно-десантные офицеры могли полностью посвятить себя пониманию и освоению Воздушно-десантных операций, игнорируя другие события, влияющие на исход войн.
Таким образом, советские ВДВ приобрела большую часть атрибутов рода войск в период становления между 1930 и 1941 годами. Что касается организационной автономии, то можно провести много плодотворных параллелей между отношениями советских воздушно-десантных войск с Красной армией и отношениями Корпуса морской пехоты Соединенных Штатов с военно-морским флотом Соединенных Штатов. В обоих случаях соответствующие рода войск самостоятельно осуществляют набор и подготовку кадров, обеспечивают офицерам, входящим в их состав, различные пути карьерного роста и готовятся к проведению военных операций, сопряженных с высоким риском. Более того, в каждом случае род войск поддерживал привилегированные отношения с частью материнской организации, как ВДВ с военно-транспортной авиацией Военно-Воздушных сил или как морская пехота с военно-морским флотом амфибией “Аллигатор".
В некоторых отношениях советские воздушно — десантные войска были даже более автономны, чем Корпус морской пехоты США, особенно в том, что касается профессионального образования и оперативной независимости. В то время как морские пехотинцы не имеют своей собственной академии службы и принимают офицеров из Военно-Морской академии Соединенных Штатов, ВДВ содержало вышеупомянутое Рязанское высшее воздушно-десантное училище, которое удовлетворяло все его потребности в подготовке офицеров. Точно так же, в то время как подразделения морской пехоты США регулярно подчинялись военно-морским флотам или региональным командованиям, советские воздушно-десантные войска были подотчетны только Министерству обороны и высшим властям Кремля.
В первые годы своего существования эта беспрецедентная степень организационной автономии способствовала созданию инновационной среды, которую надеялось создать Советское высшее командование. Крупные, независимые и щедро финансируемые, ВДВ до Второй мировой войны возглавляла разработку таких новинок, как планеры, массовые парашютные десанты, танки с воздушным десантом и безоткатные орудия — все это впоследствии стало неотъемлемой частью успешных воздушно-десантных операций.
Таков был новаторский дух первых безмятежных дней ВДВ, что к 1935 году они широко рассматривались как самая совершенная воздушно-десантная сила в мире и, вероятно, единственная, способная совершить боевой прыжок. Во время киевских учений того года ВДВ ошеломили иностранных военных атташе и наблюдателей ультрасовременной демонстрацией воздушно-десантных войск. Когда начались маневры, пятьдесят тяжелых бомбардировщиков ТБ-3 сбросили на парашютах 1188 пехотинцев на аэродром и его окрестности, после чего на аэродром высадилась вторая волна ТБ-3 с воздушным десантом в 1765 человек, вооруженных безоткатными орудиями, десятью артиллерийскими орудиями и легким танком.
Многие из тех, кто был свидетелем киевских маневров, расценили воздушную доставку ВВС 3000 пехотинцев к цели как революцию в войне. После просмотра этих учений заместитель начальника французского Генерального штаба заметил: “Я впечатлен успехами Воздушно-десантных войск. Западная Европа отстает.” В том же духе итальянский генерал заметил: “я буквально поражен использованием таких Воздушно-десантных сил.”
К несчастью для многих из тех, кто несет ответственность за зарождающийся динамизм ВДВ, ни иностранные награды, ни организационное богатство или автономия ВДВ не могли защитить офицеров от гнева премьера Иосифа Сталина во время его чисток офицерского корпуса Советского Союза в 1937 и 1938 годах. Это было тем более верно, что тесная связь ВДВ с маршалом Тухачевским разжигала пламя паранойи Сталина, побуждая его убивать исключительно высокий процент офицеров ВДВ во время чисток. Как и следовало ожидать, убийство Сталиным офицеров ВДВ лишило ВДВ большей части его юношеской энергии и положило конец периоду инноваций.
К сожалению, Советский Союз и ВДВ вступили в войну в течение двух лет после того, как Сталин проредил их офицерский корпус. И хотя все воздушно-десантные операции были рискованными начинаниями во время Второй мировой войны, советские были особенно катастрофическими. Действительно, как показано в таблице 4 на следующей странице, четыре из пяти крупных воздушных атак, проведенных советскими десантниками в период с 1940 по 1943 год, закончились полной катастрофой. Ни в одном случае, за исключением Маньчжурии, советские десантники не захватывали и не удерживали свои цели, и в каждом случае подавляющее большинство людей, брошенных в тылу врага, никогда не возвращались. На самом деле, только четверть десантников, сброшенных во время советских Воздушно-десантных операций, обычно удавалось вернуться в ряды Красной армии.
Таблица 4 Советские воздушно-десантные операции во Второй мировой войне
Катастрофы: Финляндия, Вязьма, Демянск, Днепр
Частично успешные или пирровы победы: нет
Успех: Манчжурия
В свете вопиющего провала советских Воздушно-десантных операций во время Второй мировой войны возникает вопрос, почему такие крупные воздушно-десантные силы были сохранены после войны. Ответ, по-видимому, не основан на каких-либо рациональных расчетах о будущей ценности Воздушно-десантных войск. Во-первых, советский Генеральный штаб признал, что его собственные воздушно-десантные операции, как и операции других держав, были фиаско. Фактически, одна послевоенная советская оценка Воздушно-десантных операций пришла к выводу, что “за исключением использования Германией парашютистов в Голландии и Бельгии в 1940 году, Воздушно-десантные операции военного времени были либо неудачными, либо не имели никакого влияния на проведение армейских операций.” Если советские оценки Воздушно-десантных операций Второй мировой войны оставляли мало места для оптимизма, то и их анализ будущих войн тоже. Когда она возникла под руководством маршала Василия Соколовского между 1952 и 1960 годами, советская ядерная стратегия предполагала устаревание пехоты в случае Третьей мировой войны. По мнению Соколовского, будущие войны будут ядерными войнами, в которых взрывное и радиационное воздействие ядерного оружия быстро убьет любого пехотинца, не заключенного в герметичные стальные транспортные средства. На первый взгляд, такое понимание ядерной войны должно было означать похоронный звон для ВДВ и их легко оснащенных десантников.
Тем не менее, несмотря на неудачу во Второй мировой войне и развитие так называемой Ядерной доктрины Соколовского, ВДВ продолжали процветать на протяжении всех послевоенных лет. В некотором смысле организационная автономия, предоставленная им до Второй мировой войны, защищала ВДВ после этой войны до такой степени, что вместо того, чтобы защищаться от критики, ВДВ могли сосредоточиться на задаче восстановления разрушенных воздушно-десантных войск Советского Союза. Возможно, нет большего свидетельства успеха этого начинания, чем тот факт, что к середине 1950-х годов ВДВ Советского Союза были больше, чем в 1941 году, и больше, чем все остальные воздушно-десантные силы мира вместе взятые. Многие склонны искать другие неинституциональные объяснения выживания и роста ВДВ после Второй мировой войны. Стивен Розен, например, предположил, что советское верховное командование сохранило воздушно-десантные войска после Второй мировой войны в качестве “сил противодействия перевороту” или преторианской гвардии. Хотя постулат Розена рационален и интеллектуально привлекателен, нет никаких доказательств того, что советское верховное командование думало об использовании ВДВ для предотвращения государственного переворота. С одной стороны, воздушно-десантная подготовка и транспортные средства являются излишними и дорогостоящими для сил противодействия перевороту. С другой стороны, в Советском Союзе существовали войска НКДВ (позднее КГБ) и МВД, специально созданные и имеющие своей задачей подавление внутреннего недовольства и защиту правительства от военного переворота.
Еще один аргумент в пользу размера ВДВ и их преемственности после Второй мировой войны подчеркивает небольшие размеры и незначительную стоимость Воздушно-десантных войск по сравнению с советскими сухопутными войсками в целом. Стив Залога, например, утверждает, что содержание Воздушно-десантных дивизий было “дешевой” авантюрой для Советов, потому что было только семь воздушно-десантных дивизий из общего числа 140 дивизий. На самом деле игра была не такой дешевой, как кажется на первый взгляд. Большинство “140 дивизий” Залоги были резервными частями. Действующая послевоенная армия Сталина состояла всего из 60 дивизий первой категории, и они были укомплектованы только на 70%. ВДВ, отнюдь не дешевая авантюра, в начале 1950-х годов составляли более 12 процентов действующих советских вооруженных сил. Наконец, в свете их роли во время арабо-израильской войны 1973 года возникает соблазн приписать послевоенное выживание и возрождение советских воздушно-десантных войск политическому решению развивать возможности проецирования мощи. К сожалению, такой анализ ставит телегу впереди лошади. В то время как Сталин и Хрущев правили из Кремля, Советский Союз проводил “континентальную” или “Евразийскую” стратегию, которая расширяла советское влияние на сопредельные государства. В период между 1945 и 1964 годами проецирование силы с воздуха или моря не играло большой роли в Советской Большой стратегии. Только после свержения Хрущева в 1964 году советская внешняя политика приобрела глобальную направленность. К этому времени размеры и статус ВДВ времен Холодной войны уже были установлены, и первые бронетранспортеры Советского Союза были поставлены на вооружение.
Короче говоря, ВДВ использовали свое автономное положение и избыток ресурсов для решения проблем, связанных с развертыванием Воздушно-десантных операций в условиях высокой угрозы. Советские инновации в этих областях были дорогостоящими и противоречили принципам советской внешней политики и ядерной доктрины в 1950-х и начала 1960-х годов.
В то время как воздушно-десантные войска времен Второй мировой войны были остро уязвимы для бронетанковых или механизированных атак, ВДВ стремились создать хорошо вооруженные воздушно-десантные силы, способные отражать атаки такого рода. В решении этой проблемы послевоенные ВДВ оказались столь же новаторским, как и в 1930-е годы. Для начала ВДВ сосредоточились на производстве самоходных десантных штурмовых орудий, типе легкой бронированной машины без башни, способной нести противотанковое орудие. Первым таким транспортным средством стала миниатюрная АСУ-57. Веся всего три тонны и неся 57-мм противотанковую пушку, способную пробить сто миллиметров брони на тысяче метров, АСУ-57 можно было бы сбросить с парашютом с транспортного самолета и, как надеялись, дать ВДВ средство борьбы с танками, которого ему так не хватало во время Второй мировой войны.
Позже, в 1961 году, появился преемник АСУ-57, более тяжелый АСУ-85. В то время как АСУ-57 весил всего три тонны, АСУ-85 имел вес 14 тонн, что сделало его самой крупной авиатранспортабельной бронетехникой, разработанной до того времени. Этот дополнительный вес позволял разместить большую противотанковую пушку и больше брони, что делало ASU-85 значительно улучшенной системой вооружения. В то время как введение в серию штурмовых орудий АСУ несомненно увеличило огневую мощь советских воздушно-десантные войск, эти машины не смогли решить фундаментальных проблем ВДВ. Во-первых, штурмовые орудия не сделали ничего, чтобы уменьшить уязвимость советских десантников к воздействию ядерной или химической среды или увеличить их мобильность на земле. Во-вторых, возросшая огневая мощь, придаваемая воздушно-десантным дивизиям их орудиями АСУ, едва поспевала за улучшенными возможностями регулярных пехотных дивизий. В то время как советские воздушно-десантные дивизии получали по 18 штурмовых орудий, американские пехотные дивизии получали батальоны бронетранспортеров и вертолетов.
Ответ ВДВ на эти нерешенные проблемы был одновременно радикальным и уникальным. Она включала преобразование пехотных дивизий ВДВ в полностью механизированные воздушно-десантные части, которые теоретически ничем не отличались от обычных армейских частей. В качестве своего краеугольного камня новые воздушно-десантные механизированные дивизии ВДВ приобрели первую и единственную в мире воздушно-десантную боевую машину пехоты. Эта машина, получившая обозначение БМД, втиснула все возможности самой современной 14-тонной армейской боевой машины пехоты БМП в компактную 7-тонную установку, которая может доставляться на парашюте, таким образом, БМД устойчива к воздействию ядерной, биологической или химически загрязненной среды и оснащена 73-мм пушкой низкого баллистики и противотанковыми управляемыми ракетами АТ-3 “Саггер”.
Разработка, развертывание и применение БМД были крупными техническими и промышленными достижениями. Одной из трудностей, возникших при разработке этой машины, было снижение веса БМД до такой степени, чтобы ее можно было сбросить с самолета. В то время как у боевых машин пехоты обычно вес составлял от 14 до 29 тонн, у БМД он не мог превышать семи, что было достижимо только благодаря множеству энергосберегающих инженерных решений, таких как внедрение уникальной системы переменной подвески. Помимо того, что БМД была легкой, она также должна была быть легкой в массовом производстве. Потребность ВДВ в БМД превышала потребности многих крупных держав в их основных боевых машинах пехоты, что требовало примерно 2500 таких машин для удовлетворения своих потребностей. После того, как все эти проблемы были решены, офицеры-десантники оправданно утверждали, что БМД исправила трудности, связанные с постоянной нехваткой огневой мощи воздушно-десантных войск. Как гласила одна из статей 1976 года, “боевая машина десанта [БМД] существенно повысила тактические возможности подразделения; ее огневая мощь и маневренность были увеличены, что позволило им наносить решающий внезапный удар, завершив уничтожение противника до того, как он смог оказать организованное сопротивление.”
В дополнение к разработке и производству штурмовых орудий АСУ и боевых машин десанта, БМД, ВДВ разработало инновационные процедуры доставки десантников и их транспортных средств к месту назначения. В этом контексте новые тактики и процедуры были написаны, проверены и усовершенствованы с помощью серии щедрых учений и экспериментов.
Например, советская военная операция "Днепр" 1967 года стала свидетелем крупнейшего в мире прыжка в воздушном бою со времен арнемской операции 1944 года и первой операции, включавшей доставку значительных бронетанковых сил по воздуху. Во время воздушно-десантного компонента маневров "Днепр" в воздушно-десантном штурме участвовали все 8000 бойцов 76-й гвардейской Черниговской воздушно-десантной дивизии.
После того, как разведывательные патрули закрепились в зонах высадки, первыми элементами воздушно-десантной дивизии, которые коснулись земли, были противотанковые роты с их штурмовыми орудиями АСУ-57. Эти легкие машины доставлялись на парашютах к месту назначения на грузовых поддонах, оснащенных уникальными системами с реактивной тягой, предназначенными для замедления их спуска. Вслед за этим прыгнули и остальные десантники дивизии. Наконец, воздушно-десантная часть операции “Днепр” завершилась высадкой более тяжелых штурмовых орудий АСУ-85 транспортным самолетом Ан-12 "Cub".
Во многих отношениях операция "Днепр" продемонстрировала растущую способность ВДВ доставлять бронетехнику по воздуху и интегрировать ее в более широкую схему операций. Хотя во время учений "Днепр" имелись только штурмовые орудия АСУ, дальнейшие учения и эксперименты были проведены, как только БМД начали поступать в боевые части. Фактически, начиная с 1968 года, ВДВ запустили проекты "Кентавр" и "Реактавр" с целью разработки техники сбрасывания БМД с экипажами внутри.
В то время как парашютная доставка бронетехники приводит к неизбежным задержкам, поскольку транспортные средства и экипажи транспортных средств приземляются далеко друг от друга, цель этих проектов состояла в том, чтобы изобрести методы, с помощью которых бронетехника может быть сброшена как заправленная топливом, так и с экипажем, и поэтому готова к немедленному запуску и действию. После семи лет разработки и многих мучительных экспериментов ВДВ развернули материальную базу и ввели стандартные рабочие процедуры, необходимые для сбрасывания экипажей БМД. Таким образом, к 1970-м годам появление десантных штурмовых орудий АСУ и боевых машин пехоты БМД превратило ВДВ из легкопехотной организации в механизированные воздушно-десантные силы, каких мир никогда не видел. В то же время передовые парашютные технологии позволили советским воздушно-десантным войскам развернуть эти силы на парашютах в удивительно короткие сроки. В создании этих воздушно-десантных механизированных сил ВДВ демонстрировали новаторский дух наравне с тем, что они демонстрировали в 1930-х годах.
Однако изобретательность ВДВ в расширении возможностей воздушно-десантных войск не должна заслонять вопрос о том, были ли вообще осуществимы крупномасштабные воздушно-десантные операции в случае войны. Во-первых, создание ВДВ воздушно-десантных механизированных сил геометрически увеличило трудности переброски воздушно-десантной дивизии в зону ее высадки. Имея почти 400 единиц бронетехники в каждой, воздушно-десантные дивизии ВДВ в 1970 году требовали в три раза больше подъемной силы, чем в 1950-х годах. В конкретных терминах это означало, что все они были вооружены бронетехникой. Советский воздушный флот — военный или гражданский — мог сбросить на цель только одну воздушно-десантную дивизию.
Даже если бы Советский Союз использовал свои воздушные средства таким образом, нет никакой уверенности в том, что ВДВ удалось бы сбросить дивизию на цель. Поскольку наземная противовоздушная оборона продолжала развиваться и усиливаться на протяжении всей Холодной войны, большое количество громоздких машин, связанных с воздушными операциями, было бы остро уязвимо для ракет класса "земля-воздух" и артиллерийских систем с радарным наведением.
Несмотря на отсутствие информации о том, что ВДВ думали об этой угрозе, страны НАТО неизменно приходили к выводу, что воздушно-десантные операции были невозможны в условиях высокой угрозы. Как и германский генерал-майор Г. Бернхард отмечал в 1989 году: “парашютная атака может иметь место только в ходе операции низкой интенсивности.” В том же духе испанская парашютно-десантная бригада пришла к выводу, что “парашютные операции уязвимы для вражеских самолетов и средств ПВО даже в условиях превосходства в воздухе”. Действительно, соображения такого рода привели к отказу от предполагаемых боевых прыжков в Персидском заливе и Боснии. В этом контексте представляется сомнительным, чтобы достаточное количество советских транспортных самолетов проникло в интегрированную сеть ПВО НАТО. Наконец, даже если ВДВ удалось создать воздушно-десантный плацдарм в тылу НАТО, ее способность защищать эту зону сомнительна. Ограничения по весу, наложенные на штурмовые орудия ВДВ и боевые машины пехоты требованием их подъема по воздуху, означали, что эти машины были гораздо менее боеспособны, чем их аналоги в механизированных и бронетанковых дивизиях НАТО. В этом контексте небольшие советские АСУ-85 будут противопоставлены танкам НАТО весом от 36 до 55 тонн, а 7-тонные БМД столкнутся с «Брэдли», «Уорриорами» и «Мардерами» весом от 23 до 29 тонн. Вооружение и броня десантируемых машин неизбежно окажутся недостаточными по сравнению с их более тяжелыми наземными аналогами.
Неспособные сбросить более одной дивизии и, вероятно, неспособные проникнуть в воздушное пространство НАТО, советские воздушно-десантные операции, вероятно, были еще менее осуществимы в 1970-х и 1980-х годах, чем до создания ВДВ механизированных Воздушно-десантных дивизий. На самом деле, яркими инновациями в ВДВ решалась только узкая проблема придания воздушно-десантным войскам большей огневой мощи, но игнорировался более широкий вопрос о том, возможны ли вообще массовые десантирования в боевых условиях. В этом контексте институциональная автономия, предоставленная ВДВ, порождала своего рода ограниченную рациональность, при которой сила и изобретательность воздушно-десантных войск были максимизированы, но трансцендентный вопрос о том, какую роль эти силы будут играть, оставался неисследованным. Таким образом, воздушно-десантные войска, как несостоявшаяся инновация, были не только способны продолжать свою деятельность, но и инновационно реализовывать свою организационную сущность, что дорого обошлось Советскому Союзу и остальным его вооруженным силам.