Падение "Морского Короля". Глава 3
Те из нас, кто был женат, хранили собранные рюкзаки в «гостевых» комнатах в общежитии для одиноких парней и забирали по дороге на склады эскадрона, где они были должны централизованно отправиться для дальнейшей погрузки в Бриз-Нортон. Затем мы провели остаток утра, помогая упаковывать тонны снаряжения эскадрона, включая пайки, парашюты и гору тяжелого оборудования связи, которые мы брали с собой на каждое учение на уровне подразделений. Наше оружие было также взято из арсенала и упаковано в брезентовые чехлы, чтобы его можно было отправить с нами на самолете.
Это был хорошо отлаженный процесс, и, независимо от нашего звания или статуса, мы все помогали под руководством сержанта-квартирмейстера эскадрона Грэма Коллинза. Изначально он был Королевским фузилером и лондонцем: столица была одним из мест вербовки его родного полка. Грэм прошел отбор несколько лет назад, но выполнял ту же работу на складе, которая спровоцировала меня покинуть Глостерширский полк. Разница заключалась в том, что он делал это в полку и имел боевой опыт в ходе операции «Шторм».
Его способный помощник кладовщика был в равной степени доволен своей участью, хотя Уолли Уолпол не имел права носить эмблему, и носил на своем берете песочного цвета прежнюю эмблему своей «родной» части. У Уолли было открытое, честное лицо, и он был столь же непритязателен, сколь и недвусмыслен. Он подал заявление на перевод в САС в качестве младшего капрала на вспомогательной должности, что означало, что ему не нужно было проходить отбор. Его обязанности были чисто административными, и от него не ожидали бы непосредственного участия в боевых операциях, хотя он остался бы с нами, если бы нам удалось отправиться на юг с Оперативной группой, чтобы помочь Грэму обеспечить наши тыловые функции. Хотя Уолли не носил эмблемы, его искренне приняли как одного из членов эскадрона, и ценили за ту важную роль, которую он сыграл. Его также приняли, потому что он был хорошим парнем, заботился о нас и усердно вливался в коллектив. У его работы не было больших перспектив продвижения по службе, но он ее любил, просто хотел быть с эскадроном и был так же взволнован тем, что могло произойти, как и мы.
К обеду снаряжение было упаковано, и мы все увидели по телевизору сводки новостей, о больших аргентинских бронетранспортерах, разъезжающих взад и вперед по улицам Порт-Стэнли на Фолклендских островах, с сидящими на них солдатами-«арджи», изображающими букву «V» в знак победы. Мы также видели картины гарнизона Королевской морской пехоты, лежащих ничком на земле, с руками за головой, в то время как их захватчики стояли над ними с лицами, вымазанными камуфляжным кремом.
- Бедняги, - сказал Бинси, когда мы заваривали чай в «гостевой» комнате.
- Не похоже, чтобы у «сапогов» был шанс.
- Чем скорее мы спустимся туда и разберемся с этими ублюдками, тем лучше, - ответил Бильбо, имея ввиду солдат спецназа аргентинцев в черных шапочках, которых снимали на видео во время конвоирования каждого морского пехотинца.
- Да, - сказал Джеймс, - Нам надо взяться за них с огоньком. Но я просто не представляю, как мы сможем добраться туда вовремя. Фолклендские острова находятся в тысячах миль отсюда и политики будут отчаянно пытаться избежать того, чтобы дело дошло до драки.
- Тогда давайте просто надеяться, что мы двинемся в путь, - ответил я, наполовину думая о видео, которое мы смотрели по телевизору, а наполовину о приеме, с которым я, вероятно, столкнусь когда пойду домой, чтобы собрать остальное свое снаряжение и сказать Лиз, что мы чуть позже в тот же день отправляемся в Бриз.
Лиз была единственным человеком, которого все это совершенно не воодушевляло. Она была еще сильно возмущена, когда я закончил со складом и вернулся в нашу квартиру после полудня. И то, что она узнала, что я вернулся лишь затем, чтобы собрать последние личные вещи, так как автобусы, доставляющие нас в Бриз-Нортон, должны были отправляться из лагеря в тот же день, не слишком помогло. Я пошел в нашу спальню и бросил несколько вещей в большой десантный баул, прежде чем спуститься вниз, чтобы пережить трудное прощание.
Справедливости ради, Лиз медленно осознавала важность происходящего, и то, что нам возможно придется сражаться, чтобы вернуть Фолклендские острова. Драгоценная жизнь, которую мы планировали провести вместе, возможно, была разрушена событиями за 8000 миль от нас, но именно потеря драгоценного и столь необходимого времени вместе, была главным в ее сознании.
Она сидела на кухне с чашкой кофе в руках.
- Я говорила с мамой, - сказала она тихим, несчастным голосом. – Она сказала, что ты, возможно, отправляешься на войну.
Ее мать была образцом здравого смысла.
- Да, любимая, возможно, - ответил я так мягко, как только мог, и вслед за этим попытался придать себе некоторую уверенность.
- Но все это может закончиться ничем.
Лиз немного смягчилась и посмотрела на меня своими темно-карими глазами, на мгновение притупив неловкость между нами. Я испытал чувство тоски и вины, но был раздираем необходимостью двигаться дальше.
-Что же, любимая, мне лучше поторопиться. Автобус отправляется через полчаса.
В ее голосе снова появились нотки обиды и разочарования. Я поднял свою сумку с пола кухни и коротко поцеловал ее в губы.
- Хорошо любимая, тогда я пошел.
- Я буду, и я люблю тебя, - ответил я.
Последовала пауза, а потом она сказала:
Я повернулся и вышел в прихожую, открыл дверь и захлопнул ее за собой.
Зажатый между беспокоящейся женой и моим энтузиазмом, по поводу того, что может быть впереди, я испытал облегчение, оставив позади домашнюю неловкость. Час спустя, я сел в серо-голубой автобус.
Я нашел место у окна и Бильбо сел рядом со мной.
- Как тебе уход из дома, приятель? – спросил я.
- По правде сказать, довольно дерьмово, - ответил Бильбо. – На следующий неделе у моего мальчика четвертый день рождения, и мне было больно говорить ему, что меня там не будет. Как Лиз? Разозлилась?
- Ага. Совершенно не впечатлена, - сказал я. – Хотя скорее всего, мы вернемся сюда через день или два. Ты сможешь отпраздновать день рождения своего мальчика, а я получу нагоняй от Лиз.
- По крайней мере, мы едем в автобусе. Если это все-таки начнется, Рой будет в ярости, - сказал Бильбо.
Рой был на курсе горных проводников в немецких Альпах. Многие парни, которые были далеко от полка, попытались вернуться в Херефорд, как только услышали о кризисе. Кому-то это удалось, а кому-то нет, в том числе и Рою.
На деревьях еще не распустилась листва, когда мы выехали из Стирлинг-Лайнс, свернули на Олд-Росс-Роуд и направились в Оксфордшир, к базе КВВС Бриз-Нортон. Когда мы оставили позади Херефорд, я заметил, что боярышник в живой изгороди покрылся голубыми пятнами, солнце еще стояло высоко в ясном голубом небе, и меня наполнило чувство перспективы и цели.
Мой оптимизм был почти разрушен диспетчерами Королевских ВВС, когда мы прибыли в Бриз. Пассажирский самолет VC-10 ждал на взлетно-посадочной полосе, чтобы доставить личный состав, предупрежденный о возможных операциях в Южной Атлантике, на перевалочный пункт, который находился в процессе создания на острове Вознесения. Проблема заключалась в том, что эскадрона «D» не было в списке. Последовала оживленная дискуссия между экипажем и нашей командной группой, известной как «головной навес». Пока они договаривались о нашем проезде, остальные из нас заняли места в том, что сошло за зону прилета и вылета, чтобы дождаться результата.
Через большие здания аэровокзала, мы наблюдали, как из другого VC-10 извергаются тела Королевской морской пехоты. Они гурьбой спустились по ступенькам самолета, и начали выстраиваться в ряд с тем местом, где мы сидели.
- Гляньте на эту кучу, - сказал Бинси, когда морские пехотинцы вошли в терминал.
– Должно быть это те самые «сапоги», которых мы видели по телевизору, - сказал Джеймс.
Он был прав. Морские пехотинцы были бойцами Военно-морской партии 8901, которые были захвачены в плен на Фолклендских островах и в Южной Джорджии и были возвращены Аргентиной через Уругвай.
- Бедные ублюдки, они выглядят измотанными, но похоже, они устроили довольно хорошую драку и разбили нос аргентинцам, - предположил Бинси.
- Чертовски хорошая работа, Королевские, - сказал Бильбо, когда морские пехотинцы начали собираться у одной стороны терминала.
Они действительно были подавленной и мрачной на вид компанией. Но они оказали короткое, но жестокое сопротивление превосходящим силам противника. На Фолклендских островах основные силы «Королевских» убили и ранили несколько аргентинских захватчиков и захватили бронированную машину-амфибию. На Южной Джорджии небольшой отряд морской пехоты под командованием лейтенанта по имени Кит Миллс сбил вертолет «Пума» с десантом и едва не потопил ПТУР аргентинский военный корабль, что, по нашему мнению, было довольно неплохо.
Прошло совсем немного времени, прежде чем нам сказали взять наши вещи и приготовиться к посадке в самолет. «Головной навес» выиграл их спор с Королевскими ВВС. Мы подозревали, что влияние в высших эшелонах власти и завуалированная угроза его использования, возобладалми над бюрократией.
Мы поднялись на борт VC-10, когда сопровождавший нас груз с припасами, снаряжением, оружием и боеприпасами был погружен в трюм самолета. Каждому из нас выдали белую картонную коробку, в которой было несколько тонких, тощих на вид сэндвичей с вездесущим рыбным паштетом, а также банка колы и пакет чипсов, на которых были названия марок, о которых никто никогда не слышал. Не поддающийся описанию упакованный ланч был признаком того, что мы были приняты системой Королевских ВВС и наше путешествие на юг вот-вот начнется.
Вскоре VC-10 вырулил на взлетно-посадочную полосу. Двигатели набрали мощность, готовясь к взлету. Мы почувствовали, как отпустили тормоза, и самолет ускорился по взлетно-посадочной полосе, прежде чем подняться в небо, когда солнце начало опускаться к горизонту на западе.
Позади мы оставили страну, возмущенную коллективным чувством национального унижения и негодования, а также публичным требованием действий, которые, казалось, Маргарет Тэтчер была полна решимости осуществить. По мере того, как мы набирали высоту, военные базы, склады снабжения и порты по всей стране, собирали корабли и все больше людей и техники, чтобы следовать за нами.
Хотя исход все еще вызывал сомнения, в отличие от некоторых более необязательных конфликтов, в которых участвовала Великобритания с начала этого столетия, причина войны казалось очевидной. Британский суверенитет был нарушен вооруженным агрессором, который был осужден международным сообществом. Но в то же время, очевидная праведность дела едва ли имела значение. Именно перспектива быть испытанным в бою больше всего занимала наши умы, и каждый боец эскадрона «D» хотел пройти это испытание.