Падение "Морского Короля". Глава 7
Теплое солнце, нежный бриз и ласковые тропические моря остались позади. Постоянно усиливающиеся ветры, сильная накатывающая зыбь и волны с белыми барашками, приветствовали наше приближение к водам Южной Атлантики, известным как «Ревущие сороковые». Температура начала падать, и ясное голубое небо сменилось удушающей серой перспективой. Перейдя на военный корабль, готовящийся к операции, мы также попали в среду, которая была нам так же чужда, как и окружавшая его неумолимая погода. Было также отчетливое ощущение, что на нашем пути вот-вот появится конкретная задача.
С водоизмещением почти 7000 тонн и длиной более 150 метров, корабль Ее Величества «Антрим» был одним из старейших эсминцев класса «Кантри» военно-морского флота. Вооруженный двумя 4,5-дюймовыми спаренными орудиями в башне, установленной в носовой части, и множеством противокорабельных и зенитных ракет, он был грозным боевым кораблем. С его экипажем в 450 человек и будучи спроектированным для ведения боевых действий, он имел мало места для размещения большей половины эскадрона солдат специального назначения. Лучшее, что там имелось, это «горячие койки» младших старшин военно-морского флота в их кубриках. Когда освобождалось место на двухъярусной шконке, вы забирались на него; когда предыдущий жилец возвращался с четырехчасовой вахты, вас будили, вы вставали и отправлялись на поиски другого свободного места на койке, если таковое имелось.
Расположение спальных мест было нам так же незнакомо, как и язык, и система связи, используемые для управления кораблем. «Мателоты» и «Джеки» были военно-морскими рангами, туалеты были известны как «гальюны», кружка чая или кофе была «влагой», а не «заваркой», «все наверх» означало всех, и если вам сказали идти к миделю, вы должны были знать, куда именно идти и что это не «ют». Корабельные гребные винты назывались «винтами», а еда - «жратвой», а не армейским эквивалентом «хавчик». Все было «казенным» (производное от «казначея»), что означало, что оно принадлежало военно-морскому флоту, и указания экипажу передавались через трансляцию в серии кратких сообщений, называемых «дудка». Они были эквивалентом старых армейских сигналов горна, которые были заменены были современной системой внутренней связи по трансляции. Каждая передача начиналась с объявления: «Слушать всем. Слушать всем». А затем следовало был что-то вроде: «Верхней части корабля собраться на флаг-палубе в 18.00».
- Что это значит, во имя Христа? - спросил я.
- Без понятия, - последовал ответ Бинси. - С таким же успехом можно разговаривать на марсианском.
Чужеродности среды не помогал и тот факт, что нам пришлось привыкать работать по «зулусскому» времени, что означало, несмотря на четырехчасовую разницу с местным временем, что все часы были выставлены по времени меридиана Гринвича. Это означало, что каждое подразделение Оперативной группы использовало то же время, что и в Великобритании, в штабах в Нортвуде и Херефорде. В результате мы вставали в 02.00 и обедали около 08.00. Я подозреваю, что остальная часть эскадрона, разбросанная по всей флотилии, была в таком же замешательстве, как и мы, но ясность была не за горами.
В первую ночь на борту эсминца Джон Гамильтон попросил Фила собрать отряд и проинформировал нас о том, что происходит.
- Итак ребята, - начал он, - вот что мы имеем.
Джон сделал паузу и кивнул в сторону Фила, прежде чем продолжать.
- Теперь мы являемся частью небольшой военно-морской оперативной группы, которая была отделена от основной оперативной группы и получила приказ двигаться дальше на юг, в Атлантику, встретиться с «Эндурансом» и отбить Южную Джорджию.
Черт возьми, подумал я про себя. Этого я не предвидел. Я думал, мы идем на Фолклендские острова.
- Отряд находится под общим командованием командира «Антрима», капитана Брайана Янга, и включает в себя фрегат «тип 12» «Плимут» и корабль вспомогательного флота «Тайдспринг», на борту которого находится основная часть роты «М» из 42-го коммандо. Наряду с «сапогами», эскадрон «D» и несколько патрулей SBS входят в состав сухопутного компонента, которым командует майор морской пехоты по имени Гай Шеридан. Операция называется «Операция Параквет».
- Это довольно небольшие сухопутные силы, - заметил Сид.
- Да, я знаю, - сказал Джон, но я думаю, именно поэтому начальство на родине стремилось привлечь нас к участию, и Янг и Шеридан сказали боссу, что наличие шестидесяти с лишним дополнительных парней из эскадрона — это долгожданный прирост численности.
- Параквет, - размышлял Бинси, - звучит как какая-то форма средства от сорняков.
Он думал о хорошо известной марке гербицида под названием «Паракват».
- Вообще-то, это вариант написания «Паракит», то есть попугайчик, - сказал Джеймс с легкой усмешкой.
- Что бы это ни было, для меня это звучит чертовски глупо, - фыркнул в ответ Бинси.
В том, как британские военные выбирают кодовые имена для своих операций, нет никакой логики, кроме того, что им присваиваются случайные имена, которые не будут рисковать раскрыть характер их намерений. Неудивительно, что чувство несуразности, которое сильно распространено среди младших чинов военного личного состава, привело к тому, что название токсичного химического вещества стало предпочтительным выбором для предприятия, к которому мы собирались приступить. Однако сама операция преследовала более серьезную цель и была задумана на фоне интенсивной дипломатической активности.
Возвращение Южной Джорджии продемонстрировало бы ранний успех, и правительство Тэтчер, также видело преимущество получения рычагов влияния на переговорах с Аргентиной при посредничестве американцев путем быстрой победы. Но это также означало, что операция «Параквет» вступала в силу с оговорками. Остров должен был быть взят с минимальными силами, обе стороны должны были понести минимальные потери, и должен был быть причинен очень незначительный сопутствующий ущерб. Термин «минимальный» был также применим к имеющимся разведданным об аргентинских войсках и оборонительных сооружениях на острове. Это также относилось и к ресурсам, выделяемым на проведение операции.
Что мы знали о противнике, так это то, что 2 апреля небольшая группа аргентинских морских пехотинцев заняла заброшенную китобойную станцию в Лейт-харбор на Южной Джорджии в поддержку сборщиков металлолома, которые незаконно высадились там в марте. На следующий день, лейтенант Кит Миллс и его двадцать два королевских морских пехотинцы отважно оборонялись в Грютвике от вдвое больших сил противника, поддерживаемых вертолетами и корветом военно-морского флота.
Джон передал то немногое, что ему сообщили о нашем потенциальном противнике.
- Аргентинские корабли военно-морского флота были выведены, но предполагается, что их войска в Лейте и Гритвикене все еще находятся там, что указывает на то, что там может находится от семидесяти до ста аргентинских военнослужащих. Чего мы не знаем, так это того, были ли они усилены, или какие занимают оборонительные позиции. Похоже, наша роль может заключаться в том, чтобы выяснить это и либо разобраться с тем, что мы обнаружим, либо подать сигнал остальным сухопутным войскам.
- Выглядит как операция с наблюдательным постом, - вмешался Фил. - Звучит заманчиво.
- Да, но добраться до Южной Джорджии — это то, над чем нам нужно поработать. И похоже, местность там, куда мы направляемся, довольно сложная, - ответил Джон.
С ротой «М», SBS и эскадроном «D» мы могли сформировать боевой отряд численностью около 250 человек, подкрепленный огнем корабельной артиллерии с «Антрима» и «Плимута», при поддержке двух транспортных вертолетов «Уэссекс» Mk.V на борту «Тайдспринг», противолодочного вертолета «Уэссекс» Mk. III эсминца «Антрим», и трех гораздо меньших вертолетов «Уосп» с «Плимут» и «Эндуранс». Если войска аргентинцев на Южной Джорджии не были усилены, то мы превосходили их в численности, но не намного, и у них было бы преимущество обороны. Как показали королевские морские пехотинцы, сбив аргентинский вертолет «Пума» и продырявив корвет из безоткатного противотанкового орудия во время обороны Гритвикена, войска, атакующие с вертолетов при поддержке кораблей военно-морского флота, были уязвимы для хорошо окопавшегося и решительного противника, каким бы малочисленным он ни был. Поэтому стало крайне важно, чтобы мы подтвердили тип, численность и дислокацию любых войск, с которыми мы столкнемся, прежде чем можно будет принимать решение о каком-либо плане атаки.
Между Делвесом, Шериданом и Янгом была достигнута договоренность о том, что SBS проведет скрытую разведку сосредоточения расположения аргентинцев в Гритвикене, а мы сосредоточимся на подтверждении их присутствия в районе Лейта. Ключевой вопрос, который оставался нерешенным, заключался в том, как незамеченными попасть на остров. Пока мы сидели на корточках, на нижних палубах корабля, греясь по возможности, и пытались привыкнуть к ухудшающейся погоде, Седрик и остальные члены командного триумвирата оперативной группы «Параквет» начали строить свои планы в адмиральском салоне на «Антриме», который был выделен для выполнения этой задачи.
Задача обещала быть нелегкой. Расположенный чуть более чем в 800 милях от Фолклендских островов и чуть больше, чем на такое же расстояние от внешних границ Полярного круга, остров Южная Джорджия представляет собой суровое отдаленное место. Необитаемый, за исключением команды из двадцати или около того ученых Британской антарктической службы в Кинг-Эдвард-Пойнт близ Гритвикена, колоний королевских пингвинов и морских львов, это неумолимое место с экстремальным рельефом и погодой. Часто обдуваемый Ревущими сороковыми на севере, и окатываемый арктическими штормами на юге, это край крутых неприступных гор, ледяных расщелин и снежных метелей, гонимых непредсказумыми катабатическими осенними ветрами, которые могут обрушиваться со склонов его хребтов и вершин со скоростью урагана. Большинство потенциальных мест проникновения находилось недалеко от бухт и фьордов острова, которые были заняты давно заброшенными китобойным станциями, в таких местах как Гритвикен и Лейт. Но это были очевидные места для высадки, и бдительному противнику их было легко заметить.
Это было затруднение, которое будет в ближайшие дни занимать наших командиров. Но, по правде говоря, мы мало видели командную группу и имели лишь общее представление об оперативных намерениях. Вместо этого бы были заняты приспосабливанием к нашей чуждой обстановке на нижней палубе, состоящей из леса запутанной терминологии, морской практики и воздействия все более ухудшающейся погоды. Хождение по прямой линии ушло в прошлое, поднимающаяся зыбь и разбивающиеся о корпус волны били и били по кораблю, превращая перемещение по проходу в движение зигзагом. Если мы находили свободное место на койке, нам приходилось учиться спать в заклиненном положении, прижимаясь руками и ногами к креплениям, чтобы не вылететь из нее при сильном крене корабля.
К счастью, я не страдал от морской болезни, в отличие от других. Я часто натыкался на Бинси, стонущего на койке, когда он не направлялся в гальюн, чтобы его вырвало.
- Приятель, я в полной жопе, и я ничего не могу проглотить.
Это все что он мог сказать, прежде чем пошатываясь, отправился выблевывать то немногое, что у него оставалось в желудке.
Даже некоторые из команды «Антрима» страдали, и им также приходилось приспосабливаться к нашему присутствию. Мы для них были группой анонимных лиц, соревнующихся за место на борту. Наше снаряжение было разбросано по коридорам корабля, в кают-компании и на камбузе. Груды ящиков с боеприпасами, вместе с укладками 66-мм противотанковых гранатометов, гранат и минометных мин, усеивали все мыслимые уголки и щели, опасно передвигаясь, если не были надежно закреплены.
Как и остальному экипажу корабля, нам выдали толстые белые хлопчатобумажные противопожарные капюшоны и перчатки, чтобы защитить наши лица и руки от ожогов при взрыве и пожаре, если в корабль попадет торпеда или ракета противника. Нам приходилось повсюду их носить с собой, что казалось немного сюрреалистичным, учитывая, что мы были солдатами и еще не начали войну. Продуваемые штормом, в тесноте и неуюте, мы начали привыкать к непрерывному движению и ограничениям нашего нового мира, когда нам сообщили, что 19-й отряд перейдет на другой корабль.
С запасом продовольствия всего на два дня, корабль Ее Величества «Эндуранс» вышел на рандеву 14 апреля. С момента переброски группы морских пехотинцев Миллса в Южную Джорджию, незадолго до вторжения, он оставался поблизости, спрятавшись среди больших столовых айсбергов, пытаясь получить разведданные об действиях Аргентины на островах. На его борт переправлялся Горный отряд, чтобы использовать эту информацию в рамках подготовки к возможной высадке с корабля для проведения разведки позиций противника в Лейте. Как он оставался незамеченным, было выше моего понимания.
Известный как «Красная слива», из-за своего ярко-красного корпуса, он должен был выделяться среди льда и белых заснеженных гор береговой линии, как бельмо на глазу. Все остальные корабли Королевского военно-морского флота были выкрашены в тускло серый шаровый цвет, но «Эндуранс» был совершенно другим кораблем, как по назначению, так и по характеру. Купленный у датской судоходной компании из-за его ледостойкого корпуса и оснащенный парой пушек «Эрликон» и двумя вертолетами «Уосп», «Эндуранс» был единственным военно-морским стационером в Южной Атлантике до начала кризиса. Заявление правительства о том, что он будет выведен из этого района в конце года и не будет заменен, было воспринято Аргентиной как отсутствие заинтересованности Великобритании в Фолклендских островах. Следовательно, это стало основным толчком к их решению о вторжении.
Несмотря на вдвое меньшие размеры и водоизмещение чем у эсминца, «Эндуранс» обладал большим пространством для размещения пассажиров. Его гидрографическая команда из восьми человек была оставлена в Стэнли, чтобы высвободить место для транспортировки усиленного отряда морской пехоты Миллса из двадцати двух «сапог» в Гритвикен. Поскольку оба подразделения были впоследствии захвачены в плен, это означало, что мы могли занять их высвободившиеся помещения. Однако, в итоге нас с Сидом разместили на армейских раскладушках в канатном ящике в носовой части, и поскольку ему не хватало глубокого устойчивого киля военного корабля, мы из-за этого страдали.
Каждый раз, когда нос погружался в впадину большой волны, мы ехали на наших походных койках по настилу из стальных плит. Когда он поднимался, мы возвращались на прежнее место, что дало уникальный опыт сна.
Также была разница в отношении на «Эндурансе» по сравнению с «Антримом». Соблюдая в целом распорядок и традиции КВМФ, экипаж «Эндуранс», казалось, был более расслаблен в их применении. Это означало, что нас не беспокоила мелкая тирания постоянно транслируемых бессмысленных инструкций, и нам не нужно было постоянно спрашивать команду, что они означают и чего от нас ожидают. Единственное условие состояло в том, что мы ни в коем случае не должны были подниматься и находиться на главной палубе, что казалось разумным приказом. поскольку были высоки шансы быть смытым за борт. В то время, как мы держались особняком, оставались под палубой, чистили оружие и гадали, когда закончится морская агония нашего заточения в стальных гробах, Джон Гамильтон был на мостике, рассматривая варианты того, как мы могли бы незамеченными добраться до Южной Джорджии.
Джон изучал карты и схемы вместе с капитаном третьего ранга Эндрю Локеттом. Как гидрограф и метеоролог «Эндуранс», он был экспертом о водах, окружающих Южную Джорджию и преобладающих там погодных условиях.
- А как насчет высадки на парашютах? - спросил Джон.
- Это абсолютно исключено, - ответил Локетт. - Вы говорите, что ветер выше 15 узлов делает прыжки опасными? Ну, вы должны понимать, что катабатические ветры в горах могут достигать 100 миль в час. Если вы не сломаете шею при посадке, вас унесет на много миль в сторону от любой зоны высадки.
- А что насчет того, чтобы посадить вертолеты на один из ледников?
- Может быть, это менее опасно, чем прыгать с парашютом, но вертолеты по своей природе нестабильны при ветре там, наверху, и я бы тоже не советовал этого делать.
Он восхищался отвагой Джона, но опытный морской офицер чувствовал, что молодой капитан САС был немного наивен, когда дело доходило до оценки преобладающих погодных условий дикой природы.
Как отряд, мы были на удивление не осведомлены ни о каких деталях того, что могло произойти. Как часто говорил Бинси, мы были «грибами: жили в темноте и питались дерьмом».
Единственное, что казалось несомненным, так это, что мы отправимся туда, где будет холодно, так как нам выдали белые камуфляжные комбинезоны и собирались предложить дополнительное арктическое снаряжение.
В марте «Эндуранс» подобрал экспедиционную группу объединенных родов войск, которая только что завершила четырехмесячную вылазку по острову. Подобранные до того, как произошло вторжение, и отправленные обратно в Великобританию, участники экспедиции оставили кучу своего снаряжения на борту корабля. Нам предложили подобрать себе что-нибудь полезное. Мы выбрали несколько старых волокуш из стекловолокна и несколько веревок. Некоторые парни нашли дополнительную пару варежек, а также несколько отороченных мехом парок с капюшоном и пару горных ботинок на жесткой подошве, но больше ничего не было. Другие полезные вещи, такие как снегоступы и лыжи, либо не входили в инвентарь экспедиции, либо были взяты с собой, когда они вернулись в Великобританию.
Получив скромное дополнение к нашему собственному снаряжению, мы снова были доставлены на «Антрим» на вертолете. Места на эсминце не убавилось, так как мы поменялись местами с 16-м отрядом, что свидетельствовало о том, что использование их специальных возможностей в прыжках с парашютом было исключено как способ высадки на остров.
За три дня, что мы отсутствовали на «Эндуранс», на «Атриме» продвинулось вперед планирование. Принимая пищу в маленькой ячейке планирования, и спя, развалившись на стуле, Седрик редко выходил из адмиральского салона на корабле, поскольку он боролся с проблемой отправки своих патрулей на остров для разведки Лейта. Он хотел, чтобы Горный отряд вернулся на «Атрим», так как ему были нужны наши специальные навыки для единственного варианта, который он смог найти, чтобы доставить нас на остров.
Любая зона высадки должна была находится достаточно далеко от района цели, чтобы патрули могли быть заброшены незамеченными при дневном свете. Из-за особенностей местности и погоды полеты ночью были невозможны, и необходимо было избегать риска того, что вертолеты услышат или заметят. Та информация, которую можно было получить из скудного охвата карты, ограниченной аэрофотосъемки и местных знаний, почерпнутых на «Эндуранс» предполагала, что там может быть одно место. Однако, это было рискованно, и были и другие, которые настоятельно советовали этого не делать.