Бернард Фолл. Улица без радости. Операция "Камарг"
Улица без радости
В течении многих лет коммуникации вдоль центрального Аннама подвергались нападениям коммунистов на шоссе №1, главную артерию побережья с севера на юг. Главным источником неприятностей была цепочка сильно укрепленных деревень вдоль линии песчаных дюн и солончаков, протянувшихся от Хюэ до Куангчи. К 1953 году французское верховное командование собрало в этом районе достаточные резервы, чтобы попытаться устранить угрозу раз и навсегда. Потери, тем временем, были тяжелыми; один французский конвой за другим, проходившие по шоссе были либо обстреляны, либо попали в засаду одетых в черное пехотинцев 95-го полка Вьетминь, закаленного в боях регулярного подразделения коммунистов, проникших в тыл французам. Это побудило французских солдат, с присущим всем солдатам черным юмором, окрестить этот участок шоссе №1 «La rue sans joie», или, по-английски, «Улицей без радости».
В июле 1953 года французское верховное командование решило зачистить «Улицу без радости». Названная «Операцией Камарг», акция включала одновременную высадку войск вдоль песчаного побережья центрального Аннама, в сочетании с двумя координированными ударами бронетанковых частей, с воздушно-десантными частями в резерве, чтобы пресечь попытки бегства сил коммунистов из ловушки. С подразделениями десяти пехотных полков, двух воздушно-десантных батальонов, основной части трех бронетанковых полков, одного эскадрона бронетранспортеров и одного бронепоезда, четырех артиллерийских батальонов, тридцати четырех транспортных самолетов, шести самолетов-разведчиков и двадцати двух истребителей-бомбардировщиков, а также двенадцать кораблей ВМФ, включая три танкодесантных корабля — эти силы не уступали по численности некоторым десантным операциям во время Второй мировой войны на Тихом океане. 95-й полк коммунистов и немногочисленные партизанские отряды вокруг него, очевидно, имели очень мало шансов вырваться из окружения.
Атака должна была быть осуществлена двумя десантными отрядами, тремя наземными группировками и одним воздушно-десантным отрядом, под общим командованием генерала Леблана, причем каждая из оперативных групп находилась под командованием полковника.
Группа «А» должна была высадиться на побережье 28 июля. Группа «B» должна была наступать по суше на севере примерно через два часа и повернуть на юг за линией наступления группы «А». Группа «C» должна была участвовать в атаке примерно в то же время, что и группа «B» в 07.15, наступая непосредственно на канал Ванчинь и оттеснить все подразделения к западу от канала к каналу или за него. Группа «С» должна была уделять особое внимание координации своего продвижения с группой «D», которая должна была высадиться к югу от группы «А» на северном полуострове лагуны (лагуна Тамзянг — прим. перев.).
Группа «D», в свою очередь, должна была высадиться как можно раньше, в 03.00 для своих десантных частей и в 05.00 для пехотных, и двинуться на север через полуостров, чтобы как можно скорее сформировать общий фронт с группой «C». Два воздушно-десантных батальона находились в резерве, в распоряжении верховного командования и должны были быть введены в бой только с особого разрешения последнего. Должны были быть серьезные последствия, когда они, наконец, будут брошены в бой.
На первый взгляд силы, выделенные для этой операции, казались внушительными. Используя в общей сложности более тридцати батальонов, включая эквивалент двух бронетанковых полков и двух артиллерийских полков, операция против «Улицы без радости» безусловно, была одной из самых грозных, когда-либо проведенных на индокитайском театре военных действий. Однако, противник, с другой стороны, насчитывал максимум один слабый пехотный полк. Что делало операцию столь трудной для французов, так это, как обычно в Индокитае, местность.
С побережья, если смотреть вглубь страны, зона боевых действий разделялась на семь отдельных естественных полос суши. Первой была собственно береговая линия, довольно прямая, покрытая твердым песком и не представлявшая особых трудностей. Одна в 100 метрах начинались дюны, высотой от 15 до 60 футов, очень сложные для подъема и заканчивающиеся со стороны суши настоящими рвами и обрывами. Несколько рыбацких деревушек опасно разместились в зоне дюн, которая в некоторых местах имеет глубину более двух километров. Затем шла зона глубиной около 800 метров, полностью покрытая небольшими пагодами или гробницами и храмами, которые обеспечивали отличную защиту для любого обороняющегося. За этой зоной следует сама «Улица без радости», окаймленная довольно необычной системой взаимосвязанных небольших деревень, отделенных друг от друга часто не более чем 200-300 ярдами. Каждая деревня образует настоящий маленький лабиринт, размером чуть больше 200 на 300 футов, окруженный кустарниками, живыми изгородями или зарослями бамбука, а также небольшими заборами, которые делали почти невозможное наземное и воздушное наблюдение. 95-й полк провел более двух лет, укрепляя деревни взаимосвязанной системой траншей и туннелей, подземных складов вооружения и перевязочных пунктов, которые ни один жесткий удар крупных мобильных отрядов не мог обнаружить или уничтожить. Почти 20 миль в длину и более 300 ярдов в ширину, эта зона деревень составляла опору сопротивления коммунистов вдоль центрального побережья Аннама.
Со стороны суши «Улице без радости» предшествовала другая, менее четкая линия деревень, центром которой была Ванчинь. Она в свою очередь, была защищена обширной зоной болот, песчаных ям и зыбучих песков, простиравшихся до самого шоссе №1. При средней ширине около восьми километров, она представляла собой почти непроходимую преграду для танков и другой техники французской армии, за исключением нескольких пересекающих ее дорог, которые, конечно, были плотно заминированы и подвергались диверсиям. Короче говоря, это была крепость «Улица без радости», которую французы намеревались взломать комбинированным штурмом с воздуха, земли и моря.
Положение французов еще более осложнялось тем, что в деревнях сохранилось гражданское население из мелких фермеров и рыбаков. Поскольку это население, по крайней мере теоретически, можно было считать «дружественным», французское верховное командование за день до начала операции разослало всем подразделениям указание о том, что они должны проявлять «гуманное отношение» и уважительно относиться к гражданским лицам. Прежде всего они не должны были обстреливать деревни или поджигать их. Несомненно, что ограничения наложенные на применение их оружия, снизили эффективность французского наступления, особенно когда они вступили в прямой контакт с крупными узлами сопротивления Вьетминя.
Час «Ч» наступил на рассвете 28 июля 1953 года. Неуклюжие танкодесантные корабли покинули место сбора накануне вечером и всю ночь шли на всех парах к своей зоне высадки в центр побережья, выходившего на улицу без радости. Высадки на вездеходах-амфибиях началась в 04.00, когда под лязг металла и вой двигателей «Крабы» и «Аллигаторы» 3-й амфибийной группы спустились на воду.
«Крабы» и «Аллигаторы» были французскими прозвищами для двух типов американских амфибий. «Краб» был грузовым транспортером-амфибией М29-С «Weasel», а «Аллигатор» гусеничной десантной машиной LVT-4 или LVT-4A. Как указывало их название, «Крабы» никогда предназначались в качестве боевых машин, но французы в Индокитае вскоре обнаружили, что целые эскадроны «Крабов» могут оказать огромную услугу в качестве транспорта для амфибийных оперативных групп, действующих в безбрежных болотах и рисовых чеках вьетнамских низменностей и прибрежных районов.
Сначала, эти небронированные машины, легко вооруженные несколькими пулеметами и минометом, становились жертвами базук противника. Это привело к изменению тактики и к 1953 году амфибийная группа и амфибийная подгруппа стали регулярными подразделениями французских бронетанковых войск в Индокитае. Они на постоянной основе состояли из двух эскадронов по 33 «Краба», которые использовались в качестве разведывательных и преследующих подразделений; трех эскадронов «Аллигаторов», так как они были вооружены и бронированы, и наконец, один взвод из из шести LVT, вооруженных гаубицами, обеспечивал группу собственной мобильной артиллерией.
С другой стороны, оба типа машин считались хрупкими и требовали большого технического обслуживания, которое часто было сложно обеспечить на болотах. «Краб», изначально созданный для переброски грузов на Аляске, не обладал должной плавучестью и слишком высоко возвышался на суше, таким образом, представляя легкую цель для артиллеристов противника, которые быстро обнаружили, что он не бронирован. С другой стороны, он был достаточно мал, чтобы его можно было перевозить на армейском грузовике, когда он не использовался, или погрузить на легкие десантные катера или баржи. «Аллигатор», гораздо более тяжелый и бронированный, хорошо держался на воде, но был слишком тяжел на суше для своих хрупких гусениц и относительно слабого двигателя. Кроме того, он не мог преодолевать большие расстояния по суше, а для перевозки требовал танкового транспортера, так как он был слишком большим и слишком тяжелым для перевозки на грузовиках.
Тем не менее, это было впечатляющим зрелищем, когда 160 машин 3-й амфибийной группы, приблизились к центральному побережью Аннама, оставляя широкий след в свинцовой воде, с яркими опознавательными лентами разных эскадронов, хлопающих на утреннем ветру на верхушках антенн. В 6.00 первая волна высадки амфибийной группы ударила по пляжам, сразу же развернувшись веером через прибрежные деревни и заняв первую линию гребня, нависнув над прибрежными дюнами. Началось наступление французов на «Улицу без радости».
Для регулярных пехотных частей Тонкинской мобильной группы настали трудные времена. Из трех батальонов только один 3-й батальон 13-й полубригады Иностранного легиона — имел опыт в морских операциях; два других батальона, 1-й горцев муонг и 26-й сенегальский стрелковый батальоны, не имели такого опыта. Незнакомые с грузовыми сетями десантного корабля, качающимися десантными катерами и страдающие морской болезнью, они потратили почти четыре часа, чтобы добраться до берега, вместо двух часов, отведенных на эту часть операции. Тем времени люди из 3-й амфибийной группы боролись со своими машинами на линии дюн. Многие из тяжело груженых «Аллигаторов» увязли в песке, как только покинули прибрежную полосу, и их пришлось разгружать на месте. Во многих случаях, более легкие «Крабы» взбирались на дюны, только для того, чтобы оказаться лицом к лицу с глубоким обрывом. Тем не менее, они нашли проход между рыбацкими деревушками Танань и Митхюй и вскоре начали продвигаться вглубь полуострова. Сопротивления коммунистов почти не было. Несколько человек бежали из первой линии рыбацких деревень близ Митхюй, а дальше к северу были замечены два взвода противника.
Тем временем, группа «B» под командованием полковника дю Кораля не бездействовала. К 06.30 два батальона мобильной группы Центрального Вьетнама достигли и пересекли канал Ванчинь, а к 07.45 передовые части группы «B» увидели коренастые силуэты «Крабов» 3-й амфибийной группы, ползущих по линии холмов; «Улица без радости» была перекрыта к северу.
Двигавшемуся справа от мобильной группы Центрального Вьетнама, 6-му батальону марроканских спаги повезло меньше. Они врезались в бездонные топи и песчаные ямы к востоку от шоссе №1, где вскоре увязло большинство их машин, за исключением легких танков М-24. Им удалось достичь канала — который должен был стать отправной точкой для операции по зачистке на суше — примерно к 08.30. В их секторе также не было никаких признаков сопротивления противника. Фактически, вся местность казалось абсолютно вымершей. Крестьн на дорогах не было видно, а в маленьких деревушках население сидело по домам. На всем пустынном ландшафте единственными движущимися объектами были французские бронетанковые колонны и пехота на грузовиках, пробиравшиеся через песчаные дюны и болота к каналу Ванчинь.
Только на крайнем правом фланге группы «B» велась стрельба. Там алжирская стрелковая рота столкнулась с внезапным огнем со стороны, казалось, не более 20 — 30 вьетминьцев. Рядовой Мохаммед Абд-эль-Кадер из 2-й роты упал навзничь, когда очередь из ручного пулемета попала ему прямо в грудь. Его товарищи осторожно развернулись в боевой порядок и открыли ответный огонь по невидимому врагу, спрятавшемуся за кустами и в песчаных ямах. Абд-эль-Кадер стал первой французской потерей во время штурма.
Справа от группы «B» группа «C» под командованием подполковника Готье должна была выполнить самый сложный маневр в операции. Основная масса его войск пересекла шоссе №1 в направлении канала, к северу от Митянь. Вторая колонна двинулась по тропе, идущей параллельно шоссе №1, затем резко свернула вправо, чтобы добраться до канала между деревней Ванчинь и лагуной. Наконец, 9-й марроканский табор (батальон), погрузившись на десантные катера, высадился на берег в Лайха в 06.30, обеспечил плацдарм, а затем повернул на юго-восток вдоль внутреннего побережья лагуны, чтобы завершить блокирование «Улицы без радости» со стороны суши. К 08.30 он достиг Тайхоанг и завершил свою часть первой фазы операции.
Группа «D» под командованием подполковника Ле Хагра должна была оцепить длинный полуостров, протянувшийся вдоль лагуны почти до города Хюэ. Составленная из опытных частей, она почти не сталкивалась с трудностями, которые выпали на долю группы «А». Высадка началась в 04.30 с 7-й амфибийной группой во главе, за которой быстро последовали коммандос морской пехоты и 3-й батальон 3-го алжирского стрелкового полка. Коммандос и амфибийная группа высадились на берег практически без задержки; амфибийная группа немедленно направилась на север, в направлении устья лагуны, в то время как коммандос захватили небольшой город Тхетидонг и срезав путь прямо через полустров, достигли северной стороны лагуны в 05.30. С точки зрения практических задач, 95-й полк Вьетминь оказался в ловушке.
Теперь началась самая тяжелая фаза всей операции — зачистка. Генерал Леблан приказал кораблям флота, стоявшим у берега, отойти на четыре мили к северу, к деревням Баланг и Анхой, чтобы пресечь любую попытку партизан бежать морем. На северном конце «Улицы без радости» группа «B» начала методичную зачистку каждой деревни, кропотливую операцию, которую нужно было проводить с величайшей осторожностью, независимо от результатов. Каждая деревня сначала окружалась и блокировалась. Затем тяжело вооруженная пехота двигалась вперед и обыскивала дома, в то время как команды с миноискателями и собаками-ищейками (французская армия имела подразделения служебных собак в каждой крупной части. Их успехи были крайне переменными, учитывая эффективность маскировки Вьетминя. Прим. автора) прощупывала заросли бамбука и пальм в поисках скрытых входов в подземные тайники среди угрюмого и молчаливого населения. Как правило, большинство молодых мужчин из деревень арестовывались и содержались под стражей до проверки офицерами разведки, но даже это стало своего рода ритуалом, в котором все заинтересованные лица принимали участие без особой убежденности.
К 11 часам утра группа «B», не встретив никакого сопротивления, прошла около 7 километров на юг по лабиринту крохотных деревушек и достигла деревни Донкуэ, расположенной почти в центре «Улицы без радости» на пересечении нескольких тропинок, ведущих через дюны к каналу Ванчинь. В прежние времена здесь находился таможенный пост, чье кирпичное здание все еще стояло и это тоже придавало ему определенное значение.
Донкуэ лежал под жарким полуденном солнцем, уютно устроившись в своих шатающихся бамбуковых изгородях, воплощением деревенского спокойствия в сезон муссонов, когда крестьянину остается только молиться о дожде и наблюдать, как рис растет от нежно-зеленого до насыщенного коричневато-желтого. Но теперь Донкуэ стал целью легких танков М-24 6-го полка марроканских спаги. На самом деле, весь удар с севера был марроканским шоу, поскольку спаги прикрывал 1-й батальон марроканских стрелков, а весь отряд прикрывали гаубицы 69-го африканского артиллерийского полка полковника Пирота, который был родом из Феса, на севере Марокко. Это были закаленные в боях части; они сражались с Роммелем в Тунисе, пробирались вброд через Рапидо и карабкались вверх по Петрелле в Италии; выбили немецкую 19-ю армию из Шварцвальда и обогнали американцев в Берхтесгадене. Они были элитой французских североафриканских войск, и среди марроканцев было больше высших чинов — включая генерала — чем у любой другой национальности во французской армии. И здесь они снова делали искусную работу, зачищая свой сектор.
Тщательно соблюдая интервалы, танки М-24 продвигались к Донкуэ со скоростью, позволявшей пехоте не отставать от них. Обладая врожденным шестым чувством, которое демонстрируют марроканцы при обнаружении мин и растяжек, они подошли к деревне на расстоянии 1500 ярдов, не потеряв ни одного человека или танка, но то же самое шестое чувство подсказывало им, что что-то с Донкуэ не так. В полной тишине пехотинцы начали спускаться с дамбы по обе стороны от танков.
Командиры танков до сих пор сидели в своих открытых люках, чтобы иметь лучший обзор окружающей местности и подышать свежим ветерком. (В 1-м кавалерийском полку Иностранного легиона, один экипаж, в котором должно быть был бывший нацисткий инженер-электрик, в самом деле смог установить обычный кондиционер в бронемашину. История всплыла на свет, когда машина попала в засаду и ее экипаж исключительно долго защищал ее, а когда она была повреждена, отбил ее. Парней должным образом наградили за их храбрость, а затем, в соблюдение традиций Иностранного легиона, подвергли аресту на гауптвахте, за «вольное обращение с государственным имуществом»).
Майор Дерьё, командир передового эскадрона, смотрел прямо перед собой на маленький поселок; дорога казалось свободной от каких-либо препятствий или подозрительных насыпей наспех вырытых минных заграждений. Тем не менее, танк остановился, что дать минно-поисковому отряду сделать последний рывок, чтобы двинуться дальше. Методично загорелые мужчины со сковородками на длинных ручках и наушниками пробирались к Донкуэ, все еще неподвижному под тропическим солнцем. Позже уже было невозможно решить, кто выстрелил первым — марроканский сержант во главе саперного отряда, увидевший как сверкнул на солнце ствол винтовки, или нервный вьетминец, почувствовавший что марроканцы подобрались слишком близко. Во всяком случае, бой разгорелся с невероятной жестокостью на очень близком расстоянии. И только благодаря тому, что марроканцы, стоявшие на обочине дороги, упали на землю и скатились в спасительную грязь соседних рисовых полей, никто из них не был серьезно ранен.
Танкам также повезло, что вьеты, вероятно, опередили их, потому что две базуки обороняющихся открыли огонь только тогда, когда ведущие танки уже покинули дамбы с грохотом гусениц и воем двигателей пробираясь в сравнительной безопасности лежащих ниже полей. Теперь, «застегнувшись», (то есть, с закрытыми люками) башни развернулись в сторону предполагаемых целей, но пока не вели огонь. Не было смысла тратить снаряды на соломенные хижины, когда пулеметы могли сделать эту работу более эффективно. Пехотинцы, в свою очередь, рассредоточились по дуге вокруг Донкуэ, но не приближались. За одним из многочисленных могильных курганов, которыми всегда усеяна дальневосточная местность, командир батальона сидел на корточках в грязи, держа на коленях планшет с картой, а в руке — гарнитуру рации. Сама рация была закреплена на спине вьетнамского «PIM» (PIM означает «лицо, задержанное (интернированное) французской армией», в отличие от заключенных французской или вьетнамской гражданской полицией. PIM часто служили в качестве нестроевых служащих во французских частях и были очень преданы своим командирам. Некоторые, конечно, перебегали к Вьетминю. Прим. автора), также присевшего на корточки и флегматично смотрел вперед из-под своей потрепанной походной шляпы на марево от жары, мерцающее над рисовыми полями.
Гаубицы 69-го полка после нескольких снарядов накрыли цель и через несколько минут после первого запроса поддержки Донкуэ начал буквально рассыпаться под обстрелом их навесного огня. Одна за другой крыши из рисовой соломы начали загораться с глубоким треском, который иногда можно даже было расслышать через грохот снарядов. Тем не менее, никто не бежал; если не считать движения в бамбуковых зарослях вокруг деревни и редких, едва заметных в полдень вспышек выстрелов, деревня, как и раньше, оставалась пустынной. Затем, внезапно, огромный взрыв потряс деревню и в ее центре поднялся столб густого черного дыма.
- Снаряд, должно быть, попал в подземный склад, - сказал Дерьё своему экипажу, наблюдая за обстрелом через прицел танка. С воем, работавший на холостом ходу двигатель танка, переключился на повышенную передачу и неуклюжая машина, сопровождаемая остальными танками эскадрона, начала катиться вперед, по направлению к аду, в который превратилась Донкуэ.
- Следуйте точно за мной, - сказал Дерьё через интерком, и несомненно, запоздало вспомнив свое фермерское происхождение, - и следите, куда едете. Нет смысла губить весь урожай риса.
Теперь, маленькие черные фигурки начали появляться будто из ниоткуда; из окон домов, из-под крыш, из блиндажей на обочине дороги — настоящий людской поток, полностью блокировавший движение танков, входящих в деревню. Это была вторая фаза обычной схемы обороны Вьетминя: как только позиция становилась непригодной или прорывалась. использовать гражданских лиц в качестве щита для отхода боевиков. Но на этот раз уловка не удалась. Танки были не одни и одетые в черное фигуры, которые теперь начали покидать деревню, бежали прямо под пулеметный огонь марроканцев. К 13.00 для 3-й роты 310 батальона 95-го отдельного полка «Вьетнамской народной армии» все было кончено, но ее жертва принесла именно то, что требовалось командиру полка — два часа времени, чтобы основная часть полка отошла к южной оконечности котла, где канал Ванчинь заканчивался чем-то вроде заболоченной заросшей растениями дельты, которую никто не мог эффективно перекрыть.
С французской стороны генерал Леблан тоже понял, что противник, далекий от того, чтобы сражаться насмерть, отчаянно пытается выиграть время, чтобы продержаться до вечера и отступить в близлежащие холмы к западу от шоссе №1, и он приказал высадить первый из двух десантных батальонов, все еще находящихся в резерве. В 10.45 2-й батальон 1-го колониального парашютно-десантного полка, пролетев весь путь от Ханоя, высадился в отведенном ему районе сбора у деревни Дайлок, на границе зоны дюн вблизи группы «D» и немедленно начал движение к устью канала Ванчинь. Гонка за закрытие сети вокруг 95-го полка началась всерьез.
К полудню дня «Д» к югу от канала Ванчинь, близ Фуан и Лайха, все еще оставались широкие разрывы, так как 9-й табор пробивался через песчаные ямы и болота, чтобы выйти на свою линию блокировки отхода. Очевидно, коммунисты правильно догадались, что это действительно самое слабое место во французском периметре, и отреагировали соответствующим образом. В 08.45, как раз когда марроканцы собирались войти в Фуан, их начали обстреливать из станковых пулеметов и стрелкового оружия с окружающих дамб. Представляя собой идеальную цель в виде силуэтов на фоне голубого неба, когда продвигались по дамбам и на фоне водной поверхности рисовых чек, когда они тащились через них к Фуан, они немедленно понесли тяжелые потери. Зажатый на открытом месте, 9-й табор спаги теперь начал взывать о помощи. Именно здесь, его подчинение дальней группе «С», а не ближайшей амфибийной группе «D» начало давать обратный эффект; радиосвязь с полевым КП в Митянь не работала должным образом и только в 09.10 полковник Готье узнал, что дела на его крайнем правом крыле пошли не так.
Но Вьетминь не складывал все свои тактические яйца в одну корзину. В 11.00 небольшие подразделения 227-го батальона коммунистов также атаковали штурмовые орудия 1-го кавалерийского полка Иностранного легиона огнем тяжелых минометов и вслед за этим также атаковали минометными минами того же калибра 2-й батальон 4-го марроканского пехотного полка. В 09.40 Готье решил задействовать свои последние резервы: две роты, сформированные из курсантов близлежащей вьетнамской школы сержантов и три вьетнамские пехотные роты, спешно переброшенные из Хюэ. Наконец, две дополнительные роты были отправлены на плацдарм к Лайха на LCM, но высадились только в 15.00. Затем они почти три часа добирались до марроканцев, барахтаясь в топях. Когда они перевели дух и получили подкрепление, марроканцы энергично контратаковали и наконец заняли Фуан в 17.30.
Ввиду трудностей, с которыми столкнулась группа «С», генерал Леблан потребовал высадки 3-го вьетнамского десантного батальона, все еще находившегося в резерве в Туране. Приказ использовать этот второй десантный батальон был отдан в 11.45 и должен был быть выполнен в 14.00. Что тогда произошло, осталось несколько неясным, но, по словам офицеров, участвовавших в операции, были допущены две отдельные ошибки: одна заключалась в том, что при передаче приказа время вылета было отложено до 15.00; вторая — в прогнозе погоды для района выброски. В период муссонов преобладающие на побережье Аннама ветры обычно достигают штормовой силы ближе к вечеру. Этот факт широко известен в прибрежных районах, но может, время от времени, ускользать от метеорологов, размещенных в нескольких сотнях миль от Аннама, в Сайгоне или Ханое. В результате, когда С-47 из воздушно-транспортной группы «Франш-Конте» появились над зоной выброски в Лангбао, ветер дул порывами до тридцати миль в час — вдвое больше, чем обычно допускалось при десантировании. Французские выпускающие смотрели вниз, на зону выброски, где хвосты от дымовых шашек лежали почти плашмя земле и качали головами.
- Черт возьми, мы не можем позволить этим парням вляпаться в этот бардак! - сказал один из них, недоверчиво глядя вниз. - Их размажет по всей зоне, какими бы легкими они ни были.
На самом деле, их малый вес всегда был одним из источников проблем и шуток среди вьетнамских десантников. Прыгая с американскими парашютами, рассчитанными на 200-фунтовых мужиков с почти 85-100 фунтами снаряжения, вьетнамские 100-фунтовые парашютисты оказывались слишком легкими для своих больших парашютов, даже с учетом полной выкладки они весили вполовину меньше своих американских или европейских коллег. Таким образом, вьетнамское парашютно-десантное подразделение обычно дольше находилось в воздухе (представляя собой лучшую цель для огня с земли), а также рассеивалось на гораздо большую площадь при посадке. Догрузить вьетнамцев дополнительным снаряжением тоже решало проблемы, так как оказавшись на земле, они не смогли бы его тащить. На этот раз малый вес, в сочетании с высокой скоростью ветра должен был иметь катастрофические последствия.
К этому времени введение в бой дополнительного батальона на полуострове стало абсолютно необходимым, чтобы обеспечить блокирование лагуны и морского побережья от сил Вьетминя. Таким образом, дополнительный батальон должен был быть сброшен, независимо от последствий для солдат. В 16.50 первая команда вьетнамских парашютистов покинула головной самолет, за ней последовали из остальных самолетов и сотни парашютов поплыли в глубоком синем небе, как огромная колония медуз. Казалось, все шло хорошо. Не раскрылся только один парашют и люди на земле увидели, как его человеческая ноша упала ногами вниз, когда удерживаемая в вертикальном положении нераскрывшимся парашютом, подняло небольшое облако песка, будто от артиллерийского снаряда, врезавшись в дюну.
Сильный ветер подхватил остальных десантников примерно в 150 футах над землей. Словно невидимый кулак ударил по ним; некоторые из них утратили вертикальное положение и начали снижаться почти горизонтально. Другие, ближе к земле, врезались в нее, протаскиваемые по кустам, болотам и дамбам со скоростью скаковой лошади. Двух десантников задушили стропы их собственных парашютов, когда они отчаянно пытались освободиться, прежде чем их утащило. Сброшенное снаряжение ждала еще более худшая участь. Поскольку большинство контейнеров было легче чем десантники, их отнесло дальше, некоторые из упали в море, а многие приземлились на территории, контролируемой коммунистами. Когда батальон, наконец, собрался в 17.30 (некоторых солдат протащило два километра, прежде чем они смогли освободиться от волочащих их парашютов), это было в лучшем случае слабое стрелковое соединение. Почти десять процентов бойцов пострадало от травм при прыжке, большая часть тяжелого вооружения, минометы, пулеметы, безоткатные орудия и боеприпасы были утеряны при выброске. Но он успел занять позицию на южной оконечности клещей вокруг 95-го полка, между 3-й амфибийной группой и 2-м десантным батальоном, высадившимся утром. К наступлению ночи, когда Фуан и Ванчинь были заняты, противник теперь был зажат на участке длиной около 14 и шириной в 4 километра. Судя по всему, операция «Камарг» добилась успеха.
Но этот успех был скорее видимым, чем реальным. Правда, половина «Улицы без радости» уже попала в руки французов — но без ожидаемой добычи, вражеских пленных и их снаряжения. Это означало что войска и снаряжение противника все еще находились в котле. Последний, чтобы стать успехом, должен был быть непроницаемой ловушкой.
Ловушка, однако, не была непроницаемой. На южном участке группы «С» последний рубеж защитников Фуан и контратака 227 батальона не позволили французам достичь естественной границы канала Ванчинь. В результате, четыре французских батальона должны были охранять фронт длиной около 12 километров, чтобы предотвратить бегство 2600 человек. Было очевидно, что в этом котле было несколько важных разрывов, особенно в виде целой сети крошечных ручейков и каналов, пересекающих канал Ванчинь в направлении шоссе №1.
Конечно амфибии «Крабы» и «Аллигаторы» были размещены вблизи, или даже прямо в нескольких каналах, и сотни пехотинцев провели ночь, лишенную комфорта, стоя в грязи рисовых чек, наблюдая за черным пространством впереди, где малейший шум мог быть звуком от прыгающей лягушки или лазутчика коммунистов, споткнувшегося о ветку. Нет ничего более похожего на патруль, прокладывающий путь в грязи, чем бродячий буйвол, бредущий в свое стойло.
Ночь дня «Д плюс один» прошла без серьезных происшествий. Какая бы стрельба не велась, она была направлена на мимолетные тени. То тут, то там, зеленоватый огонь французской осветительной ракеты освещал район котла, прежде чем исчезнуть во влажном подлеске, или фары французского танка или амфибии прощупывали ночь в поисках источников подозрительных звуков. Но ничего примечательного обнаружено не было.
Когда рассвело, солдаты снова двинулись вперед, на этот раз, по всем фронтам. В лучах утреннего солнца местность казалась совершенно пустой. Крестьяне снова не вышли из своих деревень, чтобы возделывать свои поля, маленьких вьетнамских мальчиков, которые всегда ездили на неуклюжих буйволах на пастбище, нигде не было видно со своими подопечными. Снова, казалось, единственными кто двигался в сельской местности, были французские танки, амфибии, с их длинными антеннами, качающимися на ветру и длинные шеренги чумазых, усталых, покрытых коркой грязи пехотинцев, которые теперь тащились по полям почти непрерывной линией от горизонта до горизонта.
К 13.00, когда солнце немилосердно било по стальным шлемам и беретам, или панамам, группы «А» и «D», вместе с частями группы «B» достигли канала Ванчинь по всей его длине со стороны, противоположной группе «С» полковника Готье. Ловушка на «Улице без радости» захлопнулась. Стальные челюсти современных вооруженных сил, поддерживаемых морскими военными кораблями, танками-амфибиями и самолетами, захлопнулась перед отрядом наспех обученных фермеров, во главе с людьми, среди которых лишь некоторые прошли подготовку капралов и сержантов. Ловушка, в десять раз превосходящая по силам войска, на которую была поставлена захлопнулась — и ничего не поймала.
Конечно, были найдены «подозреваемые», то есть мужчины призывного возраста, которые не могли доказать, что они принадлежат к деревне, где они были арестованы и которые, следовательно, могли быть предполагаемыми членами боевых частей коммунистов. Кроме того, было найдено кое-какое оружие, и на северном конце котла, где Вьетминь занял позицию в Донкуэ, несколько пленных было захвачено с оружием в руках. Но в целом, по состоянию на день «Д плюс 36 часов», операция «Камарг» уже была провалена. Однако, она не была полностью закончена.
Несколько летящих на бреющем самолетов наблюдения «Моран» засекли подозрительные движения в направлении Анхой — доказательство, что некоторые части 95-го полка ушли на север. Поэтому в 13.00 генерал Леблан приказал коммандос морской пехоты и части пехоты из группы «А» совершить морской рейд на Анхой. Рейд был проведен достаточно быстро; войска высадились в 15.00, быстро подчистили всех, кто вызывал подозрения и вернулись к 18.00 на свои корабли, выполнив свою задачу.
Оставалась еще одна задача, которую надо было выполнить теперь в занятых деревушках — методичный поиск от дома к дому скрытых входов, замаскированных складов и один шанс из тысячи — найти действительно важных «кадров» коммунистов, одного из скромно одетых в черное кан-бо, которые, едва достигнув 20-летнего возраста, действительно воевал на стороне врага. Сотни пехотинцев толпились с миноискателями или просто длинными металлическими щупами, стуча прикладами винтовок по земле, чтобы обнаружить подозрительные пустоты; другие раздевались и взявшись за руки, выстраивались в цепь, которая медленно шла по болотам и прудам, в надежде найти оружие и снаряжение, сброшенное в последний момент в воду — такие гигантские человеческие грабли, медленно продвигающиеся взад и вперед по сельской местности.
То тут, то там, кто-нибудь из членов человеческих граблей вскрикивал от боли и друзья вытаскивали его из воды, с ногой проткнутой грубыми, но эффективными шипами — маленькой деревянной дощечкой, утыканной семидюймовыми стальными зазубренными остриями, которые могли пробить ногу даже сквозь толстые подошвы тропических ботинок. При обычной инфекции, солдат выходил из строя на месяца или больше. Но человеческие цепи, миноискатели и команды с ищейками продолжали свою монотонную и утомительную работу, сознавая ее бесполезность.
«Крабы» и «Аллигаторы» из 2-й и 3-й групп десантников все еще сгоняли подозреваемых к прибрежной деревне Чунган, чтобы их проверили вьетнамские и французские группы разведки и службы безопасности. Это были настоящие жертвы войны, несчастные гражданские, попавшие под ударную волну французской бронетанковой группы, давящей за десять минут урожай риса, который был плодом пяти месяцев непосильных трудов; или, попав в вездесущие лапы вьетминских «сборщиков налогов», требовавших долю для своей партии от доходов от урожая, после того как крестьянин уже заплатил три четверти своего урожая землевладельцу, ростовщику и правительственному сборщику налогов. Очень жаль — не будет рубашки для маленького Хоанга, который должен был в этом году пойти в деревенскую школу, и не будет свинины, чтобы дополнить рацион из риса и рыбы на лунный Новый Года, Тет.
К концу для «Д плюс 2» все организованное сопротивление прекратилось и на следующий день начался вывод подразделений первой линии, десантников, амфибийных групп и коммандос морской пехоты. Теперь предстояла настоящая работа — постоянный контроль за вновь занятым районом. Мосты, которые были взорваны за последние годы, должны были быть восстановлены, дороги, разорванные на куски диверсантами Вьетминя, должны быть починены, вся искусственная пустыня, которую коммунисты создали вокруг «Улицы без радости», должна быть уничтожена. Вьетнамские правительственные чиновники с робостью появились перед лицом враждебного или испуганного населения, которое после недели боев и многих лет жизни на осадном положении нуждалось во всем — от риса до таблеток от малярии.
- Забавно, - сказал майор Дерьё из 6-го полка спаги, наблюдая за некоторыми из новых администраторов в деревне Донкуэ, - они просто никогда не добиваются успеха в том, чтобы добиться верного тона с населением. Либо они приходят и пытаются извиняться за тот бардак, который мы только что устроили, с нашими танками и самолетами; либо они чванятся и угрожают крестьянам, как будто те являются соплеменниками врага, чем — давайте посмотрим правде в глаза — они зачастую и являются.
- Может и так, - сказал молодой лейтенант Дюжарден, стоя в тени своего М-24, - но я не хотел бы оказаться на его месте сегодня вечером, когда мы уйдем. Он останется здесь, в доме, который еще вчера занимал командующий-комми, в полном одиночестве, с остальными четырьмя парнями из его административной группы, с ближайшим блок-постом в трехстах ярдах. Черт, держу пари, он даже не будет спать здесь, а все равно будет спать на блок-посту.
- Скорее всего, так и будет, и он тут же потеряет лицо перед населением и станет бесполезным.
- А если нет, то к завтрашнему дню, он вероятно, будет мертв и также бесполезен. В любом случае, весь психологический эффект операции исчезнет и через три месяца мы сможем начать все сначала. Какой безнадежный бардак.
- Ну, если вьетнамцы не могут его разгрести, то мы точно не сможем. В конце концов, это их страна.
Пожав плечами, оба мужчины вернулись к своим танкам, забираясь в башни с гибкостью, выработанной длительной практикой.
Внизу, на крошечной площади разрушенного Донкуэ, молодой серьезный вьетнамский администратор в рубашке и брюках цвета хаки все еще разговаривал с жителями деревни. Они стояли бесстрастно, как деревянные статуи.
4 августа 1953 года верховное командование отменило операцию «Камарг». Согласно газетам, это был «полный успех, еще раз продемонстрировавший новую агрессивность и мобильность» французов и ценность большого количества техники в войне на болотах. В своих собственных докладах французы относились к операции со смешанными чувствами.
Конечно, 95-й полк на время исчез как постоянная угроза вдоль центрального побережья Аннама. Две дюжины деревень или даже больше, оказались под частичным влиянием национальных властей. Но это была не «дешевая» операция. Значительное количество войск и материальных средств пришлось вывести из других жизненно важных секторов, где их катастрофически не хватало и где их отсутствие, само по себе, создавало чрезвычайные ситуации.
И результаты фактической потери боевого потенциала противника были разочаровывающими. Против французских потерь в 17 убитых и 100 раненых противник потерял 182 убитыми и 387 пленными, а также 51 винтовку, восемь пистолетов-пулеметов, два миномета и пять ручных пулеметов — и сколько из убитых и пленных были регулярными солдатами 95-го полка, а не просто местными фермерами или членами вечно одноразового Ду-Кич (деревенского ополчения коммунистов) оставалось открытым вопросом.
Что касается тактики войны на болотах, то «Камарг» еще раз доказал, что невозможно герметично закрыть котел, пока батальон должен удерживать более 1500 ярдов местности — а большинство батальонов вдоль южного фланга котла удерживали более 3000 ярдов. Таким образом, тот факт что основная масса сил коммунистов могла проскользнуть через «bouclage» - кольцо французской пехоты и бронетехники — был предрешен, как только медленное продвижение пехоты в первый день уничтожило все надежды на сужение котла до приемлемых размеров к ночи.
Продвижение пехоты было медленным. На самом деле, это было проползание, около 1500 ярдов в час, в среднем. Но тут тактический командующий оказывался снова перед дилеммой. Целью операции было не поверхностное занятие деревень, а вымывание противника из его хорошо замаскированных укрытий и подземных сооружений; следовательно любое ускорение наступление было бы осуществлено за счет тщательного поиска людей, оружия и секретных административных организаций. Эта дилемма снова и снова возникала в ходе операций по зачистке и никогда не была удовлетворительно решена.
Но в сущности, главным недостатком операции «Камарг» был тот, который был общим практически для всех подобных операций в Индокитайской войне: никакое блокирование сил противника не могло быть успешным, если соотношение атакующих к обороняющимся не составляло 15 к 1 или даже 20 к 1, поскольку противник имел в свою пользу глубокое знание местности, преимущество организованной обороны и симпатии населения. (В качестве примера успешной противопартизанской операции в тылу Восточного фронта во время Второй мировой войны, немецкий LV армейский корпус использовал следующие части для уничтожения 3000 партизан севернее Брянска (операция «Фрейшутц» - 21-30 мая 1943 года): 6-я пехотная дивизия (менее одного пехотного полка), 707-ю охранную дивизию, 747-й пехотный полк и 455-й полк «Ostsab», из советских граждан, воевавших за немецкую армию. В Малайе в общей сложности 250 000 солдат британского Содружества, местных войск и ополченцев сражались двенадцать лет, чтобы победить максимум 8 000 партизан коммунистов. Прим. автора).
Еще одним несомненным преимуществом противника было его преимущество в боевой разведке. Очень редко французы точно знали, что они ищут в случае такой зачистки. С другой стороны, сами размеры и механизация частей, использовавшихся против Вьетминя, рано или поздно выдавали намерения французов и даже их боевой порядок; для развертывания крупных частей требовалось предварительное прибытие разведывательных отрядов и офицеров связи, присутствие которых редко оставалось незамеченным. Таким образом, тактическая внезапности была, за исключением воздушных налетов. несуществующей, а сама местность исключала использование высокой скорости в качестве компенсирующего фактора.
95-й полк Вьетминь дожил до боев последовавших дней. Весной 1954 года он снова стал проникать в свои старые охотничьи угодья, где устроил засады на несколько автоколонн на шоссе №1 и даже атаковал вьетнамский батальон, дислоцированный близ Хюэ. Коммунистические войска были вынуждены покинуть этот район в июле 1954 года, когда Женевское перемирие раскололо Вьетнам надвое, по 17-й параллели, которая проходит всего в десяти милях к северу от Куангчи. И снова солдаты 95-го полка вышли из своих укрытий, подобрали в болотах и топях оружие и теперь средь бела дня двинулись на север по шоссе №1, за которую они так ожесточенно сражались. Тут и там вдоль дороги стояли танки 6-го полка спаги, с поднятыми орудиями и открытыми башенными люками. Мир снова пришел на «Улицу без радости».