Gucci vs LVMH. Часть 2.
Казалось бы, купят и купят, подумаешь? Но для Де Соле и Форда отсутствие мажоритарного инвестора означало то, что и с творческой стороны, и с управленческой их тандему никто не будет мешать и они смогут развивать «свой» бренд сами. При наличии такого инвестора по их мнению начались бы излишние трудности при принятии решений, поэтому ни один из них не хотел этого допустить.
В течение 1998 года ходили слухи, что Арно тайно через подставные фирмы выкупает акции Gucci у миноритариев, но Де Соле ничего не предпринимал по этому поводу. Так что, когда 5 января 1999 года Де Соле позвонил Ив Карсель, президент Louis Vuitton и старый друг Де Соле, сказав, что LVMH приобрел больше чем 5% процентов акций итальянского бренда и собирается об этом заявить уже на утро 6 января, Де Соле растерялся. Карсель уверял своего друга, что инвестиция исключительно дружеская и пассивная, но «все всё понимают».
Де Соле ринулся в офис и начал звонить своему банкиру из Morgan Stanley, но тот уходил в длительный отпуск и перевел его на коллегу - Микаэля Зауи, главу европейского M&A отдела банка. И не зря, ведь Зауи представлял интересы Guinness в сложной сделке с LVMH, поэтому он знал, что стоит ожидать от Арно. Тут стоит сказать, что в теории по M&A у таргета, то есть цели враждебного поглощения, есть различные способы предотвратить или усложнить это поглощение. К счастью, у нас не лекция по корпоративным финансам, поэтому я просто вам сообщу, что Gucci не озадачились этими способами совсем. Зауи обнаружил только секретные оговорки в контрактах Де Соле и Форда, согласно которым первый мог подать в отставку в случае изменения корпоративного контроля, а второй уходил в случае если какой-либо акционер получит доступ к 35% акций бренда. Короче, мальчики решили, что вечеринки без них не будет.
Что планировал Арно? Арно не хотел сразу покупать Gucci, потому что он и его команда боялись, что тренд на прибыльность закончится и не сможет быть долгим, поэтому он хотел наращивать присутствие LVMH в компании, отпугивая любых других инвесторов и защищая потенциальный upside от инвестиций, и засунуть несколько своих людей в совет директоров посредством контроля большой доли. Он искренне считал, что итальянскому дому нужен покровитель и рассчитывал на дружескую сделку, но делал все в своей, по сообщениям репортеров, социопатской манере, создавая все больше и больше напряжения для Де Соле и Форда.
6 января 1999 года, как и было сказано, LVMH объявил о покупке 5% Gucci. Зауи вел совещание с Gucci, где как раз объяснял стратегию Арно и раз за разом говорил Де Соле, что ему необходимо позвонить Патрицио Бертелли, на тот момент генеральному директору Prada. Стоп, откуда здесь вообще взялся этот бренд? Оказывается, что в 1998 Патрицио Бертелли купил почти 10% акций Gucci, и в том же году у них с Де Соле был разговор про возможное партнерство, но последний отказался, ведь Prada был чуть ли не в два раза меньше, чем Gucci. Наверное, Де Соле ужасно пожалел об этом и поэтому так долго не решался звонить. Когда же он это сделал, было уже поздно - 10 января Зауи на экстренном совещании узнал о том, что Бертелли продал свои акции Арно 6 января, то есть в тот же день, когда LVMH объявило о доле в 5%. «Что нам делать?» - почти что вопил Де Соле, осознавая те 15%, которые буквально ушли из его носа. «Нам нужно искать белого рыцаря» - таким был ответ Зауи.
Чуд, ты норм или где? Какие рыцари? Ребята, я нормальный-нормальный, белый рыцарь или white knight, это инвестор или дружественная компания, которая выкупает значительную часть акций таргета для предотвращения попытки проведения недружественного слияния. Зауи и Де Соле принялись действовать - Зауи позвонил в Goldman Sachs контр-банкиру LVMH и прямолинейно сообщил ему, чтобы они останавливались на 20% иначе действия будут рассматриваться как hostile bid, Де Соле же искал рыцарей и сделал 9 звонков, ни один из которых не принес желаемого результата. Напротив, эти контакты сразу же звонили Арно и сообщали ему все, о чем с ними говорил Де Соле, до такой степени, что после двух из них Арно повысил свою долю до 34.5%
Напомню, что Форд автоматически уходил с поста креативного директора при достижении 35% компании в руках какого-либо акционера, Арно буквально сообщал - «Я и только я куплю вас». Ничего не осталось, кроме как сесть за стол переговоров, Арно был не против, поскольку он все еще надеялся на то, что сделка пройдёт под флагом дружбы, Де Соле же готовился к прямому и открытому столкновению. В одном из интервью Бернар Арно вспоминал: «Я звал его на ужин, а он меня в Morgan Stanley».