Объяснительная Дарьи Бурлаковой

Об обстоятельствах подготовки расследования "Рецепты быстрого обогащения" (о монополии компании Евгения Пригожина на рынке школьного питания Москвы) и причинах моего увольнения из ТАСС

8 февраля 2019 года в номере «Новой газеты» опубликован материал «Рецепты быстрого обогащения» о многолетних системных проблемах организации питания в школах и детских садах Москвы, который я готовила год.

Данная публикация пришлась на момент, когда в российском информационном пространстве активно и эмоционально обсуждается случившаяся в конце 2018 года в детсадах столицы вспышка дизентерии, когда бушует скандал о замалчивании этого массового ЧП городскими властями (по данным родителей, дизентерией заразились от 500 до 1 тыс. человек) и недоуменно звучат вопросы – как могло произойти, что о дизентерии в Москве широкой общественности стало известно только спустя месяц.

В тот же день, 8 февраля, я рассказала в своём блоге на сайте радиостанции «Эхо Москвы» об истории подготовки этого материала и о том, что оказалась вынуждена уволиться перед его публикацией из главного государственного информагентства страны ТАСС. Я посчитала общественно значимым и необходимым обнародование информации об актуальной проблеме, которая нуждается в решении, а именно: о ситуации, при которой российские граждане (которым принадлежит это информагенство, на деньги которых оно содержится и интересы которых должно обслуживать), не получают своевременно информацию об острых проблемах, требующих быстрого реагирования, глубокого изучения и системных изменений.

Публикации совпали с предвыборным периодом (на сентябрь намечены выборы депутатов в Московскую городскую думу), когда происходит активизация политических сил, в том числе оппозиционных, которые в борьбе за власть обращаются к избирателям, используя актуальную повестку, порой упрощая сложные общественные проблемы и искажая их суть.

Расследование в «Новой» о системе организации детского питания, о проблемах, которые замалчиваются в течение нескольких лет и моя запись в блоге на сайте «Эха Москвы» о стремлении нынешнего руководства государственного информагентства дистанцироваться от освещения общественно важной проблемы, в которой фигурируют приближенные к власти люди, вызвали большой резонанс.

Однако в СМИ информация, которую я обнародовала, оказалась искажена: история создания материала и моего ухода из ТАСС была преподнесена в новостных сообщениях с искажениями, а само расследование – как материал, посвященный вспышке дизентерии. Вероятно, это произошло потому что новостники, которые находятся в потоке информации и стремятся быстрее других привлечь внимание аудитории яркими заголовками, не всегда могут полностью прочитать большой материал и вникнуть в его суть.

Как пишущему журналисту, мне, конечно, хотелось бы, чтобы мои тексты не требовали дополнительных примечаний и пояснений «что хотел сказать автор», подобно романам постмодернистов. Однако в данном случае, полагаю пояснение необходимо по двум причинам:

1. Считаю, что обсуждение только вспышки дизентерии может увести общественное внимание от осознания системности проблемы с детским питанием. Есть вероятность, что ситуация будет сведена к поиску виновного в случившемся. Таким виновником может быть выбран «стрелочник» (директор школы, ответственный по питанию, завхоз и пр.), а комплексных изменений в системе не последует. Для предотвращения подобных ЧП в дальнейшем и улучшений в организации детского питания необходимы взвешенный подход, внимательное разбирательство и осознании системности проблемы;

2. Моя репутация как профессионала и как человека для меня важна. В современных информационных условиях при огромной скорости распространения информации, журналистика порой превращается в журналистику хайпа, а не журналистику факта. Многие ресурсы распространили сообщения о причине моего ухода из ТАСС с фактическими ошибками и некорректными формулировками. При их чтении у меня самой складывается впечатление, что я перепутала задачу журналиста с ролью обвинителя, который раскрывает внутреннюю кухню редакции ТАСС, нарушая письменные и негласные договоренности, и использует ажиотаж вокруг дизентерии для хайпа и недобросовестного самопиара.

В начале обозначу свою позицию в целом. Я стараюсь поступать добропорядочно, не нарушать договоренностей, взятых на себя обязательств и собственных принципов. В ситуациях, когда я сомневаюсь в законности и правомерности каких-то своих действий, я консультируюсь с юристами. Теперь с учётом вышесказанного перейду к обстоятельствам, которые, на мой взгляд, важно пояснить.

О содержании опубликованного в «Новой» расследования

На вопрос, что считать расследованием, а что не считать, каждый отвечает по-своему. Вышедший в «Новой» материал «Рецепты быстрого обогащения» помимо уже известной информации содержит данные, которые нигде раньше не публиковались, основан на полученных документах и проверенных фактах, поэтому называть его буду расследованием.

Итак, это расследование не о единичной вспышке дизентерии. Задача этого материала – представить обществу информацию о системных проблемах организации питания в образовательных комплексах Москвы. Другая его важная задача – помочь родителям, которые борются за здоровье своих детей, выйти из информационной изоляции, в которой они находились долгие годы.
Когда в декабре 2018 года в детских садах ЮВАО столицы массово заразились дети, материал, который готовился год, уже был почти написан. Если бы эта трагедия не произошла, он в любом случае был бы опубликован. Однако поскольку дизентерия – серьёзное ЧП, которое нельзя не включить в расследование по теме питания, начало текста было переписано под актуальную повестку, из-за этого часть материала пришлось удалить, чтобы вписаться в установленное количество знаков. В публикацию вошла далеко не вся информация – фактуры за этот год собрано значительно больше.

Могу утверждать, что проблема с организацией питания детей – сложная, многолетняя и комплексная. За месяцы ее исследования я получила подтверждения, что «бортовое» питание, которое дают детям в школах, может быть небезопасно для их здоровья, что опасения родителей о качестве такой еды обоснованы. За время изучения темы выявились многочисленные случаи, когда родители и специалисты, которые стремятся улучшить ситуацию с детским питанием, сталкиваются с угрозами и оказываются в информационной изоляции.

Комментарии экспертов и результаты моего изучения этой сферы свидетельствуют, что система организации социального питания в Москве не прозрачна, закрыта, социально не ориентирована, что она работает по принципу сокращения расходов, из-за чего ухудшается качество детского питания, что, как следствие, негативно влияет на здоровье детей.

В материале говорится о том, как с 2011 года складывалась эта система – система фактической монополии компании «Комбинат питания «Конкорд», которой руководит Евгений Пригожин, и какие действия со стороны властей города могли этому способствовать.

Поскольку после публикации расследования я получаю новую информацию и много обращений по этой теме, понятно, что не могу оставаться безучастной и перестать следить за развитием событий. Буду стараться информировать аудиторию о проблемах питания в школах и детских садах и о том, как они решаются. Чтобы не превращать свою страницу в Фейсбуке в новостную ленту, создала Telegram-канал «Факты без цензуры», где будет размещаться информация по проблеме питания.

_________

Что касается некорректных трактовок истории подготовки материала и досрочного завершения моего сотрудничества с ТАССом.

Ряд СМИ сообщил, что «журналист Дарья Бурлакова обвинила Евгения Пригожина…». Это недостоверная информация. Задача журналиста, которым я себя считаю, – не обвинять, а добывать информацию, анализировать её, проверять факты и распространять полученные данные. Соответственно – в опубликованных материалах я не выносила никаких обвинений.

Я также не получала от генерального директора ТАСС Сергея Михайлова приказов не писать материал о Евгение Пригожине. И, соответственно, такого не говорила. Это фейковые сообщения.

Кроме того, в информационном пространстве некоторые журналисты выразили мнения, что рассказав в блоге на «Эхе» о подготовке расследования и о своём уходе из ТАССа, я совершила правонарушение, разгласив конфиденциальную информацию. Ряд коллег высказал в мой адрес обвинения в не порядочном поведении – что расследование для «Новой газеты» велось в тайне от руководства ТАСС, что фактуру при этом я собирала, используя ресурсы ТАСС (вела его в трудовое время, представлялась сотрудником ТАССа, отправляла от ТАСС редакционные запросы).

Считаю правильным дать развёрнутый комментарий по этой ситуации. Однако сразу отмечу – у меня как у бывшего сотрудника ТАСС есть обязательства не разглашать определенные сведения, которые я узнала в процессе трудовой деятельности. Поэтому пояснения дам так, чтобы эти обязательства не нарушить. То, что я считаю значимым, но чему у меня нет прямых доказательств, я выскажу в форме личных предположений, а не в формате обвинений, которые мне приписали некоторые ресурсы.

О совмещении работы в ТАСС с деятельностью в других СМИ

Моё сотрудничество с ТАСС началось в октябре 2017 года в качестве ответственного редактора отдела неновостного контента сайта tass.ru. Чтобы контекст сотрудничества был понятен лучше, расскажу немного о своих профессиональных интересах и деятельности.

С 2014 года я являюсь главным редактором первого в России специализированного информагентства о неигровом кино и документалистике (ИНФОРМАЦИОННОЕ АГЕНТСТВО REALISTFILM.INFO) и главным редактором одноименного сетевого издания (REALISTFILM.INFO).

Этот проект создавался за счет средств и сил журналистов, которые участвуют в нем на волонтёрских началах в свободное время. Наш коллектив объединен идеей, что в дальнейшем деятельность этих двух СМИ перерастет в международную организацию, которая будет способствовать развитию интереса к документалистике в обществе, благодаря которой всё больше людей будут интересоваться своей реальностью и понимать ценность достоверной информации.

С 2012 года я занимаюсь социальной журналисткой, в том числе готовлю крупные материалы на общественно важные темы, а с лета 2017 года являюсь внештатным автором «Новой газеты». Для меня важно иметь возможность готовить и публиковать материалы о социальных темах и проблемах, которые считаю важными.

Так как деятельность REALISTFILM.INFO пока что не обеспечена финансово, а деятельность социального журналиста не приносит нужный доход, в эти годы я параллельно сотрудничала с различными проектами, НКО и СМИ.

Соответственно, при трудоустройстве в эти годы на собеседованиях я всегда сообщаю потенциальным работодателям, что одним из условий сотрудничества для меня является возможность совмещать основную трудовую деятельность с развитием ИНФОРМАЦИОННОГО АГЕНТСТВА REALISTFILM.INFO и возможность делать материалы, в том числе для «Новой».

При трудоустройстве в ТАСС это также обсуждалось и было согласовано. Мне сообщили, что моя деятельность вне ТАСС не вызовет проблем, если она будет проходить не в трудовое время от основной работы. Эту договоренность я соблюдала.

Зачем с такой загруженностью я взялась делать большой материал о проблеме детского питания

Материал делался не ради получения гонорара и тем более не ради большого количества упоминаний моей фамилии в СМИ, которое возникло. Мне просто важно уважать себя, где бы я ни трудилась, и знать, что как журналист я выполнила свою задачу, завершив важный материал, за который взялась, и сообщив обществу о требующей решения проблеме.

О досрочном прекращении трудовой деятельности в ТАСС по соглашению сторон

Как писала выше, я не вправе (без особых на то обстоятельств) разглашать содержание внутренних документов ТАСС, в том числе – своего трудового договора и подписанного соглашения о завершении сотрудничества.

Могу сообщить следующее. Подписание соглашения не было покупкой-продажей моего молчания: подписав его, я не брала на себя обязательство не разглашать причину, по которой завершила сотрудничество с информагентством.

Если бы такое условие прозвучало, я бы от соглашения отказалась. Полагаю, тогда меня бы несправедливо уволили по статье, как плохого сотрудника, и для того, чтобы защитить свою профессиональную репутацию, мне пришлось бы обращаться в суд.

Могу сказать, что за время моей трудовой деятельности в ТАСС я не получала нареканий, а за несколько недель до завершения трудовых отношений с агентством я стала номинантом ежегодной внутренней премии ТАСС «Главные кадры».

Можно предположить, что досрочное завершение моей трудовой деятельности в ТАСС обусловлено заинтересованностью его нынешнего менеджмента в том, чтобы к моменту публикации расследования о проблемах организации детского питания, где фигурирует имя Евгения Пригожина и его компания «Конкорд», я уже не являлась штатным сотрудником агентства.

История создания материала о питании в школах и детских садах Москвы: от ТАССа к «Новой газете»

О существующей проблеме с детским питанием в Москве я узнала в конце 2017 года. Изначально тему для материала предложил мой непосредственный руководитель в ТАСС, ребенок которого учился в московской школе. Тема была согласована, и я получила редакционное задание подготовить аналитический материал с обзором ситуации, комментариями экспертов и советами родителям, что делать, если питание детей в школе не устраивает. Для ТАССа эта тема раскрывалась не в жанре расследования, как ошибочно указали многие издания.

Работая над этим заданием, я узнала, что одной из компаний, организующих питание в образовательных комплексах Москвы является фирма Евгения Пригожина ООО «Комбинат питания «Конкорд». Текст, который я делала для ТАССа не был расследованием, я не изучала историю прихода «Конкорда» на рынок, но, естественно, не могла не указать в материале такой важный факт как название компании–организатора питания, к которому у родителей есть нарекания. Когда текст был полностью готов, уже более высокое руководство сообщило мне, что он не будет опубликован с пояснением, что тема связана с Евгением Пригожиным (фигурирующим в СМИ как «повар Путина») и его компанией ООО «Комбинат питания «Конкорд».

О снятии материала с публикации я сообщила непосредственному руководителю своего отдела и, уже тогда понимая общественную значимость проблемы детского питания, согласовала с ним, что сделаю по этой теме расследование как независимый журналист и предложу материал в «Новую». Соответственно, подготовка этого расследования мною никак не скрывалась от ТАССа, более того – была согласована.

Я продолжала получать десятки обращений родителей об инфекциях, которые замалчиваются, о том, что их детей кормят «бортовухой», а на попытки как-то изменить ситуацию они получают прямые угрозы, травлю со стороны директоров школ, исключение из родительских комитетов.

Некоторые родители первое время с недоверием отнеслись к журналисту, который активно интересуется темой питания. Позднее они объясняли, что опасались провокаций – за годы информационной изоляции они уже не ожидали, что кто-то из СМИ возьмется за эту тему.

Работая над расследованием с начала 2018 года, я представлялась не как сотрудник ТАСС, а как независимый журналист и внештатник «Новой газеты». Вопросы в ведомства и компании составлялись мной и оформлялись–отправлялись из «Новой газеты» в виде редакционных запросов, как это обычно и делается. Соответственно, никаких запросов от ТАССа при подготовке материала для «Новой» я не использовала.

Это расследование я готовила, изучая множество документов, видеозаписей, опрашивая родителей и экспертов, во время свободное от работы в ТАСС и от задач, которые я выполняю как главный редактор двух СМИ. Мои трудовые часы в ТАССе не были использованы при подготовке материала для другого издания. Именно поэтому работа над этим расследованием заняла почти год.

К концу 2018 года, когда материал был почти готов, непосредственный руководитель отдела, которого я уведомила о подготовке этого расследования для «Новой», уже не трудился в ТАСС.

В декабре вышестоящее руководство сообщило мне, что не знало о том, что я готовлю материал для «Новой газеты». Я ответила на вопросы о теме расследования и сообщила, что в ближайшее время оно выйдет.

В тот же день от меня в ультимативной форме потребовали – скрыть в публикации свое настоящее имя или немедленно написать заявление об увольнении по собственному желанию, также прозвучала угроза, что в случае моего отказа это сделать, крупнейшее информационное агентство страны найдет способ уволить меня.

Как я оцениваю случившееся в редакции ТАСС (ультиматум и угрозу увольнением)

Обнародование факта ультиматума и угрозы, которые предшествовали завершению моего сотрудничества с ТАСС, я не считаю разглашением конфиденциальной информации и нарушением корпоративной этики.

На мой взгляд, ультиматум, который я получила, находясь в редакции ТАСС (не сообщать читателям настоящее имя автора материала о важной проблеме детского питания или уволиться по собственному желанию), и угрозы в отношении моей профессиональной деятельности как журналиста, можно оценить как преступление, нарушение действующего российского законодательства о СМИ и целого ряда пунктов внутреннего регламента ТАСС.

Считаю, что наличие в трудовом договоре пункта о неразглашении внутренних редакционных процессов, не означает, что сотрудники нарушают закон, если обнародуют информацию о случившемся в редакции уголовном преступлении.

Преступления, на мой взгляд, выходят за рамки обязательства соблюдать конфиденциальность. Более того, обязанность каждого гражданина России – сообщать о преступлениях, свидетелем которых он стал.

Завершение трудовых отношений с ТАСС

Направляясь в редакцию ТАСС на следующий день, я готовилась к противостоянию: меня не устраивало увольнение по собственному желанию, которое от меня потребовали, потому что оно не соответствовало действительности, а надуманное увольнение по статье (как что-то нарушившего или плохого сотрудника) я тоже не могла принять.

Приехав в редакцию, я получила информацию о том, что в агентстве принято принципиальное решение о скорейшем прекращении со мной трудовых отношений.

Днём меня пригласили пообщаться на уровне руководства агентства, после чего я досрочно прекратила своё сотрудничество с ТАСС по соглашению сторон.

Такая форма завершения трудовых отношений меня устроила: это не увольнение по собственному желанию, написав которое я бы исполнила условия незаконного ультиматума, и не увольнение по статье.

То, что я сообщила в блоге на сайте «Эха Москвы» и на своей странице в Фейсбуке о прекращении трудовых отношений с ТАСС, не является с моей стороны правонарушением.

Зачем я рассказала об отказе ТАССа публиковать материал спустя год и об обстоятельствах завершения сотрудничества с ТАСС

Это не первый случай, когда я за без малого 8 лет своей журналистской деятельности сталкиваюсь с внутренними табу и такими проявлениями редакционной политики, которые расцениваю как проявление цензуры. Полагаю, в современных российских реалиях журналисту, который с этим не согласен и хочет оставаться в профессии, нужно либо уходить в другое СМИ или создавать своё. Собственно это я и делаю – перехожу из одного СМИ в другое и развиваю REALISTFILM.INFO.

В ситуациях, когда руководство редакций отказывалось от какой-либо социально значимой темы, я находила возможность донести проблему до читателей, обнародовав информацию в других СМИ. Я не заявляла ранее публично о проявлениях цензуры в разных медиа, поскольку оценивая свои силы, в качестве приоритета выбирала задачу говорить об общественных проблемах, а не о неправильно выстроенной внутренней политике разных изданий.

Встретившись год назад с нежеланием нынешнего менеджмента ТАСС размещать проблемные материалы о сфере, с которой связан бизнес Евгения Пригожина, я не обнародовала эту информацию. Потому что для меня важнее было посвятить свое нетрудовое время подготовке качественного расследования о проблеме детского питания для «Новой газеты», а не разбирательству с ТАССом.

Однако события декабря 2018 года (вспышка дизентерии в детских садах, ультиматум и угрозы со стороны представителя ТАСС в мой адрес) заставили меня осмыслить происходящее в главном информационном агентстве страны по-другому.

До конца 2018 года я не встречала ситуаций, когда федеральное СМИ стремится лишить сотрудников возможности писать на острые темы для других изданий и препятствует профессиональной деятельности журналистов. Или – пытается вынудить журналиста скрыть от аудитории свое имя.
В законе о СМИ сказано: «создание и финансирование организаций, учреждений, органов или должностей, в задачи либо в функции которых входит осуществление цензуры массовой информации, – не допускается».

Считаю, недопустимым, что государственное информационное агентство ТАСС (которое принадлежит гражданам России, и в том числе – мне) дистанцируется от своевременного освещения общественно значимых проблем, которые касаются здоровья тысяч детей. И что нынешние руководители ТАССа фактически осуществляют функции цензора, используя служебное положение, оказывают давление на своих сотрудников, препятствуя их законной профессиональной деятельности журналистов. Именно так я расцениваю ультиматум и угрозу.

Эту информацию я решила обнародовать, чтобы сформировать в российской журналистике кейс.

КЕЙС О ЦЕНЗУРЕ В СМИ

Сначала кратко обозначу смысл, который в данном случае вкладываю в каждое из этих понятий.

Кейс – это практическая ситуация, рассказывающая о событии (или последовательности событий) и обнаруживающая проблему. В кейсе описываются реальные люди, которые, оказываясь в конкретных ситуациях, сталкиваются с необходимостью принимать решения и нести ответственность за их последствия. Кейс предназначен для осмысления проблемы и выявления идей для ее решения.

Цензура (в самом простом понимании) – это действия, препятствующие распространению общественно значимой информации, которые осложняют восприятие и понимание реальности участникам её отношений и как следствие препятствуют их разумному поведению.

СМИ – инструмент передачи обществу достоверных и актуальных данных. Главная функция СМИ состоит в сборе, обработке и распространении важных для граждан, органов власти, общественных институтов и общества в целом сведений о происходящих событиях, явлениях и процессах.

Назвать этот кейс можно так: «Проявление цензуры в российских СМИ на примере истории подготовки и обнародования материала о проблемах питания в школах и детских садах Москвы».

На его основе можно актуализировать предметное обсуждение проблемы цензуры в российских СМИ и выявить для нее решения.

Как известно, для решения любой проблемы, сначала необходимо признать ее наличие.

В конце 2018 года произошла массовая вспышка дизентерии. Полагаю, что обнародованная мною информация: история замалчивания проблемы питания, отмена публикации в ТАСС год назад, ультиматум и угрозы со стороны представителя ТАСС, факт моего увольнения, – дает любому здравомыслящему человеку представление о наличии цензуры в СМИ и о том, что отказ признавать существование общественно значимой проблемы препятствует ее своевременному решению и может привести к массовым трагедиям. Возможно, если бы ТАСС проинформировал общество о существовании острых системных проблем в организации детского питания в Москве год назад, проблема с питанием детей не приобрела бы таких масштабов и, возможно, вспышки дизентерии удалось бы избежать. Органам власти пришлось бы признать наличие проблемы и принять какие-то действия по ее исправлению.

О проблеме цензуры можно сказать то же самое. Современные российские власти отрицают наличие цензуры в СМИ. Это препятствует предметному обсуждению проблемы и выявлению способов её решения. Обнародованных не анонимных примеров, на которые можно сослаться, как на подтверждения цензуры в российских СМИ, очень немного. Полагаю, этот кейс может дать журналистам и представителям институтов гражданского общества, возможность на очередное утверждение чиновников «Цензуры в российских СМИ нет» привести конкретные факты, что поспособствует признанию этой проблемы и её решению.

Самоцензура в журналистской среде

Один из важных компонентов этого кейса – реакция некоторых коллег, российских журналистов, на публикацию расследования, предание гласности истории его создания и моего увольнения из ТАСС.

Вместе со словами поддержки в том, что решила рассказать о конкретном примере цензуры в российских СМИ, появились негативные отклики, осуждающие мой поступок как неблагодарность и едва ли не как предательство в отношении работодателя и бывших коллег.

На мой взгляд, такая реакция хорошо иллюстрирует важнейшую составляющую проблемы цензуры в современных российских СМИ – пассивность, самоцензуру, ограничения, при которых журналист действует не в правовой логике, а по существующим негласно понятиям, нарушая внутренние регламенты и действующее законодательство.

Мои учителя в профессии, в том числе в Академии журналистики «Коммерсантъ» говорили, что журналист – это миссия, а не запись в трудовой книжке.

Если журналист воспринимает работодателя как «руку дающего» и готов за зарплату не только вкладывать в развитие организации свои знания, опыт и труд, но и негласно в качестве приложения к трудовому договору продать свой статус журналиста и молчать о важных для общества и страны проблемах – это во многом объясняет нынешнее плачевное состояние журналистики в России. И нам всем предстоит понять, как улучшить эту ситуацию.

Надеюсь, этот кейс побудит журналистов и руководителей СМИ осознать важность и общественную значимость нашей деятельности – осознать свою миссию, свои права и последствия, к каким могут приводить ситуации соглашательства с замалчиванием важной информации.

Кейс как основа для обращения российских граждан в суды, прокуратуру, а также в Общественную Комиссию по жалобам на прессу

Полагаю, что этот кейс может дать основу для выстраивания форм активного реагирования общества на случаи цензуры в СМИ. Форм, которые помогут исправить ситуацию с замалчиванием общественно значимых сведений в средствах массовой информации.

По мнению юриста Евгения Антонова, который часто выступает экспертом по правовым вопросам в моих материалах, этот кейс может стать основой для обращений граждан России в судебные инстанции и органы прокуратуры о привлечении к ответственности за не распространение общественно значимой информации и за последствия, возникшие в связи с этим, государственное информационное агентство ТАСС, которое принадлежит всем российским гражданам, содержится за их счёт и обязано оперативно информировать их об общественно значимых сведениях, которые становятся ему известны.

Эта практика (особенно, если она распространится и станет массовым явлением по всей стране), поможет журналистами и руководителям СМИ преодолевать ситуации внешнего давления (цензуры), ссылаясь на возможные судебные разбирательства и их последствия, к которым может привести сокрытие общественно значимой информации.

Важно отметить, что кроме небольшого ресурса readovka.news, о случившейся вспышке дизентерии в том числе сообщали «Эхо Москвы» и «Говорит Москва». Журналисты некоторых других федеральных СМИ и телеканалов тоже откликались на сообщения родителей, выезжали по заданию редакций на съёмки и готовили материалы. Но затем их материалы не допускались до публикации, либо уже опубликованные данные удалялись с сайтов.

Этот кейс также может послужить основой для обращения родителей, дети которых пострадали от дизентерии, в Общественную Коллегию по жалобам на прессу для получения оценки деятельности государственного информагентства ТАСС и других СМИ в освещении/замалчивании проблем с организацией детского питания в образовательных комплексах Москвы и случившейся в декабре 2018 года вспышки дизентерии, на предмет соблюдения и уважения принципов и норм профессиональной журналистской этики и нарушения прав человека в сфере СМИ.

Полагаю, эти действия смогут способствовать решению проблемы существования цензуры в российских СМИ, а, соответственно, и решению ряда других проблем в нашей стране.

Что я планирую делать дальше

Как уже писала, за время работы над расследованием, собрала много фактуры, которая не вошла в публикацию. Планирую выявить оптимальный вариант ее обнародования.

После выхода материала «Рецепты быстрого обогащения» получаю новые обращения от родителей, а также от коллег–журналистов из разных изданий, которым нужно содействие в коммуникации с родителями. Планирую, выявить оптимальную форму, при которой смогу быть полезна в этих обстоятельствах. А на данный момент, чтобы не превращать свою страницу в Фейсбуке в новостную ленту, создала Telegram-канал «Факты без цензуры», где будет размещаться информация по проблеме питания в школах и детских садах.

Также, в связи с широким обсуждением в журналистском сообществе данного кейса, получаю отклики от коллег, которых тяготит наличие цензуры в СМИ. Если в нашем общении проявятся интересные и эффективные формы для решения этой проблемы, сообщу об этом дополнительно.

В любых обстоятельствах стараюсь видеть возможности. Для меня сложившаяся ситуация – возможность немного отдохнуть, написать план развития ИНФОРМАЦИОННОГО АГЕНТСТВА REALISTFILM.INFO и начать привлекать финансирование для развития деятельности редакции.