Идеологические истоки конфликта Запада и России
Данный материал планировался, как обзор книги бывшего британского разведчика Пола Робинсона “Русский миропорядок. Как теория цивилизаций объясняет конфликт с Западом", но вылился в более широкие размышления о том, как западная идеология не допустила слияние России с так называемым “цивилизованным миром”. Конечно идеологические предпосылки не единственный источник конфликта, но видя то, как многие западные страны жертвуют в противостоянии с Россией своими экономическими интересами стоит признать, что идеология в этой истории имеет очень серьезное значение.
Недавно по рекомендации The New York Times скачал книгу английского исследователя Пола Робинсона “Русский миропорядок. Как теория цивилизаций объясняет конфликт с Западом". Книга вышла в 2024 году. Учитывая реноме NYT я ожидал от книги отборной русофобии, но книга не оправдала подобных ожиданий. Оказалось что Робинсон, бывший офицер британской военной разведки и автор десятка работ по истории и политической культуре России, в новой книге предпринимает попытку разобраться в истоках и сути идейного и культурного противостояния между Западом и Россией. В книге не оказалась ничего из той “клюквы”, которая свойственна западному мейнстриму, когда дело касается России.
Начнем с большой цитаты из книги:
“Западные либеральные интернационалисты любят изображать западные институты и ценности как универсальные. Они утверждают, что эти ценности применимы ко всем и везде. Все общества выиграют от перехода к западному образу жизни, все общества со временем неизбежно станут западными, таковы преимущества западного образа жизни.
Западные либералы не единственные кто убежден , что их ценности универсальны и что весь мировой порядок в конечном итоге будет основан на этих ценностях. Коммунисты придерживаются схожей точки зрения, хотя их взгляд на конечный результат иной.
В то время как для либералов конец истории — это мир, который состоит из демократий свободного рынка, для коммунистов это мир, в котором рабочие контролируют средства производства, а социальное неравенство устранено. Но основная идея о том, что история следует научно определяемым законам прогресса, ведущим все общества к единой социальной модели, общая для обоих подходов”.
Либерализм и коммунизм, две западные идеологии , утверждают, что развитию человечества характерна строгая линейная последовательность, которая ведет все общества планеты к единому результату. И этот результат распространение западного образа жизни - в форме коммунизма или в форме либерального капитализма на все человечество”.
Истоки мессианства и представления о линейном развитии истории с предопределенным финалом, с “концом истории” многие ученые связывают с христианской религией, с идеей о завершении истории вторым пришествием Христа. Однако, западная культура не единственная христианская культура на планете, но стремление стать прообразом для общественного устройства всего человечества, выраженное в западных идеологиях, присуще только ей. Как замечает Робинсон христианство ничего не говорит о необходимости общественного прогресса, как условия для второго пришествия Христа. Христианство также ничего не говорит о возможности при помощи науки и разума целенаправленно управлять развитием общества, что аксиома для либерализма и коммунизма. Следовательно понадобились дополнительные факторы чтобы христианское учение о “конце времен” трансформировалось в установки светских идеологий о достижении единообразного “Рая на Земле” по образу и подобию Запада.
Каковы эти факторы по мнению Робинсона ?
Как ни странно, но к распространению идей о существовании непрерывного прогресса привел сам прогресс. Достижения Европы в экономике, искусстве, науке и образовании начиная с периода Возрождения были достаточной скорости и масштаба, чтобы существование прогресса стало очевидным. Промышленная революция, которая в течение 18-19 веков улучшала качество жизни все большего числа европейцев не оставляла больше никаких сомнений: прогресс это реальность.
Промышленной революции предшествовала революция научная. Открытие законов физики показали, что материя подчиняется определенным правилам, которые люди в состоянии понять и использовать. Это повлекло за собой развитие теорий, что общества, как и материя, также подчиняются законам, которые можно познать и использовать с эффективностью и точностью законов физики. Так к идее управляемого технического прогресса добавилась идея осознанного и управляемого социального прогресса.
Но и этого еще не было бы достаточно для объявления себя единственным источником правильного общественного устройства. Чтобы это произошло, должна была появиться теория Чарльза Дарвина о борьбе и выживании видов, а затем, как это случилось с физикой и общественная теория на основе его открытий - социальный дарвинизм. "Насильственное вытеснение слабых сильными помогло цивилизации очистить Землю от наименее развитых обитателей и насильственно принудить остальных приобретать промышленные привычки", - писал британский социал-дарвинист Герберт Спенсер, слова которого также приводит Робинсон в книге. Высшей формой социал-дарвинизма к середине 20-го века станет германский нацизм.
В Новое Время европейцам наконец удалось вырваться вперед в сравнении с соседними народами, которые когда-то не уступали, а иногда и превосходили европейцев в развитии. Великие географические открытия также познакомили Европу с куда менее развитыми культурами, некоторые из которых пребывали в состоянии дикости. Из очевидного западного превосходства в экономике, искусстве, военном деле и науке сделан соответствующий вывод - все мировые культуры должны либо вестернизироваться, либо исчезнуть. Таков естественный ход вещей. Появилась и новая наука, описывающая путь от дикаря к современному европейцу - антропология. Эта наука иллюстрировала развитие человеческой культуры от самых примитивных форм до цивилизации, которая конечно же описывалась в формах современной западной культуры. Успехи Европы в сравнении с другими регионами, которые она продемонстрировала в последние две сотни лет очевидны. Их можно проиллюстрировать самыми разнообразными данными, но достаточно будет одного из ключевых показателей качества жизни - детской смертности
В течение 19 века определилось и то каким будет будущее устройство мира. Что правда мнения тут, как говорилось выше, разделились между сторонниками либерализма и коммунизма. Тем не менее и коммунизм, и либерализм идентичны детерминизмом, согласно которому одна из моделей станет базовой для планеты.
Так примерно полтора столетия назад определились черты европейской идеологии - идея о линейном развитии истории в виде прогресса от дикаря до высшей формы человеческого существа - современного европейца и убежденность в том, что все мировые культуры вынуждены либо вестернизироваться, либо исчезнуть.
Мессианство западной идеологии предопределило и другую особенность, которая оформилась в XX-м веке. В научно-фантастической литературе описано такое явление, как прогрессорство. Деятельность по ускорению развития в нужном направлении отстающих культур. В фантастику эта идея проникла из нашей реальности. В последнее столетие на Западе получила широкое распространение идея вестернизации менее развитых или неправильно развитых, с точки зрения западных мыслителей человеческих культур. До XX века европейская экспансия носила колониальный характер освоения ресурсов других частей планеты. Конечно, христианская церковь согласно собственному преданию вела миссионерскую деятельность. Эта душеспасительная практика далека от построения западной общественной системы на других континентах. Настоящее знамя прогрессорства похоже первыми подняли американцы и произошло это в ходе борьбы с другой западной прогрессорской идеей - коммунизмом.
Но прежде чем это произошло в истории Запада случилась катастрофа невиданного до того масштаба. Первая Мировая, а затем и Вторая Мировая показали иллюзорность многих достижений цивилизации. Масштаб катастрофы оказался достаточен, чтобы вызвать к жизни ряд новых теорий, которые ставили под сомнение исключительность и совершенство Запада. Арнольд Тойнби, Освальд Шпенглер, Питирим Сорокин, Зигмунд Фрейд и даже Альберт Эйнштейн - предлагали новое осмысление развития культуры и истории, пытались найти рецепты для предотвращения повторений ужасов мировой войны.
Но если в Европе, где две мировые войны приняли самые разрушительные формы, появилась и развивалась рефлексия о проблемах западной культуры, в США озаботились иными вопросами. Вторая Мировая привела к краху колониальной системы. В мире появились десятки новых государств, которые в сравнении с западным эталоном отличались более низким уровнем развития. Эти страны сразу же привлекли внимание Советского Союза. Во второй половине 50-х годов смерть Сталина и “оттепель” привели к тому, что советские идеологи избавились от ряда установок марксизма. Изначально марксизм утверждал, что стадии социализма предшествует стадия развитого капитализма и только в ходе капиталистического развития в обществе созреют предпосылки для социалистической революции и развития социализма. Но в условиях Холодной войны между либерализмом и коммунизмом это означало, что бывшие колонии окажутся в капиталистическом лагере прежде чем “созреют” для социализма. Советские идеологи развили концепцию согласно которой если СССР окажет внешнюю помощь прогрессивным силам этих стран в создании современной экономики, то построить социализм можно миновав стадию капитализма. Конечно это стало отходом от ортодоксальной версии марксизма, но основная идея осталась прежней - прогресс управляемый процесс и целенаправленное развитие экономической базы приведет к изменению культурной и политической надстройки в этих странах. Индустриализация превратит традиционные общества в социалистические. Такова формула нового коммунистического прогрессорства. И эта формула оказалась привлекательной для бывших колоний. Почему бы не воспользоваться советской помощью и средствами для модернизации страны? Без учета стран Восточной Европы и Китая, которые попали в лагерь коммунизма по итогам Второй Мировой, за 30 лет с 1950-го по 1980-й год социализм под присмотром советских прогрессоров принялись строить 14 стран. К концу СССР социалистический блок включал в себя 35% жителей планеты.
В Соединенных Штатах с тревогой наблюдали за успехами коммунистического прогрессорства. Здесь экономисты, философы, социологи вступили в синергию с потребностями американского правительства и сумели создать зеркальную советской - либеральную теорию прогрессорства. Модернистскую теорию. Это произошло в тех же 50-х-60-х, когда советские идеологи приспосабливали марксизм к постколониальным реалиям. По сути у американцев получилась концепция подобная той , что родилась, у советских идеологов - если помочь бывшим колониям развить их экономику, то они превратятся в конце концов в страны либеральной демократии, пропустив тот долгий путь, который прошли западные страны.
Один из идеологов модернистской теории Юджин Стейли утверждал, что модернизация экономики была "непреодолимой и универсальной и следовала по предсказуемой схеме. Рост производства приведет к прогрессу в демократическом самоуправлении,которое,в свою очередь, обеспечит саморазвитие и уважения к индивидуальной личности". В этой формуле в конце пути вместо социализма подразумевалось построение демократического общества всеобщего благоденствия. Знакомая риторика с неизбежным торжеством единственно верного учения в конце.
В противовес марксистской “пятичленке”, которая прослеживает развитие от первобытного состояние к коммунизму разработали свою либеральную “пятичленку”. Что правда позже в нее добавили еще одну стадию и "пятичленка" превратилась “шестичленкой”. Американский экономист Уолт Ростоу предложил теорию стадий экономического роста. Для отстающих стран среди этих стадий самой проблемной, по мнению Ростоу, является стадия вторая на которой проходил подготовительный этап к переходу от традиционного общества к стремительной модернизации. Стороннее вмешательство могло бы помочь бывшим колониальным странам преодолеть эту проблемную и затяжную стадию, что после промышленного взлета и технического прогресса привело бы эти страны к финальной пятой стадии - обществу массового потребления или обществу всеобщего благоденствия, для которых демократизация общественной жизни по западному образцу окажется неизбежной.
Более развитые страны должны помочь менее развитым перепрыгнуть одну ступень - на этом сходятся и советская и либеральная версии прогрессорства. Перепрыгнуть капитализм в советской и стадию подготовки к модернизации в западной. Самому Уолту Ростоу даже представилась возможность поучаствовать в прогрессорских проектах США непосредственно. В 60-х годах Ростоу стал высокопоставленным чиновником Госдепа, где отвечал за планирование внешней политики как раз в связи с попытками США помочь ряду постколониальных стран ускорить развитие в нужном направлении. Экономист занимал пост Советника президента США по Национальной безопасности и был на этом посту предшественником Генри Киссинджера. Ростоу активно вовлекал США в конфликт во Вьетнаме, как со страной, которая не прошла вовремя модернизацию и оказалась заражена коммунизмом, что не оставляет никаких альтернатив, кроме применения силы.
Советские марксисты не преуспели в продвижении бывших западных колоний к социализму . Из 14 стран, которые стали на социалистические рельсы в ходе распада колониальной системы ни одна так и не приблизилась к чему-то, что хотя бы отдаленно напоминает социализм. Не приблизились к нему и страны которые присоединились к соцлагерю Советским Союзом по итогам войны в Европе. Возможно просто не хватило времени, так как центральный поборник европейского коммунизма СССР прекратил свое существование. Но усилия СССР не прошли даром. Поддержка Советским Союзом антиколониальной борьбы и попытки помочь в развитии экономики после обретения независимости надолго обеспечили России симпатии многих бывших стран Третьего мира. Это стало особенно важно после того как в 2022 году отношения России и Запада катастрофически ухудшились. Показательна реакция делегатов 40 африканских стран на выступление президента России Владимира Путина на конференции “Россия-Африка” в марте 2023 года. Путин заявил следующее:
“Советский Союз оказал значительную поддержку народам Африки в их борьбе против колониализма, расизма и апартеида. Это помогло многим африканским странам обрести и защитить свой суверенитет, и последовательно поддерживало их в строительстве своей государственности, укреплении обороны, закладывании основ их национальной экономики и подготовке рабочей силы”. Услышав эти слова весь зал зааплодировал.
В момент скоропостижной гибели оппонента дела у либеральной теории модернизации шли не важно. После поражения США во Вьетнаме основные положение теории подверглись критике и пересмотру. По мнению нового поколения теоретиков 80-х при осуществлении модернизации особенности местных культур не принимались во внимание. Попытка шаблонно перенести западный опыт на страны в других регионах приводила ко многим негативным последствиям. Но над вопросами эффективности теории модернизации задумывались ученые, а не чиновники, которые непосредственно внедряли ее на практике. Десятилетия работы по модернизации отсталых стран создали на западе значительную инфраструктуру из правительственных и частных организаций, которые потребляли ежегодно десятки миллиардов долларов. Этот конгломерат организаций-прогрессоров превратился в самодовлеющую силу, способную лоббировать поддержку их деятельности ради самой деятельности. Вопросы собственной эффективности в этих условиях их не особо беспокоили. Распад советской системы раскрыл для западных прогрессоров новое, огромное поле деятельности.
Крах советской системы конечно же стал моментом триумфа либерального детерминизма. Страны бывшего соцлагеря одна за другой переходили на сторону либерализма. Включая и саму Россию. Возникло впечатление, что история сделала окончательный выбор. Торжеством либеральной идеи стала работа Фрэнсиса Фукуямы “Конец истории”. "Развитие современной естественной науки оказало одинаковое воздействие на все общества, которые испытали это ... и гарантирует растущую гомогенизацию всех человеческих обществ, независимо от исторического происхождения или культурного наследия. Все страны, проходящие модернизацию должны становиться все более и более похожими друг на друга. Происходит фундаментальный процесс который диктует общую эволюционную модель для человеческих обществ, что-то вроде Всеобщей истории человечества в направлении либеральной демократии”, - утверждал Фукуяма.
И если Фукуяма констатировал торжество либеральной демократии, которую все же понимал как общечеловеческое достижение, то вскоре появились авторы прямо называющие творцов единственно правильного учения, сводя по сути все достижения цивилизации к авторству Запада. Британский историк Нил Фергюсон, которого не без сарказма цитирует и Робинсон в книге, утверждал следующее: "Есть те, кто утверждает, что все цивилизации в некотором смысле равны, и Запад не может претендовать на превосходство, например, над Востоком Евразии. Такой релятивизм ложен. Превосходство Запада заключается в его шести "убийственных приложениях для благосостояния" - политической и экономической конкуренции, развитии науки, священном праве собственности, развитой медицине, обществе потребления, которое стимулирует производство и науку и трудовой этике, которая позволила развить высокую трудоспособность”. В своих лекциях он прямо призывал поклоняться статуе Адама Смита, благодаря которому эти “приложения” стали возможны.
Таким образом если определить идеологию современного западного мейнстрима, то это будет парадоксальная смесь либерализма и марксизма с их предопределением, социальный дарвинизм с верой в то, что все более слабые культуры бесследно исчезнут. И конечно вера в то, что именно западная культура является и навсегда останется вершиной человеческой цивилизации. Сегодня на Западе существуют определенные политические разногласия между “прогрессивными” и “консервативными” силами, но большинства перечисленных представлений их разногласия не касаются. Все они верят в то, что именно вклад Запада в развитие человеческой цивилизации является ключевым и наиболее ценным. А также уверены в том, что превосходство Запада необходимо сохранять в интересах всего человечества.
Пол Робинсон резюмировал идеологическое обличье Запада следующим образом: “Несмотря на множество различий в современных западных теориях, они имеют общее интеллектуальное ядро. Считается, что будь то изменения в сознании (Гегель, Кант) или экономике (Маркс, теория модернизации ), все общества обязаны следовать законам социальной эволюции и проходить через одни и те же стадии развития, пока в конечном итоге не придут к концу истории. Преимущества западной модели конечного состояния таковы, что любые народы, которые не смогут принять их, обречены на вымирание. Прогресс течет от Запада к остальным странам. Любой, кто сопротивляется, противостоит суду истории”.
Под влиянием успехов западного общества потребления в СССР еще до его окончательно краха начала распространяться убежденность, что единственно верным учением, которое и восторжествует на всей планете является вовсе не марксизм, а либеральная демократия. Идея предопределенности, которую за десятилетия доминирования марксизма привыкли воспринимать, как нечто совершенно очевидное, не подвластное рефлексии и сомнениям, теперь придавала силу вере в западный либерализм. Те, кто интересовался историей 90-х годов, либо пережил их сам,знает сколь сильным оказалось преклонение перед новым западным единственно верным учением, которое пришло на смену марксизму. Чем большим было разочарование в советской идеологии, тем сильнее становилась вера в либерализм. Это преклонение нередко переходило в самоуничижение. В книге Робинсона приводится характерная цитата популярного в позднем СССР философа Мераба Мамардашвили:
“Европа - это не географическое образование, а идея, воплощенная в таких ценностях, как свобода, верховенство закона и самоопределение. Чтобы стать по-настоящему европейской, России необходимо было принять эти ценности. В какой-то момент эта проблема уже начала решаться, но мы были сбиты с толку и одичали.
Теперь, если мы действительно хотим спасти или принять участие в спасении цивилизации на земле, если мы хотим вернуться в наш европейский дом и иметь право говорить о нем как о его защитниках, мы сами должны сначала стать цивилизованными - более цивилизованными или просто цивилизованными людьми; другими словами, перейти на совершенно новый путь . . . . Говоря прямо и лаконично, это состояние просто чудовищно - но, по-видимому, иначе и быть не могло . Люди, выпавшие из истории и жизни (я имею в виду все народы на территории России), не могли избежать болезней в результате". В ту пору иметь подобные взгляды считалось практически правилом хорошего тона.
И так думали не только философы или рядовые жители, так думали и чиновники на самом верху советской иерархии. Еще более беспощадным к советской системе было мнение замглавы МИД СССР Теймураза Степанова. Вот что он записал в своем дневнике в мае 1989 года после посещения ФРГ: «И черт бы побрал эту холеную, вылощенную, аккуратную, возлюбленную умеющим работать немцем Федеративную республику, на фоне которой моя любимая родина предстает особенно грязной, вымотавшейся и бесплодной в тщетном преодолении порожденных самым бесчеловечным режимом в мире безобразных уродств. Кто сказал, что моя Родина уступает родине немца в красоте или ласковой сомасштабности человеку? Но она не облагорожена человеком, а обезображена, изуродована, испоганена двуногим зверем, вооруженным директивами партии и бессмертным марксистско-ленинским мировоззрением» Сегодня не каждый иноагент осмелиться высказываться подобным образом в сторону России, но 30 лет назад такие пассажи были обыденностью.
А вот как рассказывает Владислав Зубок в своей книге “Коллапс. Гибель Советского Союза” о моменте, когда будущий первый президент Российской Федерации Борис Ельцин решил перейти от строительства коммунизма к внедрению идей либеральной демократии: "Супермаркет «Рандоллс» сразил Ельцина. Вдруг он осознал, что самый наибеднейший американец имел возможность купить то, чего в СССР не могла приобрести даже высшая советская номенклатура. В знойной техасской пустыне Ельцин и его свита попали в кондиционированный рай. Ельцин ходил по супермаркету и, судя по впечатлению его помощников, явно испытывал страдания. Он как бы размышлял: «Неужели этот рог изобилия существует каждый день и для всех? Невероятно!»
Ельцин понял, насколько он глупо выглядел в глазах американцев со своими лозунгами «демократического социализма». «До чего довели наш бедный народ, – сокрушался он в разговоре с окружением. Всю жизнь рассказывали сказки, всю жизнь чего-то изобретали. А ведь в мире все уже изобретено, так нет же не для людей, видно, это…» Как позже написал Суханов, в этот момент у Ельцина «окончательно рухнула в его большевистском сознании последняя подпорка». Общаясь с журналистами и коллегами по МДГ после возвращения из поездки, Ельцин в подробностях рассказывал им о визите в супермаркет. Он пел дифирамбы «буйству красок, коробок, упаковок, колбас и сыров», восторгался тем, что средняя американская семья тратит на еду десятую часть или меньше своей зарплаты, в то время как у советской на продукты уходит свыше половины заработка или более. Ельцин обрел свою миссию – принести «американскую мечту» в Россию".
Но как не убеждали себя российские политические, научные, творческие элиты в безальтернативности растворения постсоветского пространства в мире либеральной демократии - этого не произошло. Весь порыв российского общества 90-х и начала 2000-х в направлении Запада не привел к успеху. О причинах, которые не позволили России стать “цивилизованной страной” мы и поговорим ниже.
Историческая особенность России заключается в том, что Россия одна из двух культур, воспринявших цивилизацию и христианство от Римской Империи. В этом смысле Европа и Россия как-бы двоюродные братья, что все еще обуславливает отношения между ними. Подробно об этом родстве писал британский историк Арнольд Тойнби. Тойнби один из тех западных мыслителей, кто убеждал европейских собратьев в том, что человеческая история не замыкается на одном Западе.
Историк утверждал, что Средиземноморская цивилизация породила культуры франков и византийцев, наследники которых современные Европа и Россия. Обе ветви и «франкская», и «греческая» вместе с конгломератом идей и культурных установок Средиземноморской цивилизации восприняли главное убеждение – представление о собственной избранности. Вот как об этом писал Тойнби в работе “Цивилизация перед судом истории", опубликованной в 1948 году”:
«Русские навлекли на себя враждебное отношение Запада из-за упрямой приверженности чуждой цивилизации и этой русской «варварской отметиной» была Византийская цивилизация православного христианства. Русские приняли православие в конце X века, и нужно подчеркнуть, что это был осознанный выбор с их стороны...
Византийское мнение о Западе не отличается особой сложностью, и его не так уж трудно понять людям Запада. На самом деле нам бы следовало даже сочувствовать ему, ибо оно проистекает из той же чрезвычайно нелогичной веры, которой мы и сами придерживаемся. Мы, «франки», искренне верим, что являемся избранными наследниками Израиля, Греции и Рима — Наследниками Обетования, за которыми, естественно, будущее. Нас в этой вере не поколебали даже последние открытия в геологии и астрономии, так беспредельно раздвинувшие границы нашей Вселенной во времени и пространстве. От первородной туманности к одноклеточным, от одноклеточных — к первобытному человеку и далее мы все еще прослеживаем божественно предначертанную генеалогию, телеологически достигшую апогея именно в нас. Византийцы делают то же самое, с той только разницей, что они приписывают себе право первородства, которое, по нашим западным убеждениям, принадлежит нам. Византийская версия мифа говорит, что не франки, а византийцы являются Наследниками Обетования, избранным народом. Этот момент верования имеет одно совершенно практическое следствие. Когда Византия и Запад вступают в противостояние, Византия всегда права, а Запад всегда не прав».
И наоборот - Запад всегда прав в своей борьбе с «русским варварством». Тойнби продолжает:
«Для русского марксиста, как и для славянофила или православного христианина, Россия — всегда «Священная Россия», а западный мир ... безусловно и навсегда погряз в ереси, коррупции и разложении. Мировоззрение, позволяющее русскому народу сохранять неизменным это традиционно негативное отношение к Западу и одновременно служить своему правительству инструментом индустриализации
России, с тем чтобы уберечь ее от завоевания уже индустриализованным Западом, — это тот самый удобный, ниспосланный свыше дар богов, который сам падает в руки Избранного народа».
Тойнби отмечает общую для наших культур склонность к вере в предопределение и вера эта старше либерализма и коммунизма, она проистекает, как говорилось выше из христианского предания. Христианского предания и представления о величии собственной культуры. Это величие осознанно еще в античный период и с тех пор сохраняется нашими культурными установками.
Начиная с XVI века Россия неоднократно демонстрировала способность дать военный отпор западным государствам и если и терпела поражения, то это дорого обходилось противнику. Возможно Россия оказалась единственной не западной культурой, которую Запад оказался не в состоянии подчинить военной силой. Это создало России образ опасного врага. Попытки собственной агрессии сгладились из памяти, а Россию начали воспринимать, как нависшую над Европой угрозу.
Но наибольшая опасность по мнению Тойнби заключается в том, что Россия научилась оборачивать против Запада его же собственные идеи. В первую очередь речь конечно же идет о марксизме:
“Мировоззрение, принятое Россией в 1917 году, особенно подходило ей в качестве западного оружия для развязывания антизападной идеологической войны. На Западе, где данное учение возникло, оно считалось ересью. Это, по сути, была попытка критики Запада в его неспособности следовать собственным христианским принципам в сфере экономической и социальной жизни якобы христианского общества; но ведь идеология западного происхождения, которая представляет собой обвинение в адрес западного образа жизни, — это как раз то духовное оружие, которое противник с удовольствием подберет и обратит против его создателей.
Обретя это западное оружие, Россия имеет возможность перенести борьбу против Запада в духовной сфере на территорию противника. Поскольку коммунизм возник как продукт неспокойной совести Запада, он, вернувшись обратно в западный мир в виде русской пропаганды, вполне может тронуть другие совестливые западные души. Поэтому теперь, впервые в современной истории западного мира с конца XVII века, когда иссяк поток западных новообращенных в исламскую веру, Запад снова оказался под угрозой духовного разрушения изнутри и духовного штурма извне.
Таким образом, коммунизм, угрожая основам западной цивилизации на ее собственной почве, показал себя куда более эффективным антизападным оружием в руках русских, чем любые материальные вооружения. Кроме того, коммунизм послужил России орудием привлечения в свой стан китайской части света и ряда других групп того огромного большинства человечества, которое не принадлежит ни к России, ни к Западу.
То, что русские добились успеха, перехватив инициативу у Запада, вооруженные западной же ересью, называемой коммунизмом, а затем развеяли ее по миру ядовитым облаком антизападной пропаганды, отнюдь не означает, что коммунизм непременно восторжествует. Марксова теория, на взгляд не-марксиста, слишком узка и слишком извращена, чтобы удовлетворять чаяниям людским на все времена. Но все-таки успехи коммунизма, проявившие себя вполне зримо, должны послужить предостережением на будущее. И если мы что-то должны и можем уяснить себе, так это то, что столкновение между остальным миром и Западом переходит из сферы технологической в сферу духовную. ”.
Действительно, не смотря на успехи марксизма в 20-м веке, Россия от него отказалась. Но одного этого факта оказалось мало, чтобы Запад тот час же дружески принял Россию в свою семью. Самобичевания и заверения в преданности модели либеральной демократии не позволили до конца снять подозрения к России. Слишком велик был ущерб нанесенный западному миру российским влиянием как в самой Европе, так и в остальном мире, где Россия сыграла ключевую роль в устранении колониальной системы. Холодная война была окончена, казалось бы Запад победил, но осадок остался.
Да и Россия не смотря на все свои трудности 90-х отнюдь не продемонстрировала желание стать в один ряд со странами третьего мира. Например, никто не поспешил отказываться от крупнейшего в мире ядерного потенциала, хотя и определенные подвижки в этом плане. Также Россия не спешила отказываться от своего международного влияния. И хотя распад СССР существенно уменьшил могущество страны, привычка быть сверхдержавой, побуждала Россию по мере сил продолжать играть собственную роль в международных делах. Не лучше обстояло дело и с внедрением единственно верных принципов либеральной демократии. Расстрел парламента в 1993 году показал, что если переход к рыночной модели экономики и совершился, то новая политическая система в стране очень далека от западных идеалов.
Хуже того, что Россия вновь принялась использовать против Запада его же идеологические установки. Только на этот раз вместо потерявшего актуальность марксизма, Россия взяла на вооружение другую классическую западную идеологию - консерватизм. И вновь, как и в советские времена тезисы, звучащие из России нашли отклик во многих регионах мира, включая и сам Запад. В довершение к пропаганде консерватизма и традиционных ценностей Россия утверждает, что Запад является создателем однополярного мира в котором нет места равенству прав и возможностей различных стран. Россия утверждает, что Запад относится без уважения к культурными и историческим особенностями различных стран и занимается прогрессорством, которое лишь дестабилизирует планету. Это противоречит самой сути западного мировоззрения, основные тезисы которого мы рассмотрели в начале статьи. Российская пропаганда находит сочувствие и в первую очередь среди бывших западных колоний. В 2022 году страны, которые ввели санкции против России вопреки искренней убежденности Запада, что мир последует за ним, во всех смыслах оказались в меньшинстве.
Исторические, идеологические и культурные факторы, которые препятствовали растворению России в рядах “цивилизованного мира” отягчались еще одним обстоятельством. Это обстоятельство помешало установить близкие отношения между Россией и Западом даже в тот период, когда это казалось возможным. В первое десятилетие после краха СССР. И это обстоятельство наличие прогрессорской инфраструктуры о которой уже упоминалось выше. За десятилетия с того момента когда в США решили, что распространение либеральной демократии пойдет быстрее если этому процессу помогать появились десятки правительственных и частных организаций созданных с этой целью. Специалисты по строительству либеральных демократий стали влиятельным сообществом , которое оказывает сильное влияние на внешнюю политику западных государств.
Об эффекте прогрессорской инфраструктуры, главной задачей которой оправдывать собственное существование пишет американский специалист по международным отношениям и профессор Гарварда Стивен Уолт в книге«Ад благих намерений. Американская внешнеполитическая элита и упадок американского превосходства”. Уолт описывает сообщество специалистов по внешней политике США, как одноклеточной организм, без мозгов, главной задачей которого является поглощение бактерий и грибков, которые его окружают чтобы расти и размножаться. Э замкнутое в то замкнутое в своем идеологическом мире сообщество, которое мало интересуется реальным положением дел в мире. И тем более мало интересуется действительными последствиями своих действий.
Эталонный представителя этого сообщества по мнению Уолта бывший посол США в ООН Саманта Пауэр. Журналист, награждена престижными премиями за публикации о правах человека ( прославилась разоблачая бывшее руководство Югославии) впоследствии стала руководителем центра по правам человека при Гарварде. Ее заметил Барак Обама и она присоединилась к его предвыборной кампании, став «специальным советником президента по международным отношениям» в 2009 году. В 2013 году Пауэр назначена послом в ООН. С января 2021 переведена Байденом на пост главы пресловутого USAID. USAID наряду с фондами Джорджа Сороса, наиболее полное воплощение политики прогрессорства. Лишь возвращение Трампа в Белый дом прервало карьеру Пауэр для которой процесс продвижения либерально-демократической версии прав человека и международные отношения стали синонимом. Новой консервативной администрацией США идеологически чуждый USAID был закрыт.
Приводя ряд биографий деятелей подобных Саманте Пауэр Стивен Уолт констатирует: «Они явно лично заинтересованы в том, чтобы Соединенные Штаты проводили амбициозную глобальную политику. Чем более занято правительство США на внешнем фронте, тем больше вакансий для экспертов по международной политике, тем больше национального богатства будет направлено на решение этих глобальных проблем и тем сильнее будет их потенциальное влияние». Отсюда, заключает Уолт, склонность к раздуванию угроз, ведь в интересах этих людей постоянно поддерживать накал страстей.
Россия, пережив ряд попыток совершения либерально-демократической или так называемой цветной революции, ощутила на себе деятельность этой западной инфраструктуры. Это конечно повлияло на качество отношений между Россией и странами Запада.
В такой же инерционной логике Холодной войны похоже осуществлялось и расширение НАТО. НАТО изначально создавалось, как военная сила по защите и продвижению либеральной системы, а потому также, как представители идеологической инфраструктуры натовская военная бюрократия в рамках собственной корпоративной выгоды продвигала необходимость расширения. Сегодня расширение НАТО называется одной из причин войны на Украине и вопрос этот требует рассмотрения в отдельном материале.
Идея о том, что экономическое развитие бывших колоний способствует становлению в них либеральной демократии, на протяжении нескольких десятилетий казалось находила подтверждение. Демократические режимы постепенно сменяли диктатуры и хунты, которые были типичны для таких стран после падения колониальной системы. Представители прогрессорской инфраструктуры разработали целую систему показателей, для того чтобы отслеживать победоносное шествие либеральной демократии, которая должна была вскоре охватить весь мир. К примеру при Гётеборгском университете в Швеции реализуется проект «Разновидности демократии». Проект имеет десяток региональных филиалов, управляется сотнями менеджеров и координаторов в разных странах мира. 4 тыс. экспертов либерально-демократической направленности ежегодно оценивают прогресс демократии в своих странах. Это позволяет распределить страны на несколько групп, определяя их по шкале от авторитаризма, до высоких стандартов либеральной демократии. В последствии данные попадают в публикации ООН, Всемирного банка и других организаций по продвижению единственно верного учения. При помощи исторических источников данные восстановлены вплоть до конца XVIII века.
На первый взгляд может показаться, что прогноз об установление либеральной демократии во всем мире сбывается. Действительно в сравнении с XVIII - XIX и первой половиной XX века число стран, которые эксперты считают либеральными демократиями выросло.
Но если мы посмотрим в разрезе последних 30 лет, то увидим уже другую картину. Вдруг оказывается, что в последние десятилетия доля людей, которые живут в условиях демократии снизилась.
Почему так произошло? Стал ли мир менее демократичным? В действительности график отражает не рост авторитарности в мире, а изменение на западе представлений о том, что такое либеральная демократия. Накануне краха марксизма под либерализмом понимался примерно следующий набор прав и свобод: рыночная экономика, свобода совести и слова, право выбирать руководство страны, неприкосновенность жизни и собственности и ряд других. С течением времени в это понятие включили требования, которые касаются прав меньшинств в первую очередь сексуальных. Запад включил права лиц с сексуальными перверсиями и даже с половой неопределенностью в разряд минимальных требований для соответствия либеральной демократии. То что было в 90-х годах эталоном либеральной демократии сегодня на западе уже стало признаком ретроградства и угнетения. С этим связан и другой показатель - соблюдение прав человека.
Как и в случае с показателями либеральной демократии разработан коэффициент, который позволяет отслеживать соблюдение прав человека. Естественно в рамках того набора прав, который сейчас принят в качестве базового у современных носителей либеральной идеологии. Отслеживает индекс тот же совет экспертов под эгидой Гётеборгского университета.
Если мы посмотрим на эти данные, то увидим, что после роста индекса в начале 90-х, что было связано с падением советской системы, вскоре наступила стагнация, а последние полтора десятилетия индекс начал снижаться. Связано это с двумя факторами. Как уже говорилось выше представления о правах человека не стояли на месте и постоянно расширялись и это расширение дошло до откровенных нелепостей включая права несовершеннолетних на смену пола или права на изобретения персональных гендеров.
Вот как об этом пишет французский историк и социолог Эммануэль Тодд в своей книге “Поражение Запада”, вышедшей в 2023 году: “Вопросы морали приобрели странную важность в международных отношениях. Западные люди осуждают как отсталую любую страну, враждебно относящуюся к идеологии ЛГБТ. Уверенные в том, что они олицетворяют универсаль-ную современность, они не понимают, что тем самым ставят себя под подозрение патрилинейного, гомофобного мира, который противостоит западной революции в сфере морали.
В таком контексте яростно обвинять Россию в скандальной анти-ЛГБТ позиции — значит играть на руку Путину. Западные люди полагают, что все более репрессивное законодательство, принятое Думой против гомосексуальности и прав трансгендеров (и еще более репрессивное после начала войны), доказывает всему миру, что Россия плохая. Они ошибаются. Россия знает, что ее гомофобная и антитрансгендерная политика не только не отторгает ее от других стран планеты, но и привлекает многих из них. Эта стратегия придает ей значительную «мягкую силу». Революционная «мягкая сила» коммунизма была заменена консервативной «мягкой силой» эпохи Путина. Российский коммунизм привлек часть европейских рабочих классов, особенно в Италии и Франции, и прежде всего целые страны, такие как Китай. Однако его атеизм пугал многие народы, в том числе и мусульманские. Сегодняшняя консервативная Россия уже не страдает от этого недостатка”.
Но есть и еще один фактор, который делает либеральную статистику неадекватной. Двойные стандарты. Хорошим примером может послужить Украина. Если мы посмотрим на индекс прав человека, то заметим, что на Украине существенно выше, чем в России и Белоруссии.
Особенно впечатляет, как упавший после попыток разгона майдана индекс на Украине стал постепенно расти после 2014. Расти не смотря на то, что Украина продолжала убивать собственных граждан, сотнями и тысячами арестовывать по политическим мотивам. Нарушала культурные и национальные права граждан. Индекс снизился после того, как Зеленский начал избавляться от прямых агентов западных прогрессоров в руководстве страны и почти никак не отреагировал на бесчеловечную мобилизацию в стране. В то же время Лукашенко, который защитил результаты выборов от бунта, потерял очки, которые ранее набирал заигрывая с западными странами. Что касается России, то чем более суверенную политику с появлением Путина начала вести страна, тем меньше в ней оказывалось прав человека.
Эти рейтинги не единственные. Их существует множество, но все они имеют указанные выше недостатки и теряют свою актуальность и авторитет.
Наличие в стране либеральной демократии и прав человека зависит не от того, насколько честные в стране выборы, не от того, насколько соблюдается закон и права граждан. Это зависит лишь от того насколько политические элиты страны разделяют западную идеологию. Все остальное, даже массовые убийства и похищения людей, как это практикуется на Украине не имеет значения.
Таким образом, носители либеральной идеологии все более напоминает носителей тоталитарной идеологии. Это трудно было бы представить в тот момент, когда Фукуяма и ему подобные провозгласили торжество единственно верного учения, тем не менее это происходит на наших глазах. Конечно это двоемыслие не могло остаться незамеченным теми, кто не разделяет идеологию либерализма. В США в среде консерваторов даже появилась поговорка: “Никакой демократии врагам демократии”, которая довольно остроумно характеризует то, куда движутся носители либеральной идеологии.
Но с либеральной демократией есть куда большие проблемы, чем увлечение правами меньшинств или двойные стандарты ввиду идеологической ангажированности. Сама либеральная демократия перестала выполнять функцию для которой, по крайней мере формально, она существует. Она больше не обеспечивает эгалитарного принципа формирования элит. Она больше не способствует улучшению повседневного качества жизни граждан либерально демократических государств. Это становится все более очевидно для мирового сообщества, что в итоге ведет западную демократию к кризису вслед за советским марксизмом.
Вот уже 25 лет американская компания Edelman, которая специализируется на PR и медиа поддержке бизнеса, проводит глобальное международное социологическое исследование. Основная цель исследования выявить уровень доверия жителей разных стран к своим правительствам, бизнесу, СМИ. Результаты этих исследований, которые отчасти затевались для того, чтобы показать контраст между авторитарными отсталыми странами и прогрессивными демократиями, зачастую игнорируются западными идеологами. Эти исследования демонстрируют, что все обстоит с точностью наоборот - правительства стран, которые не переняли западное устройство пользуются доверием населения, а западный мир погряз в кризисе доверия. Одним из вопиющих примеров является сравнение показателей Китая (Исследовать Россию перестали вот уже более 10 лет назад) с западными странами.
Не сложно заметить, что уровень доверия китайцев к правительству более чем вдвое превосходит показатели западных стран. Меняются правительства и администрации в западных странах, но это никак не изменяет ситуацию с доверием. Либеральная демократия не способна изменить ситуацию и обеспечить приход к власти популярного правительства. Аналогичная картина наблюдается в сравнении западных стран не только с Китаем, но и с другими не достаточно либеральными государствами. Опрос 2025 года продемонстрировал следующую картину, которая повторяется из года в год уже довольно длительное время.
В этом же исследовании авторы признают, что несмотря на серию выборов, прошедших в странах либеральной демократии доверие к правительствам это не повысило. Снижается и доверие к процедуре выборов как к таковой. В большинстве западных стран наблюдается кризис доверия к мейнстримным либерально-демократическим политическим силам, что приводит к хроническим политическим кризисам. На этом фоне усилились позиции консерваторов, которые отвергают многие положения мейнстримной западной идеологии. Нередко это делает их идейно близкими к российским политическим элитам, что на Западе порождает обвинения в российском влиянии на них. Обвинения подобные тем, которые Арнольд Тойнби высказывал в отношении коммунистической России. Впрочем, как говорилось выше, западные консерваторы не меньше либералов уверены в праве Запада на мировое доминирование.
Изменение экономического баланса
Популярность западной идеологии на протяжении десятилетий придавали очевидные экономические успехи западных стран. Но в последние время центр мировой экономической активности смещается в сторону стран, которые самими западными идеологами считаются не достаточно демократичными, либо и вовсе авторитарными, как Китай. Для сравнения можно привести долю стран G7, которая объединяет наиболее развитые страны западного лагеря с долей стран БРИКС, куда входят соответственно те страны, которые ранее в западной терминологии назывались развивающимися. Десятилетие назад доля стран БРИКС+ в мировом ВВП по паритету покупательной способности сначала догнала долю G7, а затем и обошла её. В номинальном мировом ВВП доля Китая выросла с 1,7% до 18%. Совокупная доля так называемых развитых государств в мировом номинальном ВВП сократилась с 83,7% в 1991 году до 59,6% в 2022 году, тогда как доля развивающихся стран выросла с 16,3% до 40,4%.
При этом реальность показателей ВВП многих западных стран некоторыми исследователями ставится под сомнение. Вот что об этом пишет Эммануэль Тодд в книге “Поражение Запада” : Подавляющая часть валового внутреннего продукта Америки на самом деле состоит из услуг, предоставляемых людям, эффективность или даже полезность которых не всегда очевидна: чрезмерно оплачиваемыми адвокатами, хищными финансистами, тюремными охранниками и агентами спецслужб. В 2020 году ВВП даже включал в качестве добавленной стоимости работу 15 140 экономистов страны, большинство из них являются первосвященниками лжи со средней годовой зарплатой в 121 тыс. долларов. Что же представляет собой американский ВВП, если очистить его от деятельности этой паразитической массы, не соответствующей никакому реальному производству богатства”?
Так это или нет, но экономические успехи стран “третьего мира”, как их называли ранее, в последние пару десятилетий очевидны. Эти успехи стали возможны не без участия стран запада. Прогрессорство 60-70-х, когда в конкуренции с марксизмом многим бывшим колониям оказывалось прямое содействие, переросло в глобальный перенос производств в страны Азии. Результат оказался неожиданным - утрата экономического доминирования. Но экономика не превратила азиатские страны в копии западных стран в политическом и идеологическом отношении. Как пишет Эммануэль Тодд в упомянутой книге: “Многие мои западные читатели, рады способствовать своими покупками росту китайского, индийского или тайского среднего класса, которому суждено стать непоколебимым сторонником либеральной демократии. Это благодушное представление оказывается идиотским, в то время когда на самом Западе либеральная демократия угасает”.
И конечно поговорим об Украине
На Украине, как и в других республиках бывшего СССР в 80-е-90-е многие прониклись отвращением к терпящей крах советской системе. Как и в России нерастраченный идеализм они перенесли на воображаемый Запад – в новую утопию. В этот раз казалось, что все будет иначе. Западная модель демонстрировала процветание, а Украина, сбросив нахлебников в виде остальных республик, как убеждали украинские, еще вчера советские элиты, обречена на успех на пути построения нового светлого будущего. “Стать второй Францией”, - таким стал лозунг новой страны.
Западные прогрессоры не остались в стороне - Украину наводнили сотни и тысячи специалистов всевозможных организаций, которые приехали научить украинцев строить единственно верную систему - либеральную демократию.
Перипетии этого строительства и успехи Украины известны. Особенно показательными стали украинские майданами, когда вопреки светлым идеалам либеральной демократии западные страны поддерживали мятежи против избранных методами либеральной же демократии властей Украины. Западные идеологи и политики желали убить двух зайцев - обеспечить приход к власти идеологически близких сил, не смотря ни на какие принципы, а кроме того постараться ослабить Россию, не дав довести до успешного результата проекты реинтеграции на постсоветском пространстве. Часть украинского населения, а также часть украинских политиков, настолько беззаветно уверовали в силы и перспективы Запада, настолько поверили, что вслед за коммунизмом умрет и Россия, что не посчитались ни с какими рисками и жертвами ради осуществления евроинтеграции. Этот фанатизм привел Украину к катастрофе.
Украина и возможно Молдавия, оказались похоже последними странами в мире, кто поддался угасающему очарованию Запада. Эти бывшие части России, лишенные представлений о культурной самодостаточности, не претендующие на суверенитет наследников Рима, постарались поскорее раствориться в рамках как им казалось более перспективного сообщества. И просчитались. Архаичные представления о немощности России и позднесоветское преклонение перед всемогуществом Запада оказались ложными. И привели Украину к краху. За провалом реализации положений марксистского учения на Украине последовал провал попыток реализовать либеральную мечту.
Судьба Украины причудливо перекликается с идейным и мировоззренческим кризисом Запада. На наш век уже выпала судьба наблюдать падение одной из составляющих западной идеологии - марксизма, сегодня мы наблюдаем тяжелый период для другой ее составляющей - либерализма. Таким же испытаниям на фоне успехов азиатских стран подвергается и западное представление о том, что именно Запад является вершиной цивилизации. Предстоит глубокое переосмысление тех идей, которые на Западе вынашивали последние несколько столетий.
Поблагодарить автора и поддержать выход новых статей.
Карта Сбера 2202 2069 2431 9804 Селезнев Денис или СБП +79783412154