Подземка. Кролик: 1. Дневник.

«Я не знаю, зачем я это пишу и кому это нужно, но мне слишком хочется излить на бумагу происходящее. Я ждал этого весь день. Всю свою чёртову смену на АЗЛК. Да, я там работаю, но речь не обо мне. Кому я вообще могу быть интересен?
Подземка. Вот о чём мне хочется поведать. Конечно, я для этого выбрал не самое удачное время и место - если кто-то прочитает написанное, то мне кранты. Но раз уж приспичило, буду писать. Хоть что-нибудь напишу, ведь вдохновение меня давно покинуло, и уж лучше это, чем ничего.
Что такое Подземка? Если вы зададите этот вопрос случайному человеку на улице, то с наибольшей вероятностью встретите недоумение. Подземка? Может быть, так называют метро? Но наше-то метро уже пятнадцать лет как полностью перешло на поверхность, и странно было бы его так называть. Но странно и то, что это произошло. Это ж какие затраты потребовались государству на такую глобальную реконструкцию? И по какой причине?
Официальная версия советских властей претерпевала изменения чуть ли не каждый месяц. Землетрясение, грунтовые воды, радиация, неизвестная болезнь - чего только не говорили по телеку. В конце концов этой темы стали избегать, и многие об этом постепенно забыли, а сейчас уж вообще растёт поколение людей, не видавших то самое подземное московское метро.
Я не из них. Что-то да помню. Мне было пять лет, когда это произошло. Я родился в начале десятых годов на окраине Москвы. Уточнять не буду. Не хочу, чтобы кто-то опознал меня по этим строчкам. Хотя кому я нужен, собственно... Но рисковать нельзя, даже самую малость. Ведь если это кто-нибудь прочитает, то...»

По внезапно утихшему гулу в кабинете автор этих строк сразу понял: пришло начальство, и внеплановое партсобрание рабочих 12-й бригады АЗЛК вот-вот начнётся. В панике он быстро убрал тетрадку со стола и спрятал её под ремень брюк, хотя привлёк этим к себе только лишнее внимание. Но что сделаешь со страхом перед Смотрителями?

– Товарищи, товарищи! – прокричал председатель Калугин, звеня колокольчиком – Собрание начинается! Товарищи! Тишину, пожалуйста!
Но это он сказал скорее для профилактики – тишина наступила, стоило ему едва появиться в кабинете. Все знали: Калугин сегодня злой. Попадаться под горячую руку начальника не хотел никто. Ни в одной бригаде так не боялись начальства, как в тринадцатой, и это было небезосновательно.

Казалось, он был создан для этой работы. По крайней мере, делал всё для того, чтобы его боялись. Это был грузный мужчина среднего роста пятидесяти четырёх лет от роду. Лицо его украшали густые седые усы точь-в-точь как у Сталина. Поверх председательского пуза был огромный чёрный пиджак, увешанный орденами, которые он никогда не снимал. Сравнений со Сталиным Калугин не любил, но поговаривают, что он старался походить на него специально. И отчасти у него это, конечно, получалось – переводом в тринадцатую бригаду угрожали во всех остальных, и эти угрозы имели максимальный эффект.

- Имею честь сообщить, - начал председатель, - что в этом месяце вы, товарищи, тринадцатая бригада московского автомобилестроительного завода имени Ленина, перевыполнили план на целых двенадцать процентов.
Калугин сделал мучительно длинную паузу. Вероятно, он ожидал услышать всеобщий удивлённый возглас, но в помещении, как и прежде, стояла гробовая тишина. Демонстративно откашлявшись, председатель продолжил.

- На целых двенадцать процентов! – повторил он с неестественно выразительной интонацией – А это значит, товарищи, что можете хорошо работать, когда хотите. Такими темпами вы у меня станете лучшей бригадой месяца! А знаете, что это вам сулит? Повышение месячной премии на целых сорок рублей! Сорок рублей, понимаете?

И снова минута молчания. Эти паузы были характерной чертой выступлений Калугина. Из привычки или из каких-то рациональных побуждений – неизвестно, но делал он их всегда, при этом расхаживая взад-вперёд и сложа руки за спиной. Выглядело это эффектно: могло даже показаться, что он вот-вот достанет из-за спины оружие.

- Но к сожалению, кхм-кхм. – продолжил он своё выступление, снова изобразив некое подобие кашля. – К сожалению. К моему величайшему сожалению, товарищи, у меня для вас не только хорошие новости. Один из трудящихся в нашем коллективе не до конца честен с нами. Слухи об этом я слышал и раньше. До последнего не верил! Но к моему величайшему сожалению это оказалось правдой.

И снова пауза. На сей раз тишину нарушил чей-то удивлённый возглас. Некоторые из рабочих начали оглядываться по сторонам, гадая, о ком же говорит начальник. По-настоящему забеспокоился только один. Он попытался под шумок вытащить тетрадь из-под брюк и куда-нибудь спрятать, но тут заметил, что председатель смотрит прямо на него.

- Да, Иван Николаевич, я про вас говорю. Немедленно встаньте из-за стола и подойдите ко мне.

Автор едва начавшегося дневника испытал настолько острое чувство паники, что его на мгновение парализовало. Только не это. Пожалуйста. Как он увидел? Нет, этого не может быть...

- Иван Николаевич! - Калугин повысил голос. - Вы сами подойдёте или вам помочь?

Ваня встал и медленным шагом направился к начальнику с полной уверенностью в том, что его жизнь теперь кончена.