Побег из психушки

Сорок третья глава книги "Блеск и Нищета Сумасшедших"

Некоторые птицы не предназначены для того, чтобы держать их в клетке. Их оперение блистает сказочными красками, песни их дики и сладкозвучны. Лучше дать им свободу, иначе однажды, когда вы откроете клетку, чтобы покормить птицу, она просто выпорхнет. И какая-то часть вашего существа будет знать, что все происходит так, как и должно, и радоваться. Но дом ваш опустеет без этого чудного создания, жизнь станет более скучной и серой.

Стивен Кинг. «Рита Хейворт или Побег из Шоушенка», 1982

Какие у вас ассоциации со словом «побег»? Наверное, в вашем сознании сразу возникает образ — например, Майкл Скофилд. Этакий расчетливый гений, знающий все ходы наперёд и распланировавший всё до мелочей на несколько лет. Но нет.

Жизнь — не кино, Россия — не Америка. А дурка, в конце концов, не тюрьма. Здесь всё по-другому.

И когда однажды в пятницу в половину первого дня Игорю Николаевичу заявили об успешном побеге, тот не поверил своим ушам, услышав фамилию сбежавшего пациента.

Тут стоит упомянуть, что попытки побега в психушке — обыденность. Они случаются чуть ли не каждый день, и внимания на них никто не обращает. Одни пытаются украсть ключи, другие — сломать решётку или растолкать персонал, пока их ведут из отделения в приёмку или на ЭКГ/флюрографию. Таких просто колют и привязывают. Вполне естественно, что человек, находясь в таких условиях не в самом здравом рассудке, будет пытаться бежать, принимая отчаянные решения и не думая о последствиях.

Но успешных побегов из N-горской психушки было не так много, хотя сбежать оттуда куда проще, чем, скажем, из тюрьмы. Когда бежал Шахматист — это было понятно и объяснимо: в конце концов, серьёзный преступник, имеющий связи и средства. Но в тот день сбежал…

— Зелинаев?! — Игорь Николаевич оторопел. — Я не ослышался? САБИР ЗЕЛИНАЕВ? ЗЕЛИБОБА? СБЕЖАЛ?!!!

Организованного и спланированного побега можно было ожидать от кого угодно из принудчиков, от кого-то из относительно адекватных больных, но от Зелибобы…

О нём уже была целая глава, но сейчас стоит освежить в памяти его образ: огромный, толстый кавказец, ужасно волосатый, с горбатым носом и монобровью, который с гордостью рассказывает о том, как ебал коз, коров, собак и лошадей. Всеобщее посмешище и клоун, не раз танцевавший за бычок под песни с МУЗ-ТВ. Над ним не смеялся только ленивый.

Родился Зелинаев в Узбекистане, но он не узбек, а татарин с кучей разных примесей. Семья была неблагополучна, Сабир в возрасте тринадцати лет покинул родное село и больше не возвращался, кочуя сначала по Узбекистану, а потом по всей России. Подрабатывал где придётся, в основном в деревнях; за работу часто платили самогоном, и у Сабира от одиночества и алкоголизма начала потихоньку съезжать крыша. Отовсюду, где он хоть недолго задерживался, его с позором выгоняли за пьянки и скотоложство.

Когда ему было 25, его приютили дальние родственники в N-горске. Тётя Сабира пыталась его образумить, найти ему работу, но тщетно — тот нигде долго не задерживался и отталкивал всех своими возмутительными дикарскими повадками. А также не переставал пить. Тогда он первый раз попал в психушку и с тех пор стал её частым гостем. На момент побега он пролежал безвылазно восемь с половиной месяцев.

Но как? Почему же то, что не получалось у некоторых здравомыслящих принудчиков, получилось у Зелибобы — этого слабоумного посмешища? Но всё отнюдь не так, как может показаться на первый взгляд. Зелибоба, конечно, не Энди Дюфрейн, но хитрости у него тоже было не занимать.

За три месяца до побега Сабир попросился на беседу к Игорю Николаевичу и попросил отменить ему галоперидол, жалуясь на сильный гиперкинез. Игорь Николаевич, естественно, ничего не отменил, но назначил Зелинаеву циклодол, на что тот и рассчитывал. Прятать таблетки Зелибоба научился, едва попав в психушку, но если раньше он все выбрасывал, то теперь все таблетки циклодола тщательно откладывались и прятались в дырку в матрасе. Когда их скапливалось достаточное количество, он угощал ими больных, помогавших работой, втираясь таким образом к ним в доверие, а также менял на сигареты, которые потом тоже играли роль взяток. Через две недели один из работников столовой порекомендовал его тёте Рае, сказав, что Сабир часто ему помогает и вообще идёт на поправку. Но в столовую Сабира взяли не сразу. Две недели он занимался самой грязной работой — мыл полы в туалете. Иногда, когда сильно уставал, давал больным циклодол и сигареты, чтобы они делали работу за него.

Потом он снова попросился на беседу к заведующему.

— Игорь Николаевич! — заявил Зелибоба с сильным акцентом. — Не могу так больше! Всю жизнь бухал, мама-папа-тётя расстраивал, людей пугал, стыдно! Хочу жизнь новый! Не хочу так! Хочу семья, хочу жена и дочка!

После этих слов Зелибоба разрыдался. Игорь Николаевич не был совсем уж бессердечным — Сабир об этом знал и на это рассчитывал.

— Так, а ну не плакать! Ты же мужчина! — врач немного вышел из себя. — Ну успокойся! Успокойся!

— Домой хочу, Игорь Николаевич! — продолжал плакать Сабир. — Я буду хорошо себя вести!

— Но тебе нельзя домой. Ты в прошлый раз тоже говорил, что будешь хорошо себя вести, а что в итоге? Ты на следующей же день сбежал, напился и пытался с собакой совокупиться на улице…

— Но я больше не буду! Никакой овца, никакой собака! Никогда!

— Не верю, Сабир. Хочу верить, но не могу. Может, ты сейчас искренне говоришь, но не могу. К тому же тётя Эльвира сейчас не сможет тебя принять. Нужно время.

— Помогите мне начать новая жизнь! Всё буду делать! Таблетка буду пить! Водка не буду пить! Животный не буду трогать! Мамой клянусь! — Сабир опять разрыдался. — Работать буду, семья заведу!

— Как ты собираешься работать? А ты способен вообще на труд, Зелинаев?

— Я уже тружусь! Хочу больше трудиться! Вы увидите, я хороший работник, не подводить, хорошо работать! Могу больше! Я выздоровел, Игорь Николаевич!

Заведующий ещё долго успокаивал Сабира, а после беседы позаботился о том, чтобы его загрузили работой. Теперь он мыл полы не только в туалете, но и во всех палатах, коридорах и столовой. Когда приехала тётя Эльвира, она не могла нарадоваться тому, что сказал ей врач — появилась надежда на выздоровление. А Сабир попросил тётю, чтобы она в следующий раз тайно пронесла ему немного налички — сказал, что есть возможность купить сигареты.

Постепенно ему доверяли всё больше и больше. И хотя он продолжал рассказывать истории типа «ебу барашек, а он такой БЕЕЕЕЕ», продолжал кривляться и терпеть унижения от Стаса и Фарика, от работы он никогда не отлынивал. Однажды Сабир дал Лунтику пачку сигарет, чтобы тот напрочь отказался идти за обедом в пищеблок, и пообещал дать ещё пачку, если он исполнит своё обещание. Лунтик сделал то, что был должен. Идти за обедом было некому, и взяли Зелибобу. Многие были против — на такие работы нельзя никого брать без разрешения заведующего — но Игорь Николаевич, позже прознав об этом, не был сильно зол на смену и дал добро Зелибобе ходить в пищеблок за едой.

Целый месяц Сабир делал эту работу три раза в день, и каждый раз он смотрел по сторонам, изучая территорию больницы и продумывая возможные пути и планы отступления. Также он подружился с дядей Лёшей — старожилом дурдома, который лежал тут уже больше десяти лет — и посвятил его в свои планы. Тот пообещал помочь.

Когда настала та самая пятница, ничто не предвещало беды:

— Зелибоба, расскажи, как козу ебать? — спросил Лысый.

— Ээээ, коза ебать дело сложный. Тут смекалка нужна, — усмехнулся Сабир.

— Ну расскажи!

— Два передний нога в сапог, рука за хвост, другой рука в дырка, писюн вставляешь и пошёл, а коза такой БЕЕЕЕЕЕ!

Всё отделение дружно смеялось над тем, что Зелибоба повторял уже в сотый раз.

— Ебать он баран! — сказал Фарик Стасу.

— Да пиздец тупой! — ответил Стас. — Как он вообще живой ещё, а?

Когда Сабир вместе с тётей Раей, Лунтиком, дядей Лёшей, ещё двумя больными и молодым санитаром Кириллом пошёл за обедом, у него колотилось сердце. Этот момент настал. «Сейчас или никогда» — сказал себе он. Считал шаги, повороты, и вот это заветное здание…

— Дядь Лёш, я бегу! — сказал он своему товарищу. — Прикрой!

Дядя Лёша «случайно» споткнулся и опрокинул кастрюлю с борщом.

— Ах ты старый пердун! — разозлилась Тётя Рая. — Чё больные жрать теперь будут?

— Спина болит! Оооой-ой! — прокряхтел дядя Лёша. — Радикулит! Помираю!

— Да ты уже десять лет помираешь, да никак не помрёшь! — пошутила тётя Рая. — А где Зелинаев. ЗЕЛИНАЕВ???!!

Когда его спохватились, он был уже где-то в тридцати метрах от группы. Конечно же, все за ним побежали — все, включая больных. Надуманное братство и дружба уходят в никуда, когда есть возможность хорошо показать себя перед персоналом и повысить шансы на выписку.

Зелибобу едва не поймали. Санитар догнал его и схватил за майку, но воля к свободной жизни у Сабира была сильнее, и тот вырвался, оставив в руках у санитара кусок ткани. Он перемахнул через забор, а за забором его ждал собутыльник Вазген на тонированной девятке. Как позже выяснилось, Сабир заплатил тысячу рублей дяде Коле, чтобы тот в тайне от блатных дал ему сделать один звонок.

Так как Зелибоба не был принудчиком, с ним особо не церемонились — просто выписали задним числом; молодого санитара Кирюху уволили, сделав в этой ситуации козлом отпущения.

Никто не ожидал от Зелибобы даже десятой части того, что он сделал. Никто даже в теории не мог предположить, что он на такое способен. А всё потому, что за его фальшивой клоунской маской никто не видел личности. Каждый видел волосатого татарина-зоофила Зелибобу с гомосексуальными наклонностями и смешным акцентом, но никто не видел Сабира Зелинаева — человека с тяжёлым детством и огромным грузом на душе. Игорь Николаевич лечил его тоннами галоперидола, когда нужны были честность, внимание и тепло.

Сабир не был таким, каким казался другим, да и скотоложнического опыта имел не так много, как заявлял — это была маска, образ. За наигранным эпатажем стоял, как оказалось, не самый глупый человек: ему удалось сделать то, что не получалось у людей, обладавших куда большими ресурсами и возможностями. Как и многие другие. Тот же Котя, заявляя, что он Лада Дэнс или Диана Гурцкая, вопреки мнению большинства не думает так на самом деле. Просто некоторые люди примеряют на себя такие маски, не зная, как вести себя в обществе, и такими способами обращают на себя внимание. Это касается не только обитателей психушки.

А Зелибоба, вопреки прогнозам персонала, больше никогда не попадался. Как вождь Бродмен, притворявшийся немым, Сабир обманул всех и получил шанс на другую, свободную жизнь. Говорят, его видели пьяным и счастливым в родном селе в Узбекистане, но никто не знает, правдивы ли эти слухи.

Будем надеяться, что да.

Это — сорок третья глава из книги "Блеск и Нищета Сумасшедших" Леонида Баталина. Полную книгу вы можете:

Приобрести в электронном виде на ЛитРес;

Приобрести в электронном или печатном виде в telegram-канале автора и поддержать его напрямую.

А также подписаться на группу ВК или канал в телеграме.

Иллюстрации выполнены Анной Юдаевой.

Спасибо!