«Выбираю новые стилистики и дурные типографские решения». Интервью с дилетантом с двадцатилетним опытом.

Денис Башев о своих экспериментах, работе в офисах клиентов и кампусе в Сеуле, о своём странном юморе и крабе Валере, подростковых 90-х и о том, зачем он ставит свои проекты на обои в телефоне.

Денис Башев — основатель дизайн-агентства DILETTANT, работает графическим дизайнером с 1999 года, бывший креативный директор агентства Sila Sveta. К своим 39 годам Денис уже преподавал в Британской Высшей Школе Дизайна, УНИК, Академии Wordshop, Высшей школе брендинга, Икре, Школе дизайна НИУ ВШЭ, Школе шрифтового дизайна и МГУП им. Ивана Федорова. Денис специализируется на брендинге и логотипах. Его клиентами были Мail.ru, МТС, BBDO, LeoBurnett, Сбербанк, Газпром, Олимпийский комитет и Большой театр.

Виолетта Бакарас: Как ты работаешь сейчас? У тебя есть помощники?

Денис Башев: У меня есть партнёр Миша Соколов, он не дизайнер, на нём документы и контракты, и всё бумажное. Ему это нравится, мне нет, поэтому.

В.: Долго с ним работаешь?

Д.: Когда мы начинали, он был моим клиентом, пришёл по рекомендации Сергея Калюжного из CreativePeople. Это было 7-8 лет назад. Первый проект мы сделали с ним. Потом он приходил ещё несколько раз, и в конце концов я подумал, что мне надоело быть на фрилансе, и предложил ему сделать новую контору вместе. В его другой компании «Смекалка» есть сотрудники, которые работают и с нами в DILETTANT. Например, дизайнер Таня Жиляева.

В.: Вспомни момент, когда ты приехал в Москву и вышел из поезда с 1200 рублями. Какие тогда были мысли? Как ты жил, как у тебя всё начиналось?

Д.: Мы перебирались в Москву два раза. Первый раз лет 12 назад. Тогда не было особо денег, я купил билет на поезд и ехал три дня. Половину из 1200 рублей я потратил сразу, когда вышел из поезда. Увидел, что в кино идёт «Наука сна», которую снял Гондри. Этот клипмейкер меня тогда очень восхитил.

Я не помню особо свои мысли, просто было желание перебраться. На самом деле я очень наивный и не сильно умею осознавать, насколько это может быть тяжёлой ситуацией. Типа нет денег да и нет. У меня к ним более простое отношение. У меня есть знакомый, который как-то сказал, что сегодня ты пахнешь рыбой, а завтра деньгами.

В.: Отличаешься ли ты чем-то от других дизайнеров?

Д.: Раньше я отличался от других дизайнеров тем, что никогда не опаздывал на встречи. А ещё соблюдал дедлайн на протяжении лет 13, потом надоело, я забил. И уже позволил себе пару раз опоздать. Поэтому не могу вообще сказать, что чем-то отличаюсь.

В.: А в работе?

Д.: У меня часто меняется подход. Может, чаще других пробую и пытаюсь найти, как мне лучше работать. Но это скорее от того, что у меня нет базового образования. Я до сих пор стараюсь понять, что делаю, зачем и почему. Много вопросов внутри. И в этом я тоже не отличаюсь. Наверное, все дизайнеры так терзаются.

Сейчас я пришел к тому, что мне хочется работать без схем. Потому что за все эти годы я понял, что ничего не понял.

Каждый раз хочу начинать заново. Так делают люди, которые только начинают работать. Я просто научился как-то воплощать в реальность то, что именно хочу. У меня нет проблем с реализацией своих идей. У дизайнеров, которые работают 5-7 лет, у которых ещё нет профдеформации, иссякают идеи и нет понимания, что делать. Они загоняют себя в колею решений и пытаются работать по системе.

В.: То есть делают уже по чему-то устоявшемуся и не хотят привносить ничего?

Д.: Да. Я веду себя как начинающий дизайнер сейчас. Потому я — дилетант. Стараюсь быть свежим в этом плане.

В.: Вот ты сказал, что у тебя терзания из-за того, что нет базы. Но неужели ты думаешь, что только из-за этого? Если у тебя была бы какая-то база, ты бы меньше экспериментировал?

Д.: Мне кажется, да. Я бы просто развивался в одну сторону.

В.: А ты знаешь дизайнеров с базой, но открытых к экспериментам?

Д.: Знаю. Но экспериментируют они в одной части. Не могут отключить своё эстетство. А у меня изначально его нет. Нет чувства прекрасного. У дизайнера в основном ограниченный набор возможностей. Мне интересно всё. Я не зацикливаюсь на одной стилистике и стараюсь работать со всеми. Более того, я в инстаграме начал каждый день рисовать типографику в разных стилях, чтобы не попасть как раз в заложники какого-то инструментария. Каждый день выбираю новые стилистики и дурные типографские решения. Не парюсь, если они не особо удаются. Кривые, недоделанные – без разницы. Главное, что пробую и чему-то учусь.

В.: Ты рисуешь логотипы за несколько минут. Не отталкивает ли это заказчиков? И какая у тебя оплата: попроектная или почасовая?

Д.: В инстаграме большая часть сделана без клиента. Но бывает так, что попадаются те работы, что сделаны за деньги. И я наоборот стремлюсь развивать почасовую оплату, сейчас работаю и проектно, и почасово. Для многих людей, с которыми мне хотелось бы работать — музыканты, фрэшмены, блогеры, артисты, — мои услуги дорогие. Я подумал, что 20 тысяч в час – это адекватно. И ко мне приходят, я за час им рисую.

Я за открытость в плане работы. Делиться тем, что у тебя происходит значит подпитывать интерес к своей профессии. Большинство дизайнеров не понимают, в чём заключается их работа. Начинаются сравнения в духе «Лебедев или кто-то ещё нарисовал логотип, он похож на…». Люди не понимают, что уникальности в проекте может вообще не быть.

Когда клиенты говорят, что им нужен логотип, не похожий вообще ни на что, то я за это не берусь. Я не смогу его сделать. Слишком долго уже люди занимаются дизайном, и образов похожих очень много. Гораздо важнее быть уместным, чем уникальным.

Если ты будешь чаще анализировать свою работу и то, что она для тебя, показывать свои процессы, тогда у начинающих дизайнеров появится возможность по-другому на это смотреть, они научатся гораздо быстрее. Сами начнут развивать профессию. А то у нас все замкнутые, и каждый про себя что-то думает и делает. На мастер-классах и конференциях рассказывают одно и то же. Но по факту, если посмотреть, как именно они работают, найдутся какие-то темы и фишки, которыми не хотят делиться.

В.: Трансляция работы над редизайном Sila Sveta тоже твой эксперимент?

Д.: Мне нечего скрывать в профессиональном плане. В DILETTANT мы давно начали делать открытые проекты, Sila Sveta X Ray был первым, где видна полностью его структура. Завели ещё телеграм, выкладывали какие-то ошибки, мысли, попутные наброски, случайные фотографии. Сняли ролики на канал ютуб, сейчас их там 4. Через год запишем последний, чтобы люди сделали какой-то вывод.

В.: Как должно повлиять на остальных то, что вы открыто протранслировали?

Д.: Много людей сейчас пишут и говорят, что их это вдохновило. Кто-то начал вести свои блоги, кто-то публикует, как у него происходит работа. Мы не сильно пиарим свои трансляции. Следующие проекты тоже хочется делать открытыми. Хочется, чтобы индустрия взяла это за стандарт и работа дизайнера стала открытой.

В.: Ты ведь работал в Sila Sveta?

Д.: Да, креативным директором. Это была совершенно другая жизнь.

В.: В тебе что-то поменялось за время работы там?

Д.: У меня был вообще тогда непростой период. Я устал от дизайна, хотел перестать рисовать и делать что-то самостоятельное. Нужно было попробовать другое. В итоге понял, что мне больше интересен графический дизайн. После работы в Sila Svetaуехал в Нью-Йорк на три месяца и гулял, начал бегать, похудел на 15 кг.

В.: Для тебя редизайн проще делать?

Д.: С самого начала у тебя есть какая-то платформа. Вводные данные помогают дизайнеру. Было всё черное — делай белым или цветным. Противоположность — первое, о чём думаешь. А когда работаешь над новым проектом, у тебя нет этой основы. Ты должен сам её формировать. Редизайн не проще, просто у тебя больше информации. Мне нравится делать из говна конфетку.

В.: Твой самый дорогой проект — это по-прежнему разработка пиктограмм для Олимпийского комитета? (Прим. авт.: Денис получил за него 1,5 млн руб.)

Д.: Были проекты, которые рядом. Но на данный момент — да.

В.: Что ты делал в последний раз бесплатно?

Д.: У меня много таких работ. Недавно написал в телеграме, что хотел бы поработать с какими-нибудь музыкантами. Мне написал один прикольный чувак. Не буду говорить, кто это. Вот сейчас делаю ему бесплатно.

В.: Почему он? Не он один ведь писал?

Д.: Да, не он один.

В.: По общению расположил или понравилось то, что он предлагает тебе сделать?

Д.: Они мне ничего не предлагают. Не знаю, просто понравился. Есть коммерческие проекты, которые ты не выбираешь. Они приходят и ты думаешь, есть ли у тебя деньги или нет на этот момент. У меня практически их никогда нет. Поэтому я чаще всего соглашаюсь. А бесплатные для души, более художественные, нелогичные. В них я делаю то, что не могу реализовывать в коммерческих, и при этом у нас нет друг к другу претензий.

В.: Идеальные заказчики.

Д.: Типа того. Вы не паритесь. Стараюсь провоцировать такие проекты, чтобы там появлялась доля случайности. В телеге или инсте я ищу бесплатные проекты. А те, кто стремится работать с самыми крутыми клиентами, уходят в очень предсказуемую область. У них очень много внутренних ограничений, нет экспериментального и хулиганского. А в бесплатных можно сделать какую-то дичь, чтобы сменить вектор.

В.: Что ты чувствуешь, когда закончишь проект?

Д.: Я не очень много посвящаю времени размышлениям о том, как это всё закончилось. Я устанавливаю себе обои на телефоне, хожу и смотрю на это.

В.: Так каждый проект? Отходишь на сторону наблюдателя, а не создателя?

Д.: Да. Он живёт уже отдельно от меня. Стараюсь не размышлять о нём, собирать только ощущения.

В.: Ты получал предоплату и во время работы уезжал в другую страну путешествовать. Делаешь ли ты так сейчас и как тебе это помогает?

Д.: Бывает, во время проекта мне не надо сидеть у клиента, и я просто путешествую. Бывает, что конкретно именно на эти деньги куда-то вырываюсь, но реже. Путешествия очень помогают в работе. Когда вокруг тебя все привычное, то ты ленивый, всё твоё внимание притуплено. Когда попадаешь в незнакомую страну, все органы чувств обостряются. Всё неизвестное опасно, и мозг начинает работать на полных оборотах.

В.: На что ты обращаешь внимание в поездках и как любишь проводить время?

Д.: Хожу везде, общаюсь, смотрю. Я стараюсь не планировать. В последний раз вот был в кампусе в Сеуле. Ни разу не был в Азии. Мне дико понравилось, я разговаривал, не зная корейского.

В.: Что было в кампусе?

Д.: Он не столько образовательный, сколько помогает всё переосмыслить. Ты попадаешь туда, где другая культура, другие люди. Его проводит Controforma, я просто участвую в этом с Мишей Шишкиным. До этого кампус был в Барселоне, следующий в Токио, на него тоже поеду. Мы там были не в роли наставников или кураторов. А наравне со всеми делали задания, хоть и сами их придумывали.

В.: Расскажи о заданиях.

Д.: Они очень разные. Тебе надо реагировать на то, что происходит в самом городе. Есть задания на адаптацию, есть день, когда люди просто молчат, ходят в музеи и после этого пишут манифест. Мы перестали читать лекции, начали разговаривать о том, что людей волнует. По сути, это профессиональный лагерь для взрослых.

В.: В инстаграме ты писал, что после кампуса понял, что хочешь заняться каллиграфией?

Д.: После Нового года обязательно это сделаю. Больше хочу типографикой заниматься. Вообще меня в сторону букв манит.

В.: Что для тебя свобода?

Д.: Чувство, к которому стремишься. Оно находится в области тех переживаний, которые тебя стимулируют преодолевать всякую херню в жизни.

В.: Про юмор тоже так можно сказать.

Д.: У меня странное чувство юмора. Не все понимают, когда я шучу. Юмор — хорошая защита от некомфортных ситуаций.

В.: С заказчиками шутишь? Они понимают твой юмор?

Д.: Это помогает тебе найти общий язык. Ты вкладываешь несколько слоёв смысла и сразу понимаешь, что из себя представляет человек. Любого человека, с которым начинаешь работать, нет времени понять, поэтому шутки помогают раскрыть его.

В.: Расскажи про краба Валеру.

Д.: У меня есть традиция называть всяких тварей человеческими именами. Для меня все Валеры и Наташи странные персонажи. Я не встречал Валер, но когда слышу это имя, представляю чувака в кожаных штанах. А Наташи очень странные женщины в нашей жизни. И все странные животные это у нас Наташи и Валера. В моей семье есть кошка Наташа. Ещё как-то мы завели креветку. Назвали Валерой, при это не зная пола. Он прожил недолго: когда чистили аквариум, случайно смыли в унитаз. А потом увидели краба радужного, подумали, что он больше и мы его не смоем. Жил почти год и умер. Кошка ещё у нас Арина Родионовна.

В.: Прикольно. А я Наташами голубей называю. Такой вопрос: геометрическая фигура, с которой ты себя соотносишь?

Д.: Круг.

В.: Почему?

Д.: Я его понимаю. Он строится легко. Например, по квадратной картине на стене всегда можно заметить, если она висит неровно, по круглой — нет.

Прямых линий в природе нет. Это человек придумал квадрат. А природа вся круглая.

В.: Ты когда-то говорил, что тебя бесят дизайнеры. Почему?

Д.: Они замкнутые, у них больше внутренних копаний, чем диалогов. При разговорах им не нужны ответы других людей, они не слушают. У дизайнеров выскакивает какая-то надменная хрень. Разговаривают в основном про себя.

В.: Ты же был таким?

Д.: Конечно.

В.: Это изменилось, потому что ты начал участвовать во всяких дизайн-движухах и делиться опытом?

Д.: Именно. Я понял, что превращаюсь в зануду и сноба, и у меня не будет развития в профессии, если я начну общаться с людьми. В Америке я узнал о small talk. Это когда сразу вступают в диалог без приветствия. Человек подходит и спрашивает «Как дела?» или просто реагирует: «Хорошая погода!», «Клёвые штаны». Мне это так понравилось.

В.: Тебе не кажется это пустословием и что кто-то врывается в твоё пространство?

Д.: Да, я так раньше и думал. Мне казалось, это навязчивая хрень, Но они таким образом синхронизируют общество. Понимают, какие люди вокруг: мертвые или спящие. Это не поверхностно, они хотят просто чувствовать общество, в котором находятся.

В.: У тебя было такое, что подошел чувак, вы закорефанились, начиная с обычной фразы?

Д.: Да, в любых городах, где я бываю случайные разговоры часто приводят к знакомствам или заказам. И вот этого сильно не хватает дизайнерам. Многие просто боятся подойти на конференциях и тусовках. Дизайнеры не умеют общаться, это меня и бесит.

В.: Я слышала, что ты работаешь над проектом у клиента, просишь выделить себе место в его офисе. Делаешь так сейчас? Как тебе такой формат?

Д.: Я так работаю до сих пор. Моя контора DILETTANT на этом и строится.

В.: Почему так?

Д.: Потому что это интереснее, проще, быстрее, тебе не надо делать варианты.

В.: Меньше правок?

Д.: Да. И это опыт, сидеть в разных конторах гораздо круче, чем дома. Надо многим фрилансерам перейти на такой режим. В Америке это очень распространено.

У них нет такого, что сидит какой-то там чувак в трусах и рисует красоту. Там всё на виду. Левачить, например, в Лондоне очень трудно.

Дико нравится работать так, потому что клиенты у меня ещё и международные. В этом году я сидел в Швейцарии, Англии, Германии, Италии, Турции.

В.: Как тебе дизайн помогает жить?

Д.: Ты не привязан к месту. Членский билет Союза дизайнеров России позволяет бесплатно ходить в Третьяковку. Иногда я могу строить двусмысленные для себя самого предложения. Могу видеть, не только то, что видят все люди, я могу смотреть на небо и видеть и землянику, и морковку, и сыр, в отличие от того лисёнка из советского мультика. (Прим. авт.: мульт. «Земляничный дождик», 1990).

В.: Про 90-е годы спрошу. Тебе было страшно?

Д.: Мы постоянно курили, употребляли что-то, нюхали клей. Страшно за себя не было, потому что не осознаешь, что происходит. После 18 лет начинается формирование каких-то связей в мозгу, которые отвечают за причинно-следственные связи. Чем более сложные последствия, тем ему сложнее осознать ситуацию. Меня прёт, я этим пользуюсь, а что там будет дальше, вообще никого не волновало. На улице забирали у людей вещи, были какие-то драки 20 на 20, воровали.

В.: А если бы тебя родители не увезли, как думаешь, что с тобой было бы?

Д.: Они не увезли. Сам уехал. В школе три раза на второй год оставался. Потом меня вытащило знакомство с другим миром и музыка. Попал в Томский кулёк: когда бегал от армии, поступил на хореографа. Потом ушёл из дома и начал жить с женщиной лет на 8 старше меня, у которой был ребёнок. Мне кажется, она меня вытянула из всего этого.

В.: Лучшее воспоминание из детства?

Д.: Первая работа. Летом я устроился в ЖЭК, там надо было заливать крылечки бетоном, чинить их. Я работал три месяца, и на всю зарплату купил дублёнку. На улице было очень мало людей в таких дублёнках. Тогда работа мне тоже помогла выйти из той фигни. Было время, что я мог не приходить домой и жить на чердаке или в подвале. И всё это было от безделья.

В.: Как начинается твоё утро сейчас?

Д.: Оно очень ленивое. Вот сейчас зима, ничего не хочется делать. Мне прям херово. Нравится, когда я встаю в 6, когда рано день начинается, до завтрака я могу активности делать. Сейчас я себя запустил.

В.: Спортом занимаешься?

Д.: Сейчас нет. У меня планов очень много. Но не хватает времени и возможностей. Занялся бы айкидо, например. Мне будет уже 40 в следующем году, пора, а то я себя запущу. Внутри бодрый, свежий, а по факту не хочется ни гулять, ни пьянствовать ночи напролет.

В.: Какие планы у тебя в работе?

Д.: Надо развивать DILETTANT. Вот сейчас новогодние каникулы пойдут, мы соберёмся с Таней Мишей и поговорим, что делать. Надо приводить себя в порядок. У нас уже много всего есть: саунд-дизайн, мы сделали очень крутую фотосессию у Бори Бендикова, есть манифест, который хочется выложить на сайт, сайт хочется сделать.

В.: Считаешь ли ты свою профессию нужной и полезной для мира?

Д.: Не очень. Я не думаю, что дизайн спасёт мир. То, что я делаю, например, совершенно бесполезно для моей собаки. Дизайн — что-то среднее между искусством и функционалом, вот с точки зрения функционала, это полезно.

В.: А для тебя почему он важен?

Д.: Мне удовольствие доставляет. То, что я навожу порядок в комнате по сути тоже бесполезно. Кому какое дело, чисто у меня или нет. Но испачкается, тебе приходится наводить порядок. В дизайне то же самое. Ты наводишь порядок в определённом визуальном куске. Мне комфортно быть дворником в этом плане. Оно моё.