Термин "немецкая классическая философия"

Почему термин "немецкая классическая философия" отражает определенные исторические реалии, на которые она претендует, не в полном объеме? Разберем указанный вопрос более подробно.

Во-первых, термин "немецкая классическая философия" включает в себя, предполагает, что под классическими представителями (то есть фигурами в некотором смысле нормативными) для философии первой половины XIX века принято считать четырех величайших мыслителей того времени, а именно:

1) Иммануила Канта (1724-1804);

2) Иоганна Готлиба Фихте (1762-1814);

3) Фридриха Вильгельма Йозефа фон Шеллинга (1775-1854);

4) а также Георга Вильгельма Фридриха Гегеля (1770-1831).

За всем этим стоит следующее: в понятие классической немецкой философии не включаются довольно большое количество важнейших феноменов, которые призваны, прежде всего, определять интеллектуальный климат, иными словами, умственные условия первой четверти XIX века как в Германии, так и в других европейских странах. Туда никоим образом не попадает ни романтическое движение (например, сюда можно отнести широчайшее и разностороннее философское творческое направление представителей Йенского кружка или же философские испытания Фридриха Гёльдерлина), ни традиция мысли герменевтической, начинающейся от Иоганна Георга Гамана, и заканчивающейся Фридрихом Астом и Фридрихом Шлейемахером, ни философские искания определенных персонажей, к которым относятся, например, Готтхильф Генрих Шуберт, Фридрих Генрих Якоби или Йозеф Гёррес. И даже философское творчество Веймарских классиков, к коим принято относить Гёте и Шиллера, оказывается далеко за пределами сферы, которая охватывается указанным термином.

Во-вторых, в представление, образ немецкой классической философии включается также представление о конкретной преемственной связи между четырьмя философами, названными выше. Вдобавок, можно сказать, ветхозаветной преемственной связи по такому принципу, как: Кант «родил» Фихте, Фихте — Шеллинга, Шеллинг — Гегеля. Из этого следует, что развитие философии, о которой мы говорим, полагается рассматривать как определенный процесс, сконструированный телеологически. Философия Гегеля представляет собой его наивысшую точку, кульминацию и, вместе с этим, началом конца, как это когда-то описывал Энгельс. При всем вышеописанном высказывается предположение о том, что существует единая проблема некоторого рода, различные стадии, этапы развития и решения которой представляют собой указанные ранее четыре мыслителя.

Если мы посмотрим на это с другой стороны, например, со стороны многознаменательной действительности исторического развития, то особо примечательно здесь будет довольно быстрое обнаружение следующего факта: на самом деле в реальности философского процесса все гораздо труднее, чем на той картинке, которая предполагается этим расхожим термином. Подразумевается, что вся высокоинтеллектуальная панорама первой половины XIX века при любых обстоятельствах координируется с критическим переосмысливанием главнейшей проблематики в кантовской философии. Во всяком случае, указанная дифференциация с Иммануилом Кантом совершенно не довольствуется урегулированием определенного рода общих вопросов Фихте, Шеллинга, а также Гегеля. Проект энциклопедистики Барона Фридриха фон Гарденберга, который публиковался под псевдонимом Новалис, является ответной реакцией на Иммануила Канта. Сюда же следует отнести и философствования на тему соотношения веры и знания в творческих работах Фридриха Генриха Якоби и Йозефа Гёрреса, а также исследования философской герменевтики выдающимися мыслителями - Астом и Шлейермахером. В рассуждении всего достаточно скоро вырисовывается распределение на господствующие положения, которые накапливают в себе важнейшее содержание всего философского процесса. Описанное выше распределение подразумевает решительно установленную нормативную точку зрения на философию в целом, а если говорить более подробно, то речь идет о конкретном мировоззрении, которое предопределяет основную ценность в философии - попытки организовать всеобъемлющую, законченную философскую систему, выстроенную по определенным единым правилам. Следовательно, те философские замыслы, идеи, взгляды, которые либо не претендуют на определенную последовательность, или же предлагают какие-либо принципиально отличающиеся модели самого понимания того, чем же является систематическая философия и в чем же все-таки может заключаться ее систематичность, оказываются вытесненными на периферию (благодаря как раз использованию этого термина).

Исторически сложившееся представление о прямой преемственности между отцами-основателями, о которых говорилось ранее, также не выдерживает никакой критики. Если посмотреть на их биографии и на творческие пути, которые они сумели пройти, то довольно скоро можно увидеть, что даже прямая хронологическая последовательность выхода в свет их сочинений не выстраивается. То есть, например, если брать в расчет представления, которые нашли свое отражение в различного рода учебных пособиях, некоторые из них (к таковым можно отнести и гегелевские произведения) никак не могли быть созданы раньше, чем определенные шеллинговские или фихтевские сочинения, тогда как в реальной хронологии, в действительности, их хронологическая последовательность оказывается далеко не соответствующей указанным выше ожиданиям.

В связи с этим, если речь заходит о классической немецкой философии, следует отдавать себе отчет в том, что в действительности это наименование по своим внутренним характеристикам, по своему содержанию охватывает более обширную систему феноменов, целый комплекс, и более сложное устройство интеллектуального ландшафта, чем то, которое в нем должно предполагаться. Указанный образ, который принято считать устоявшимся, основывается на доминировании систематической философии, на том, чтобы выдвигать на первый план Иммануила Канта, Иоганна Готлиба Фихте, Фридриха Вильгельма Йозефа фон Шеллинга и Георга Вильгелима Фридриха Гегеля и на модели квазиветхозаветной преемственности, также был подвергнут довольно радикальной критике и потребовал серьезной ревизии в свете тех исторических и, прежде всего, архивных данных, ставших гордостью, достоянием ученых в период с 20-х годов XX века по сегодняшний день.

Революционное значение имели открытия, сделанные после Второй мировой войны, в 40-е, 50-е и 60-е годы XX столетия. Все дело в том, что в настоящее время, благодаря работе некоторых из издателей, ученые имеют в своем распоряжении более обширный массив текстов, который позволяет нам реконструировать более адекватные образы даже тех философов, которые, как нормативные фигуры, рассматриваются в качестве главных представителей немецкой классической философии.