Итогоны недели

Милашка Мила

Обзорно-аналитический рассказ

На пятый день занятий преподаватель удовлетворенно крякнул. Наконец-то английский Милы приобрел нужный восточноевропейский акцент. То ли чешский, то ли польский, как выразился преподаватель, подчеркивая требуемую неопределенность прононса. Надо же, ей на это понадобилось меньше недели – еще одно подтверждение многообразия ее талантов.

Лишь после этого Миле продемонстрировали фотографию объекта. Сходство, действительно имелось, пожалуй, даже существенное. С фотографии на Милу смотрела такая же сексапильная блондинка, да что там – почти что ее собственное лицо, лишь немного подправленное в фотошопе. Во всяком случае, так бы подумала Мила, не будь все настолько серьезно. Хотя пластическая операция, в результате которой Мила должна была полностью слиться с лицом с фотографии, обещала быть не такой уж и сложной. Так обещал Козлов, а ему, как известно, принято верить.

Они не виделись больше года, но Козлов, как показалось Миле, был с ней вполне откровенен. Разумеется, он был в маске Дарта Вейдера, и Мила с удовлетворением отметила, что несмотря на полное отсутствие общения с профессионалами на протяжении последнего года, она не разучилась распознавать правду, а значит и улавливать малейшие нотки лжи. Даже если ее собеседник – бог шпионажа, и даже если его голова целиком скрыта под маской из «Звездных войн». Впрочем, даже Миле было известно, что образ Дарта Вейдера возник из утечки, предательства советского агента, бежавшего в Штаты в начале семидесятых. Подлец собственноручно нарисовал шлем, который неизменно скрывал личность куратора, полковника КГБ, которому, кстати, это предательство стоило карьеры. Говорят, режиссер Лукас долго сопротивлялся, когда продюсер попросил его напялить на главного злодея будущей звездной саги странный шлем с вытянутой мордой. Для ЦРУ же этот вопрос был принципиальным, и режиссер, взамен гарантии фантастического коммерческого успеха, пошел на попятную. Так Дарт Вейдер обрел неповторимый имидж, а люди в высоких лубянских кабинетах были вынуждены в бессилии сжимать кулаки, видя, как по просторам глубокого космоса разгуливает маньяк в совершенно секретной маске кураторов специальных миссий советской разведки.

По сравнению с прошлым разом – а это было в 2017-м, голос Козлова чуть подсадили, отметила Мила. Что ж, у нее по прежнему идеальная звуковая память. Равно как и визуальная, текстовая и какие там еще бывают. При ее внешности это - непревзойденное преимущество. Удобно выглядеть безмозглой давалкой, и особенно приятно наблюдать, как бизнесмен, взявший тебя в качестве эскорта на встречу, не догоняет, как его разводит новый партнер, которого ты давно раскусила и скуки ради отвлекаешь переговорщиков тем, что изображаешь из себя похотливую кокетку.

Еще Миле было приятно, что в Конторе оценили ее уровень. То, что ей доверяют дело такого рода – разве это не свидетельство доверия? Ее клиент – вице-президент французского космического агентства, который влюбился в чешскую порнозвезду.

- Нужны доказательства, - просвистел из шлема Козлов, - а их нет. Этот парень хорошо шифруется.

Да уж, вы тоже, подумала Мила. Мила – это ведь имя этой потаскушки, которой уже неделю называют ее саму. Козлов считает, что имя поможет быстрее войти в образ и уж тем более свыкнуться с последствиями предстоящей пластики. Сколько этих Мил, думала новоявленная Мила, рыская по порносайтам. Мила Суитхарт, Мила Ванила, Мила Дженис, Мила Брилсен – но ни одна из них не напоминала девушку с фотографии. Даже фейковая Мила Кунис, хотя и у настоящей были отличные стартовые данные для порнобизнеса.

А впрочем, ну их всех, подумала Мила. Лучше сосредоточиться на задании, а оно, как ни крути, государственной важности. Еще бы, ведь не каждый день выпадает шанс устранить конкурента Роскосмоса, вынудив арабов, индусов и прочих обладателей гигантских бюджетов при полном отсутствии космической промышленности, доверять свои спутники не французам, а все более сходящей с орбиты – во всех смыслах, - отечественной космонавтике. Пару снимков с французом – и вуаля, здравствуйте многомиллиардные контракты для российского бюджета. Ну чем не патриотизм высшего порядка?

У Милы буквально чесались руки – так она истосковалась по работе. Отбыв последний год в тюрьме, она так и не поняла, было ли заключение частью задания, или то, что ее не вытаскивают, означает, что ее списали. Поэтому, когда было принято решение об экстрадикции, она словно заново родилась, пусть и понимала, что кроме нового задания может быть и другой вариант – ее запрут, на этот раз навсегда, в тюрьме уже на Родине. А там уже и до смерти рукой подать, причем в любой момент.

Поэтому она даже обрадовалась, что все так серьезно – ведь ее теперь называли специально придуманным для задания именем. Она должна была вжиться не просто в тело, но в голову, пусть и безмозглую своего объекта. Даже думать о себе она должна была как Мила.

А не какая не Настя.

***

Псевдоним Рыбка тоже придумал Козлов. Случилось это в тот день, когда Настя поняла, что маска Вейдера на голове Козлова – это уникальное устройство, о скрытых опциях которого она может только догадываться. В тот день Настя Вашукевич ела дораду в лимонном соусе, и отлично вымыла руки холодной водой с жидким мылом. Это и была ее ошибка: запах рыбы можно было отмыть лишь твердым мылом, желательно с антибактериальным компонентом. Козлов, с которым она встречалась на Полигоне – так называли ничем неприметное здание на Лениградском шоссе, войдя в комнату, начал говорить, но вдруг остановился и стал вдыхать воздух – шумно, а как иначе он мог это делать в своей маске?

- Скумбрия, - должно быть, это слово впервые в истории прозвучало из-под маски Дарта Вейдера. – Какая гадость. Немедленно вымой руки. Впрочем, тебе уже не отмыться. Будешь рыбкой. Настей Рыбкой.

Какой же она была наивной и неопытной! Настя всерьез считала, что ее новое прозвище – во-первых, надолго к ней не привяжется, во-вторых, если и привяжется, то лишь станет доказательством того, что она и так подозревала. Именно, что в Конторе даже самые засекреченные сотрудники – сплошь закомплексованные мелочные задроты с тупым чувством юмора. Куда им до настоящего благородства рыцарей плаща и кинжала!

Какой же она была дурой! Ну ничего, жизнь многому быстро научила Настю и пожалуй, теперь и сама Настя Рыбка могла давать другим весьма ценные уроки. Да хотя бы секс-тренинги! А что, кто-то сомневается, что в Конторе обучение самому сокровенному поставлено на уровень, по сравнению с которым лучшие бордели Амстердама – не более чем занюханные вместе с их сраным кокаином дешевые притоны?

Полученное в Конторе высшее сексуальное образование предоставляло уйму позитивных ништяков и пропуск – пусть и с секретными заданиями - в высшие слои общества. Правда, и здесь профессиональная целесообразность и имущественный ценз рушили любые иллюзии о равенстве. Насте повезло - ее подготовка и внешние данные идеально подошли для Нулевой категории, к которой относили клиентов с состоянием свыше ста миллионов долларов. Не повезло Насте, пожалуй, лишь с ревностью других выпускниц Конторы – возможно, не менее талантливых, но менее смазливых. Таким доступ к Нулевой категории был наглухо закрыт. Одна из таких выпускниц, брюнетка Катя, неизменно красившаяся под шатенку, получив распределение в Категорию 2 – к ней относили клиентов с состоянием от одного до десяти миллионов долларов – однажды вцепилась Насте в волосы и едва не изуродовала лицо – Рыбку спасла отменная спортивная форма и первый разряд по самбо.

- Все равно я тебя достану! – кричала ей Катя и в качестве доказательства продемонстрировала пробирку с кислотой, которую не успела привести в действие.

- Идиотка! – не осталась в долгу Настя. – Расслабься, психопатка, дадут тебе твоего Навального.

Рыбка била в самое болезненное место. Навальный проходил по Нулевой категории, пусть и по нижнему ее краю, а значит задания на него Кате было не видать, как своих ушей, на которые она кокетливо набрасывала свои роскошные длинные волосы. Особенно бесило Катю то, что еще в 2010 году она провела блистательную операцию по дискредитации одного из видных участников оппозиционного движения, но с тех пор так и не сделала карьеру и не приблизилась даже к Первой категории, не говоря уже о работе с олигархами. Зато выскочкам вроде Рыбки руководство прокладывало зеленый коридор – и за какие, скажите на милость, заслуги?

- Не мычи, Катя, - раздавалось из-под маски Дарта Вейдера, стоило во время летучки Козлову произнести Настино имя.

Аудитория отвечала сдержанным покашливанием – профессиональной уловкой, скрывающей неудержимый смех. Все девушки прекрасно понимали, кто в свое время дал Кате прозвище, прославившее ее на всю страну.

Ну разве можно забыть Катю Муму?

***

До сих пор у Насти не было ответа на вопрос, кто слил ее видео с Дерипаской. Нет, кто обнародовал, знали все, но сути дела это не меняло, ведь до сути вопроса было как до Луны. Слив видео ломал всю систему, а главное, перепугал всех обитателей Нулевой категории. Все они, будучи людьми серьезными и чувствительными, прекрасно понимали, что на каждого имеются гигабайты компромата, которые, однако, было принято использовать по правилам: либо в виде конфиденциальной предъявы в обмен на часть бизнеса, либо, если сливать, то уже как часть общего разгрома.

Видео с Настей не решало ни одной из этих задач, а сам случай вполне мог быть системным сбоем или, того хуже, гибридной формой междусобицы Кремлевских башен. Во всяком случае теперь Настя могла позабыть о работе с Нулевой категорией, более того – внутренний рынок для нее был закрыт, и она, как профессионал, это прекрасно понимала.

Оставались две возможности для продолжения карьеры. Первый – работа на экспорт, о втором же варианте, как о всем плохом, оптимистка Настя старалась не думать. Ссылку в Таиланд она восприняла как должное, более того, мысленно поблагодарила руководство за самый мягкий из возможных вариантов временного решения. Секс-тренинги и в России были ее официальным прикрытием, теперь же, получается, она выходила на международный уровень – пусть и в виде фейка. Тренинги, впрочем, были совсем не фейковыми и, что самое ужасное, низко оплачиваемыми – и все из-за проклятой дешевизны секс-услуг в Таиланде.

Отдохнула Настя от изматывающей, однообразной и, прямо скажем, унизительной по деньгам работе лишь в тайской тюрьме.

А еще она дико соскучилась по настоящей работе.

***

Пластическая операция продлится около четырех часов – так, по крайне мере, пообещал Насте врач. Доктор в подпирающей глаза повязке, приятный голос которого был ей не знаком – похоже, на операции попроще дали возможность попрактиковаться новичку. Вот ведь канальи!

Настя лежала на кресле, напоминающем гинекологическое, вот только оперировать ее собирались с другого конца.

- Славненько, славненько, - сказал доктор, когда Настю заковали ремнями, обложили простынями и вкололи ей обезболивающее.

- Кстати, - словно вспомнил доктор, - обезболивающее шестнадцатого поколения. Вы будете все видеть, все понимать, но чувствовать и реагировать не сможете. В принципе, и ремни-то уже не нужны, шевельнуться все равно не получится.

«Это как?» хотела спросить Настя, но поняла, что все, на что оказалась способна – подумать, но никак не выговорить и даже – неужели Катино проклятие? – не промычать их.

- И все для того, чтобы навести вот такую красоту.

Доктор кивнул на полупрозрачную пластину перед собой, стоящую, наподобие пюпитра, на тонкой металлической ножке.

«Совсем как у президента», подумала Настя, вспомнив, что на парадах и приемах перед главой государства устанавливают точно такой же с виду текстовой суфлер.

- Кстати, я не представился, прошу прощения - сказал доктор. – Как-то даже неприлично получается. Моя фамилия Козлов и мы, кажется, знакомы, - с этими словами в его руке появилась маска Дарта Вейдера.

«Эй, это что за хрень!», воскликнула Настя, но, увы, лишь в собственных мыслях.

- Понимаешь, Настенька, есть вещи, которые нельзя больше доверить никому. Даже самым доверенным людям, - сказал Козлов, пряча маску куда-то вниз. – Ты не волнуйся, оперирую я не хуже тех, кто уже успел поработать над твоим сексапильным личиком. Точнее говоря, те, кто сделал твое личико сексапильным, ведь так? Есть такие задания, доступ к которым не превышает одного человека. Я бы на твоем месте гордился доверием, ведь мы с тобой – двое допущенных. Или, если исходить из концепции одного допуска, мы с тобой – один плюс один допущенные. Жаль только, что это наше с тобой последняя совместная операция. Скажу по секрету, - он понизил голос, - для тебя это в принципе последняя операция, и не только пластическая.

«Ах ты, урод!», мысленно прокричала Настя.

- Слишком велики ставки, Настенька, слишком серьезное задание – даже для тебя. С другой стороны, ну кто, кроме тебя, справится с заданием, а?

Козлов вздохнул.

- В общем, довольно недомолвок. Вот она, наша с тобой Мила, - и он развернул суфлер экраном к Насте.

Она была прекрасна. Намного лучше, чем в телевизоре, где ее лицо всегда сковывала маска напряжения, не делавшая, впрочем, ее менее красивой, как бывают красивы великие страдалицы. Рядом с мужем она всегда походила на наемную сотрудницу, которую систематически недоплачивают за то, чтобы сопровождать этого странного краснолицего человека со смешной прической, на старости лет оказавшегося во главе величайшей страны мира.

Мила, Мела, Меланья. Вот что, значит, они уготовили мне, подумала Настя. Страшно даже представить, что уготовано Меланье Трамп, ее супругу, а значит, черт возьми, всему миру.

- Ты, главное, не переживай, - сказал Козлов. – Вот инфаркта нам только не хватало.

«Скотина», подумала Настя, но уже как-то обреченно.

- Знаешь, - добавил он, - пожалуй, тебе все же лучше поспать. И нервничать не придется, и потом, в этой херне, - он ткнул пальцем в повязку, - у меня дико потеет лицо. В маске с кондиционированием все в порядке, кстати. Так что, дорогая, прости, еще один укольчик – и проснешься совсем другим человеком. Первой леди и заметь, я почти не слукавил.

«Мрази конченые», только и смогла, что простонать в уме Настя Рыбка.

Она уснула, не успев увидеть, как Козлов снимает маску. Не увидела она и Меланью Трамп, зато ей приснился удивительный сон. В нем Настя плавала в огромном аквариуме, похожей, если бы не огромные пузырьки, стрекотавшие где-то наверху, на райскую тихую заводь. Плавно раскачивались знамена ламинарий, из сказочных раковин выплывали морские коньки, по песочному дну тащились крабы, но вся эта красота была не для нее. Настя поплыла вперед, туда, где рано или поздно она уткнется в стекло, за которым – гибель ее маленького тихого мира и – новая, настоящая жизнь. Только бы доплыть до стекла, и тогда она своего не упустит. Дождется мига, когда под напором снаружи стекло вначале покроется трещинами, а затем – разлетится на мелкие осколки, увлекая ошалевших обитателей аквариума в неожиданное и непоправимое путешествие.

Путешествие, с которого и начнется ее настоящая жизнь.