Диагноз Веспуччи (8)

8.

rightnow.globe

Блог Роберта Веспуччи

2053/10/19

13:07 a.m.

ДЕТИ ПОДЗЕМЕЛИЙ, ИЛИ О ЧЕМ МОЛЧАТ ИХ РОДИТЕЛИ

Давно и справедливо подмечено, что я большой любитель незапланированных встреч. Неожиданные знакомства, необычные люди, – всё это ломает первоначальные планы, а что может быть увлекательнее нарушенных планов? Текст, который уже сплёлся в голове, без спроса выпрыгивает наружу и катится клубком, как в бабушкиных сказках, и ты инстинктивно бросаешься вдогонку за ним. Затея пустая, клубок уже скрылся из вида, но ты всё равно не отстаёшь, ориентируясь на мягкий стук по ступенькам тёмного лабиринта. Только и остаётся, что уворачиваться от непредсказуемых поворотов и не уткнуться головой в стену.

К чему всё это? Говорю же, выронил клубок, выронил очень давно и долгие годы бегу, спотыкаясь, во мгле лабиринта. Нет большего удовольствия, чем долго и кропотливо разрабатывать план, мысленно разбить его на количество постов, предчувствовать собственные интонации и интригующие концовки, чтобы в самый неподходящий момент, когда кажется, что вот он – мир у твоих ног, – взять да и выронить клубок. Стоять, уставившись в темноту, и не верить, что и на этот раз всё пойдёт не так, как сам себе пообещал.

Мои наблюдательные биографы – таких, вынужден признать, становится всё больше, и я не уверен, что этот факт меня печалит, но уж точно не вдохновляет, – сходятся во мнении, что знакомство с теми, кого принято называть людьми с улицы, для меня прежде всего источник информации. Информации, которой не найти в мириадах байт глобальной Сети и которую мне никогда не выудить из тех, кто при личном общении представляет, с кем их свела судьба. Что ж, придётся разочаровать моих проницательных критиков. Информацией я, естественно, дорожу, но с годами всё больше предпочитаю недосказанность, которая, по моему убеждению, не менее ценна, чем густая мешанина из так называемых фактов. Молчание, а точнее, умолчание – вот что мне нравится отыскивать в узких трещинах гигантских информационных массивов.

Пожалуй, возьму на себя смелость заявить, что умолчание – наиболее удачная часть моего профессионального профиля. Я давно заметил, что в различных уголках света люди умалчивают о разном и в разных пропорциях. Великие молчуны нашей цивилизации – все так называемые южные народы, от греков до латиноамериканцев, и в этом предложении, поверьте, нет ни капли иронии, завуалированного расизма или отсутствия насквозь фальшивой политкорректности, которая едва не погубила мир в начале перевалившего за свою середину века. Видимая разговорчивость, эмоционально-убедительная и красноречиво-щедрая, для этих народов всего лишь наиболее адекватный фасад врождённой скрытности. Идеальный механизм сохранения аутентичной замкнутости, неприступный пароль от взлома культурного кода. Даже по прошествии времени мы всё ещё верим, что нам выболтали сокровенное, хотя на самом деле лишь блистательно заговаривали зубы, погружали в гипноз длительного действия.

В отличие от считающихся говорливыми народов мы, американцы –безрассудные в своём точечном многословии болтуны. Стоит поднять налоги, и мы тут же поносим Конгресс и обещаем президенту, что второго срока ему не видать, как собственной лысины без зеркала. И, разумеется, выполняем собственные обещания. На следующих же выборах отдаём большинство в Конгрессе демократам взамен напортачивших республиканцев либо, ощущая причастность к принципиально отличному от предыдущих выборов новому избирательному циклу, вместо демократов вверяем право распоряжаться собственными налогами Республиканской партии. Нужно ли уточнять, что избирая президента, мы поступаем не менее предсказуемо, уверенные в том, что собственными голосами совершаем беспрецедентный исторический поворот.

Наши слова редко расходятся с нашими делами. В этом секрет достижения больших целей, и в этом же наша слабость, фундамент наших поражений в исторической перспективе. У народов-молчунов, которых принято считать несдержанными на язык, для любого более-менее значимого общественного события всегда имеется несколько вариантов социального поведения. Модель публичного, открытого, демократического протеста в рамках закона далеко не всегда используется ими в качестве средства давления на власть. Более того, эту модель и средством не всегда справедливо называть, слишком уж часто в этих обществах её используют как цель, причём заведомо ложную. Такой вот фальшивый реверанс в сторону нашей демократической системы, показная принадлежность к которой не должна вводить в заблуждение.

По-настоящему серьёзные, жизненно важные для себя вопросы эти народы решают крайне жёстко и без лишних слов, доверяя скорее вековым традициям и собственной интуиции, чем документам, пусть и таким сакральным для нас, как конституционные акты. Расшифровывать эти модели сложно, но увлекательно, и ваш покорный слуга может без ложной скромности заявить, что между персидской и балканской моделями умолчания имеется девять принципиальных отличий, при том, что большинство американцев вряд ли в состоянии отличить болгарина от курда.

Сейчас меня раздирают противоречивые чувства. Не думал, что с моим опытом расшифровки моделей умолчания когда-нибудь буду вынужден сознаться в том, в чём без особых волнений признался бы лет двадцать назад. Что ни черта не смыслю в коллективной психологии того или иного народа. Увы, здесь, в Ареале 11Е общественные интересы, цели и средства их достижения не укладываются в более-менее понятную систему. С чем, вероятно, и связано крайне непоследовательное, бессистемное, я бы даже сказал, гротескное использование ареальцами модели умолчания. Если, конечно, об умолчании здесь в принципе уместно рассуждать.

С другой стороны, куда без него. Ведь умолчание, в той или иной степени, заложено в людях. Возможно, я переоценил собственную проницательность, вот только попробуйте разгадать людей, безоговорочно верящих в безопасность подземного образа жизни и в собственную запрограммированную жертвенность. Пусть эксперты в социальной психологии объясняют, как подобный двойственность мышления уживается со способностью общества к банальному выживанию. Мне же остаётся констатировать наличие уникальной модели умолчания – подозреваю, также обусловленной способностью населения Ареала 11Е к аккумуляции кажущихся несопоставимыми противоречий.

Должен сказать, что принцип нарушения плановости был соблюдён и на этот раз. Никаких пожеланий, кроме намерения посетить обычное жилье самых обычных ареальцев, гиду высказано не было. Из предложенного мне полного списка жилых блоков – всего их в Ареале насчитывается 33 – я выбрал дом номер 11, квартиру 53. Судя по степени унификации труда большинства ареальцев, мне не стоило ожидать разительных отличий в их жилищах и бытовых деталях. Зато ожидаемо выявились типичные для жилищных условий неудобства. Главные из них – отсутствие доступа к Сети и критическая стеснённость квартир.

Похоже, Сеть в Ареале 11Е находится в наиболее плачевном состоянии на всей планете. Тотальный беспроводной сигнал, на который весь мир перешёл почти двадцать лет назад, в Ареале 11Е равнозначен полному отсутствию сигнала. Даже у тех счастливчиков, чьи квартиры расположены на верхних этажах, приём сигнала технически невозможен. Как известно, коридор сигнала Сети на сегодняшний день достигает восемнадцати тысяч ярдов в высоту и лишь шестнадцати ярдов – вглубь земной поверхности. Строительство же жилых домов в Ареале 11Е возможно лишь по достижении глубины в двадцать пять ярдов, в противном случае не гарантируется безопасность при применении на поверхности тяжёлого вооружения артиллерийских и авиаударов, наносимых во время обычных для этой территории военных действий.

Конечно, в административных и военных органах с доступом к Сети всё в порядке. Благодаря оптоволоконной передачи сигнала, технологии, которая, помимо неимоверной дороговизны и сложной системы изоляции, обладает ещё одним серьёзным недостатком – ограниченной скоростью передачи сигнала. Какие-то жалкие шестнадцать гигабайт. Обеспечить всех жителей Ареала оптоволоконным доступом к Сети местная администрация не в состоянии, и сегодня трудно поверить в то, что Молдавия, страна, на месте которой основан Ареал 11Е, занимала одно из ведущих мест в мире по обеспеченности оптоволоконным интернетом. Причём, заметим, в те времена, когда эта технология считалась пиком инноваций. При том, что никаких легальных ограничений на доступ к Сети в Ареале не предусмотрено, его жители находятся в беспрецедентной для середины двадцать первого века изоляции от глобального коммуникационного пространства.

Теоретически я понимал, что подземная технология возведения жилых строений снижает функциональные особенности отдельных квартир. Но, конечно, и предположить не мог, что ареальцам приходится проживать в столь стеснённых условиях. В буквальном смысле, они с трудом поднимают головы в собственных домах. С моими шести футами роста я не рискнул бы подпрыгнуть в высоту, хотя никогда не имел оснований считать себя человеком, имеющим какое-либо отношение к спорту.

Впрочем, колоритность жилищных условий не ограничиваются одними лишь низкими потолками – по горизонтали тоже не развернуться. В квартире из двух человек – а таких семей большинство, но об этом чуть позже, – чувствуешь себя незваным гостем многодетной семьи. Супругам буквально негде спрятаться друг от друга.

Две комнаты, на которые поделена стандартная квартира, больше походят на нелепо разделённую стеной и без того скромную по площади спальню. В подобных условиях кухня и ванная комната представляются недопустимой роскошью, с чем, по-видимому, были согласны и планировавшие типовые подземные застройки архитекторы. Кухонные и ванные узлы они выделили в единый блок, по одному блоку на этаж. Таким образом, жильцы четырёх размещённых на этаже квартир вынуждены поочерёдно готовить пищу и принимать душ после нелёгкого рабочего дня униформиста. Туалет, правда, имеется в каждой квартире, однако размеры его таковы, что, простите за подробности, при посадке на толчок приходится коленями упираться в дверь, вставая же с толчка – ударяться в неё головой.

Впрочем, крайне стеснённые условия жизни ещё не повод для паники. Страх возникает, когда понимаешь, что находясь на глубине девятого этажа (в Ареале, напомним, принята нумерация этажей сверху вниз), кроме потолка, восьми этажей и пласта почвы в тридцать ярдов, от солнечного света тебя отделяет риск мучительной смерти – стоит лишь отключить генераторы, закачивающие воздух в здание. Однажды подобное уже случилось, и, хотя жителей пострадавшего дома экстренно проинформировали о происшествии, эвакуироваться не успели шестнадцать человек из числа обитателей наиболее далёких от поверхности этажей. Теперь, как меня уверили, такие происшествия полностью исключены – каждый дом оснащён дополнительным генератором воздуха мощностью до тридцати процентов от основного. Якобы этого хватит для эвакуации даже спящих жителей нижних этажей.

Собственно, непринуждённый рассказ о трагичном инциденте с отказавшим генератором и заставил меня задуматься о природе умолчания в Ареале 11Е. О трагедии я узнал от Елены и Михая, жителей квартиры №53 дома №11. Сообщили они об этом безо всякого стеснения или желания предупредить. Просто констатировали факт, который при встрече с иностранцем в любой другой точке мира, скорее всего, предпочли бы не вспоминать. Впрочем, несмотря на более чем скромные жилищные условия, в квартире супругов меня ожидало немало других куда более пикантных сюрпризов и связанных с ними откровений.

Например, вешалка. Предмет в стиле ретро, который в квартире Елены и Михая заменяет встроенные шкафы, которым в условиях местных квартир, как нетрудно догадаться, просто нет места. Не нашлось места и прихожей – её- функцию выполняет одна из крошечных комнат, образовавшейся, как мы уже выяснили, из не самой просторной спальни.

Вешалка – предмет из моего детства. В доме моих родителей вешалку имитировали оленьи рога, которые, помимо эстетической ценности, обладали несомненным функциональным преимуществом. Благодаря характерной компактной ветвистости на них умещалось гораздо больше одежды, чем на обычных крючках. В других обстоятельствах один вид ретро-вешалки, не обязательно в виде рогов, пробудил бы во мне ностальгические чувства. Но только не в этот раз. В так называемой прихожей квартиры Елены и Михая я наткнулся на вешалку в виде женской груди, вполне натуралистичной даже в плане габаритов. Что же касается крючков, то их роль выполняли металлические соски – между прочим, наименее вульгарный на вид элемент конструкции.

Я почувствовал, что краснею. Не столько из-за оригинального дизайна домашней принадлежности, сколько из-за того, что никого, кроме меня, не смущал вид вешалки. Даже мой гид, профессиональная подготовка которого позволила бы ему стать дипломатом мирового уровня, не высказал ни удивления, ни тем более смущения. Хозяева же, простые и открытые люди, как ни в чём не бывало пригласили осмотреть жилище целиком, ничем не выдавая волнения от того, что мне предстоит увидеть в дальнейшем. К концу моего недолгого пребывания в гостях о необычной вешалке я успел позабыть и вспомнил о ней лишь перед уходом, когда в тесной прихожей снова упёрся в неё взглядом. Во второй раз вешалка показалась мне едва ли не самым пристойным элементом скромного ареальского комфорта.

Да и что такое вешалка с сосками вместо крючков в сравнении с эротическими изображениями на изголовье кровати, этой репродукцией античных чувственных фресок? А унитаз с ретро-бачком, сливной рычаг которого детально, я бы даже сказал, скрупулёзно воспроизводит анатомические подробности главного мужского органа?

Или телевизор. Представьте себе, в каждой квартире в Ареала 11Е имеется самый настоящий телевизор, и это отнюдь не экспонат коллекции! В доме Елены и Михая имеется двадцатидвухдюймовый телевизор, вид которого настолько поразил меня, что хозяева незамедлительно решили включить его и возникшим на экране изображением вогнали меня теперь уже в безнадёжно бордовую краску. По телевизору демонстрировался порнофильм, и это в самое что ни на есть дневное время! Никто и не ойкнул, не извинился, не бросился судорожно переключать каналы. Вместо этого хозяева любезно пригласили меня к столу, предполагая, видимо, время от времени отвлекаться от застольной беседы на просмотр откровенного телеканала. Собственно, на приглашении отобедать и завершилась моя экскурсия. Вмешавшийся гид вежливо, но категорично заметил, что приём пищи иностранными гостями в домах ареальцев строго воспрещён, и я, честно говоря, вздохнул с облегчением.

Всё произошедшее требовало от гида немедленных объяснений, и они последовали, хотя и потрясли меня не меньше, чем тот сюрреалистский аттракцион, которым обернулось моё скромное желание увидеть быт рядовых униформистов.

Оказалось, что порнография – неотъемлемая часть культуры и образа жизни ареальцев. Гид признался, что испытывал опасения – не столько по поводу несанкционированных угощений, сколько из-за возможного любопытства хозяев квартиры. Например, вопроса о том, видел ли я живьём Анниту Сакс и Гордона Хартбрейкера. Оказывается, эти ни о чём не говорящие мне имена – творческие псевдонимы американских порнозвёзд, невероятно популярных в Ареале 11Е. Ещё здесь знают и чтят десятки, если не сотни подобных, весьма красноречивых имён актеров фильмов для взрослых. Порнозвёзды в Ареале 11Е не просто знаменитости, они – те, кого раньше в индустрии моды было принято называть иконами стиля.

Собственно, телевидение, показ которого здесь примерно на три четверти состоит из порнографического содержания, заменяет почти всё свободное время ареальцев. В более глобальном смысле откровением стал тот факт, что порнография, как индустрия к двадцатым годам потерпевшая финансовый крах – во многом ввиду засилья любительского порно – возродилась именно благодаря невероятной, беспрецедентной, граничащей с религиозным поклонением востребованности в Ареале 11Е.

Между прочим, обратный откат от любительского к профессиональному порно также обусловлен безупречным вкусом ареальцев. В нелёгкие годы становления Ареала, при отсутствии средств на покупку новых качественных лент, ареальцам демонстрировали архивные фильмы итальянских, американских, французских и немецких студий. Собственно, это и определило две основные тенденции в ареальской культуры: неприятие так называемого домашнего порно и новый расцвет мировой порноиндустрии. Во всём мире возникли десятки новых студий, были восстановлены и получили новое развитие монстры порнобизнеса второй половины XXвека, в том числе американская «Вивид» и французская «Альфа Франс».

Более того, раз в год в Ареале происходит немыслимое. В единственную люксовую гостиницу региона, обычно недоступную для рядовых ареальцев, приглашают три тысячи человек, лучших униформистов года, своим трудом заработавших право воочию наблюдать церемонию вручения премии АВН, давно забытого у нас «порнооскара».

Нам, наземным обитателям глобальной демократии, нелегко понять этот феномен. Как могло случиться, что суррогатное искусство, профессиональная имитация страстей не просто резонирует с человеческими сердцами, но и управляет ими, направляет мысли и чувства целого административного образования? Невозможно представить, что на одной планете с нами бензиновые выхлопы Формулы-1 предпочитают конскому навозу королевских скачек на монгольских жеребцах, а выделяемые по команде режиссера продукты эякуляции – сперме в любительских роликах. И всё-таки именно здесь, в Ареале 11Е, любовные отношения характеризуются наиболее природным, можно даже сказать, первобытным началом. Уголовно наказуемым преступлением в Ареале 11Е считается даже не физическая расправа с уличённым в измене супругом или супругой, но уже озвученная угроза такой расправы. Ревность в Ареале официально вне закона – в отличие от свободных половых связей. И при этом видимом сексуальном разгуле, в Ареале 11Е, пожалуй, самая предсказуемое в мире репродуктивное планирование.

Дело не только в средствах контрацепции, медикаментов в виде капсул, капель и пластырей, которые распределяются совершенно бесплатно среди взрослого населения. Совершенно феноменально регламентирована система воспроизводства населения, краеугольный камень которой учёт – каждого ребёнка, рождённого и не родившегося.

В Ареале запрещены несакционированные аборты. Рожать женщине или не рожать, решает администрация. В качестве своеобразной компенсации женщина получает полную свободу выбора отца своего будущего ребёнка, при этом законный супруг уравнивается в правах с остальными мужчинами Ареала. Генетическая экспертиза находится исключительно в ведомстве администрации и проводится с двумя целями: определения здоровья плода и потенциальных наклонностей будущего ребёнка. Скрыть аборт невозможно. Раз в месяц каждая женщина проходит обязательный тест на беременность, при этом случаи принудительного абортирования далеко не всегда обусловлены медицинскими показаниями. Всё подчинено строгому соблюдению популяционного баланса, и если, например, намечается крен в сторону увеличения женского населения, беременных девочками женщин принуждают к избавлению от плода.

Впрочем, родить ребёнка не так сложно, как вырастить из него успешную личность. Вопросами же воспитания и образования будущего униформиста администрация Ареала занимается ещё более скрупулезно, чем вопросами репродукции. Даже поверхностное ознакомление с системой воспитания подрастающего поколения по меньше мере шокирует, а ещё – объясняет, почему подавляющее большинство квартир в Ареале заселены бездетными супругами. Дети, конечно, у них есть, но живут они отдельно. Причём с самых малых лет.

Уже после года жизни ребёнка забирают у родителей. Точнее, забирают у матери и её супруга, который, как уже понятно, имеет шанс оказаться отцом ребёнка, но не более того. Ребёнка поселяют в Ареале 6Е, где его ждёт от десяти до тринадцати лет взросления и воспитания в суровых условиях, в окружении не менее сурового населения – бывших косоваров. Детей учат быть сильными и выносливыми и быстро принимать решения, от которых в будущем зависит не только успех на работе, но и их собственная жизнь. Как не замерзнуть в лёгкой одежде на морозе и не получить теплового удара во время многочасового пребывания под палящим солнцем. Как не ошибиться с настройками ландшафтного корректора и не попасть под его смертоносные лопасти. Конечно, дети изучают родной язык и математику, но более углублённо – метеорологию, геодезию, баллистику и другие специальные дисциплины, опыт применения которых ждёт их всех во взрослой жизни.

Для поддержания здоровой генетики до семи лет детей кормят натуральными фермерскими продуктами, после чего рацион постепенно перестраивают под привычный для Ареала 11Е набор консервированных, концентрированных и полусинтетических продуктов. Также с семи лет детей начинают приучать к подземному образу жизни; до этого возраста они живут исключительно на поверхности, в любое время года большую часть светового дня проводя на свежем воздухе, избыток которого так отличает природные условия лесистых гор Ареала 6Е. К девяти годам жизни они уже без особого труда проводят до пяти часов в сутки на глубине ниже двухсот ярдов, в шахтах, где до преобразования Косово в Ареал добывался бурый уголь.

Впрочем, чего стоят такие испытания в сравнении с разлукой с родителями? Чем измерить ужас и страх годовалого ребёнка, который вместо родных лиц людей, чья любовь не нуждается ни в каких доказательствах, вдруг просыпается в совершенно чужой обстановке, в окружении незнакомцев, доверия к которым не больше, чем к холодным стенам чужого дома. В этот тяжелейший период ребёнка поручают педагогам-психологам, коренным жителям Ареала 11Е. Глубина стрессовых состояний, переживаемых ребёнком, никак не влияет на принцип постоянной ротации наставников. Педагоги сменяют друг друга каждые два дня во избежание ситуации, когда ребёнок начнёт принимать одного из них за родителя.

По прошествии трёх месяцев родителям разрешается навестить малыша – не более трёх дней, чтобы не вызвать у ребёнка ещё более глубокую депрессию, чем после первой в его жизни серьёзной разлуки. В дальнейшем родители навещают детей достаточно часто. Детей до семи лет – до шести раз в год, старше семи – 3-4 раза ежегодно. Считается, что такая частота посещений позволяет детям младшего возраста не забыть мать и отца, у остальных же важно поддерживать веру в то, что родители не забыли их и ждут возвращения своих чад на родину.

Вообще идея ожидания детей – собственными родителями и родным ареалом – является, пожалуй, ключевым моментом в становлении личности униформиста. Взращивание будущих специалистов – всего лишь видимый, верхний уровень. Каркас, под которым скрываются феноменальные вершины становления личности на фундаменте искусно формируемой тоски по родине. Весь комплекс педагогических и воспитательных мер пронизан одной важной идеей, гласящей, что Ареал 11Е – лучшее место на всей планете. Детям внушают, что, пока они взрослеют на чужбине, их родители отдают своё здоровье и жизни ради процветания их общей родины. Неудивительно, что к моменту воссоединения семей у детей сформирован культ почитания родителей, каждому слову которых они верят не меньше, чем жители стран мировых демократий – в либеральную экономику и вечное нераспространение ядерного оружия.

Впрочем, говорить о полном воссоединении детей с собственными семьями не приходится, никто и не тешит их несбыточными надеждами. Детям отлично известно, что после возвращения в Ареал их ожидает непростая взрослая жизнь, гораздо более сложная, чем годы, проведённые на чужбине. Они знают, что жить под одной крышей с родителями им больше не суждено. По возвращении их поселяют в многоэтажных подземных хостелах, в комнатах на восемь-десять человек. Здесь они проведут ещё от пяти до семи лет, совершенствуя навыки униформиста, а затем, уже будучи профессионалами, будут жить в ожидании отдельной квартиры, которая выдаётся мужчине и женщине сразу после заключения ими брачного соглашения.

Есть в этом возвращении детей домой что-то противоречащее привычным возрастным циклам. Все мы когда-то покинули родительский дом – хотя бы для того, чтобы создать свой собственный, из которого, повзрослев, выпорхнут и наши дети. Мы бросаем обжитое гнездо, и нас не смущает, что впереди – неизвестность, в которой мы наивно рисуем счастливое будущее. В Ареале 11Е младенцы покидают родителей и родину, чтобы вернуться подростками. Вернуться раз и навсегда. Историки могут увидеть в этом своего рода компенсацию за тот беспрецедентный исход, которому подверглась эта земля на рубеже веков, во времена, когда Ареал 11Е ещё назывался Молдавией. По самым скромным оценкам, сегодня в мире проживает 15 миллионов человек из числа выходцев из Молдавии или их потомков. Тех, кто в поисках лучшей жизни покинул родные края до образования Ареала. Теперь о таком и помыслить невозможно, хотя без инцидентов, крайне редких, но, без преувеличения, чудовищных, не обходится формирование даже такого беспрецедентно верного родной земле общества.

Гид поведал мне историю восьмерых девочек, бесследно исчезнувших после возвращения в Ареал. Случилось это восемь лет назад, ещё до того, как вся наземная поверхность Ареала была оснащена камерами наблюдения. Считается, что их отсутствием и воспользовались злоумышленники, планируя преступлениепротив невинных детей. К сожалению, преступниками оказались родители девочек, вернее, как уточнил юридическую формулировку мой гид, родители были признаны виновными и понесли наказание при отсутствии достоверных улик. За этой сухой, противоречивой фразой кроется чудовищное преступление.

Считается, что дети были убиты собственными родителями во время так называемых дней совместного семейного труда. Отсутствие же следов преступления, как и фрагментов тел, не смутило прокуроров. По словам гида, бесследно захоронить тело, сохранив первоначальный облик рельефа – смехотворная задача даже для не самого опытного униформиста. Несанкционированное же изменение рельефа, не подпадающее под плановые работы по подготовке к военным действиям, категорически исключено. Этим, собственно, и объясняется тот факт, что целенаправленным поиском тел так никто и не занимался. Что не помешало установить виновных и вынести, как считают возмущённые жители Ареала, единственно возможный справедливый приговор – смертную казнь.

Кстати, смертная казнь снова была введена в уголовный кодекс Ареала после отмены действия уголовного кодекса прекратившей существование Молдавии, где высшей возможной мерой наказания считалось пожизненное заключение. Теперь же ничто не помешало сжечь приговорённых в специальных камерах – необычных устройствах, о которых подробнее я надеюсь рассказать в одном из своих будущих постов. Шестнадцать казнённых человек – такова статистика не только смертных казней за всё время существования ареала, но и, как не без гордости поведал гид, общие показатели всех преступлений, совершённых униформистами за четверть века. Что и говорить, впечатляющие данные, которые, не столько умалчиваются, сколько не раскручивются, что, в данном случае, одно и то же. Фантастически низкая преступность – всего лишь один из показателей однажды правильно выбранного пути, а ещё характерный пример умолчания.

Можно назвать это скромностью – категорией, давно признанной в остальном мире нецелесообразным препятствием для любого мало-мальского пиара. Я бы предпочёл, чтобы серьёзные исследователи включили этот пример в будущие исследования моделей умолчания. Работы специалистам в массовой социальной психологии хватит надолго.

Как получается, что при видимой непринуждённости и открытости ареальцев более чем скромные, а порой и просто опасные условия проживания не порождают и намёка на социальные движения? Действительно ли преданность родине способна заглушать родительские инстинкты, и может ли порнография как центральный и по-настоящему единственный культурный феномен избавлять от системных депрессий на протяжении многих лет? Является ли, наконец, жертвенность генетически определённой чертой ареальцев, свидетельством чему может служить вся история Ареала? Справедливо ли говорить не о деструкции умолчания в Ареале 11Е, а о её специфической, ни на что не похожей модели?

И разве не может быть собственной модели умолчания даже у генетических самопожертвователей?