Диагноз Веспуччи (12)

12.

Вторично слушая президента за последний час, Веспуччи решается на эксперимент. Отключает звук и по мимике и губам главы государства пытается дословно восстановить его речь. Обращение к нации и миру, которое через сто лет назовут непосредственной причиной всемирной катастрофы, либо, если повезёт, эпохальным примером рискованного, но ответственного решения великого политика. Решения, благодаря которому великие демократии сохранили своё могущество и в двадцать втором веке. Думал ли президент Дженнингс, записывая выступление, что миллионы пар уставившихся на него глаз, вполне возможно, навсегда закроются из-за произносимых им слов? Или всё, чего он опасался, это не потерять бегущую строку на мониторе?

Президент – крепкий орешек. Про таких, как он, говорят: со стержнем внутри. Во всяком случае, Дженнингс – первый американский президент в этом веке, кто не замарал своего имени хоть в каком-то скандале. Не баловался наркотиками даже в студенчестве, не уличён в супружеской неверности, а его неприятие любого лоббизма обросло анекдотами. Якобы после отставки президента ждёт не сытная должность в одной из мегакорпораций, а благотворительный фонд, единственной задачей которого будет сбор пожертвований на содержание бывшего главы государства.

Сегодня президент Дженнингс собственноручно перечёркивает казавшийся предсказуемо-безоблачным план заключительных двух лет своего президентства. Его лицо напряжено, он похож на директора провинциальной школы, который беззвучно отчитывает провинившегося ученика. Глаза главы государства искрятся от напряжения, и Роберту кажется, что он уже научился складывать предложения из движений президентских губ. Он знает всё, о чём говорил президент этой ночью. Всё о новости, каких-то пару часов назад потрясшей этот и без того задёрганный мир. О польской границе НАТО, атакованной монгольскими всадниками.

Веспуччи уже видел эти кадры, которые из-за разницы во времени миллионы американцев могли наблюдать в прямом эфире. Вот польские пограничники с вертолётов и сайленти прожекторами прощупывают приграничную полосу и, не дав приблизиться полчищам всадников ближе чем на триста ярдов, открывают огонь на поражение. Уже к утру появляются первые критические отзывы. Утверждают, что поляки проспали атаку, допустив непростительное сближение с противником, при том что направление монгольского удара в сторону Станиславова не вызывало сомнений ещё накануне. Ставить под удар полумиллионный приграничный город и расположенную на его окраине базу НАТО – этого ли альянс был вправе ожидать от одного из своих членов? Или принадлежность к блоку выражается исключительно выдаиванием бюджетов на борьбу с перманентной «русской угрозой»?

Поначалу казалось, что поляки справятся собственными силами. Было произведено более сорока ракетных обстрелов, как с воздуха, так и силами наземных средств обороны. Потери монголов превысили триста всадников, однако допущенное критическое сближение позволило нападавшей стороне, достигнув линии соприкосновения, атаковать пограничные силы стрелами, зажигательными и проникающими. Потери польской стороны составили сорок один человек убитыми, более ста тридцати получили ранения разной степени тяжести. После того, как авангард монгольской конницы был отброшен поляками, с базы под Станиславовом по тревоге были подняты британские и американские военные самолёты. Под их ударами монголы потеряли более двух тысяч убитыми, что составляет около десяти процентов от всех потерь, понесённых войском Минджира с момента вторжения в Россию.

Но есть и плохие вести. Получив сокрушительный отпор, монголы прибегли к своей излюбленной тактике, рассыпавшись на несколько отступающих групп. Похоже, последнее обстоятельство и стало той пушинкой на весах истории, из-за которой президент Дженнингс решился на предельно жёсткий вариант. Выступление президента было коротким, конкретным и предусматривало три этапа немедленной деэскалации конфликта.

Во-первых, монголы должны быть оттеснены к югу от польской границы с таким расчётом, чтобы уже через сутки большая их часть оказалась на территории Ареала 11Е. Во-вторых, президент запросил разрешение НАТО и Коалиционного командования на использование совместных войск для преследования сил противника, противодействия их разрозненности и попыткам уйти от ответственности. В-третьих, поскольку беспрецедентная атака монгольских войск на границе НАТО является неслыханным фактом нарушения всех существующих международных договорённостей, как только в Ареале 11Е окажутся все или почти все монгольские конники, его территорию необходимо объявить зоной международной антитеррористической операции. Армия Минджира будет признана преступной террористической организацией, для чего уже сегодня в Нью-Йорке экстренно созывают Совет Безопасности ООН.

Ну и главное. В связи с экстраординарным характером сложившегося положения и глобальной угрозой для безопасности всего человечества, президент США считает невозможным дальнейшее соблюдение Договора от Второго апреля и, прежде всего, в той его части, где говорится о полном и окончательном запрете на любое применение ядерного оружия. Соответствующее предложение президент экстренно внёс в Конгресс, попутно выразив надежду, что односторонняя денонсация станет фактом уже в ближайшие часы.

Реакции Кремля пока не последовало. Москва переваривает услышанное, пользуясь разницей во времени, готовя официальные заявления о вероломстве и предательстве и якобы кулуарные утечки о канцелярской безответственности приближённых, не посмевших разбудить императора и премьер-министра посреди ночи.

Пока русские думают, в отеле «Вертиго Хилтон» объявлена тотальная эвакуация. Перед началом войны отель всегда пустеет, и в нём остаются лишь те, без кого война может быть признана несостоявшейся. Международные эксперты разного уровня, военные и дипломаты, вся работа которых сводится констатации смерти очередного противника Коалиции. В сравнении с обычными эвакуациями происходящее сегодня больше всего походит на неконтролируемую панику.

Выступление Дженнингса лишает администрацию отеля способности реагировать на запросы постояльцев. Погасли окна, исчез фальшивый город, а на экране видеосвязи вместо всезнающей изображения рецепционистки мигает предупреждение. Всех постояльцев просят немедленно подняться на взлётную площадку в ожидании места в сайленти, уносящихся в аэропорт забитыми под завязку. Пока Веспуччи смотрит повтор речи президента, надоевшее предупреждение сменяется новым сообщением, адресованным если не ему лично, то уж точно тем считанным безумцам, кто до сих пор оставается в номерах, делая вид, будто их вся эта круговерть никак не касается.

Последний сайленти отправляется в 10.45, посадка уже объявлена и закроется за минуту до отлёта. Легко представить, что сейчас, в 10.28, творится на верхней площадке. Вокруг сайленти бегают восемь, нет, пять человек – последние неэвакуировавшиеся сотрудники отеля. Перелёт в аэропорт не входит в их планы, и единственное, чего бы им хотелось, это поскорее переместиться из-под земли под землю, в свои невысокие тесные квартиры. В гостинице явно небезопасно: впервые выселяют даже экспертов. Война, вероятно, будет, вот только в признании её состоявшейся, похоже, больше нет необходимости. Ощущение катастрофичности придёт позже, когда в результате ядерного удара в квартирах ареальцев выключатся телевизоры. Погаснут порноканалы, и вот тогда от ареальцев можно ожидать чего угодно, вплоть до стихийного восстания, которое, безусловно, начнётся в подвалах бывшей канализации.

В 10.32 Веспуччи улыбается, убедившись в своей правоте насчёт острого кадрового голода, охватившего лучшую гостиницу Ареала. Теперь, когда блоггер почти уверен, что из постояльцев он остался один, можно, не спеша уложив вещи, дождаться, пока за ним придут, а когда это случится, напомнить об одной из своих привилегий. О том, что на весь период командировки за Робертом Веспуччи закреплено право на индивидуальные перелёты на сайленти и что по условиям договора, заключенного редакцией «Прямо сейчас» с администрацией Ареала, отмена этой привилегии не предусмотрена ни при каких обстоятельствах.

Он представляет их – растерянные, испуганные лица сотрудников отеля. Бедняги эвакуировали уйму людей, этих сытых, невыспавшихся, рассеянных иностранцев, из которых каждый второй забывает в номере что-то чертовски важное из личных вещей. Сейчас, когда у них остался один запершийся в номере американец, непредсказуемая знаменитость, на которого косились все постояльцы отеля, эти парни были вправе рассчитывать на послабление. Ну что стоит ему прихватить их, пять-шесть измученных героев, на борт своего сайленти?

Нет, первым делом его оставили бы в аэропорту, об этом и спорить нечего. Лишь убедившись, что Роберт Веспуччи благополучно миновал зону контроля и поднялся на борт самолёта, они позволили бы себе то, чего никто не вправе требовать даже от пилотов сайленти. Гнать что есть скорости домой, где героев ждёт заслуженный отдых и ожидание будущего – тревожного, как никогда прежде. Сколько будет на часах, когда Веспуччи увидит, как лица этих славных парней побледнеют и вытянутся от неожиданного удара? От понимания, что им придётся ждать следующего сайленти? И что предписывает инструкция в случаях, когда, дождавшись, наконец, теперь уже точно своего рейса, к ним выйдет растерянный пилот, принёсший дурные вести?

Этот чёртов американец, он всё сделал по-своему. В конце концов, это его индивидуальный рейс, разве нет? Как я мог отказать?

Да говори же, придурок! Что случилось?

Говорю же, я ни в чём не виноват. Это всё он.

Кто, мать твою?

Этот американец, он сам потребовал изменить курс. Это ведь легко проверить по записи полёта.

Что?! Что ты сказал, чёрт возьми?!

В аэропорт. В аэропорт мы не полетели, вот что.

Что с ним, чёрт возьми?

Да жив он. По крайне мере, когда я его там оставил, он был в порядке.

Оставил?! Чёртов идиот, что ты натворил?

Послушайте, есть запись всего полета. Любой суд оправдает меня.

Где он?! Где, идиот?!!

Да в монастыре он! Это его приказ. Высадился и потребовал, чтобы я немедленно улетал.

Господи! Чёрт!!!

Я всё сделал по инструкции, можно проверить. По правилам индивидуальных полётов...

Да заткнись ты, кретин!

Послушайте, я обязан не исполнять только те приказы, которые ведут к аварийной ситуации. Приказав высадить себя у монастыря, пассажир не спровоцировал аварийную ситуацию. Или есть, чёрт побери, другие мнения?!