Истории братьев Олфорд
Как дошло до этого – не известно. Было понятно только одно: Арсений и Дария снова перебрали с алкоголем.
В этот вечер вся группировка AAI решила расслабиться после продуктивной и загруженной недели, в конце которой даже Ян устал месить людей на право и на лево.В прочем, единственный, кто был доволен – это Арсений, ибо он всё это время только и делал, что изучал на себе примочки новой наркоты. Место для культурного распития спиртных напитков было выбрано достаточно быстро – им стала подсобная лаборатория клиники. О нем никто не знает, даже Аян с Мораной. Поэтому риск того, что родители братьев Олфорд неожиданно нагрянут и свернут их маленькую тусовку, был сведён к нулю. Да, Антону и Яну уже 23, но родители не разрешали им выпивать чаще, чем раз в недели три, аргументируя свою точку зрения риском алкоголизма.
Первый часа 2 всё шло просто замечательно. Растрёпанные братья сидели на не менее потрепанном диване, обивка которого в нескольких местах была прожжённа сигаретами, и обсуждали очередное вскрытие, проведённое Антоном. Арсений же с Дарией разместились на полу возле дивана по причине пролитого один раз алкоголя и посматривали на бутылку вина, стоящей под столом с химикатами.
–Даже не думайте. Вы снова начнёте бесоебить, – баритон Яна разрезал гладь запыленного воздуха лаборатории.
Арсений поднял затянутые пеленой алкогольного тумана глаза на хмурое лицо лидера и состроил жалостливое выражение, подняв брови и поджав губы. Его кудрявые волосы слиплись в плотные локоны, образуя причудливые формы и падая на большие карие глаза, белки которых впервые не отдавали розовым оттенком от постоянного употребления наркотических веществ.
–Вы и так уже шатаетесь даже сидя. Так что не смотри на меня так жалобно. – парировал парень.
Послышалось шуршание джинсовой ткани о ткань давно не белого халата химика, а сам он принял коленно-локтевую позу, опершись о диван. Теперь на него смотрели две пары зелёно-яростных глаз, которые юный наркодилер предпочёл не замечать. Его худая и мозолистая от постоянных взаимодействий с химикатами без перчаток рука легка на ступню светловолосого, прочно обтянутую чёрным носком. Большой палец мягко прошелся по выемке стопы, а ладонь начала забираться под штанину когда-то выглаженных брюк.
–Ты какого чёрта творишь? – шепнул Антон, шлепая друга наркомана по руке. –Угомонись, алкаш.
Ян же сидел на столько смирно, что ни одна мимическая мышца его лица не колыхнулась. Словно хищник, что готов в любой момент вгрызться в сонную артерию своей жертвы. Всё же каким стойким Ян не был, но алкоголь в крови даёт о себе знать, активно включая функцию охоты. Вдруг по его плечу прошлась ладонь, чуть сжимая, а рядом послышалось:
Антон точно знал, чего точно не стоит делать, когда его брат пьян. Он знал о таящимся под маской адекватной личности зверя. Именно поэтому медик всегда был рядом с Яном в такие моменты. С самого детства, когда он только увидел, что может быть если вовремя не среагировать.
–Пойдём покурим, тебе надо проветриться. –начал тянуть Антон брата за рукав рубашки.
Глядя на всё происходящее, Даня медленно поползла к лабораторному столу. Мол, происходит невесть что, значит её никто не заметит. Так она думала до момента, пока резко не затих гул домогательств от Сени, нравоучений от Антона и не послышалось тихое:
–Тоха, Даня, прошу вас удалиться. Мне необходимо провести воспитательный диалог с Арсением.
–"Это пиздец" – проговорил про себя Антон.
Если Ян начинает выражать свои мысли спокойно и не используя при этом нецензурную лексику, то это всё. Можете собирать вещи и уматывать оттуда куда подальше. Поэтому Антон, выходя из лаборатории по ручку с пьяной Дарией, кинул на Арсения взгляд полный переживаний за его грешную душу. Потому что, возможно, что от Сени останутся рожки да ножки, а Ян потом глубоко будет ненавидеть себя за всё, что может сделать.
После того, как дверь издала характерный скрип и закрылась, Ян присел рядом с Сеней подхватил его под подмышки и усадил следом за собой на диван.
Но Арсений не был готов просто сидеть, поэтому он лёг в неизвестную для человечества позу и уставился всё такими же пьяными глазами на своего друга. Повисла гробовая тишина, которая перемежалась с тихим сопением фармацевта.
–Смотри, асексуал наш несчастный. Я сейчас пьяный, злой после загруженной недели и у меня давно не было секса. Поверь мне, если ты продолжишь делать то, что ты делаешь – то жалеть мы об этом будем оба. Потому что мне всё равно кого трахать, но это не отменяет факта, что ты мой близкий друг. Я даю тебе 3 минуты всё обдумать и уйти отсюда.
Олфорд смотрел химику прямо в глаза, в надежде достучаться до его здравого смысла, который, видимо, остался в утробе матери второго. Но вместо того, чтобы реально подумать о сложившейся ситуации, юноша в относительно белом халате привстал на коленях и пододвинулся вплотную к лидеру AAI, кладя ладонь на, откровенно говоря, интимное место – внутреннюю сторону бедра. В этот момент у Яна сложилось ощущение, что Арсения подменили, что он, кричащий о своей асексуальности и любви исключительно к лаборатории, ни когда и ни за что не стал приставать в сексуальном плане к собственному другу. Это всё казалось огромным розыгрышем, обычной шуткой. Вот сейчас Сеня отпрыгнет со словами "Ага, попался, извращенец!" и ему всё станет понятно. Но пока что ему ничего не понятно, и Арсений продолжал действовать. Юноша буквально напирал на лидера и шепотом говорил:
Его тонкие и немного женственные пальцы нащупали пуговицы дорогой рубашки, начали их расстегивать, открывая доступ к накаченной груди, укрытой чередой тёмных волос. Яну было противно от самого себя, а именно было противно от реакции тела: повышенный тестостерон всё больше и больше заполнял вены и артерии, заставлял его возбудиться. Конечно, вот оно долгожданное соитие с кем-нибудь. Но ведь это не проститутка из очередного борделя, не какая-нибудь или какой-нибудь его бывшая или бывший. Это Арсений – его добрый друг, в котором он души не чает, как и в остальных.
И именно этот друг сейчас вызывает в нём стаю смешанных ощущений, именно его неумелые движения заставляют его хотеть нагнуть химика на этом самом диване, именно он заставляет рушить все его принципы по типу "не трахаться с семьёй". Яну это определённо не нравилось и нравилось одновременно. Словно в тумане, Олфорд мог рассмотреть как химик уже снимает водолазку с длинным рукавом. И взору Яна открывается максимально юношеская грудь и такой же живот, с небольшим количеством волос, руки, исколотые в край, в синяках и ссадинах,
Как говориться "и хочется и колется", но Ян не был бы лидером, если бы не имел огромную силу воли. Поэтому одним размахом жилистой руки Олфорд вырубает Арсения, который тут же падает на него.
На следующий день, когда химик проснётся, на всё вопросы по типу "почему я сплю голый?" Ян ответит, что тот снова перебрал и пытался станцевать стриптиз, а после сел на диван и вырубился.