Одиночество в метамодерне

Само по себе одиночество нельзя назвать ментальным расстройством, хотя бы ввиду того, что так называемые «психически здоровые» люди переживают ощущение одиночества не реже, условно говоря, больных. Однако жалобы на чувство одиночества, ощущение изолированности и отчуждённости сопутствуют подавляющему большинству заболеваний ментального характера; нередко эти симптомы являются ключевыми при клинической диагностике пациентов. Перманентное ощущение одиночества даже при нахождении в толпе или в кругу близких становится тем тревожным звоночком, после которого человек начинает осознавать: с ним определенно что-то не так.

Точный характер и причины появления чувства одиночества науке и медицине установить по сей день не удается, однако вслед за писателями и философами 20-го века нарекать одиночество истинным бичом современности начинают и клинические врачи.

В 2015 году медицинское исследование доказало, что Perceived social isolation (PSI), — такая терминология используется во врачебной практике для более формального описания понятия «loneliness», — способно аффективно влиять на иммунитет, повышать риск возникновения хронических заболеваний и в значительной мере угнетать уже существующие — не только ментальные расстройства, как было известно ранее, но и такие заболевания, как рак и болезнь Альцгеймера. Наравне со стрессом перманентное переживание одиночества способно вызвать хроническую усталость, бессонницу, апатию и заторможенность умственной деятельности.

Рассматривая чувство одиночества в контексте симптома различных недугов с клинической точки зрения, необходимо при этом раскрыть и его социальные предпосылки, что частично было сделано Мишелем Фуко в его работе «Рождение клиники». Если до 17 века в медицине болезнь считалась некой инородной субстанцией, не имеющей никакого отношения к телу больного, то после проведения французских медицинских реформ в начале 18 века было признано, что болезнь и здоровье совпадают не только с физическим телом человека, но и с тем социальным пространством, в котором он находится.

Фуко отмечает: «Совпадение «тела» болезни и тела больного человека, без сомнения, историческая и проходящая данность», тем самым указывая на то, что заболевания и девиации, которым подвержен человек в свою временную эпоху, напрямую связаны с социальной средой и исторической действительностью индивида.

«В нем (в медицинском взгляде) медицинское пространство совпадает с социальным или, скорее, пересекает и полностью в него погружается».

Если в итоге представляется возможным назвать «клинику» социальным институтом, соответственно, ей можно управлять и осуществлять контроль над ней. Слова Фуко касательно связи недуга с социальным пространством индивида фактически подтверждает то, что само понятие «loneliness» вошло в активное употребление лишь к началу 19 века. Если прежде состояние уединенности воспринималось как данность и не оказывало негативного влияния на самочувствие человека, то с развитием индустриализации и появлением первых больших городов изменилось само восприятие одиночества: если раньше оно соответствовало скорее ощущению уединения и комфортного спокойствия, то на смену ему пришло переживание внутренней изоляции и отчужденности.

Георг Зиммель в очерке «Большие города и духовная жизнь» анализирует существенные изменения духовной жизни жителей больших индустриальных городов, сравнивая тех с жителями деревень и мелких городских поселений.

Зиммель проливает свет на причины появления экзистенциальных проблем как массовых недугов горожан, затрагивая шесть основных аспектов строя индустриального общества (усиление нервной жизни, ориентация на интеллект, денежная экономика, равнодушие, замкнутость, борьба за индивидуальность).

Вместе с увеличением городского населения приходит пресыщенность индивида информацией, социальными контактами и внешними раздражителями: это можно наблюдать даже на примере младшего поколения — дети, живущие в больших городах, отличаются большим равнодушием к окружающей среде по сравнению с детьми, которые растут в деревнях или маленьких городах, где социальная среда является не столь переменчивой.

Кроме того, из-за развития экономической составляющей городской жизни существенно изменяется и отношение индивида к одушевлённым и неодушевлённым объектам. Для городского человека вещи теряют ключевую личную значимость, а межличностные отношения приравниваются к процессу купли-продажи, ибо неизбежно появляется привычка измерять в финансовом отношении те вещи, которые изначально ничего общего с экономикой не имели.

Упомянутая пресыщенность, соответственно, приводит к замкнутости, которой характеризуются отношение городских жителей друг к другу.

С целью избежать эмоционального истощения индивид вынужден абстрагироваться от внешней среды, испытывая при этом желание избежать излишних контактов с социальной действительностью.

Эта замкнутость приводит к ощущению изолированности и отчуждённости, однако она является той платой, которую индивиду приходится вносить взамен на ощущение личной свободы.

«Но эта замкнутость с господствующим в ней скрытым отвращением есть опять-таки лишь форма или внешность гораздо более всеобщей духовной сущности большого города. Дело в том, что он доставляет индивиду такую личную свободу и в таких больших размахах, что к этому нельзя привести никакой аналогии из другой области.»

Личная свобода в таких условиях играет роль определённого гаранта сохранения индивидуальности: человек из большого города сталкивается с трудностями в том, чтобы идентифицировать себя как индивидуальную, обособленную личность. Чтобы сохранить идентитет с самими собой, горожане выводят на первый план индивидуальные различия между собой. Внешне это проявляется в стремлении выделиться из толпы, запомниться ярким образом или эксцентричным поведением.

В экономическом отношении можно отметить попытку индивидуализировать свою работу или рабочее место настолько, насколько это возможно в условиях системы раздельного труда (сами собой в качестве базового примера напрашиваются пёстрые календари, стикеры и семейные фотографии на столе офисного работника), а также стремление индивидуализировать свою собственность — если раньше работа архитекторов и интерьер-дизайнеров была показателем роскоши, то в настоящий момент представитель среднего класса пытается индивидуализировать своё жилище с целью выжить в современном мегаполисе, не утратив при этом личностного восприятия самого себя.

«…жизнь индивида слагается ведь все более и более из такого безличного содержания и материала, которые стремятся подавить специфически-личную окраску и оригинальность; так что, для того, чтобы это личное спас-ось, необходимы величайшая своеобразность и особенность.»

Достаточно близок к Зиммелю в своих суждениях оказывается Хосе Ортега-и-Гассет в своей книге «Человек и люди», фрагменты из которой вошли в модуль нашего курса. В своей работе он прибегает к попыткам анализировать дихотомические отношения общественного и индивидуального, выдвигая тезис о том, что человеку испокон веков было свойственно принимать участие в социальной жизни (как говорится, «человек — существо социальное»), однако неизменно при этом обращаясь к самому себе и периодически погружаясь в самоотчуждение.

Здесь мне хотелось бы отметить явное противоречие Гассета в отношении к Зиммелю, и, возможно, самому себе. Я не исключаю того, что последнее утверждение основывается лишь на моих субъективных догадках, поэтому акцентирую внимание на первом, однако в последующих строках постараюсь всё же аргументировать своё мнение.

«Вывод: на протяжении всей̆ человеческой̆ истории во все более сложных и содержательных формах циклически повторялись три разных момента. 1. Человек ощущает свою заброшенность в вещном мире. Это – самоотчуждение. 2. Ценой̆ огромных усилий человек уходит в свой внутренниӗ мир, вырабатывает идеи об обстоятельствах с целью господства над ними. Это – самоуглубление, «vita contemplativa» у римлян и «theoretikos bias» у древних греков, «theoria». 3. Человек вновь погружается в мир, чтобы действовать в нем уже согласно готовому плану. Это – действие, активность, praxis.»

Рассуждая о цикличности процесса самоотчуждения и самоуглубления в человеческой истории, Ортега-и-Гассет затрагивает все исторические периоды, начиная с первобытных времён и заканчивая серединой 20 века. Таким образом, его точка зрения касательно круговорота отчуждения противоречит мнению Зиммеля, убежденного в том, что процесс отчуждения индивида имеет скорее линейный, нежели чем цикличный характер, и достиг своего пика в момент развития индустриализации.

Наглядным примером того, как одиночество способно не только покалечить чужую жить, но и вынудить человека оборвать её самостоятельно, является автобиографический роман Сильвии Плат «Под стеклянным колпаком».

Расцвет писательской карьеры Плат пришелся на середину 20 века, когда Америка стала цитаделью выпуска развлекательной печатной продукции, радиоэфиров и телешоу. Разумеется, до тех несоизмеримых потоков информации, которыми окружен человек поколенияY-Z, в то время было ещё далеко, однако влияние перенасыщенности со стороны медиа уже тогда явственно ощущалось, и Сильвия, как журналистка популярного журнала, больше других знала о последствиях этого влияния.

«Я видела, как моя жизнь ветвится у меня перед глазами, словно зеленая смоковница в том самом рассказе. С конца каждой ветви, словно спелая лиловая смоква, свисал, маня и подмигивая, образ прекрасного будущего. Одна смоква представляла собой мужа, детей и дом – полную чашу, другая – знаменитую поэтессу, третья – блестящего ученого, четвертая – Э Гэ, великолепного редактора, пятая – Европу, Африку и Южную Америку, шестая – Константина, Сократа, Аттилу и сонм прочих любовников со странными именами и экзотическими профессиями, седьмая – олимпийскую чемпионку в командном зачете. А дальше и выше висело еще больше плодов, которые я не могла толком разглядеть. Я видела себя сидящей в разветвлении этой смоковницы, умирающей от голода лишь потому, что не могу решить, какую же смокву выбрать. Я хотела съесть их все, но выбор одной из них означал, что я лишусь всех остальных. И пока я так сидела, не в силах принять решение, смоквы начинали сморщиваться, чернеть и одна за другой падать на землю к моим ногам.»

Данная цитата, на мой взгляд, как нельзя лучше описывает то, что чувствует человек, окружённый огромным количеством новой информации, всё новых возможностей и стремлений, но эмоционально пресыщенный и отчуждённый от происходящего вокруг. Несмотря на то, что Эстер (=Плат) вскользь упоминает своих любовников, которых у неё было более чем достаточно, она вновь и вновь возвращается в своей повести к теме одиночества и отчуждения.

Впоследствии невыносимость душевных терзаний вынудит Плат прибегнуть к селфхарму, позднее — диагностированию с депрессией и лечению в психиатрической больнице.

«В то утро я предприняла первую попытку. Я заперлась в ванной, напустила полную ванну теплой воды и достала жиллетовское лезвие. Когда одного древнеримского философа или кого-то еще спросили, как он хочет умереть, тот ответил, что вскроет себе вены в теплой ванне. Я подумала, что это окажется легко – лежать в ванне и видеть, как от запястий расплывается краснота, толчок за толчком заполняя чистую воду, пока я не погружусь в сон под водной гладью, яркой, как маки.»

Самоубийство Плат было вызвано разрывом с мужем, Тедом Хьюзом, и под вопросом стоит то, что же именно сгубило писательницу — депрессия, с которой она боролась на протяжении многих лет, или невыносимость проживания одиночества после столь сильного эмоционального потрясения.

Должно ли одиночество считаться серьёзной проблемой?

Ортега-и-Гассет говорит об одиночестве и отчужденности как о естественных и близких человеческому естеству чувству, которые сопровождали человека на протяжении всего развития цивилизации. Это мнение частично расходится с позициями Фуко и Зиммеля, которые склонны считать ощущение одиночества скорее побочным продуктом процесса индустриализации и модернизации общества, то есть, отражением социальной парадигмы ценностей на момент «здесь и сейчас». Однако все трое философов сходятся в том, что, несмотря на открытый вопрос чуждости человеку ощущения изолированности и отчужденности, сама глубина переживания этих чувств возрастает с течением времени, и, условно говоря, человек 20-21 чувствует себя в значительной мере более одиноким, нежели человек 15-16 века.

Само обозначение одиночества как проблемы и понятия, несущего в себе деструктивные элементы, появилось ближе к 19 веку и пришлось на расцвет индустриализации и появления первых крупных городов; ощущение одиночества приобрело негативный характер ввиду отчужденности, социальной пресыщенности и замкнутости, однако в то же время оно является определенным гарантом сохранения собственной индивидуальности в условиях стремительно меняющегося кишащего информацией мира.

В эпоху развития Новых медиа аффективное влияние одиночества на жизнь человека достигает своего пика, чего не наблюдалось ни в одном историческом периоде.

Невозможно отрицать важность того влияния, которое оказывает процесс переживания одиночества на социальную и культурную жизнь Западного мира — об этом свидетельствует появление разнообразных интернет-приложений для знакомств, пополнение рынка услуг такими профессиями, как «муж/жена/друг на час», а также литературные, кинематографические и интерактивные объекты культурного наследия, которые так или иначе затрагивают проблему ощущения и переживания изолированности и внутренней отчужденности как отдельных индивидов, так и общества в целом.

Замалчивание проблемы переживания одиночества приводит к плачевным последствиям, поскольку даже официальная клиническая медицина признает, что его последствия способны влиять как на ментальное состояние человека, так и на физическое, и в некоторых случаях перманентное восприятие одиночества способно приобретать хронический характер.

При этом одиночество не является полноценным самостоятельным диагнозом, однако может провоцировать возникновение различных заболеваний.

Сильвия Плат, чей роман «Под стеклянным колпаком» я привела в качестве примера автобиографического текста, раскрывающего проблематику моей темы в контексте взаимодействия с Новыми медиа и эпохой постмодерна, является далеко не первой и не единственной известной истории личностью, избавившей себя от одиночества посредством суицида. Достаточно вспомнить вокалиста JoyDivision Иэна Кертиса, также страдавшего от депрессии, вызванной перманентным ощущением одиночества и проблемами с социальными взаимоотношениями, а также телеведущую Кристин Чаббак, совершившую самоубийство в прямом эфире.

Сам собой напрашивается вопрос: Что же со всем этим делать?

Очевидно, проблема одиночества должна решаться комплексно — привлечением внимания со стороны прессы, общественных деятелей, социальной поддержкой со стороны правительства (к слову, в Британии уже была создана должность «министра по борьбе с одиночеством», что наглядно доказывает логическую состоятельность моих слов), и — в случаях, когда это необходимо, — медицинским лечением.

Даже условно психически здоровые люди могут страдать от ощущения одиночества ввиду пониженного содержания окситоцина в крови.

Полагаю, говорить о «психически нездоровых» людях излишне, — и без того понятно, насколько важно для таких людей избавление по крайне мере от одного симптома в контексте их общей далеко не радужной картины.

Список литературы

1) ICD-10— the 10th revision of the International Statistical Classification of Diseases and Related Health Problems

2) «Myeloid differentiation architecture of leukocyte transcriptome dynamics in perceived social isolation»

3) М.Фуко «Рождение клиники»

6) Зиммель Г. «Большие города и духовная жизнь» (1903)7) Зиммель Г. «Большие города и духовная жизнь» (1903)

8) Ортега-и-Гассет Х. «Человек и люди» (1910)10) Плат С. «Под стеклянным колпаком» (1963)

Авторка — Анна Ендовицкая
«https://vk.com/faiseurs_de_mondes»