9 лет за пятихатку

Антоша никогда не отличался особым трудолюбием и склонностью к умственному труду. Вот ежели кому по сусалам зарядить – это он завсегда, в любое время дня и ночи, вне зависимости от концентрации этанола в крови. А вот сруб для бани, к примеру, с мужиками поставить, или ворота свежесваренные повесить – вовек не допросишься.

В школе он шатко-валко, но закончил свои честные девять классов, после которых поступил в сельско-хозяйственный техникум, который привлекал его близостью к дому с мамкиными пирогами и возможностью закрыть абсолютное большинство категорий на водительском удостоверении. За исключением, понятное дело, трамвая и троллейбуса, так как таких технических диковин он отродясь не видывал. В поселке, где начал и продолжал с кратким изъятием на армию свой жизненный путь Антоша, из общественного транспорта имелись только автобусы ЛиАЗ.

В силу природного здоровья, свежего воздуха и обильного, хоть и простого, питания, Антоша попал служить в воздушно-десантные войска, коим фактом неимоверно гордился. Ведь у нас в стране как: для значительной части населения мужского пола наиболее яркими являются три события в жизни. Это служба в армии, свадьба и, опционально, отбывание наказания в местах лишения свободы. Именно поэтому три этих вещи столь обширно обсуждаются, являются предметом непрестанной фаллометрии и вообще, составляют собой триаду "настоящего мужика".

По возвращению из армии Антон сначала пропился, потом попытался устроиться на работу, но неудачно. Так как срочная служба, откуда он вернулся младшим сержантом, воспитала в нём пагубную привычку решать все возникающие конфликтные ситуации путём приложения конечностей. Что, возможно, положительным образом сказывается на воинской дисциплине, однако абсолютно неприменимо в гражданской жизни.

Сменив по причине неуёмного нрава несколько мест работы, и окончательно разочаровавшись в своём поселке, Антон попытался уйти служить по контракту, однако и здесь его ждал глубокий облом. В силу каких-то причин, каких именно, не знаю, в этом достойном занятии Родина ему отказала, и на этой почве случился у Антона нервный срыв. Который, как это обычно в России и бывает, вылился в банальный запой – с раздачей по серьгам родственникам и соседям, разрыванием тельника на груди и пьяными слезами обиды на сволочей-офицеров. Сержанты в Антошиной картине мира оставались существами неприкосновенными и критике не подлежащими по определению. Впрочем, история у нас сегодня не об этом.

Выйдя из запоя и извинившись перед всеми, перед кем следовало, недавний боец российской армии начал думать, чем же всё-таки зарабатывать на хлеб насущный. Живи он в городе покрупнее, его путь был бы определен: подался бы охранником в супермаркет, да и дело с концом. Однако в посёлке с большими магазинами был напряг, а маленькие предпочитали нанимать охранников, чтобы они не пускали туда самого Антона. Ибо в минуты тягостных раздумий о несправедливости жизни он не смотрел на такие мелочи, как наличие у него денег для приобретения пузыря, и согласие продавца указанный пузырь отпустить. А приходил и брал, мотивируя это тем, что пока они тут на продуктовых складах подъедались, он Родину защищал.

Потому маманя взяла кредит на двести тысяч рублей, и Антон приобрел автомашину ВАЗ-2107, которая и должна была привнести гармонию в его разладившийся быт. В том числе и в материальном характере – Антон принял решение стать таксистом. Здесь нужно сделать небольшое пояснение: в поселке с населением под тридцать тысяч человек такси выполняет роль немного иную, нежели та, к которой привыкли жители мегаполисов.

Небольшие расстояния и крайне ограниченное количество мест, куда на этом виде транспорта можно направиться, делают там легковое такси чем-то средним между рейсовым автобусом и собственно такси. То есть легковые машины ездят по автобусным маршрутам, сшибая, условно, по 25 рублей с человека (при стоимости автобуса в 15 рублей), а в случае необходимости завернуть во двор или сойти с регулярного маршрута, догоняют цену до 50 – 70 рублей. В ночное время – двойной, а то и тройной тариф. Не бог весть, какие деньги, но в посёлке и это – хлеб.

Однако финансовая состоятельность земляков Антона оставляла желать лучшего, потому нередко, особенно, подвозя ночами пробухавшихся в талого граждан, Антону приходилось принимать от них в залог различные вещи. От перстней цыганского золота и мобильных телефонов до кожаных курток, составлявших едва ли не всё ценное имущество пассажира. Если не считать холодильника и кредитного телевизора.

Вот и в ту ночь Антон подвозил смутно знакомого ему гаврика (а в поселке всегда так – где-нибудь, да встречались) до дома. Гаврик пускал слюни, лопотал что-то невнятное, и вообще вёл себя непотребным образом, умудрившись под конец поездки освежить салон содержимым желудка. Помня о том, что в бизнесе главное – клиентоориентированность, Антон бить его не стал, а только взял в залог (с полного согласия гражданина) его мобильный телефон, под клятвенное обещание изыскать средства и завтра к обеду расплатиться. И за поездку, и за чистку салона. Договорились ровно на 12 дня у подъезда пассажира.

В связи с тем, что с таким салоном даже в посёлке Усть-Гадюкино таксовать было бы моветоном, Антон поехал домой и лег спать. Из объятий Морфея его спустя три часа выдернули сотрудники уголовного розыска, которые в грубой форме поинтересовались, почто он пассажиров грабит, и не перепутал ли он побочную миссию таксиста с основной сюжетной линией ГТА. Антоша был трезв, и потому смог внятно расписать произошедшее, выразив желание и готовность прояснить все спорные моменты в ходе очных ставок, например, и доказать тем самым свою полную невиновность.

Телефон у него, само собой, изъяли, самого тоже изъяли и привезли в отдел, где сидел относительно пришедший в себя пассажир в компании с женой. Именно она, как догадался уже, наверное, вдумчивый читатель, и была инициатором обращения в органы. Ведь мобильный телефон, который был оставлен гавриком в залог, приобретался не для него вовсе, а для жены – и в тот вечер оказался у него в кармане по чистой случайности. Признаться благоверной, что оставил её собственность в залог таксисту, гаврику духу не хватило, и он рассказал ей жуткую историю про ограбление – мол, пятисот рубле охамевшему таксисту не хватило, и он забрал у него телефон, предварительно избив.

Не особо разбиравшаяся в механизме образования ссадин на лице и теле супруга (а поднимаясь на свой третий этаж пятиэтажного дома, тот знатно подмел собой лестницу и протёр перила), жена взяла инициативу в свои руки и позвонила в отдел. Соскакивать было уже поздно, и мужичка понесло по мутным волнам лжи, заведомо ложного сообщения о преступлении и оговора честного труженика баранки.

В кабинете у оперов ситуация прояснилась быстро, была улажена без оформления всяких ненужных бумаг, и всю честную компанию под утро отпустили по домам. Однако у Антона осталось то самое ощущение, что психологи именуют незавершенным гештальтом – проще говоря, обидно ему было до слёз. Мало того, что салон обблевали, так ещё и под уголовку едва не подвели, за честно выполненную им работу. А какой способ борьбы с несправедливостью окружающего мира был ему наиболее знаком? Правильно, бухнуть как надо, и заехать обидчику в табло.

Дома Антоша просидел до трех часов дня, изрядно накачался и с каждым стаканом степень совершенной в отношении него несправедливости росла. Рядовой, в общем-то, эпизод, рисовался в его сознании уже едва ли не счастливым избавлением от неминуемого расстрела через повешение, и потому требовал немедленной сатисфакции. Прихватив с собой недопитую пластиковую бутылку с самогоном, Антон сел в машину и поехал к знакомому подъезду. Прояснить, так сказать, пару животрепещущих вопросов.

Приехал, постучал в двери, открыла жена. Визиту не обрадовалась, в нецензурной форме послала гостя нахрен, после чего незамедлительно получила в жбан, выключившись из последующих событий. Пройдя в квартиру, Антон обнаружил виновника всех своих бед и несчастий мирно спящим на диване, взял его за шкирку и потащил в подъезд – поговорить по-мужски. Отчего-то в его картине мира подобные беседы иначе, как на лестнице, проводить не следовало. Хотя, в то же самое время, зарядить жене в квартире ведь это не помешало... Мораль – понятие гибкое до невозможности.

Выйдя на лестничную площадку, Антон начал беседу, периодически перемежая словесные пассажи ударами правой рукой по корпусу и в голову. Почему только правой? Ну так ежу понятно: потому, что в левой была бутылка с самогоном, из которой он периодически прихлёбывал. Наученные опытом жизни в посёлке соседи не стали выходить из квартир, и просто вызвали полицию, после чего приникли к дверному глазку, чтобы не пропустить из спектакля ни секунды.

В какой-то момент, посчитав, что воспитательный процесс можно считать оконченным, Антон напоследок ударил пластиковой бутылкой со ста с небольшим граммами самогона оппонента в левый висок. И это оказалось последней каплей – потеряв равновесие от удара с непривычной стороны, ложнозаявитель сверзился с лестницы, посчитал затылком ступени и затих на площадке между третьим и вторым этажами.

Не желая мешать отдыху, Антон пошел на выход, и у дверей подъезда был встречен экипажем ППС. Те его превентивно закрыли в козлятник, и пошли посмотреть, что со вторым участником поединка. Увидели, вызвали скорую, но к моменту приезда врачей медицинская помощь гражданину свою актуальность уже утратила. Вызвав следственно-оперативную группу, ребята доставили Антона в отдел, и передали с рук на руки дежурной смене.

Второй визит в полицию окончился для нашего героя куда как более печально. Когда, проспавшись, он узнал, что воспитуемый двинул кони, то сначала не поверил, и подумал, что менты его на понт берут – мол, решили всё-таки на грабёж расканителить. После разъяснительной беседы и демонстрации фотографий следователем, поверил и сразу же, не отходя от кассы, изложил всю последовательность событий собственноручно. Каковая в интерпретации следователя приобрела законченный вид преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, то есть причинения тяжкого вреда здоровья, по неосторожности повлекшего смерть потерпевшего.

Как выяснилось чуть позже, чего-чего, а повреждений на теле у потерпевшего хватало – качественная обработка, пусть даже и одной рукой, дала свои плоды. Впрочем, причиной смерти всё одно стал перелом височной кости с последующим кровоизлиянием. С учетом раскаяния, способствования раскрытию и расследованию преступления, попыткой загладить причиненный вред в размере 50 000 рублей (еще один кредит на маму), суд выписал Антону 9 лет лишения свободы с отбытием наказания в колонии строгого режима. По сути, за заблеванный салон и недоплаченные 200 рублей.

А "семерка" его так и стоит в ограде их с матерью частного дома. Дожидается владельца...