Один день — три осени  

Под покровом ночи

Приурочено к двадцать четвёртому декабрю, — Рождественскому дню влюблённых в Японии и дню смерти Сатору Годжо (24.12.2018) и Сугуру Гето (24.12.2017)

ㅤㅤ Полночь. В месте, где прибывал наш первый герой, часы, когда-то ранее тикающие и отбивающие новый наступивший час день за днём, уже не шли; указывая на то, что время здесь остановилось когда-то давно, быть точнее, несколько лет назад, если знать, чему было дано произойти в тот день. На три четверти разбитый циферблат был испачкан в брызгах крови, в свете луны все ещё поблёскивавший в паутинных узорах угловато-острых трещин. В месте, где витала пыль, тяжело оседающая при каждом вздохе на лёгких стоящего мужского силуэта, спрятавшего свои руки в широких карманах рукавов. Луна также освещала и его, однако же лицо было сокрыто тенью, словно под тёмной вуалью, создавая вокруг него загадочную атмосферу: длинные локоны волос, частично собранные в пучок на голове, равномерно ложились на его плечи и спускались далее по спине, при том выделялась характерная прядь чёлки на боку лба; одеждой приходились ему чёрная юката, поверх которой была золотисто-зелёная кашая, традиционное одеяние буддистов, а монашеский образ дополняли белоснежные носки таби, отделявшие большой палец от остальных четырёх, и сандалии, называющимися дзори. Имя ему — Гето Сугуру  — «худший из всех мастеров проклятий, ныне существующих».

ㅤㅤ Он стоял смиренно, будто непоколебимая статуя, смотря только лишь на стрелки часов, указывающие на время «02:36». Он ждал: ожидание же приносило время для воспоминаний — их было множество, напоминающее нескончаемую пропасть, в которую он падал и всё тонул и тонул, тонул и тонул, захлёбываясь и протягивая вверх руку, в ожидании спасения, но он и не думал кричать в собственном удушье, прося о помощи... Особенно здесь. Особенно с ними. Особенно с тем, с кем ему была назначена тайная встреча. Потому как нельзя было допустить, чтобы кто-либо об этом узнал. Иначе будет плохо, очень и очень плохо: и Сугуру, и Сатору.

ㅤㅤВ это же время Годжо долгое время томился. На улице никого не было, поэтому он не переживал насчёт того, что кто-то посчитает его городским сумасшедшим или же каким-то вором: дом ведь заброшен, а вещи продолжали пылиться больше никем не тронутые. Страх перед этой встречей душил, травил его душу и отдавался ритмичным биением сердца в ушах, но предвкушение всё же было сильнее. Она — встреча — должна решить всё: от их недопониманий до их взаимоотношений. Словно последний шанс всё исправить. Маленький огонёк надежды всё ещё горел в его груди, но он понимал, что это невозможно. Точно так же, как невозможно вернуться в прошлое: машину времени ещё не изобрели.

ㅤㅤСатору схватился за ручку и со скрипом открыл входную дверь, запуская внутрь лунный свет. Он жалел, что оказался здесь только сейчас. У него было столько возможностей познакомиться с его семьёй, увидеть дом, не забрызганный кровью, наполненный уютом и теплом, о котором ему неоднократно рассказывал Гето. Сейчас здесь этого не увидеть. Сейчас это всего лишь место жестокого убийства и, пожалуй, только для Сугуру оно хранит здесь воспоминания. Годжо готов был поклясться, что он почувствовал, в каком именно месте было совершено убийство.

ㅤㅤ— Сугуру, — сорвалось с его губ дрожащим и тихим голосом. Почти шёпот. Настолько интимным, не предназначенным ни для кого больше.

ㅤㅤГето слишком изменился с того самого момента и он пытался уловить все отличия его молодой версии от этой. Он почти готов был стянуть бинты, завязанные на глазах, ради этого, но практически безразличное лицо его старого друга заставило изменить своё решение.

ㅤㅤЕго томные веки опустились ещё более, медленно переводя взгляд на говорящего. Фиолетовая радужка глаз в лёгком свете отдавала сиренево-голубыми бликами, напоминая собой сокрытые в полумраке цветущие гортензии. Было тяжело понять, на что именно он смотрел, но было достаточно легко догадаться: помимо белокурых волос пришедшего выделялась и белоснежная повязка из медицинских лент на глазах, не сливавшихся, в отличие от его одежды, в комнате под покровом ночи.

ㅤㅤСугуру сделал первый шаг, скрещивая ноги в элегантной манере, еле касаясь кончиками пальцев поверхности пола, словно грациозный лебедь, плавно приземляющийся на водную гладь, а после нерасторопно направился к Сатору, с не менее не вовлечённым тоном заводя диалог:

ㅤㅤ— Переменил очки на это? С твоей стороны довольно дальновидно, — оба не смогли бы даже подумать, что диалог спустя такое долгое, мучительно длительное время начнётся именно так: ни с приветствия, ни с чего-либо ещё, а простым высказыванием ни о чём — колкой языковой погрешностью. Слова прозвучали так, будто Сугуру вовсе не имел понятия, с чего можно завязать беседу, но начать её было попросту необходимо; иначе они могли бы здесь молча простоять, наверно, ещё век за веком, просто безотрывно глядя друг на друга, дыша одним воздухом, пока весь кислород в доме не иссякнет, рано или поздно начиная ощущать общее биение сердец, когда слух от нескончаемой тишины заостриться на столько, что начнёт улавливать мельчайшие частоты и еле слышимые шорохи штор от редкого дуновения ветра.

ㅤㅤГето прошёл мимо него, обогнув по правой стороне и осматривая Сатору уже сзади, однако не слишком заострял на этом своё внимание: куда интереснее было услышать чужой голос с ноткой кипящего и нарастающего с каждой секундой волнения вновь. Теперь это больше походило на досмотр при допросе. Но кого же на самом деле здесь станут допрашивать? Кто здесь преступник в бегах, а кто «безнадёжный» сыщик? Сугуру не был ни капли встревожен — он был спокоен, как никогда либо ещё. Походка была легка, но тверда; голос был бархатист и мелодичен, как и всегда, при том уверен и чёток.

ㅤㅤГоджо ощущал чужое дыхание, пока вокруг него плутливо ходили. Хотя не он здесь изменился больше. У Сатору с самого начала их встречи всплыл в голове вопрос «С каких это вообще пор Гето решился податься в буддисты? в монахи?» Однако, зная его и то, что он стал лидером секты, это уже приобретает свою логику. Но, к сожалению, в данный момент не до неё.

ㅤㅤГоджо задержал дыхание на несколько секунд, стараясь успокоить бьющееся сердце. Этот трюк не получился, но уже и не важно, поскольку Сугуру, закончив рассматривать его, как статую в музее, встал прямо перед Сатору. Годжо ответил на взгляд Гето и ему показалось, что весь его мир сузился до Сугуру с фиолетового цвета глазами, говорящими о нём больше, чем он сам.

ㅤㅤОни кричали: «Твоего Сугуру уже нет».

ㅤㅤОднако его всё ещё затягивает. Гето изменился, но как бы это не было заметно, он всё ещё самый дорогой человек в жизни Сатору. Ко всему прочему, что-то всё-таки осталось от его молодой версии.

ㅤㅤГоджо начал рассматривать гостиную, в которой они находятся, иначе он бы попросту потерялся. Обои в комнате, некогда бывшие яркими, посерели, а некоторые части совсем уже начали отклеиваться; на стенах висели опустевшие рамки для фотографий; столик, стоящий перед диваном, чуть наклонился из-за поломанной ножки; на нём же некогда стояла ваза, уже лежащая разбитой, — воду же впитал ковёр, заляпанный кровью, пока завядшие цветы так и остались нетронутыми; про разбитые часы он решил не думать. Очень грустная картина.

ㅤㅤПоняв, что Сатору так и не ответил на слова Сугуру, он сказал:

ㅤㅤ— А ты так и не убрал свою дурацкую чёлку.

ㅤㅤГоджо всё ещё считал её таковой. Это уж точно неизменно.

ㅤㅤНаконец Сатору сдвинулся с места и, обходя Гето, направился к дивану, на котором точно так же виднелись кровавые пятна. Он провёл рукой по его спинке и остановился. Годжо начал скрести одно из небольших пятнышек, создавая неприятный звук. Вся эта обстановка напомнила ему о том, что давно его уже мучает, мучает с того самого дня.

ㅤㅤ— Зачем ты их убил? — вырвалось у него изо рта. Это не было сказано каким-то грустным тоном или с сожалением, с жаждой мести или даже с тем же любопытством. Будто простой и достаточно обыденный вопрос, на который он требовал ответ. Это как «Что ты будешь на ужин?»

ㅤㅤОднажды, в ту их встречу, Гето дал ему уже ответ: «Я же не могу сделать исключение...» Весь их диалог он наизусть знает, настолько часто Сатору прокручивал его в своей голове. Сам Годжо не верит в сказанное тогда. Словно есть что-то, что ему не сказали, что утаили. Ему хотелось узнать и хотелось понять.

ㅤㅤКогда в словах «обезьян» Гето что-то не устраивало, то он устранял помеху быстро и радикально. Например, ломая шею жертвы призванным проклятием. Но сейчас перед ним была вовсе не «обезьяна» и даже не какой-нибудь маг, с которым он мог найти бы компромисс и опустить тему. Сейчас перед ним предстал сам Годжо Сатору, однако заданный им вопрос был куда более нежеланным, чем могло показаться на первый взгляд. Гето не мог просто взять и убить его из-за него. На самом деле, по многим причинам.

ㅤㅤГето также не нравился звук, издаваемый со стороны Годжо. Быстро надоедающий скрежет действовал на нервы равносильно тому самому вопросу, медленно по кусочку разламывая непоколебимое терпение. Взять и попросить перестать скрести диван было не в его стиле, потому он молчал на этот счёт. Привычная добродушная и лисья улыбка сменилась на нейтральное и спокойное выражение лица, правда во взгляде проскальзывало нечто, начинающее воспламеняться: словно два камня соударялись друг об друга, искрясь, стараясь воспроизвести пламя. Именно эти искры всё больше поглощали его, заставляя повторно спрятать обе руки, ранее опущенных при «осмотре», в длинных рукавах юкаты, скрещивая, дабы случайно от раздражения не сжать их в кулаки и, таким образом сорвавшись, уже после не пригрозить неожиданным проклятием за спиной; впрочем, то было бы бесполезно и нерационально, поэтому Гето не поддавался колеблющим его эмоциям, которые часто затмевают здравый рассудок. Как же не поддаваться им в таком месте и с таким человеком рядом? Триггером могло стать что угодно: любое действие, слово. Сугуру избегал их — игнорированием.

ㅤㅤОн отвёл взгляд от Сатору и посмотрел в сторону кухни. Воспоминания витали повсюду. Ситуация и место, где он оказался, хуже некуда. Но явно не хуже того дня, когда они расстались по его личной инициативе. Сугуру не собирается отвечать, даже если его прямо здесь начнут пытать. Скорее удачно скроется, если потребуется. К тому же, он прекрасно знает, что его без труда отпустят, как и всегда. Уже несколько лет Гето является мишенью Годжо для поимки. Так, что ж? Стоя в нескольких десятках сантиметрах от него, Сугуру всё ещё полностью свободен.

ㅤㅤПрошла минута. Вторая. Пока Сатору ждал хоть единого слова, Сугуру по-прежнему водил взглядом по знакомому кухонному столу, плите, шкафчикам, окну... Там было совершенно первое убийство. Матери.

ㅤㅤЭтим вопросом в сторону Гето была совершена непозволительная провокация. Что-то кольнуло его сердце в тот момент, но ничего в нём особо не переменилось: за эти годы Сугуру стал отличным актёром, чтобы потакать «обезьянам», не выражая истинных ощущений к их существованию, для исполнения будущей великой цели. Пусть его мимика и стала менее приветливой, однако ничего не говорило о всплывшей на поверхности души боли или нечто подобном. Скорее выражалось полное безразличие. Да и боли не было места в тот момент, ведь Гето не сожалел о содеянном.

ㅤㅤСугуру прикрыл глаза, вздыхая, слегка наклонив голову, и от чего-то тихо усмехаясь. Ему показалось собственное молчание и собеседника в ожидании ответа утомительным, как и поведение Сатору, которое, вероятно, его тоже в кой-то мере потешило. Напряжённый с виду, но при том до сих пор будто бы верящий в надежду, словно наивное дитя, по крайней мере, Гето так казалось со стороны, задавая нечто беспокойное под видом обыкновенно простого, — это совсем не похоже на его Сатору. Изменился не только он сам с тех самых пор. Годжо вместе с ним. Подобная мысль натолкнула на собственный вопрос, давая окончательно понять, что ответа на свой оппонент может не ждать.

ㅤㅤ— Никогда бы не подумал, что ты захочешь стать учителем. Каково это, тренировать новое поколение и демонстрировать суровые реали нашего магического мира и к нам же несправедливого бытия? — Гето вспомнилось, как он сам однажды говорил о подобном желании: обучать юных магов в будущем. Раз уж возможность ускользнула из его пальцев, то почему бы не узнать напрямик у того, кто стал настоящим сенсеем для быстро обучаемых и способных учеников.

ㅤㅤСугуру знал имя и фамилию, ранг и преимущества каждого из них. Его радовал факт, что Сатору действительно хорошо сработался на таком посту, на том, на котором он никогда бы не сумел даже вообразить его. Но раз уж так вышло... Гето казалось это забавным — ещё одна причина, почему он усмехнулся, вспоминая какие вопросы он сам хотел изначально ему задать перед тем, как они вновь разойдутся, — то был первым и, пожалуй, самым интригующим для него.

ㅤㅤГоджо не понравилась долгая тишина и то, что Сугуру вовсе решил не отвечать, но ещё больше ему не понравился вопрос, последовавший уже от Гето. Он перестал издеваться над диваном и вновь взглянул на усмехающегося Сугуру, в котором всё-таки виднелось любопытство. Или же то было насмешкой. Сатору надеялся на первое, но знал, что на самом деле верно, скорее всего, второе.

ㅤㅤСтать учителем — это порыв. Это желание перестроить всю систему магии в Японии. Это ненависть к иерархии и начальству. Это желание их всех убить.

ㅤㅤОн надеется — нет, знает, — что его ученики смогут однажды перезагрузить мир магов и возглавить его. Наверное, только Сёко и догадывается о том, чего на самом деле Годжо хочет добиться своим учительствованием, ведь каждый второй говорит о том, как это удивительно — то, что он пошёл в преподавание, да и сам Гето сказал об этом. Сатору самый, что ныне есть ужасный учитель: его характер абсолютно не подходит для этого, он бездельник, так ещё и легко бросает вызов другим. Однако он сделал свой выбор. Это был правильный выбор.

ㅤㅤГоджо гордится своими учениками, потому что они уже сильные и смышлёные маги. Не зря же он им иногда подкидывает свои задания?

ㅤㅤНо если возвращаться к вопросу: «Каково обучать будущих магов?», то Годжо не может подобрать нужное слово. Сатору не сказал бы, что это трудно. Трудно — когда тебя слушают, не уважают и не любят ученики, в том числе и коллеги. Подобное не про него. Многие говорят нелестные слова в его адрес, однако Сатору знает, что всё это показное, не настоящее, хотя никому не угодишь и возможно, кто-то в самом деле говорит то, что думает. Единственное, что для него трудно — терпеть начальство, однако это другой уровень. Годжо мог бы сказать, что это прикольно, хотя это тоже не самое подходящее слово. Прикольно — это делиться опытом, получать улыбки и добрые слова от учеников. Это было бы прикольно, если бы не было бы ответственности за них.

ㅤㅤ— Твои формулировки всегда такие тяжёлые. На самом деле, это... напряжно, — наконец произнёс Сатору. — На тебе очень много висит и ты обязан выполнять вообще всё-всё, так ещё и в сроки.

ㅤㅤГоджо старался говорить расслабленно и обыденно, но у него всё равно был ком в горле.

ㅤㅤ— Но, пожалуй, всё не так плохо, — добавил он. — Если же говорить про «демонстрировать суровые реалии и несправедливость бытия», как ты это назвал, то ради того, чтобы изменить это я и пошёл в учителя.

ㅤㅤСатору замолк и уставился в пол, будто это самая интересная вещь, которую он когда-либо видел в своей жизни. Было очень странно говорить о настолько важных вещах с Сугуру спустя столько лет. Годжо чувствовал, что они отдалились друг от друга, что он больше не может доверить Гето столько же, сколько в их юности. Та пора давно прошла, но сердце всё равно болело...

ㅤㅤ— Ты... когда-нибудь думал о возвращении? Ты хотел бы вернуться?

ㅤㅤСерьёзность намерений, с которой был задан вопрос, разрушалась из-за несерьёзности его сути в крах. Подумать только, что Гето слышит его снова. «Вернуться? Он должно быть шутит?» — такой была самая первая реакция, когда этот вопрос был впервые задан после полугода с ухода из Техникума, в первую их тайную встречу. «Какое безрассудство» — по натуре детское безрассудство, повторяющееся снова. Вернуться? Разве вообще есть подобная возможность, если Гето находится в списке разыскиваемых и приговорённых к казни из-за высшего нарушения устава магов?

ㅤㅤСугуру искренне не мог понять, на что рассчитывал Сатору, задавая подобное. Задавая в целом и задавая ещё раз, словно есть шанс передумать. Нет, такой возможности не было, нет и никогда не будет. Может, Годжо надеялся, что сможет договориться об ослаблении наказания. Гето задумался на тот счёт, что бы его ждало после подобного: судьба вечно заключённого, запрет на полное использование своей техники и становлением подобия Иджичи... Смешно. Просто смешно. Но смех был горьким. Ибо всё это ничто по сравнению с тем, что уже сделано и будет сделано, да и к тому же за то, что он совершил, никто его не простит, не говоря о том, что ослаблять приговор — значит пойти против всех правил; консерватизм верхушки расстроил бы все попытки и надежды Годжо по швам и, в таком, вероятно, случае, в список разыскиваемых уже можно было бы зачислить и его.

ㅤㅤАкт правосудия Гето никогда не будет кем-либо понят, воспринимаясь за потерю рассудка и здравого смысла, а ненависть текла бы по венам поколений шаманов вечно. Разве подобная участь лучше долго планируемого и подготавливаемого уже несколько лет? Ответ — нет.

ㅤㅤ— Этот вопрос не имеет какого-либо смысла, и ты прекрасно знаешь сам почему, — Сугуру так же думал и об ответе Сатору на свой вопрос. — Даже если бы в какой-то из своих жизней я бы захотел ответить «да», то всё мною свершенное не имело бы никакого значения. Я бы отрёкся от собственных принципов. Считаешь это возможным?

ㅤㅤ«Суровые реалии», «изменить это», «пошёл в учителя»... Гето задумался ещё больше. Чего желал Годжо подобным действием? Ради кого или ради чего? Для чего было что-то менять, если он всю свою молодость скептически относился к старейшинам и не имел жёстких побуждений в их сторону, хотя признавался в том, что «бесят эти старики»? Откуда в этих словах ненависть? Сугуру почувствовал, как проклятая энергия внутри его тела «забурлила», как и кровь, будто жерло вулкана, в момент речи. Негативные эмоции — они вырывались и не подавлялись.

ㅤㅤ— Почему ты пошёл в учителя? — быстро и резко отрезал Гето, не давая ответить на начальный вопрос.

ㅤㅤГето был прав. Сатору знал, что он не может сейчас и не сможет вернуться потом. Он понимал это с самого начала и это было даже хуже, чем осознать всё после слов Сугуру.

ㅤㅤГоджо поджал губы, и его взгляд вновь начал блуждать по гостиной. Очередной вопрос по поводу его деятельности. Нужно правильно подобрать слова. Почему он вообще отвечает Гето? Наверное, потому что в его голове на всегда останется Сугуру Гето, его близкий друг и человек, которого он всегда будет любить.

ㅤㅤ— Сугуру, разве ты не понял? — спросил в свою очередь Сатору, стараясь улыбаться. Он всем нутром чувствовал, что получается плохо. — Я хочу изменить мир магов и ничего более. Если я не могу просто убить всех эти стариков, то я нашёл более тихий способ для того, чтобы добиться своей цели. Без убийства. Наверное...

ㅤㅤЕго взгляд остановился на стене. Годжо не хотелось слышать ответ Гето на это. Он уже мог предположить, что скажет Сугуру, особенно в их нынешней ситуации.

ㅤㅤРаньше бы Гето над ним добродушно посмеялся бы, а может быть даже поддержал бы. Всё-таки осуществить переворот в мире магов через будущее их поколение звучит не так плохо и даже продуманно.

ㅤㅤГоджо много думал об уходе Сугуру. Чаще всего это были мысли наподобие «Я должен был что-то сделать». В какой-то момент он настолько погрузился в волну вины, нахлынувшую на него, что перестал замечать всё вокруг. Они были близки. Сугуру был для него всем, и потерять это всё стало для него чем-то вроде ножевого ранения с фатальным исходом. Сатору до сих пор не может понять, как он смирился с потерей, хотя, он просто не может признаться себе, что эта рана продолжает кровоточить до сих пор. Она вечная, она никогда не заживёт. Для других это может выглядеть как преувеличение, что Годжо драматизирует, но для него всё именно так.

ㅤㅤ— Знаешь, я сожалею о том, что не помог тебе, когда ты нуждался в поддержке. Из меня... получился плохой... друг.

ㅤㅤСатору взглянул на Гето. Он не надеялся на его прощение, однако ему так хотелось услышать то, что здесь он не провалился.

ㅤㅤ— Я хочу услышать иной ответ, Сатору, — атмосфера резко сменила свою окраску на нечто тяжелое и давящее, когда голос Сугуру начал «твердеть» и «крепчать». — С какой целью ты хочешь изменить мир магов?

ㅤㅤСугуру находил упомянутую причину категорически странной. Ведь для того, чтобы что-то изменить, необязательно становиться кем-то ещё, особенно в случае Сатору, ставшим учителем. Ему достаточно пожелать и с его мощью можно было бы достичь невообразимых результатов: тогда к чему вся эта потребность в обучении нового поколения? Разве он не справится с задачей сам? Такого не может быть, Годжо никогда не умел недооценивать себя. С другой стороны, странным для него казалось ещё то, что ядро их целей было единым — изменить мир магов. Однако Гето понимал, что его видение и видение Сатору совершенно отличались, ибо всегда считал: его никогда и никто не сумеет по-настоящему понять, даже его...

ㅤㅤ— «Друг»? — послышалось надменно, где под надменностью скрывались совершенно другие чувства от услышанного.

ㅤㅤСугуру уже стоял напротив Сатору, у противоположной стороны дивана. Он на правой, а Сатору на левой. Сначала без какой-либо цели он смотрел на исцарапанный в крови подлокотник, затем его взгляд молниеносно переместился на Годжо, цепляясь за каждую неуверенную паузу в последних словах. Возможно он хотел бы дать ещё несколько комментариев по поводу сказанного (он был в корне не согласен с «плохим» и некоторыми другими озвученными фактами), но именно «друг» заставило его впасть в некий ступор, словно здесь должно было быть любое другое слово, которое Гето считал подходящим, однако совершенно не это. Потому сожаления в большинстве прошли мимо ушей, хоть и были услышаны.

ㅤㅤ«Друг» отозвалось кратким треском появившейся трещенки в сердце, колко раня, будто острая игла. Сатору задел границы души Сугуру, которые задевать не следовало спустя столько лет.

ㅤㅤГоджо смотрел на Сугуру и пытался понять, почему ему настолько сильно хочется узнать про... Он даже слово не может подобрать, чтобы как-то обобщить всего его вопросы. Вроде бы, он преследует цель — докопаться до чего-то, чего Сатору ещё не в силах понять. Или же попросту не хочет понимать.

ㅤㅤОн не знал, как правильнее будет ответить на его первый вопрос. Да и не хотел Годжо отвечать на него. Ему уже было сложно говорить о таких вещах человеку, который в любом случае уйдёт. Гето сам сказал, что не может вернётся, что не останется с ним. Сатору сжал спинку дивана.

ㅤㅤГоджо думал над ответом до тех пор, пока не услышал другой вопрос, заданный Сугуру. «Друг» определённо было неправильным словом, но сказать другое он не решился. У «Сильнейшего» не хватило сил, как иронично. Сатору мог сказать всё прямо. Ему следовало бы сказать всё прямо, а не скрывать всё те чувства, пылящиеся в его груди, которые, казалось бы, уже давно должны были исчезнуть. Годжо предпочёл убрать из куда подальше после... предательства? расставания? Тот самый миг вообще можно как-то обозвать? Если да, то он не знает как, потому что тогда у него разрушился весь мир. Сатору потерял всё.

ㅤㅤОн сделал глубокий вдох. Возможно, сейчас. Другого раза уже не будет. Годжо совершенно забыл о первом вопросе. Единственное, о чём он сейчас могу думать — это как сказать «Я тебя люблю». Три чёртовых слова, крутящихся в его голове и не входящих из неё.

ㅤㅤ— Сугуру... Я... — ему думалось, что он задыхается. — Тебе... может это не понравится...

ㅤㅤГоджо отвёл взгляд. Белая повязка чуть промокла от выступившего пота. И, возможно, впитавшихся слёз от воспоминаний.

ㅤㅤ— Мне не стоит это говорить, — шёпотом произнёс Сатору, крутя головой. Да, не стоит. Это закончится плохо, но, отпустив окровавленный диван, к которому он почти прирос, Годжо начал подходить к Гето.

ㅤㅤ— И всё же ты скажешь, — изначально Гето хотел задать вопрос, но фраза вылилась в полноценный факт из собственного заключения, до которого Сатору наверняка смог бы дойти: «Иного шанса уже может не быть».

ㅤㅤОписать, что испытывал Сугуру в этот момент — тяжело. Все мешалось и тонуло, словно зыбучий песок. Он хотел услышать — и не хотел одновременно; он желал — но тут же старался согнать рукой, будто туман. Он смотрел в его глаза — стремился этого не допускать: они обжигали — прожигали его и его сердце буйным пламенем. Было больно — разве эту боль можно унять? Нет. Только уйти, скорее уйти. Оставить его здесь — пускай: он уже сделал так однажды. Разве что-то изменится на этот раз?

ㅤㅤРезко заболело в груди от бури мыслей. Сугуру сжал руку, находившуюся на подлокотнике, в кулак со всей силой. (Будь он готов ударить, то разбил бы чьё-нибудь лицо в кровь.) Ему хватило несколько секунд, чтобы перевести дух, и в последний момент, когда Сатору вот-вот настигает его практически «вплотную», ловко избегает «столкновения», юрко пересекая его левый бок.

ㅤㅤВсё это время Гето добивался ответа: но выходит так, что он от него бежит. А все потому, что, вероятно, он уже знал ответ где-то там, в своих мыслях и душе, однако хотел услышать от него, от Сатору лично. Но, услышав его раз, он навсегда поймёт, что на самом деле сотворил с ним в тот день, уйдя и не сказав ни слова. Эта ноша казалась для него в сто крат тяжелее того бремени, что он нёс на себе, возложив в свои руки судьбу всего мира магов, его настоящего и будущего, ведь Сугуру никогда не был равнодушен к нему; всячески неосознанно показывая, но ни за что не говоря вслух с того момента, как он впервые почувствовал что-то неощутимое при виде Сатору ещё в молодости...

ㅤㅤВозможно, ему казалось, что это необъяснимый порыв пройдёт, ведь, в общем-то, в детстве ему объясняли, что любовь есть лишь меж мужчиной и женщиной и прочее, прочее. Но Сугуру когда-то всё же поддавался в раздумья, порой, хоть и редко, видя пары, выходящие за правила этого «закона»: разве слово «любовь» лишь о поле?

ㅤㅤГето подумал, что на этом всё. Однако его руку крепко перехватывают, заставляя остановиться и на момент остолбенеть. Раньше Сатору всегда давал ему уйти без лишних слов: неужели сейчас не удастся этому свершится вновь? Сугуру повернул голову: в его глазах читалось удивление, а на приоткрытых губах застывшее имя с вопросом.

ㅤㅤ— И всё же я скажу, — вторил Сатору Гето.

ㅤㅤОн боялся напугать Сугуру. Он боялся того, что Сугуру не захочет услышать его, понять его, ведь между ними и так есть большое недопонимание. Годжо старался подходить медленно, ведь он увидел, как Гето сжал руку в кулак.

ㅤㅤОн ожидал чего-то похожего на попытку увернуться, поэтому резко схватил его за руку и посмотрел прямо в глаза, надеясь на то, что Сугуру хотя бы потому выслушает. Сатору не надеялся на ответ, не то что на взаимность, и его глаза это выдавали. Годжо хотел ещё чуть-чуть побыть в его обществе. Он хотел избавиться от этого давящего на него чувства, которое стало его хронической болезнью.

ㅤㅤ— Пожалуйста... — тихо произнёс он, всё ещё отпуская чужую руку. Он держал её так, что одно резкое движение и Гето может спокойно уйти, как он хотел изначально. — Сугуру, я... Я люблю тебя.

ㅤㅤПоследние слова были произнесены на одном дыхании. Сатору больше не смотрел на Гето, — он не смел. Годжо в очередной раз начал рассматривать пол, ожидая хоть чего-то от Сугуру. Однако, противореча самому себе, он положил свою кисть на щеку Гето, суть наклонившись вперёд. Годжо хотел уткнуться лбом в его плечо, как в их юности, но в итоге решил не делать этого.

ㅤㅤОн тяжело дышал и ждал ответа. Секунда превратилась в минуту, а минута — в час. Он потерялся в моменте точно также, как потерялся в своих чувствах.

ㅤㅤСугуру наконец услышал то, что хотел услышать больше всего за эти года: за те, что они пробыли вблизи, и за те, что отдаляли их всё больше. Сердце сжалось так, будто его сжимала чужая крепкая рука — оно не утопало в крови, но сильно заболело, так, если бы сейчас ему пришлось уйти от всего, — от ответа, от Сатору, от собственных мыслей... Всякая дума о происходящем и слышимом вызывала ураган, однако какой же желанный и нарастающий долгим ожиданием.

ㅤㅤРазве мог он ответить что-либо? Мог ли дать согласие в ту же секунду? А если нет, то что способен сделать в этот миг? Разве эти чувства превыше благородной цели? Пожертвует ли собственными принципами во благо манящего запретного плода, ведь, безусловно, их союз мог как породить, так и разрушить множество вещей? Важнее ли кипящие чувства того, ради чего он предал прошлого себя, став новой версией своего «я»? Оставит ли он всё затеянное и уже совершённое в обмен на счастливый конец этой сцены? Эти вопросы — есть порождение «урагана»...

ㅤㅤПальцы Сатору, коснувшиеся его щеки, словно обжигая, заставили Сугуру отвернуть голову и упрятать свой взгляд. Несколько секунд спустя Гето дал понять, что единственный дар, который в этот раз получит его спутник, будет его безмолвный, полный тоски, но без каких-либо сожалений, взгляд, вернувшийся к его лицу, к небесно-голубым глазам, таким же печальным в момент, утаиваемые под белыми повязками. Наверно, они были единственной причиной, почему Сугуру хотелось бы дотронуться до Сатору самостоятельно и сорвать эти ленты, дабы увидеть их вновь. Они были главным источником всех его эмоций и чувств — только по ним Сугуру мог с почти вероятной точностью счесть то, что было на его душе, ведь он знал его больше, чем кто-либо другой.

ㅤㅤГето не посчитал, что хоть какие-то слова сейчас могли бы быть уместными, помимо прямых ответов. Но этих ответов он дать не был способен, по крайней мере, не сейчас, не в эту минуту, не в этот час, не в эту ночь, уже сменившуюся на утро. За окном их подстерегал ярко-пылающий розовый рассвет. Медленно отстраняясь и уходя прочь через полуоткрытую заднюю дверь к крыльцу, Сугуру до конца понял, что больше не желает возвращаться в это место: и не потому, что здесь были «похоронены» его же руками родители, а потому, что теперь здесь навсегда останется витать это воспоминание, совершенно новое.

ㅤㅤВозможно, в другой жизни он бы сделал иной выбор, однако, сейчас им стал уход и, нет, никак не бегство. Бегство — это когда ты бежишь, страшась каких-либо последствий встречи, а уход — всего лишь троеточие вместо запятой или точки. Никто не знает, будет ли она последней в их жизнях, но точно никогда более здесь.

ㅤㅤУже второй по счёту уход Гето, точно не из его сердца и даже не из его жизни, ведь они обязательно ещё пересекутся из их возможного совместного будущего, всё так же сильно, как и прошлый, ударил по Сатору. Он не шевелился, не думал, не дышал. Ему казалось, что весь мир замер в этот момент и лишь Сугуру Гето, кто властен над ним мог двигаться. Годжо хотел побежать, он почти поборол всё мешающее на своём пути, однако вновь проиграл финальному главному противнику. Вся его жизнь — это глупая игра, из который он из раза в раз выходит проигравшим, стоит ему только дойти до последнего боя. Хотя Сатору проиграл уже давно, — когда познакомился с Сугуру Гето.

ㅤㅤ— Не... — слова, которые он хотел сказать, были теми, которые следовало бы произнести до его ухода. Но Сугуру уже здесь нет. Они так и остались лишь обрывками мыслей Годжо, которые никто не увидят свет.

ㅤㅤСатору начал плестись к выходу. Он был выжат, будто бы только-только из драки вышел, однако, к его сожалению, это было не так. Годжо никогда ещё так остро не ощущал желание уйти в беспамятство. Он бы с радостью напился, но Сатору не стал.

ㅤㅤОн снова вернулся в то состояние, когда всё в его мире сузилось до одной точки, до попытки заставить себя сделать хоть что-то, потому что единственное, о чём Годжо может думать — это Гето и его спина, Гето и его слова, Гето и его молчание. Гето, Гето, Гето...

ㅤㅤИ вновь весь день тянется как три осени. Он уже пережил однажды это состояние, но Сатору не знает, сможет ли пережить его сейчас. Сейчас — это не его шестнадцать. Сейчас всё по-другому, но так по-прежнему.

ㅤㅤТоска — именно тоска — поглотит его, а он не будет против.

Посвящается автору персонажей и манги «Магическая битва» — Гэгэ Акутами

Над текстом работали: https://t.me/djudi_lovegood и https://t.me/owelii_s