Я заметил
Что к скрипачам и пианистам относятся так же бережно и деликатно как к самому инструменту.
Иду я такой после тренировки, перехожу дорогу, смотрю по сторонам, машин нет, перепрыгиваю Великий Русский дрист у края дороги — я на обочине, в безопасности, вроде бы, но зима и через шаг я чуть не навернулся на льду, поскоблил ботинками, нашёл точку опоры и равновесия, стою не колыхнусь, не дышу, аккуратно двигаюсь дальше, нащупал почву — льда нет, посмелее, посмелее.
Поднимаю голову, смотрю прямо. Вижу передо мной стоит хрупкий, тонкий, аккуратный в одежде и аккуратный в каждом движении человек, он в очках, в руках у него какой-то инструмент в чехле, скорее всего скрипка. Глаза большие и добрые, как у коровы.
Мне машинально захотелось уступить ему свой безопасный участок дороги, на всякий случай, а то вдруг если такой человек упадёт, скорее всего что-то сломается или у него, ну уж очень он выглядел утончённо, или инструмент повредится — лак поцарапается, струны порвутся, пальцы вывихнуться, не знаю там.
Прошу понять правильно — речь не о плохом или снисходительном отношении, наоборот. Я просто ощутил себя грубым и не отёсаным, который столкнулся с чем-то классическим и возвышенным, как будто если бы я вдруг, здесь, среди всего этого автомобильного дриста, на железнодорожном переходе, посреди уродливых опор электрических проводов, на пути в уродливый спальник, на окраине Питера, вот здесь-здесь — среди пластмассовых рам стеклопакетов, и выжигающих глаза надписей “Продукты двадцать четыре”, вот прямо здесь у косых ларьков с холодильниками Кока-Колы, вот прямо тут перед собой, вот я бы увидел сотрудника Третьяковки который нёс бы картину Шагала Над городом, вот тут бы перед собой увидел бы, а он её без коробки, без всего, даже без бумажной упаковки бы нёс.
Я бы опешил, снял бы куртку и попросил бы завернуть полотно, защемило бы и расторгало.
Так и этого чувака было очень странно увидеть на этом скользком, мокром, грязном переходе. В пальто, без шапки и какие у него тонкие, изящные пальцы! Захотелось уступить ему дорогу.
Подумал о родителях, которые живут в очень маленьких некрасивых местах, о родителях которые сами плохо учились в школах, которые пьют Охоту крепкую каждый вечер, не умеют формулировать ясно мысли и уж совсем и абсолютно не понимают музыку, живопись или математику, о родителях которые ходят на свою работу, которую вот вот заменят алгоритмы Яндекса. Такие родители не знают, не понимают, но они как будто осознают свою уязвимость и не разрушают ничего кроме себя, как так получается, что из их детских иногда выходят скрипачи или математики? Мне не понятно! И как из таких уродливых городов выходят художники уж совсем странно?
Уступил задроту дорогу и пошёл дальше, в рюкзаке свеженький Вог, почитаю.