VIII. Три фактора КТИ и религия.
Автор: Михаил Щербаков.
В религиозно-философских традициях идея триединства в описании сознания и духовного развития нашла широкое отражение. Так, концепция Троицы в христианстве тесно связана с указанными тремя факторами. Возможно одна из трудностей в восприятии Троицы связана именно с попыткой трактовать Троицу как три отдельные сущности или три явления (хотя и находящиеся в тесном взаимодействии). Именно такие попытки делались в некоторых направлениях христианской философии, а зачастую и на бытовом уровне. Единство Троицы может стать более понятным, если принять модель параметров описания одного явления или трёх факторов единой сущности.
Концепция триединства представлена и в восточных религиях. Не вдаваясь в детальный сравнительный анализ различных религий и философских направлений, приведём сравнительную таблицу ассоциации трёх факторов сознания и Троицы в христианстве и индуизме.
Отметим, что такая аналогия тесно связана с трактовкой Троицы в конкретном религиозном направлении и не может быть абсолютной. Например, в религиозно-философской картине молокан Троица представлена следующим образом: Бог-Отец - память, Бог-Сын - ум, Бог-Дух Святой - воля. В этой модели ассоциации с тремя факторами отличаются от приведённых в таблице: Бог-Отец - свойства среды (ближний порядок), Бог-Сын - топология (структура) кластеров, Бог-Святой Дух - напряжение.
Но вернёмся к более традиционным трактовкам. Ассоциация факторов сознания и Троицы имеет гораздо большее значение, чем просто интересная философская идея. Как уже отмечалось, духовный путь цивилизации (или нации) может строиться на доминировании одного из факторов КТИ, и анализ религиозных догматов, принятых в данной культуре, позволяет прояснить такое доминирование.
Рассмотрим с этих позиций отличие в концепциях православия и католицизма. Наше рассмотрение будет иметь не только философскую, но и практическую ценность, так как специфические особенности западной и восточной ветви христианства тесно связаны с особенностями и различием западной и восточной культур и социальных стереотипов в этих культурах.
Одно из наиболее важных идеологических отличий между двумя религиями может показаться довольно туманным: в православной Троице Святой дух исходит от Отца (через Сына), а в католической - от Отца и Сына. Для человека, далёкого от теологии, это различие выглядит полностью лишённым смысла и тем более значимости. Тем не менее, как будет видно из дальнейших рассуждений, именно оно определяет существенное различие в путях развития восточной и западной ветвей христианства.
Конечно, формирование религиозных традиций связано с целым рядом факторов, тем не менее, можно говорить о центральной идее, своего рода «идеологическом стержне» религии, выраженном в догматах веры и оказывающем значительное влияние на развитие церкви и общества.
И в православной, и в католической традиции декларируется общая цель духовного пути - перестроить среду сознания и топологию кластеров, сделав её близкой по структуре к слою универсального единства, т.е. прийти к Богу и духовному восприятию мира. Однако способы реализации этой цели отличаются довольно значительно.
В православной традиции предлагается духовный путь, основанный на следующей идее: сначала следует перестроить свойства среды (ближний порядок) с помощью воли, стремления и эмоций, а уж потом топология кластеров сама подстроится под новые свойства среды. Пока такая перестройка не произошла, о топологии кластеров можно не думать, а основное внимание направить на прямой контакт с глубокими слоями сознания и перестройку ближнего порядка всей структуры по его образцу и подобию. Этот путь следует признать весьма эффективным для глубокого постижения духовных истин. В определённом смысле, это, скорее, путь просветления для немногих, чем активная социальная концепция, работающая на уровне всего общества, ибо именно топология кластеров связана с социальным взаимодействием. Отметим, что эффективное применение такой модели требовало определённой изоляции от социума, что и происходило на практике.
Таким образом, от древних времён и до начала XX века в православии, с одной стороны, существовало много истинно духовных последователей, старцев и святых отшельников, появлялось много очень глубоких философских работ и литературных произведений.
Именно в этой традиции творили Гоголь, Толстой и Достоевский.
Православие уделяло большое внимание «формированию пространства» - прекрасные храмы, колокола, пение
Колокольный звон и пение используют идею прямого воздействия на среду сознания через создание соответствующих вибраций.
и т.д. создавали особую энергию в городах и деревнях России.
Именно в России можно действительно почувствовать, что значит оказаться в намоленном месте. С другой стороны, для большинства населения последовательное следование такому духовному пути оказывалось весьма затруднительным. Истинная духовность и мораль, на ней основанная, всё больше отдалялись от народа, и, наконец, общество подошло к настолько серьёзному духовному кризису, что на уровне социума все духовные и моральные принципы были отброшены окончательно. Это привело к революции, гражданской войне и многолетнему жестокому правлению отнюдь не высокодуховных лидеров, причём при поддержке или с молчаливого (или не молчаливого) одобрения большей части населения.
В западной традиции предлагается путь одновременной перестройки свойств среды и топологии кластеров, причём предполагается, что идти к Богу нужно и через чувства, и через разум, и через социальные взаимодействия.
Стремление к такой интеграции особенно ярко проявлено во многих направлениях протестантства.
На протяжении многих веков католицизм неоднократно подвергался критике со стороны представителей православия и других религиозных направлений именно за акцент на топологию кластеров, то есть на социальные ритуалы и слишком «мирской», социальный и политизированный характер религии. Отметим, что акцент на социум и внешние ритуалы вызвал целый ряд кризисов в католицизме и привёл к расколам и религиозным войнам.
В то время как католические и протестантские священники изучают психологию, проводят различные социально ориентированные программы, а также открывают больницы, приюты и хосписы, их коллеги на востоке уходят в скиты, молятся, пишут иконы и строят храмы. Действительно, православие никогда не делало (и не делает) серьёзного акцента на миссионерство, благотворительность и религиозные дискуссии. Большинство людей традиционно считало, что для настоящего духовного развития лучше уйти в монастырь, а если это невозможно, то лучше построить очень большой храм с золочёной крышей, чем, скажем, открыть приют, больницу, хоспис или школу. На уровне догматики эта идея выражалась в форме универсального рецепта - надо верить и молиться, и со временем все проблемы разрешатся сами собой. Ещё раз отметим, что это утверждение соответствует действительности, но далеко не всегда и не для всех. Последнее замечание можно отнести и к западному направлению христианства.
Проиллюстрируем различие в путях духовного развития практическим примером. Для большей ясности изложения мы несколько утрируем ситуацию. Допустим, что к «западному» (католическому, протестантскому) и «восточному» (православному) священнику обращается прихожанин с просьбой помочь в разрешении определённых проблем.
«Западный» священник, вероятно, даст конкретные рекомендации по перестройке структуры кластеров, т.е. как нужно правильно строить жизнь, семью и бизнес, чтобы всё это соответствовало заповедям, установлениям церкви и духовным законам и при этом работало в том обществе, в котором живёт прихожанин. Для этого священник изучает психологию, социальные и политические особенности общества и т.д. Некоторые западные (особенно американские) христианские церкви специально разрабатывают идеи применения духовных принципов в бизнесе, излечении алкоголиков и наркоманов, а также в других вполне практических приложениях.
Например, Science of mind, Christian Science Church и др. Отметим, что даже названия этих церквей включают слово Science (наука).
Восточный (православный) священник, вероятно, предложит обратиться к перестройке среды сознания, т.е. предложит верить, молиться, поститься, покаяться в грехах и просить помощи у Господа. Если прихожанин обратится к представителю «более эзотерического» направления в православии, то, возможно, его научат практике исихазма (неустанной молитвы).
Откровенные рассказы странника духовному отцу своему. М. 1992.
При этом священник, скорее всего, не будет подробно касаться поведения, психологических особенностей прихожанина или этики (иногда он и сам в этом не очень силён), настаивая на том, что главное - это верить и молиться. Собственно, для тех, кто действительно умеет это делать, никакие правила поведения, моральные принципы и социальные нормы на самом деле и не нужны. Свойства среды изменяются, человек входит в совершенно особое состояние и живёт в совершенно другом пространстве. Если он, кроме того, умеет это состояние поддерживать, то у него едва ли возникнет потребность в каких-либо западных духовных моделях. Все важные духовные заповеди будут при этом соблюдаться как бы «сами собой», просто не возникнет потребности и желания их нарушать, хотя на логическом уровне такой человек может и не «знать» ни одной заповеди и духовного принципа. Другой вопрос, как к этому состоянию подойти, можно ли его совмещать с жизнью в социуме и многие ли на это способны.
В «Откровенных рассказах странника…» автор отмечает, что в православии существует огромное количество литературы и наставлений о пользе молитвы, но при этом большинство людей имеют крайне слабое представление о том, КАК правильно молиться.
С некоторой долей условности можно разделить все религии и культуры на два больших класса: религия (цивилизация) восприятия и религия (цивилизация) понимания. Первая ориентирована на взаимодействие со средой сознания, а вторая - с топологией кластеров.
Акцент на взаимодействие со средой сознания, а не с топологией кластеров накладывает серьёзный отпечаток на всю историю и культуру России. Именно эта особенность российского менталитета и может быть названа русской душой и именно по вышеуказанным обстоятельствам эта загадочная русская душа и вызывает такое недоумение у представителей западной культуры. Действительно, среда сознания - это нечто неуловимое. Определить и понять её гораздо сложнее, чем особенности топологии кластеров. В цивилизации, основанной на топологии кластеров важное значение имеют различные принципы и установления.
Так, в католицизме Священное Предание на длительный период практически вытеснило Священное Писание. Последнее долгое время не переводилось на национальные языки и практически не было доступно никому, кроме священников.
В социальной жизни эти законы и авторитеты, в религии - принципы, заповеди и т.д. Религия понимания учит правильному поведению, как способу духовного существования. Если такие «реперные» структуры резко меняются (т.е. меняется ВЭ), общество испытывает большие сложности в адаптации, так как для такой адаптации необходимо последовательно перестроить целые пласты жёстко сформированных и устойчивых структур сознания. Если человек глубоко впитал правила правильного поведения, основанные на определённых моральных принципах и их ментальном осознании, то ему очень сложно быстро перестроиться.
В России, т.е. в цивилизации среды сознания (цивилизации восприятия) всё совсем не так. Внешние правила и установления не имеют принципиального значения. Любые законы не так уж важны, социальные и религиозные правила всегда можно обойти, причём общество традиционно смотрело на такие нарушения сквозь пальцы («суровость российских законов с лихвой компенсируется необязательностью их исполнения»).
Адаптивные возможности цивилизации восприятия неизмеримо выше, но и построить в таком обществе устойчивую социальную структуру, основанную на безусловно признаваемых обществом моральных принципах гораздо сложнее. Русский человек может легко адаптироваться к любой ситуации, причём не просто адаптироваться, но полностью внутренне принять новые правила, идеологические и моральные установки и принципы поведения.
Прекрасной иллюстрацией этой особенности может служить рассказ Н. Лескова «Бесстыдник»,
Н. С. Лесков. Собр. соч. М. 1957. Т. 6, с. 158.
в котором вор - интендант беседует с офицером, героем Севастопольской кампании. Идея рассказа представляется настолько актуальной для современной России (текст написан в 1990-х годах: прим. Дмитрия Моисеева), что мы приведём достаточно пространную цитату: «Мы, русские, как кошки: куда нас ни брось - везде мордой в грязь не ударимся, а прямо на лапки станем; где, что уместно, так там и покажем: умирать - так умирать, а красть - так красть. Вас поставили к тому, чтобы сражаться, и вы это исполнили в лучшем виде - вы сражались и умирали героями и на всю Европу отличились; а мы при таком деле, где можно было красть, и мы тоже отличились и так крали, что тоже далеко известны. А если бы вышло, например, такое повеление, чтобы всех нас переставить одного на место другого, нас, например, в траншеи, а вас к поставкам, то мы бы, воры, сражались и умирали, а вы бы… крали…».
Этот быстрый переход от одного мировоззрения и уклада к другому ставит в тупик западных исследователей. Если принципы, законы, правила и мораль настолько пластичны и маловажны, то что же имеет смысл для русской души? Правильный ответ - некая характеристика сознания, связанная со свойством среды. Однако, как уже отмечалось, этот параметр настолько неуловим, что даже для человека с очень выраженной «русской душой» невозможно описать его словами или предложить ясную ментальную модель. «Умом Россию не понять…».
Отметим также, что в цивилизации восприятия свобода личности не может иметь большой значимости. Действительно, индивидуализм органически связан с топологией кластеров, а свойства среды - с некой общей энергией страны, народа, природы и т.д. Одним из проявлений этой закономерности может служить неизменная популярность идеи соборности на Руси. В России патриотизм был традиционно связан с растворением личности в «народе» («мире») и отказом от личных прав и свобод; в американском обществе - наоборот, с идеей утверждения индивидуализма и необходимости его защиты. Чувство Родины в России традиционно имело иррационально-мистический оттенок и никак не было связано с социальными и политическими особенностями страны. Вспомним, например, Лермонтова: «Люблю отчизну я, но странною любовью! // Не победит её рассудок мой…» Действительно, русская любовь к Родине не связана с ментальным осознанием или пониманием («Но я люблю, за что, не знаю сам…»).
В США, типичной цивилизации понимания, многие люди хорошо понимают, за что они любят Родину.
Любовь к Родине в цивилизации восприятия - это, в значительной мере, функция среды осознания, т.е. то, что нельзя объяснить или осознать на логическом уровне.
В целом «восточный» подход к духовному развитию предлагает более прямой, но и более сложный путь. Лишь небольшой процент общества может использовать все его преимущества, а социум в целом пожинает все его недостатки. Именно акцент на свойства среды превратил Россию в своего рода полигон мировой цивилизации. С одной стороны, в России создаются действительно выдающиеся достижения духовной мысли, глубокие литературные произведения и т.д., но с другой - это нисколько не помогает социальному прогрессу и повышению уровня жизни. Сравните вклад в мировую культуру России и США за последние 100 лет, а теперь сравните социальный и технологический прогресс, динамику уровня жизни и экономики в этих странах за тот же период…
Цивилизация восприятия приводит к расслоению общества по духовному признаку. Немногие достигают экстраординарных успехов на пути духовного и личностного развития, остальные живут «как получится».
Цивилизация восприятия в меньшей степени, чем цивилизация понимания, способствует социальному и научно-техническому прогрессу. Так, уже упоминавшаяся практика исихазма (Иисусовой молитвы) предлагает прекрасный (и достаточно нетривиальный с точки зрения цивилизации понимания) путь духовного развития, однако едва ли можно себе представить современное общество, в котором большинство его членов постоянно практикует исихазм. Если даже такое общество образуется, оно явно не будет заинтересовано в техническом и социальном прогрессе, хотя бы уже потому, что он окажется ненужным. И, наконец, на взгляд автора, при всей истинной красоте и глубине исихазма он может оказаться достаточно неэкологичным и небезопасным для ряда людей.
Интересно, что различные цивилизации, относящиеся к одному классу, имеют много общих черт (зачастую внешне не очень заметных). Так, ряд особенностей русской культуры оказывается достаточно близким к другой восточной цивилизации восприятия - буддистским культурам. Действительно, исихазм очень близок к основным практикам буддизма и некоторым практикам индуизма, основанным на повторении мантр. Православная практика «умного делания» удивительно похожа на основные буддистские медитации. При этом можно найти немало общих черт в развитии России и стран буддистско-индуистской культуры. Наиболее очевидное различие - буддизм гораздо менее агрессивен.
Более глубокое различие состоит в том, что в буддизме не придаётся такого значения третьему фактору сознания - напряжению между кластерами (эмоциям). Именно за это буддизм традиционно подвергался критике со стороны представителей христианских церквей (и особенно - православия). Напряжение традиционно было очень важным фактором российской цивилизации, и именно этот фактор сыграл большую роль в развитии всех форм искусства на Руси. В известном смысле Россию можно также отнести к «цивилизации напряжения». В дискуссиях с представителями раннего протестантства православные священники говорили: «Вера ваша богопротивная, ибо в церквах вы не поёте и икон не ставите». С другой стороны, акцент на эмоции привёл к частым внутренним и внешним войнам и другим событиям, связанным с большим эмоциональным накалом. Сама цивилизация как бы создавала ситуации, при которых эмоциональный фон остаётся достаточно высоким.
Разумеется, жёсткое разделение различных культур и религий на два больших класса достаточно условно и утрировано. В католицизме можно найти признаки, характерные для цивилизации восприятия, а в православии - для цивилизации понимания. Наше рассмотрение акцентирует внимание на основные тенденции развития религий и цивилизаций.
Существуют культуры, в которых оба класса присутствуют одновременно (иногда практически независимо). Наиболее яркий пример - Япония, в которой, с одной стороны, исторически очень сильно выражен акцент на среду сознания (восприятие, эмоции), и в этом японская культура близка к русской, а с другой - существуют традиции безусловного соблюдения очень жёстких правил, типа кодекса самурайской чести, выполнение которых может иметь даже большую ценность, чем собственная жизнь (то, что русской культуре всегда было чуждо).
Интересно, что и русские, и японцы отмечают некое загадочное взаимное родство душ: многие японцы любят русские песни, а русские (включая автора) с удовольствием читают японские стихи, но при этом мало кто пытается объяснить, что может быть общего у таких внешне абсолютно несхожих цивилизаций.
Наконец, ещё раз подчеркнём, все факторы сознания («троица») взаимозависимы и чётко дифференцировать их влияние невозможно. Речь идёт именно об акцентах. В конечном итоге среда сознания подстраивается под топологию кластеров и наоборот. Различие моделей духовного развития проявляется и в свойствах среды, и в топологии кластеров, и в распределении напряжений. Подробное обсуждение соответствующих моделей топологии и структуры кластеров было бы слишком громоздким для небольшой статьи, тем не менее проиллюстрируем вышесказанное важным примером.
В любой структуре сознания (как в западной, так и в восточной цивилизации) существует вектор напряжения между духовным уровнем и адаптивным слоем (противоречие между «небесным» и «земным»). Как уже отмечалось, любая система стремится к внутренним или внешним изменениям, цель которых - устранить или ослабить вектор напряжения. Существует несколько возможностей гармонизации структуры сознания:
а) сделать ВЭ более резонансной к глубоким слоям;
б) провести внутренние изменения структуры так, чтобы структура стала внутренне более интегрированной и составляющие ВЭ не резонировали с внутренними кластерами. Конечная цель такой трансформации - создать систему с плавным переходом от поверхностного слоя к глубинным и очень высокой степенью прозрачности. Этот путь следует признать наиболее стабильным и естественным, но и наиболее сложным.
в) создать экран, блокирующий либо ВЭ и поверхностные слои, либо энергию глубоких и духовных слоёв.
Подробнее о структуре и построении таких экранов смотри [2].
Различия цивилизации осознания и цивилизации восприятия проявляются, в частности, в тенденции к формированию экранов определённого типа. В одном случае устанавливается экран, блокирующий нерезонансную ВЭ (Э1 на рис. 2), в другом - экран, блокирующий глубокие слои сознания (Э2).
У каждого пути развития (у каждой цивилизации) есть свои достоинства и свои недостатки и приведённые рассуждения никоим образом не имеют цели сравнивать или «судить» различные религии и культуры. Если тот или иной подход оказывается ценным для конкретных людей и помогает их духовному развитию, значит, он уже выполняет свою функцию. Однако ни один из путей духовного развития не может считаться оптимальным и тем более универсальным, если он делает акцент только на один (или два) фактора структуры сознания, не уделяя достаточного внимания другим.
Каким образом создать модель, максимально гармонично сочетающую различные факторы - и развитие среды сознания, и топологии кластеров, и напряжений (эмоций)? Этот вопрос крайне актуален для современного общества.
На наш взгляд, для построения формирования подходов большое значение имеет более целостное видение природы и назначения различных духовных и социальных традиций и ритуалов. В конечном итоге жёсткое разделение религиозных, психологических и «нью-эйджевских» подходов представляется в значительной мере условным, так как большинство из них ставит одну и ту же цель - личностное и духовное развитие человека.
Модель трёх факторов КТИ (как и вся эволюционно-структурная психология в целом) ставит своей задачей создание модели сознания, предлагающей максимальное широкое и более целостное видение различных подходов к личностному и духовному развитию. При этом появляется возможность исследовать функциональные особенности и «подоплеку» духовных и психологических практик и создавать новые подходы к развитию личности на основе их интеграции.
Отметим, что в последнее время наметилась тенденция к преодолению исторического антагонизма и интеграции различных принципов духовного развития как в восточных, так и в западных религиях и культурах. Надеемся, что рассмотренная модель будет использована творческими читателями для формирования более целостного и создания новых практик и подходов к духовности и психологии личности.