Сказание о Танце или Жизнь Чёрного Феникса
November 10, 2023

5

Я смотрел из-за занавеса, что висел на сцене, как Фелица танцевала с Победой в образе Черного Феникса. Потом они разговаривали, долго, и меня почему-то заинтересовал этот разговор. Но я не вмешивался. Лишь когда Победа ушла, Фелица повернулась к сцене.

Сестра строго крикнула:

- Иди сюда болван! Хватит прятать свои чувства!

Я вышел, склонив голову:

- Я боюсь их Фел! Я их не знаю и поэтому боюсь!

Оглушительно звонкий смех сестры занял зал. Я слышал его не много раз, сестра имела ангельское терпение, но и этому был предел, она сказала:

- Я не за тем приехала, чтобы смотреть, как ты забиваешься все дальше и дальше в себя. Какое право тебе дано так измываться, над бедной девочкой, она этого не заслуживает. Ты ей нравишься и далеко не как партнёр, да-да, и не смотри на меня невинным взором ангела воплоти, ты далек от ангела. Я приехала помогать, помогать Феликс, а не делать за тебя работу.

Я сошёл со сцены. Сестра была разъяренной как кошка, она топнула каблуком своей туфли и закружила в танце. Фелица никогда не умела скрываться от меня, как впрочем, и я от неё. Ведь мы были близнецами.

Она повела в танце.

Я и забыл, что такое танцевать с сестрой, когда она была в таком умопомрачительном настроении. Она была главной в этой истории. Она вертелась и кружилась, словно упавший с ветки лист. И…. Это было моё падение. Это было признание в любви к сестре.

После этого танца, сестра тихо и безапелляционно сказала:

- Ты должен, Феликс. Ты обязан ей всё рассказать! Она ждёт, Феликс, но долго ли она будет это делать, вопрос открытый!

Я кивнул:

- Я расскажу ей всё, и возможно, тогда она бросит меня!

Фелица оглянулась, пожав мне плечо, сказала:

- Как скажешь брат, как скажешь!

Я вышел, и сев на мотоцикл поехал на пляж.

Победа Радина бродила без особой цели по пляжу. Шуршал песок у неё под ногами. Она посмотрела в небо. Она плакала сегодня. Сердце разрывалось на куски. Мать опять не сдержалась, накричала на неё, а потом ещё и ударила по щеке. И молодая, и ранимая женщина ушла сюда. Ушла на этот дикий пляж. Она вдохнула солоновато-свежий воздух. Голова перестала кружиться, как только она пришла в эту часть пляжа. Тут она устроилась среди валунов. Вдруг она заметила костёр, кто-то сюда пришёл.

Я брела по пляжу. Мне не хотелось домой после того как я снова услышала как родители поссорились, а потом мама сорвалась на мне и ударила меня по щеке. Краем глаза увидела, что кто-то сюда пришёл. Я приблизилась ближе к тому месту. Это был Феликс Зарянин, он пришёл тоже сюда. Он медленно побродил какое-то время, без особой цели смотря себе под ноги. Затем разжёг костёр. Потом сел на корточки перед огнём. Потом начал двигаться вместе с пламенем костра. Он, то отдалялся от костра, то приближался к нему. Я поняла, что Феликс танцевал какой-то свой танец. Вот он снял рубашку потом майку. У него было мускулистое, но очень, подвижное тело. Его танец был ритмичен.

Смотреть на его танец можно было бесконечно, это так же как извивается пламя. Он танцевал так отрешённо, что мне казалось, с каждым движением он вот-вот превратится в красивую, грациозную птицу феникса, улетит в небеса. Я смотрела за ним, и мне было немного жаль этого красивого мужчину. Он заслуживал большего, чем этот д\к, он заслуживал грандиозных паркетов. Он заслуживал наград. Он заслуживал того что бы танцевать на публике. Выражая уважение к танцу.

Я смотрела на него тайком. Ритм танца вдруг усилился. Пламя от костра, отражалось на его танцующем и мокром теле, я забывала о времени, когда смотрела на него. Он с такой любовью и страстью танцевал, что у меня навернулись слёзы.

Я давно заметил девушку, её имя Победа. Победа Радина. А называли девушку Паби. Да, она смотрела, но не на меня. Она смотрела на мой танец. Я не стеснялся. У меня, сегодня был насыщенный день. Вот почему я пришёл сюда. Я хотел побыть один, в тишине. Подальше от суеты. Подальше от людей. Так я уходил в тишину. И танцевал тут тоже по этой же причине. При шуме и разбивающихся о каменистый пляж волн Чёрного моря. Музыка естественного мира. Музыка самой природы. Я расслабился и решил продолжать танцевать, не обращая в её сторону внимания.

Мужчина так самозабвенно танцевал, что девушка не выдержала и вышла из своего укрытия. Она не стала танцевать, просто смотрела то на пламя, то на мужчину. Пламя от костра горело всё жарче, танец так заражал своей энергией.

Он вдруг подошёл, протянул руку, а она подала ему свою тонкую и изящную руку.

Я спросил:

- Что ты тут делаешь?

Она ответила:

- Просто гуляла!

Я, поднял её лицо, заставив посмотреть мне в глаза, хмыкнул:

- Ты сбежала, Паби?!?

Она встретила мой взгляд смело:

- Мне надоели ссоры родителей! Я ушла сюда. Я люблю эту часть пляжа, мне надо было побыть одной! Папа знает, где я, вот отправила sms. Вот, смотрите!

Взглянув в её телефон, я вздохнул спокойней, ещё не хватало, чтобы все подумали, что я похитил Победу, и обвинили в похищении.

Я сказал:

- Хорошо!

Она словно вспомнила что-то, всполошилась:

- Оставила там, на камне, где сидела, сумочку!

Я сказал:

- Не волнуйся, я принесу, сейчас!

Я знал, где она сидела, и мог с закрытыми глазами найти это место, но на всякий случай взял фонарик, ведь был уже поздний вечер, мало кого принесёт нелёгкая. Я быстро пришёл на то место, нашёл сумочку девушки и принёс её.

Когда я принёс её сумочку, а она сказала:

- Мне нравится, как ты танцуешь!

Посмотрев на неё, я спросил:

- Я тебе нравлюсь, как мужчина, верно?

Повернувшись ко мне, она ответила вопросом:

- А как Вы думаете, Феликс Михайлович?

Я посмотрел на неё, а она уже смотрела на небо, которое покрылось звёздами, словно бриллиантовой россыпью. Я смотрел на девушку, на её щеках алело пламя костра, я ответил на её вопрос:

- Я думаю, что ты испытываешь ко мне симпатию, как к преподавателю…

Паби качая головой, засмеялась:

- Феликс Михайлович…

Мне этот смех был знаком, так смеялись разочарованные люди, но тут было что-то другое….

Она была не просто влюблена в меня, она очень сильно любила меня, ей даже было больно от этого, но она молчала. Все эти месяцы, давая мне шанс сказать это первому. Я увидел это в её светло-карих глазах.

Она была сильной и одновременно ранимой. Понимая, что делаю, я наклонился и поцеловал девушку в губы. Мягкие, красиво-очерченные, словно с какой-то картины губы прикасались к моим. Она ответила и ответила очень смело.

Я посмотрел на неё после поцелуя. Она смело смотрела на меня. И опять мы не заметили, как оказались в объятьях друг друга. Это были жаркие такие поцелуи, что я буквально горел и прижимал к себе девушку. Она вся пылала.

Она, целуя, говорила:

- Мне плевать, сколько тебе лет. Мне плевать, что было у тебя в прошлом. Слышишь? Мне плевать, что нас заметят. Мне плевать на всех, пускай смотрят, я счастлива, от того что ты меня целуешь. Я счастлива!

Я, отвечая на поцелуи, говорил:

- Мы выиграем конкурс, и уедем. Только ты и я! Я люблю тебя, Паби. Люблю. И, хватит с меня этих мучений…. Мне тоже наплевать на всех. Я готов, я готов к тому, что будет! Я тоже рад тому, что мы поцеловались. Я тоже счастлив! Слышишь Победа, я люблю тебя! Не верь, тому, кто скажет обратное!

Мои мысли с этих минут были только о ней. Только о Победе.

И их губы опять встретились. Они только целовались, эти поцелуи, были такие горячие, что пламя в костре трещало. Они сели возле костра. И сидели просто так, у костра обнявшись, разговаривали. Они так много друг другу рассказали о своей жизни за этот вечер. После этого они пошли домой. По дороге они ещё много говорили.

Она рассказала: как и когда ей поставили диагноз диабет. О том, что её родители ссорятся каждый день, и что мать срывает на ней свою горечь и досаду. О том, что она до него встречалась с парнем, из их танцкласса и что он всё понял и принял как должное, что они расстанутся.

Он рассказал: о том, что до неё у него было много женщин. О том, что был женат. О том, что у него есть взрослый сын. О том, что она задела в нём те чувства, о которых он сам не подозревал. О том, что до прихода в этот сочинский д\к танцевал, был профессионалом в этом красивом виде спорта. О том, как его удалили на время из публичного пространства. О том, что он пообещал вернуться в танцы в любом случае, даже в качестве тренера.

И они сидели там, на пляже, их можно было различить во тьме. Фелица Зарянина подошла ближе. Но не стала подходить слишком близко, чтобы не спугнуть очарование этой парой.

Я сразу узнала их, это были Феликс и та девушка, что танцевала накануне вечером со мной и Феликсом, вероятно, что-то произошло, потому что по спине Феликса было видно, что он напрягся, но после того как они сели у костра я успокоилась. Феликс никогда не пойдёт против воспитания и совести, он слишком благороден, для того чтобы принудить девушку спать с ним, а тем более на пляже. Да он мог делать глупости, вроде той, что сделал сейчас, но принуждать к близости никогда!

Они мирно и тихо разговаривали. О чём? Меня это не слишком интересовало. Главное, что Феликс не делал ничего предосудительного. Именно этого все кругом и ждали, что мой брат-близнец совершит очередную ошибку. Но нет, назло всем языкам, он не совершил, ни единой ошибки, он держался с девушкой как благородный мужчина, не настаивал, но и не отталкивал её.

А Победа вела себя как влюблённая женщина, я это заметила с первого их танца. А Феликс он был слишком благороден, чтобы признать очевидное, девушка влюблена в него, а он этого не замечает или старается, чтобы другие не заметили, в том числе и девушка. Он не видел или тут совсем другое. Я старалась понять брата. Но мне и в голову не могло придти, что оба любят друг друга, но боятся об этом сказать….

Мой брат совершил много жизненных ошибок, и я не собиралась сидеть, вернее, стоять и смотреть, как мой чудесный близнец совершает очередную ошибку.

Пошла обратно в город. Ругаясь, на брата, я вошла в наш дом:

- Я приехала сюда, чтобы ему помочь, а что я получила. А? Я приехала за тысячи верст, а этот безумец, не знает, что он чувствует, по отношению этой к девушке. Нет, это надо, а!?!

Папа вышел из кабинета, и спросил:

- Ты чего шумишь, Фелица?

Я рассказала отцу, что только что видела, и что я, поэтому поводу думаю, и что до меня только дошло….

Папа, удручённо вздохнув, сказал:

- Фел дочка, ты прекрасно знаешь, что Феликс делает, так как лучше ему!

Я села за стол, я была так раздосадована своей догадкой:

- Феликс, вечный пройдоха, донжуан и бабник! Он не разобрался в своих чувствах и поэтому он вызвал меня, помочь. Ах, ты сучий ж ты сын! Вот как всегда, чёрт бы его подрал, а папа. Он не разобрался…. И решил, что я ему помогу. Но я помогу, конечно, как и всегда, чёрт!

Папа сидел, молча, жевал булку, потом встал и отрезал мне, я взяла и тоже стала жевать, потом я налила себе чаю. Успокоившись, я спросила:

- А где мама?

Папа показал глазами вниз:

- Ушла в клуб!

У нас был четырёхэтажный дом, на втором, третьем и четвёртом этаже располагались комнаты хозяйские, а на первом был клуб.

Это был старый дом дореволюционной постройки, но достаточно крепкий, ещё до революции наша семья вела довольно зажиточный образ жизни. Прабабка была крепостной актрисой, а дед был надзирающим за спектаклями. Они оба получили свободу, и их освободила не революция. Хозяин, подписал вольную всем своим крепостным, за долгую и преданную службу при крепостном театре. После смерти дочери той освобождённой актрисы, наша семья получила неплохое состояние и в придачу этот дом.

Папа и мама никогда не рассказывали нам о бабушках и дедушках, мы знали лишь по слухам и отрывочным разговорам соседей, что любили порой посудачить. О маминых родителях мы и вовсе ничего не знали.

Мы сидели на песке, обнявшись как друзья. И мне было с ней так хорошо, я мог сидеть так не подвижно уйму времени. Девушка, судя по тому, как она затихла в моих объятьях, уснула. И я посмотрел на неё, нет, она не спала, она слушала шум моря, смотря на огонь. Огонь был в ней, огонь в её глазах, на её лице. Огонь отражался в железных пуговицах, что были пришиты у меня на рубашке. Мы просто сидели, обнявшись, слушая тихое журчание Черного моря.

Я спросил:

- Не хочешь чего-нибудь перекусить?

Она отрицательно покачала головой:

- Нет!

Я спросил:

- А чего ты хочешь?

Она подняла голову и сказала:

- Я хочу тебя целовать, Феликс!

Я улыбнулся и спросил:

- Тебе не нужно домой?

Зря я это спросил, девушка встала и сказала:

- Я не вернусь туда, и не проси! Меня достала мама, господи, когда она поймёт, что жалостью она делает только хуже, у меня диабет, а не сердце или там почки!

Мама Победы была очень, своеобразной, но я её не знал. И судя по рассказам девушки, лучше с ней не связываться.

Я улыбнулся:

- А, что твой отец?

Паби вздохнула, и я понял, что отца она любит и не хочет его расстраивать:

- Он очень милый, таких славных людей очень мало, в моем окружении их только трое…

Я, посмотрев на девушку, поинтересовался:

- Позволю себе вопрос: ну первый понятно кто, это твой отец, но кто второй и третий?

Победа посмотрела на меня и сказала:

- Это моя подруга Раиса, Рая и…

Она опять помолчала, спросив:

- Ты не будешь сердиться, если я скажу кто третий?

Я уже догадывался, но хотел услышать это от неё:

- Паби, я не буду сердиться!

Девушка наклонилась ко мне и тихо-тихо сказала:

- Ты!

Я улыбнулся и тоже так же тихо сказал:

- Плутовка!

Она тоже улыбнулась и поменяла тему:

- Я, похоже, тебя задеваю, тем, что я молода, да?

Я посерьёзнел:

- Я старше, чем выгляжу, Паби!

Она ничуть не испугалась, даже стала заигрывать спросив:

- Сколько же нам годиков Феликс Михайлович?

Я назвал:

- Сорок девять, через месяц мне исполниться пятьдесят!

Удивительные глаза светло-карего цвета, на удивление не расширились, как то бывало с другими девушками, когда они узнавали, сколько мне лет, она села обратно, на песчано-калечную поверхность пляжа, пододвинувшись ближе ко мне.

Она сказала:

- А почему ты ничего не сказал, что у тебя юбилей? Отпразднуем!

Я тихо сказал:

- Потому что именно праздника, мне и не нужно!

Она сказала:

- Ну, ты же не запретишь праздник, верно?

Я покачал головой:

- Верно! У моей сестры и матери всегда на этот случай есть что-нибудь на уме!

Костёр догорал. В его горнило подбросили ещё два полена. Он заплясал новыми красками. Языки пламени играли на лицах пары, которая сидела рядом с ним.

Я смотрел на Победу. Она, молча, смотрела на огонь, девушка задумчиво водила пальцем по песку вырисовывая причудливые узоры на его поверхности!

Она вдруг вскочила, будто вспомнив что-то, спросила:

- Сколько время?

Я достал из кармана куртки мобильник, показал, она вздохнула и села обратно.

Брат сидел там, на пляже с девушкой, я посмотрела на свои часы. Феликс был задумчив в последнее время, теперь понятно почему. Его тянуло к этим молодым пташкам: взять хотя бы его жену, бывшую, будь она не ладна. Я эту женщину ненавидела. Она была такой же, как Победа: молодой…. Но тут же остановила себя…. Нет-нет-нет! Победа и эта, к позволению сказать, дама друг с другом ничего общего не имеют. Победа отличалась от бывшей жены Феликса: она была вежлива, учтива, ненавязывала себя, незаносчива. А бывшая жена Феликса была…. Впрочем, такой характер как у этой, к позволению сказать дамы, можно было описать только одним словом: стерва! Меня вновь передёрнуло от воспоминаний.

Я приехала к Феликсу в его дом на побережье, за костюмами, а, они висели в его комнате к счастью, я знала этот дом, и поэтому свет зажигать не стала, чтобы не спугнуть эту влюблённую парочку. К тому времени как я вышла с костюмами в руках, Феликса и девушки, след простыл, пляж опустел. Я вышла из дома, сев в автомобиль, сказала своему шофёру, чтобы ехала в клуб «Ночной Вестник».

Как только мы подъехали к дверям, я сказала:

- Мила, тебе надо отдохнуть! Пойдём же! Ну же, жизнь так коротка, чтобы такая красота спала в эту чудную, звёздную, красивую ночь. А ты ни разу не была в нашем клубе танго, а значит, не видела ничего!

Мой соц.водитель была очаровательная девушка. Она была стройная, постоянно не вылезала из тренажерки и из тренировок по дзюдо. Пока я не позвоню ей. У неё вечно занятия на тренажерах или дзюдо.

Милана, так звали моего соц.водителя кивнула:

- Ладно. Пошли.

Я ввела девушку за руку в наш клуб. Она удивленно осматривала все кругом. Ведь дом танго Заряниных был своего рода перевёртышем, снаружи он выглядел как вполне современное здание, реставраторы постарались придать ему современный вид. Но внутри всё было, так как в 19веке. Кроме свечей разве что, в канделябры было подведено электричество и вставлены энергосберегающие лампочки с желтоватым оттенком.

Тут было на что посмотреть. Все было, так как у прежних хозяев. Милана живо отреагировала.

Она сказала:

- Тут прикольно! Ваще! Я не знала, что у тебя тут такое дело!

Я улыбнулась:

- Я же говорила, что тебе понравится!

- И, что тут ты танцуешь?

- Да!

Тут раздались голоса, это мои братья. Разговор шёл о какой-то девушке. Пров рассказывал о том, как познакомился с одной из девушек на улицах Сочи. Его слушали и вторили ему мои братья.

Игнат спросил:

- … Да ты что, Пров?

Пров ответил:

- Да-да! Ты представляешь, владеет каратэ. Эх, я бы с ней станцевал…

Пров заметил меня и стушевался, но договорил:

- Румбу!

Я заметила, как Милана заскрежетала зубами. Я всё тут же поняла, кто та девушка, которая «владеет каратэ».

Я подмигнула Милане, и крикнула:

- Пров! Если хочешь станцевать с ней, придётся встать в очередь, братец! Ибо она не простая туристка…

Пров повернулся и увидел девушку. Она была одета в костюм шофера. На голове красовалась чёрная шоферская шапочка. Она угрожающе погрозила Прову кулаком.

Мама с папой спустились с яруса. Папа пошёл открывать двери клуба. Народу было полная горница. Игнат танцевал со мной в качестве Чёрного Феникса. У него получалось не хуже чем у Феликса.

Феликс пришёл только к утру. Он сразу лёг спать. Мама с папой переглянулись. Они знали, видели, что что-то происходит с их младшим сыном, но они не догадывались какие, страсти кипели в душе у Феликса.

Так проходили дни. Прошло тёплое и красивое сочинское лето, и наступила такая же теплая, но дождливая осень. Все это время развивались отношения у Феликса и Победы. Феликса больше не тревожил его кошмарный сон. Удивительнейшим образом развивались отношения Прова и шофёра Фелици. Тит, сын Феликса, нашёл девушку среди персонала гостиного дома Фелици. Игнат завёл флирт, с одной из работниц клуба танго. Ким был влюблён в девушку с дредами, которая приходила к Фелице брать уроки танца. А Фелица была без ума от одного таинственного незнакомца, что зачастил в клуб танго «Ночной Вестник».

В одни из дней я танцевала с Феликсом и Победой, они также готовились к конкурсу танцев и 25 ноября в День города Сочи, у них было запланировано выступление.

Папа подошёл ко мне, и взглянул на того парня сидевшего в дальнем углу за столиком, он ему не нравился и попросил разобраться.

Но я приехала сюда с целью разузнать, кое о ком, из прошлой жизни для этого мне нужен был частный детектив. В городе Сочи, таких, отродясь не было. Но была полиция, был федеральный розыск, можно было, ещё обратится к, скажем, нелегальным источникам, но эти источники были настолько не надёжны. Поэтому я решила обратиться, к полиции, был там один следователь, который постоянно приходил в салон, он всегда смотрел на Феликса, с каким-то нездоровым интересом, и я решила обратиться к нему. Как его звали, я не знала, он уходил, стоило мне приблизиться к нему. И вот сегодня он оставил карточку среди банкнот на подносе, на котором приносили счет клиенту. Официант, который его обслуживал, сказал, что он чего-то, сегодня, бубнил себе под нос. Я позвонила ему, назвав местом встречи этот пляж!

Он пришёл. Молодой человек, лет 27. Был одет опрятно, на нём был малиновый пиджак, под ним была белая шелковая рубашка, на ногах у него были под цвет пиджаку брюки, коричневые носки и кожаные ботинки. Его глаза были голубые, а волосы белые. Блондин с голубыми глазами.

Он сходу сказал:

- Я знаю, когда хотят облегчить душу! Итак, я слушаю?

Я усмехнулась, взглядом показав на пару, которая сидела вдалеке и целовалась, спросила:

- Кого вы там видите?

Он обернулся, посмотрев на пару, ответил вопросом:

- А вы кого там видите?

Я, усмехнувшись, ответила:

- Я вижу пару, которая счастлива, они целуются потому что, они поняли, что полюбили друг друга только-только! И я не позволю нарушить это счастье никому, потому что это мой брат. Вам кажется, что Феликс совершает, что-то ужасное, но я Вас уверяю, что это не он, я бы это заметила. Мы с ним очень похожи…